полная версия

Юрий Юрьевич Соловьев
Реконструкция картины мира по Дао Дэ цзин

LXXII

Народ не боится силы.

Поэтому тот, кто достиг большой силы,

не должен стеснять людей в их жилищах,

не должен презирать их традиции.

Кто делает зло, к тому зло и вернется.

Вот почему мудрец, зная себе цену, собой не кичится,

если и любит себя, то не в ущерб другим.

Отказывается от одного,

чтобы предпочесть другое.⁷²

LXXIII

Кто храбр и агрессивен – погибает.

Кто храбр, но не агрессивен – останется жить.

Для человека здесь одно плохо, другое хорошо,

но кто может сказать, что будет неугодно Небу?

Предсказать это не сможет даже мудрец.

Небесное Дао [всемогуще]:

не борется – но побеждает,

не говорит – но всегда отвечает,

его никто не зовет – но оно приходит,

пребывает в покое – но управляет.

Поэтому, хотя Небесная Сеть никого и не удерживает,

никто сквозь нее не проскочит.⁷³

LXXIV

Люди не боятся смерти,

бессмысленно запугивать их казнями.

Если бы люди постоянно боялись смерти,

то, видя, как хватают провинившихся и казнят их,

никто бы не осмелился совершать преступления.

Но [все знают, что] есть главный палач,

казни которого не избежать никому.

Поэтому казнить людей вместо главного палача,

все равно что рубить деревья вместо лесоруба.

Кто рубит деревья вместо лесоруба,

неизбежно поранит себе руку.⁷⁴

LXXV

Народ голодает тогда,

когда власти забирают все зерно себе.

Вот тогда народ голодает.

Народ перестает подчиняться тогда,

когда власти подчиняют народ себе.

Вот тогда народ перестает подчиняться.

Народ начинает презирать смерть тогда,

когда власти слишком любят свою жизнь.

Вот тогда народ начинает презирать смерть.

Тот, кто ценит свою жизнь слишком мало,

лучше тех, кто ценит ее слишком высоко.⁷⁵

LXXVI

Когда человек рождается – он мягок и нежен,

Когда человек умирает – он тверд и крепок.

Также трава и деревья, пока живы, мягки и нежны,

умирая, становятся твердыми и крепкими.

Твердость и крепость принадлежат смерти,

мягкость и нежность принадлежат жизни.

Вот почему сильное войско будет разбито,

а твердое дерево будет сломано ветром.

В твердости и крепости жизнь отсутствует,

в мягкости и нежности жизнь максимальна.⁷⁶

LXXVII

Действие Небесного Дао

напоминает натягивание на лук тетивы:

верх лука пригибается к низу,

низ лука подтягивается к верху,

если тетива длинна – ее укорачивают,

если тетива коротка – ее удлиняют.

Так же и Небесное Дао:

лишнее – отнимается,

недостающее – прибавляется.

У людей же все иначе:

отнимается у тех, у кого и так не хватает,

прибавляется тем, у кого и так лишнее.

Но кто способен, имея лишнее,

отдать его Поднебесной?

Только тот, кто следует Дао.

Вот почему мудрец

создает и не обладает созданным,

достигает цели и не гордится этим,

все умеет и не выставляет напоказ.⁷⁷

LXXVIII

В мире нет ничего,

что было бы мягче и податливее воды,

но в преодолении прочного и твердого ей нет равных,

так как она все растворяет в себе.

Мягкое всегда побеждает прочное,

податливое всегда преодолевает твердое.

Все это знают, но воспользоваться не решаются.

И когда мудрец говорит,

что только растворивший в себе грязь государства

может стать хранителем его алтарей,

только растворивший в себе заботы государства,

может считаться его повелителем,

его правдивые слова воспринимаются как ложь. ⁷⁸

LXXIX

Примирение после большой ссоры

часто оставляет после себя обиду.

Поэтому для восстановления Дэ

мудрец предпочитает быть должником,

а не кредитором, требующим у других.

Тот, кто следует Дэ – ищет согласия,

Тот, кто не следует Дэ – ищет выгоды.

И хотя Небесное Дао для всех одно,

расположено оно к тому, кто следует Дэ.⁷⁹

LXXX

Когда государство невелико

и население его малочисленно,

даже если есть у него множество орудий,

лучше ими не пользоваться.

Лучше помнить о смерти,

в дальние страны не ездить,

и даже если есть лодки с повозками,

лучше воздержаться от поездок.

Пусть народ не берет также в руки оружие,

пусть лучше возвращается к узелковому письму.

Тогда и пища станет для него вкусной,

и одежда красивой,

и дом уютным,

и обычаи привычными.

Тогда, даже если в соседних государствах

можно будет видеть других людей,

слышать лай их собак и крик петухов,

все равно, до глубокой старости,

не возникнет желания увидеть их вблизи.⁸⁰

LXXXI

Правдивая речь не изящна,

изящная речь не правдива.

Добрый не красноречив,

красноречивый не добр.

Знающий не доказывает,

доказывающий не знает.

Мудрец не запасается впрок:

чем больше отдает другим,

тем больше прибавляется ему.

Дао Небес – приносить пользу,

никому не причиняя вреда.

Дао мудреца – действовать,

никому не противодействуя.⁸¹

Реконструкция картины мира
по Дао Дэ цзин

Картина мира по Дао Дэ цзин состоит из четырех основных элементов. Это Дао, которое устанавливает законы для всего сущего. Это Дэ, которое реализует установленные Дао законы. Это общество, включающее народ и его правителей, которое то ли следует законам Дао, то ли нарушает их. И это мудрец, который является посредником между Дао и обществом.

1

Начнем с Дао. Главное его свойство – это полное отсутствие каких-либо свойств: его нельзя ни увидеть, ни услышать, ни ощутить, а значит, невозможно и распознать. Отсюда следует представление о Дао как о чем-то незримом, безмолвном, бесплотном и едином («Если смотрю и не вижу – называю незримым. Если слушаю и не слышу – называю безмолвным. Если притрагиваюсь и не ощущаю – называю бесплотным. Не умея постичь в отдельности, считаю Единым») [XIV].

Между тем факт существования Дао не подлежит сомнению, так как устанавливается, исходя из иерархии подчиненности законам. Если для человека законы устанавливает Земля, для Земли законы устанавливает Небо, то для Неба их может установить только то, что не видимо, не слышимо и не ощущаемо («Человек подчинен законам Земли, Земля подчинена законам Неба, Небо подчинено законам Дао, Дао подчинено самому себе») [XXV]. Значит, есть некое начало, которое устанавливает законы и для Неба, и для Земли, и для человека.

Больше всего это начало напоминает пустоту («Дао напоминает пространство внутри сосуда») [IV]. С одной стороны, оно не может быть воспринятым («Оно есть, но образа не имеет») [IV], но с другой – «его невозможно исчерпать», поскольку «глубина его бесконечна» [IV]. А отсутствие у него какой-либо сущности позволяет ему присутствовать даже в таких местах, куда ничто другое проникнуть не может («что не имеет сущности, проникает туда, где нет даже щели») [XLIII].

Имя «Дао» является его условным именем («имя его неизвестно, поэтому обозначается иероглифом Дао») [XXV], поскольку, не имея качеств, оно не может иметь и имени. С другой стороны, наделение вещей именами равносильно наделению их качествами, а значит, проявлению их во внешний мир. А поскольку наделять качествами может только то, что само качеств не имеет, Дао создает вещи, просто наделяя их именами («Что не имеет имени – является началом Неба и Земли, что наделяет именем – является матерью всех вещей») [I]. Поскольку эти вещи, являясь проявлением Дао, пребывают во времени, само Дао пребывает в вечности. Таким образом, имя является фактором, который отделяет время от вечности («Неизреченное пребывает в вечности, его проявление пребывает во времени. Неизреченное и его проявление имеют один исток: их различает только Имя») [I].

Так Лао Цзы приходит к выводу о существовании некоего начала, которое не «рождено Небом и Землей», обладает «самобытностью», ничему не подчиняется «и, присутствуя в каждой вещи, само приходится матерью Небу и Земле» [XXV]. Кроме того, это начало является источником жизни («имеет природу самки» и «дает жизнь мириадам существ») [VI], а его главная функция – это переход из небытия в бытие («Переход в свою противоположность – есть действие Дао… Все сущее рождается из Бытия, Бытие же рождается из небытия») [XL].

При этом в Дао Дэ цзин подробно описан механизм перехода из небытия в бытие. Оказывается, при всей своей бестелесности и бесформенности Дао содержит в себе некие таинственные тела и формы («Само Дао бестелесно и бесформенно, но в его бестелесности содержатся тела, в его бесформенности содержатся формы. Сокрытые во мраке, они существуют в виде образов, но образы эти обладают высшей реальностью. Это и есть начало всех вещей») [XXI]. Эти формы являются не чем иным, как матрицами вещей («Дао – таинственная матрица мира») [LXII]. В свою очередь, матрицы включают в себя женское начало Инь, мужское начало Янь, между которыми, как результат разницы потенциалов, возникает энергия Ци. Иными словами, Дао порождает Инь, Инь порождает Янь, а Инь и Янь, обмениваясь между собой энергией Ци, создают вещи («Дао порождает одно, одно порождает два, два порождает три, а три порождает все сущее. Все сущее носит в себе Инь и Янь и наполнено Ци») [XLII].

Важнейшей характеристикой Дао является его «недеяние». Давая жизнь мириадам существ, само оно пребывает в неподвижности и вечности («Дао извечно пребывает в недеянии, но нет такого дела, которого бы оно ни делало») [XXXVII]. В результате, пребывая в покое, Дао в то же время управляет всеми процессами во вселенной («не борется – но побеждает, не говорит – но всегда отвечает, его никто не зовет – но оно приходит, пребывает в покое – но управляет») [LXXIII]. Цель его заключается в достижении блага («Дао Небес – приносить пользу, никому не причиняя вреда») [LXXXI]. А достигает оно этой цели методом установления гармонии и порядка («Действие Небесного Дао напоминает натягивание на лук тетивы: верх лука пригибается к низу, низ лука подтягивается к верху, если тетива длинна – ее укорачивают, если тетива коротка – ее удлиняют. Так же и Небесное Дао: лишнее – отнимается, недостающее – прибавляется») [LXXVII]. И действуя таким образом, неся благо всему сущему, оно ничего не требует для себя («Великое Дао присутствует везде – и справа и слева. Но, порождая мириады созданий и не пренебрегая ни одним из них, оно за свои заслуги славы себе не стяжает; с любовью заботясь обо всем сущем, хозяином его себя не считает, а будучи бесстрастным, кажется незначительным») [XXXIV].

2

Если Дао – это невидимый, неслышимый и неощущаемый Абсолют, то Дэ является формой проявления Дао («Великое Дэ – есть форма проявления Дао») [XXI]. Если Дао законы устанавливает, то Дэ их реализует («Дао порождает, Дэ – растит: веществу придает форму, пути – направление») [LI]. То есть Дэ – это естественность жизни, когда порядок устанавливается без всякого принуждения извне («Высшее Дэ подобно воде: принося пользу мириадам существ, оно ни с кем не соперничает, а выбирает места, которые не занимает никто») [VIII].

Кроме того, Дэ – это восстановление созданного Дао порядка. Как мы знаем из ранее сказанного, в мире, созданном Дао, еще не было имен и все называлось одним именем. Поэтому мир был един («Признак единства Дао – в отсутствии у него имен») [XXXII], и значит, совершенен («мир – это создание Бога, улучшить его нельзя») [XXIX]. Всякая попытка улучшить этот совершенный мир могла его только ухудшить («Когда узнали, что в мире есть красота, – появилось уродство. Когда стало ясно, что в мире есть добро, – появилось и зло») [II]. Между тем, именно попыткой улучшить созданный богом мир и является цивилизация, когда все естественное заменяется всем искусственным («Когда утрачено великое Дао, появляются «человечность» и «долг». Когда изощряется ум, появляется великое коварство. Когда среди родственников нет согласия, появляется «сыновняя почтительность» и «родительская любовь». Когда в государстве смута, появляются «верноподданные») [XVIII].

Причина отступления от Дао – появление у людей желаний и страстей («У людей никто не любит быть сирым, одиноким и беспомощным, а все хотят называться знатью и князьями. Поэтому одни, ослабляя других, усиливают себя, другие – ослабляя себя, усиливают других») [XLII]. Желания же и страсти возникают, когда появляется излишнее знание («Если не знать того, что возбуждает желания, – сердце останется безмятежным») [III]. Желания и страсти побуждают человека к избыточным усилиям, избыточные усилия нарушают равновесие, а нарушение равновесия приводит к утрате естественности («Пребывать в состоянии естественности – значит пребывать в равновесии. Избыточность же – предвестник недоброго») [LV].

Чтобы восстановить естественность, надо отказаться от просвещения народа («народ, обладающий знанием, плохо поддается управлению») [LXV], а также избавиться от желаний и страстей («надо уменьшать желания и освобождаться от страстей») [XIX]. Тогда восстановление изначального порядка произойдет само собой («Если сделаться бесстрастным и сохранять покой, вещи будут изменяться сами собой, и нам останется лишь созерцать их изменение. Изменяясь, все множество вещей возвращается к своему началу. Возвращение к началу завершается покоем, возвращение к покою – есть возвращение к сущности. Возвращение к сущности – это достижение постоянства. Знание постоянства ведет к обретению ясности») [XVI].

Таким образом, Дэ – это возвращение к состоянию изначальности («Когда начало мужское пребывает в гармонии с началом женским, достигается состояние полноводной реки, наполняющей Поднебесную. Тогда выполняется великий закон Дэ – закон возвращения к изначальному младенчеству. Когда белое пребывает в гармонии с черным, достигается состояние полноты, подобное полноте Поднебесной. Тогда выполняется великий закон Дэ – закон возвращения к изначальной целостности. Когда известность пребывает в гармонии со скромностью, достигается состояние широкой долины, не ведающей о том, что она широкая. Тогда выполняется великий закон Дэ – закон возвращения к изначальной естественности») [XXVIII].

Но Дэ еще и образ жизни, предполагающий подчинение принципам Дао. В отношениях с людьми проявлять доброту и доверие («…доброта – это Дэ», «…доверие – это Дэ») [XLIX], в ссорах искать согласия, а не выгоды («Тот, кто следует Дэ, – ищет согласия, тот, кто не следует Дэ, – ищет выгоды») [LXXIX], в войне обходиться без насилия («вести войну, не прибегая к силе, побеждать врага, врага не имея, и удерживать победу, не привлекая армию») [LIX], а в управлении государством – знать предел своим силам («Кто удваивает возможности своего Дэ – тот не встретит сопротивления. Кто не встречает сопротивления – тот знает предел своим силам») [LXIX]. Иными словами, «Только тот, кто не препятствует проявлению естественного, создает, не обладая созданным, приводит в движение, не прилагая усилий, руководит, не повелевая, может достигнуть Дэ» [X].

Если народ в своей жизни следует Дэ, он обретает благо («Достигший Дэ не стремится к благу, потому что обладает им») [XXXVIII]. К тому же следование Дэ делает человека неуязвимым («Кто постиг глубину Дэ, тот, как новорожденный младенец [врагов не имеет]: ядовитые насекомые не жалят его, дикие звери не хватают его, хищные птицы не клюют его») [LV]. Напротив, чем дальше народ от Дэ, тем меньше в его жизни естественного, тем больше показного, тем ближе он к опасной черте, за которой наступает смута («Дэ возникает, когда утрачивается Дао, гуманность возникает, когда утрачивается Дэ, справедливость возникает, когда утрачивается гуманность, а благочестие возникает, когда утрачивается справедливость. Начало благочестия – это конец доверия и начало смуты») [XXXVIII].

3

Согласно Дао Дэ цзин, благополучие народа зависит от степени соблюдения его князьями и правителями принципов Дао, которые, в данном случае, заключаются в их невмешательстве в естественный ход событий («Если бы князья и правители могли во всем следовать Дао, все в мире происходило бы само собой: Небо, соединяясь с Землей, изливало бы свои сладкие росы, а люди, без всякого принуждения, сами устанавливали бы между собой гармонию») [XXXII].

Мешает этому, во-первых, желание князей и правителей управлять путем принуждения («Если власть деятельна – народ несчастен») [LVIII] и, во-вторых, злоупотребление властью («Когда княжий двор утопает в роскоши, а поля поросли сорняками и амбары пусты, когда придворные, опоясавшись дорогими мечами, предаются обжорству и кутежам, занимаясь стяжательством, то это путь к разбою, а не к Дао») [LIII]. В первом случае это нарушение принципов Дао, потому что происходит вмешательство в естественный порядок вещей, во втором – порядок вещей нарушается ради удовлетворения желаний и страстей («Нет большей беды, чем не знать меры») [XLVI].

Поэтому управление путем принуждения, даже если оно направлено на благосостояние, объективно ведет к противоположному результату («чем больше запретов – тем беднее народ, чем больше оружия – тем сильнее смута, чем больше умельцев – тем неодолимее соблазны, чем больше законов и указов – тем многочисленнее разбойники и воры») [LVII].

Что же касается злоупотребления властью, в этом случае все кончается смутой («Народ голодает тогда, когда власти забирают все зерно себе. Вот тогда народ голодает. Народ перестает подчиняться тогда, когда власти подчиняют народ себе. Вот тогда народ перестает подчиняться. Народ начинает презирать смерть тогда, когда власти слишком любят свою жизнь. Вот тогда народ начинает презирать смерть») [LXXV].

Поэтому, чтобы в обществе воцарился покой и порядок, надо предоставить народу полную свободу действий («Если пребывать в недеянии – народ преображается сам, если пребывать в спокойствии – народ исправляется сам, если пребывать в пассивности – народ богатеет сам, если пребывать в бесстрастности – народ становится простодушным») [LVII] и не злоупотреблять своей властью («тот, кто достиг большой силы, не должен стеснять людей в их жилищах, не должен презирать их традиции. Кто делает зло, к тому зло и вернется») [LXXII].

Но и народ, в свою очередь, тоже должен отказаться от излишнего, задуматься о вечном и сосредоточиться на ценностях, которые для него традиционны («Лучше помнить о смерти, в дальние страны не ездить, и даже если есть лодки с повозками, лучше воздержаться от поездок. Пусть народ не берет также в руки оружие, пусть лучше возвращается к узелковому письму. Тогда и пища станет для него вкусной, и одежда красивой, и дом уютным, и обычаи привычными») [LXXX].

4

Мудрецом в Дао Дэ цзин называется человек, который полностью воплощает в себе все качества Дао, то есть то первозданное бытие, каким оно представлялось автору. Поэтому все действия, которые производит мудрец, на самом деле это действия не столько мудреца, сколько самого Дао. Именно поэтому «мудрец никуда не ходит, а все знает, ни на что не смотрит, а все видит, ничего не делает, а все свершает» [XLVII]: ему просто не надо ничего делать, так как все за него делает Дао. Поэтому его главный принцип – недеяние («мудрец действует недеянием и учит молчанием») [II], так как любое действие только мешает Дао установить порядок («Тот, кто действует – проигрывает, кто владеет – теряет. Поэтому мудрец не действует и не проигрывает, ничем не владеет – и ничего не теряет») [LXIV].

По этой же причине мудрец не считает себя вправе вмешиваться в какой-либо процесс или претендовать на его результат, так как он знает: все, что происходит в мире, – это Дао («Если изменяется множество вещей – он не препятствует, если создается – не стремится обладать, в действиях не прилагает усилий, в случае успеха – не считает его своим») [II]. Он не претендует на обладание даже теми вещами, которые создает сам («мудрец создает и не обладает созданным, достигает цели и не гордится этим, все умеет и не выставляет напоказ») [LXXVII]. Отсюда безупречная репутация, которой он обладает в народе.