Зинаида Гиппиус
Бальмонт

 
Я – размеренность русской медлительной речи…
 

Мы слушали и верили.

 
Я – певучий излом,
Я – играющий гром…
 

Мы слушали и видели: ну да, действительно, «певучий излом», «играющий гром». Кому же на ум придет разбирать гром, писать критику на пенье соловья? И критики, как все прочие, любят этими вещами просто любоваться, наслаждаться.

Бальмонт был – Бальмонт, ценность в себе, всегда себе равная.

 
Если любишь – возьми,
Если можешь – прими…
 

И все его любили, брали, принимали – долгие годы. Ровные годы. Но еще до окончания их, до наступления новых страшных лет, – повеяло мутными предчувствиями. Новые требования стали рождаться, подниматься странные вопросы.