Это было в Петербурге, в те далекие времена, о которых кажется теперь, что их и вовсе не было. Впервые поднялся тогда „железный занавес“ за Николаевским вокзалом, отделявший „светский“ Петербург от „духовного“, церковного, от Александро-Невской Лавры со всем его населением и с особым его бытом: тогдашний обер-прокурор Победоносцев разрешил религиозно-философские собрания. Полутайные, правда, без „гостей“, только для членов, но это не помешало сделаться им сразу очень многолюдными. Почин шел от „светских“; духовенство откликнулось горячо, даже высшая иерархия, не говоря о молодых приват-доцентах Дух. академии, принявших „сан“ и еще не принявших…»