Роман Валерьевич Злотников Швейцарец. Возвращение

Глава 4

– Может быть, мне всё-таки остаться? – угрюмо уточнил Жак. – А то мало ли? Будет как в прошлый раз…

Алекс улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Не волнуйся, я уверен – на этот раз всё будет хорошо. Но на всякий случай задержись на сутки в Люцерне. Если я не отзвонюсь в течение этих суток – значит, всё нормально…

Жак молча кивнул, ещё пару мгновений потоптался возле полусгоревшей стены, в которой они пробили довольно большой проход, после чего забрался в фургон и, развернувшись, осторожно двинулся в сторону дороги. Подъезд к дому был изрядно поврежден ещё пожарными машинами во время устроенного Жаком более года назад пожара, ну а остальное доделали время и погода. Так что разгруженному фургону добраться до асфальта было непросто. Но Жак справился. Алекс молча проводил взглядом автомобиль, скрывшийся за деревьями, и, развернувшись, двинулся внутрь обгоревших остатков своего дома. Что-то он как-то часто стал гореть. Только на его памяти третий раз. И два из них – его собственная заслуга. Пожалуй, стоит прекратить эту практику. Ну, если этот его очередной прорыв в прошлое в этот раз увенчается успехом…

Та встреча с сесидовцем оказалась только началом его проблем. Хотя Алекс узнал об этом лишь через полтора месяца после разговора с сеньором Бесерра. То есть как раз в тот момент, когда находился в жутком аврале.

Короче – всё пошло привычно. То есть через задницу! А конкретно – его просто завалило информацией. И виноват в этом был он сам. Нет, изначально все его «хотелки» выглядели вполне терпимо. Но как только он начал разбираться с ними предметно, так объем информации, необходимой для того, чтобы, как говорил последний генсек – процесс пошел, сразу же начал расти как снежный ком. Потому что одна проблема тут же тянула за собой другую, другая – третью и так далее… да-да, почти по каждому направлению начинали вылезать те самые «кубики», о которых Алексу рассказывал отставной капитан второго ранга из Музея Военно-морского флота во время их первой встречи. Причем, для того чтобы планируемые процесс или технология оказались реально достижимы – большинство этих «кубиков» требовалось освоить с нуля. Например, взять ту же сварку, с каковой ему порекомендовал начать тот дедок – едва только Алекс приступил к предметному изучению вопроса, как тут же выяснилось, что для того, чтобы внедрить ее в кораблестроение в достаточно широком масштабе, требуется заложить ещё парочку рудников (а лучше заодно и построить город Норильск), а также возвести два-три завода или как минимум крупных цеха – для организации производства не только совершенно новых сплавов, необходимых для изготовления сердцевинного прутка электродов, способных варить специальные, нержавеющие, броневые и марганцовистые стали, но ещё и их обмазки. Или та же связь, чью непременную важность так настойчиво подчеркивали и дедок из Военно-морского музея, и «уважаемый Семён Лукич». Как вам такой факт, что для того, чтобы только начать заниматься полупроводниками, требуется сначала организовать производство исходных материалов для них? Ну не умеют в СССР пока ни выделять германий и галлий из полиметаллических руд, ни очищать кремний до требуемого уровня! И это только первая проблема из почти дюжины, которые требовалось решить для налаживания производства даже самых примитивных полупроводников типа диодов и триодов. С лампами – свои заморочки. Даже с обычными, не говоря уж о стержневых. Там вообще мрак… Вследствие чего начать производство чего-то, подобного первой советской переносной станции типа А-7[34], образца сорок второго года, даже при условии успешного освоения всех передаваемых технологий, Советский Союз должен был не раньше тридцать пятого года. С самолетными и танковыми было получше, но – это если не внедрять какие-то новые образцы, а ограничиться теми, которые СССР и так начал производить в уже описанной истории. Да и в этом случае, если удастся исполнить все рекомендации, то, скажем, ту же 71-ТК[35] в производство должны были запустить ничуть не раньше, чем и в уже состоявшейся реальности. Никак раньше не получалось… Выигрыш же мог получиться только в более быстром наращивании объема их производства. Ну а на новые образцы переход мог состояться никак не ранее тридцать шестого года. И только в том случае, если сформулированные предложения удастся воплотить в жизнь… Нет, самому лично копаться в материалах и выстраивать подобные технологическо-производственные цепочки парню не пришлось – их, естественно, разработали другие. Но ведь всю подготовленную ими информацию требовалось хотя бы бегло просмотреть. Ну, как минимум, чтобы в тексте не оказалось явных анахронизмов[36] типа: «Данный метод сварки был впервые применен в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году при строительстве моста Веррацано-Нарроуз…» Каково будет какому-нибудь инженеру или технику прочитать нечто подобное в двадцать девятом? Ведь подобные материалы, скорее всего, пойдут напрямую исполнителям, совершенно точно не погруженным в главную тайну. И тогда – прощай секретность, со всеми вытекающими негативными последствиями как для него лично, так и для СССР в целом… То есть объем информации, с которой ему требовалось ознакомиться, очень быстро превысил все мыслимые пределы. Так что Алексу пришлось даже наступить, так сказать, на горло собственной песне и резко сократить все свои «хотелки» в области химии. Изначально он собирался принести в прошлое «в клювике» довольно большой пакет информации, начиная с изомеризации и платформинга и заканчивая технологиями производства капрона и нейлона. Однако в итоге пришлось ограничиться только усовершенствованием технологии производства искусственного каучука и ректификационными установками. Поскольку, как выяснилось, у первого советского каучука были проблемы с износостойкостью, вследствие чего советские шины ходили в два-четыре раза меньше западных. Нет, во многом это было вызвано тем, что на Западе в состав резинотехнических изделий в заметных объемах добавлялся натуральный каучук, чего СССР в промышленных масштабах не светило от слова совсем, но кое-какие технологии более поздних времен способны были серьезно сократить подобный разрыв… А те образцы ректификационных установок, которые имелись и строились в СССР в двадцатые и тридцатые годы, с современной точки зрения иначе чем жуткими черными дырами назвать было нельзя – высокие попутные потери, жуткое количество сырья, уходящего в отход, и крайне низкий процент выхода товарного топлива. Ну по собственными критериям Алекса… При этом, в отличие от тех же нейлона и капрона, без крекинга СССР точно было не обойтись. А для его совершенствования, то есть увеличения КПД и срока службы этих установок, нужен был не только гигантский объем расчетов, но ещё и наработанные многолетние статистические базы. То есть то, на чем считать. Вследствие чего без прямой помощи «попаданца» даже интенсификация собственных исследований ничем советской химической промышленности помочь не могла. Между тем при применении технологических решений хотя бы времен шестидесятых, освоение каковых, кстати, особых затруднений для СССР начала тридцатых не должно было составить больших проблем, поскольку они были просто результатом массы накопленных небольших, по сути, технологических изменений, скачок параметров получался впечатляющий… И на этом химия закончилась. А вот всё остальное – нет.

Вот вследствие всего этого несложно догадаться, что когда утренний звонок в дверь поднял его с постели, Алекс выглядел похожим на зомби. Поэтому не следовало удивляться тому, что первый вопрос, который задал ему ранний гость, прозвучал так:

– Мистер Ожеро? Э-э-э… с вами всё в порядке?

– Д-да-а-а, – озадаченно протянул Алекс, автоматически ответив на том же языке, на котором был задан вопрос, то есть на английском, недоуменно уставившись на подтянутого мужчину в отлично сидящем на нем темном пальто и-и-и… не очень-то уместной зимой в Пиренеях шляпе. – А вы кто?

Неожиданный гость окинул его недоверчивым взглядом, а затем растянул губы в типично американской улыбке и представился:

– Специальный агент Феликс Литман, ФБР, США. Вам удобно общаться по-английски?

– Э-э-э… кто?! – ошарашенно переспросил Алекс. И мужчина в пальто и шляпе повторил ещё раз:

– Специальный агент Феликс Литман, ФБР, США. Мистер Ожеро, у меня к вам несколько вопросов, – после чего сделал паузу и многозначительно спросил: – Я могу войти?

– А-а-а… да-да, конечно, – забормотал Алекс, – проходите, пожалуйста. Прошу прощения, я не одет, вчера поздно лег, вот и… я сейчас.

– Ничего, я подожду, – вполне доброжелательно улыбнулся специальный агент Литман. Ну, совсем как герр Обервеер или этот, сеньор Бесерра. Что ж ему так везет-то на подобных доброжелательных…

Разговор со специальным агентом Литманом прошел… нервно. Несмотря на то, что тот изо всех сил старался создать непринужденную атмосферу. Учат их этому, что ли?.. И не задал ни одного вопроса, который бы Алекса серьезно напряг. Похоже, его основной задачей на первую встречу было просто познакомиться с «мсье Ожеро» и начерно его оценить. То есть определить его образовательный и интеллектуальный уровень, общий тезаурус[37], а также психотип и уровень психологической устойчивости. На предмет последующего подбора стратегии воздействий. Типа, какой способ воздействия будет наиболее эффективным – давление, подкуп или, там, взывание к морали и нравственности, либо некие их сочетания. Ну как в той детской песенке: «на хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним что хошь/на жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош – и делай с ним что хошь/на дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь – и делай с ним что хошь». Вот специальный агент и определял, кто перед ним – хвастун, жадина или дурак… И, похоже, Алекс не сумел ничего этому противопоставить, раскрывшись практически полностью. Уж больно сильно он нервничал… Так что первое, что сделал парень, проводив своего гостя, это поднялся в кабинет и выпил таблетку «Напроксена»[38]. После чего уселся в кресле поудобнее и, уставив взгляд на стену, попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Да уж, неожиданность… И что этому фэбээровцу надо? Алекс же ещё два месяца назад свернул все свои операции в США. И с тех пор сидел тихо, не рыпаясь. Даже окончательный обсчет рыночной стратегии заказал делать в Италии. В Миланской SDABOCCONI[39]. Эта престижная бизнес-школа вот только-только сильно проапгрейдила собственный вычислительный кластер, который местные айтишники ещё вовсю обкатывали. Так что за задачу с уже известными начальными и конечными итоговыми суммами ухватились с радостью… Ну чего ещё этим американцам надо? И ведь даже не намекнул никак! Всё ходит вокруг да около…

Весь день у Алекса всё валилось из рук. Его мучили страхи и разные бредовые идеи типа того, что ФБР каким-то образом вычислила, что у него имеется работающий портал в прошлое. А что? Вон, в том покинутом им будущем регулярно писалось, что у американцев имеются готовые планы действий на почти любые кризисные ситуации – от прилета инопланетян до зомби-апокалипсиса. Неужто на подобный случай ничего не имеется? Да и вообще, американцы – очень креативные ребята. Алекс как-то читал, что DARPA[40] нанимает директоров своих программ из числа писателей-фантастов. Типа, у подобных людей точно не будет излишней зашоренности. И если подобная креативность считается необходимой даже в рамках Министерства обороны, то уж ЦРУ с ФБР сам бог велел… И что ему теперь ждать?

Следующие несколько дней прошли довольно нервно. Алекс лихорадочно «подбивал бабки», вычитывая и форматируя всё присланное по более-менее крупным блокам, а также перебрасывая всё, что уже накопилось, вкупе с тем, что ещё продолжало приходить, на дискеты и внешние жесткие диски. Что было той ещё работёнкой, поскольку объем нынешних внешних носителей пока был не очень-то и большим. До флешек с объемом памяти в сотни или хотя бы десятки гигабайт текущему варианту цивилизации, увы, было пока очень далеко… Вследствие чего для переброски одной лишь «военки» понадобилось почти восемьдесят дискет. И это ещё учитывая, что он решил не тащить в прошлое никаких уставов и наставлений. Хотя оба его престарелых консультанта по, так сказать, «военным и морским делам» настойчиво проповедовали ему, что именно в них и только в них содержится главный ключ к победам. Но Алекс по здравом размышлении решил, что даже если оно и так (в чем он окончательно всё-таки был не слишком уверен), в настоящий момент этого делать не стоит. Во-первых – бесполезно, потому что, как он понял из всех рассказов своих консультантов, уставы пишутся не просто так из головы, а исходя из господствующих представлений о характере современного боя, используемых вооружений, средств связи, инженерного, медицинского обеспечения и так далее. В двадцать девятом же году и с представлениями, и с вооружениями, и со средствами связи, да и со всем остальным всё пока было довольно бледно. А во-вторых – ещё и вредно. Потому что уставы и наставления – целостные системные документы. И если передать их напрямую исполнителям, у них сразу возникнет вопрос – кто, где, когда и на основании анализа каких боев и сражений их разрабатывал? А это опять чревато его разоблачением. Чего Алексу ну совсем не нужно. Так что никаких уставов. Вместо этого был составлен весьма ограниченный в объеме текст под названием «Предложения по тактике и оперативному искусству будущей войны», основанный не столько на опыте уже состоявшихся на конец двадцатых годов войн, сколько, так сказать, на анализе развития техники и технологий в области военного дела и их перспективах в ближайшее десятилетие. Ну, типа… В принципе обоснование его было весьма жидким, так что почти любым грамотным военным времен конца двадцатых – начала тридцатых годов он раскритиковывался, так сказать, на раз. Но, увы, ничего лучшего пока тащить в прошлое было нельзя. Ну, если Алекс не собирался поспособствовать разворачиванию тотальной охоты за своей тушкой… Впрочем, и без уставов объем был о-го-го! В основном потому, что по «военке» имелся большой объем чертежей.

Слава богу, никаких неприятных гостей в этот период больше не появилось. Так что, несмотря на нервы, практически всё запланированное удалось закончить. И лишь после этого специальный агент Литман появился вновь…

Встреча опять началась подчеркнуто непринужденно. Но именно началась. Похвалив чай и бисквиты, улыбчивый американец, наконец, решил перейти к конкретике, задав давно ожидаемый вопрос:

– Скажите, мистер Ожеро, насколько я знаю, вы серьезно заинтересовались периодом Великой депрессии в США. А чем был вызван ваш интерес?

– Да, было дело, – несколько скомканно улыбнулся Алекс, у которого от этого вопроса пересохло во рту. Нет, у него были кое-какие наработки насчет того, как выстроить этот разговор, но он даже близко не мог себе представить, чего они стоят против собеседника такого уровня… – Дело в том, что наш фонд, в рамках подготовки к памятным мероприятиям по случаю девяностолетия начала Гражданской войны[41], ведет обширную программу исследований по тому периоду. И все страны, которые так или иначе принимали в ней участие, представляют предмет нашего интереса.

– США принимали участие в Гражданской войне в Испании? – удивился мистер Литман. – Вы просто переворачиваете мой мир!

– Ну, не непосредственно, конечно, – притворно смутился Алекс. – Но только на стороне республиканцев воевало более двух с лишним тысяч американских добровольцев. Среди которых были и вполне известные личности.

– Да-да, мистер Хемингуэй, я знаю, – прервал его американец. – Но каким боком это касается Великой депрессии?

– Великой депрессии это касается сильно опосредованно. Поскольку именно она во многом поспособствовала промышленному рывку СССР, ставшему главной опорой республиканского правительства.

Мистер Литман несколько мгновений озадаченно смотрел на Алекса. И тот не выдержал и добавил:

– Ну, так мы считали…

– И после всех ваших исследований по-прежнему продолжаете так считать? – уточнил мистер Литман.

– Теперь уже нет, – Алекс делано сокрушенно вздохнул. – Наоборот, теперь нам кажется, что «красные» в этот период просто бездарно просрали практически все открывающиеся возможности. А с другой стороны – что они могли сделать? Их главный экспортный товар – зерно – как раз в этот момент резко упал в цене, да и в самом Советском Союзе приблизительно в это же время разразился очередной голод, вынудивший их серьезно сократить поставки хлеба на внешний рынок. Им даже кредиты, взятые во второй половине двадцатых, под заказ оборудования на первую пятилетку, отдавать было нечем… Впрочем, мы попытались смоделировать ситуацию, при которой они сумели бы воспользоваться трудностями США в этот период. Но, увы, ничего не получилось, – Алекс развел руками. – Для более-менее успешной игры у них не было ни инструментов – то есть аффилированных банков, торговых и брокерских контор, ни достаточного количества свободных денег. К тому же в тот момент СССР уже был deber a cadasan tounavela[42], а даже для начального вхождения в игру с надеждой на более-менее значимый положительный итог нужно было не менее пятидесяти миллионов долларов. А лучше сто. Ну, если мы, конечно, не будем делать фантастических допущений типа наличия у руководства СССР точной и достоверной информации о будущих колебаниях рынка. Но это уже, как вы понимаете, из области фантастики…

– То есть эти ваши стратегии вложений и игры на бирже… – американец замысловато махнул рукой, – это всего лишь попытка моделирования из, так сказать, любви к искусству?

Алекс сыграл смущение.

– Можно сказать и так. Мой ближайший помощник – Жак Дефлангель, человек, обладающий множеством достоинств. И всего одним недостатком – он любит играть на бирже. Из-за этого он, в конце концов, и попал в ту жуткую ситуацию, из которой мне пришлось его вытаскивать. Именно этим и объясняется его преданность… Так вот Жак мне как-то сказал, что если бы он вдруг оказался в США во время Великой депрессии – он бы там ух как развернулся. Так что, когда мы занялись данными исследованиями, я вспомнил эти слова и решил проверить. Ну а поскольку это как бы официальные исследования фонда и они должны были быть в русле официально утвержденных целей и программ, я и придумал подобное обоснование. В конце концов, эти исследования шли на мои деньги…

После подобных откровений разговор не затянулся. Мистер Литман задал ещё несколько уточняющих вопросов, сделал заключительный комплимент бисквиту и откланялся.

В принципе Алекс не надеялся, что фэбээровец реально поведется на подобную пургу, ну, хотя бы потому, что задания на разработку «стратегий» игры на бирже Алекс сформулировал именно исходя из точных знаний о колебаниях рынка, но он рассчитывал, что, для того чтобы установить подобные детали, мистеру Литману потребуется время. Как минимум пара-тройка дней. Пока сформулирует запрос на экспертизу, обратится к профессионалам, получит ответ… вряд ли всё это будет исполнено быстрее. Скорее даже речь может идти о пяти-шести днях. С учетом скорых выходных… Ну нет пока у американца никакого цейтнота, чтобы как-то ускоряться! Потому что, несмотря на всю свою лихорадочную деятельность, Алекс едва ли не демонстративно не предпринимал ничего такого, что могло бы натолкнуть возможных наблюдателей на то, что он собирается куда-то уезжать, – не снимал деньги со счетов и никуда не переводил крупных сумм, не общался с риелторами по поводу продажи имеющейся недвижимости, не заказывал билеты и не обращался в агентства по поводу найма бизнес-джетов… Слава богу, с деньгами у него особых проблем не было. Алекс ещё после того разговора с сесидовцем подготовил себе финансовый резерв на крайний случай, сняв со счета довольно крупную сумму и переведя большую её часть в доллары и швейцарские франки. Никаких евро здесь вследствие отсутствия такой организации, как Евросоюз, не имелось, так что доллар в данной реальности царствовал безраздельно… Короче, парень изо всех сил создавал видимость того, что всё идет как обычно, и он, вот лично он, никуда не собирается. Лихорадочная же деятельность осуществлялась исключительно внутри дома. Даже внутри кабинета. Без каких бы то ни было внешних признаков…

В Княжество Лихтенштейн Алекс с Жаком въехали через неделю после разговора с фэбээровцем, причем не на поезде, самолете или машине, а на… стареньком итальянском мотороллере «Веспа» и по узкой горной дороге, скорее даже козьей тропе, ведущей в княжество со стороны австрийского Гарфренчевальда. До Австрии же им с Жаком пришлось добираться довольно сложным путем. Сначала они на пароме по билетам третьего класса с сидячими местами доплыли из Барселоны до Майорки, где, переночевав одну ночь в студенческом хостеле с абсолютно беспорядочной регистрацией, уже на следующую ночь на рыбачьей лодке перебрались на Менорку. Рыбак, как и почти все встреченные ими до этого жители Майорки, считал себя не столько испанцем, сколько майоркцем, ну, или майорком, поэтому ко всяким требованиям центральных властей относился откровенно наплевательски. А вот к возможности заработать лишнюю тысячу песет – наоборот, с живейшим интересом… Ну а уже с Менорки перелетели на Сардинию. Пилот и одновременно владелец «Сессны» по менталитету был полной копией рыбака с соседнего острова. Только ещё и, похоже, активно подрабатывал контрабандой. И, скорее всего, не только ею… Потому что сразу же после того, как они договорились с ним о перелете, тот предложил им купить у него итальянские лиры, пообещав курс даже лучше, чем в официальном обменнике. А после приземления на весьма живописную лужайку, которая, кстати, никак не была похожа на официально действующий аэродром, вполне привычно махнул рукой в сторону небольшой рощицы оливковых деревьев.

– Дуйте вон в том направлении. Там через полкилометра будет автобусная остановка. Автобус номер сорок два зет идет прямо в порт Ольбии, а оттуда ходят паромы до Чивитавеккьи…

Затем были ещё парочка перелетов частными самолетами и переездов по железной дороге. А также путешествие на такси из Блуденица в Бранд. После чего они и оказались в предгорьях Ретикона. Ну а там у Алекса имелись некоторые завязки ещё с того времени, когда швейцарцы аннулировали ему визу в первый раз…

Так что уже через неделю они с Жаком обустраивались в довольно большом шале на окраине маленькой лихтенштейнской деревушки Штег, снятом за весьма кругленькую сумму одним из австрийских контрагентов Алекса, имеющим солидные завязки уже на этой стороне границы. Эта деревушка мало подходила для того, чтобы скрываться более-менее долгое время, – в ней было всего пятьдесят жителей, и потому любой посторонний бросался здесь в глаза, как прыщ на носу. Но уже начался март, так что до момента перехода оставалось менее трех недель. И этот срок Алекс надеялся отсидеться. Отследить его маршрут фэбээровец вряд ли смог, а на то, чтобы отыскать Алекса в этой горной глуши любыми иными способами – три недели явно мало. К тому же парень чувствовал, что ему совершенно необходим хотя бы небольшой отдых. Для успокоения нервов и восстановления тонуса. А что может быть лучше для подобного отдыха нежели маленькая и уютная горная деревушка?

За мощным лазерным принтером Жаку пришлось мотаться аж в Цюрих. Потому что даже в столице княжества – крошечном городке с каким-то несколько балканским названием Вадуц его не оказалось. Все фирмы, торгующие офисной техникой, которые в нем удалось отыскать, имели в наличии только наиболее популярные начальные или в лучшем случае средние модели с форматом максимум А3. Всё остальное – только под заказ с поставкой не менее чем через неделю. Алексу же для распечатки чертежей нужен был формат не менее А2. А по некоторым чертежам и А0[43] не помешал бы… Впрочем, чего было ожидать от городка с населением менее шести тысяч человек? Да там даже вокзала не было! Единственный на всё княжество вокзал располагался в соседнем с Вадуцем городке Шан, который, кстати, ещё и являлся самым крупным городом княжества. Потому как его население перевалило за шесть тысяч! Но в Цюрихе, на их счастье, нужный принтер всё-таки отыскался. Как и бумага необходимых размеров… Слава богу, между Княжеством Лихтенштейн и Швейцарией границ не имелось ещё с двадцатых годов двадцатого века[44], так что никаких серьезных затруднений подобная поездка не вызвала. Ну дык именно по причине того, что поездка в Швейцарию из княжества не требовала пересечения каких-нибудь официальных границ, Алекс и решил выбрать в качестве убежища Лихтенштейн. Его поездки в Швейцарию американцы вполне могли отследить, а вот в княжестве он никогда ранее не светился… Хотя это и немного попахивало паранойей. Ведь никаких доказательств того, что специальный агент Литман серьезно озаботился непременной его поимкой, у парня не имелось. Но, как говорится, даже если у вас паранойя – это ещё не значит, что за вами никто не следит…