Юрий Юрьевич Кузнецов
Отказник
Глава 5. Паспорт
После ухода Виктора, Максим еще долго смотрел на стену комнаты, где висели две небольшие картины в дешевых деревянных рамках. На одной из них веселая медвежья семья в сосновом лесу резвилась возле поваленного дерева.
Бурая медведица зорко наблюдала за своими медвежатами, которые не боясь сорваться вниз, карабкались по стволу дерева вверх. Это была распространенная картина для жителей той поры, копии которой продавались в магазинах советских городов.
На другой картине военный кораблю боролся с огромными волнами на сине-голубом море. Сюжеты этих двух картин были так противоположны, что невольно возникал вопрос, как они уживаются рядом. Но видимо хозяйка квартиры не задавалась подобным вопросом или эти картины были ей просто дороги.
Рассуждая на тему искусства, Максим не заметил, как пролетел час времени и вот уже в прихожей раздался голос хозяйки:
– Максим, я дома!
Проследовав в коридор, Максим увидел уставшую Марину Ивановну. На полу рядом с ней стояли две объемные сумки из коричневой кожи с хромированными пряжками по бокам.
– Сейчас я немного отдохну и приготовлю ужин, – устало проговорила женщина, сидя на низкой скамейке в коридоре.
– Да вы не волнуйтесь Марина Ивановна, я сейчас сам приготовлю ужин и покормлю вас, – сердечно отозвался Максим и быстро направился в кухню.
Через час они вместе сидели за столом в кухне и ели макароны по-флотски, которые приготовил солдат. Максим никак не мог начать разговор про армию, а женщина давала возможность парню самому принять важное решение. Наконец не выдержав длительной паузы, Максим тихо произнес:
– Я не хочу возвращаться на пересыльный пункт и вообще служить!
– Ну, что ж, ты сам принял непростое решение, и я принимаю его. Надеюсь, ты понимаешь, что при таком развитии событий у тебя будет другая фамилия и ты лет десять до окончания срока призыва в армию, не сможешь увидеться со своей семьей? Тебя объявят в розыск! А потом, когда ты захочешь вернуться к прежней жизни у тебя тоже будет проблема с нашим советским судом. Тебе дадут два-три года условно за дезертирство! – внимательно посмотрев в глаза солдату, произнесла женщина, которая знала наперед развитие событий.
Такова была плата за свободу. После детального инструктажа, Максим съежился и опустил голову, но все равно утвердительно кивнул головой в знак понимания.
"Хорошо, завтра пойдем к одному моему знакомому. Он поможет сделать для тебя паспорт с новой фамилией. Далее, будем ждать новый паспорт, а потом придется тебе полежать пару недель в психиатрической лечебнице, чтобы выдали одну справку», – размышляя про себя, проговорила Марина Ивановна.
Все было, как говорил Виктор, который, как по нотам обрисовал все дальнейшие действия женщины.
«Ну а потом начнем с тобой бизнес, ведь нужно на что-то жить», – уже веселее проговорила женщина и озорно потрепала солдата по лысой голове.
Теперь все сомнения и переживания Кострова ушли на второй план и Максим лег спать на деревянную кровать сына с явным блаженством, не зная, что на пересыльном пункте дежурный офицер уже изучал его документы.
На следующее утро офицер готовился послать докладную записку в воинскую часть из которой прибыл солдат. А также в военкомат, откуда призывался Максим Костров и в ближайшее отделение милиции города Москвы. Дело в отношении рядового Максима Кострова по дезертирству из воинской части закрутилось.
Все, что рассказывал Максиму бывший дезертир Виктор, было отчасти правдой, а на самом деле, солдат, даже не принявший присягу, все равно нес уголовную ответственность в плане дезертирства. Пока Максим этого не знал и уверенно полагался на слова Виктора.
На следующее утро, подходя к жилому дому на соседней улице, Максим увидел красную табличку на подъезде здания. Точнее это был отдельный вход, только на первый этаж, где располагался кабинет участкового милиционера.
Открыв перед Мариной Ивановной дверь, он проследовал за ней вглубь коридора, где было всего несколько кабинетов. На одной из дверей висела табличка поменьше с красивой надписью – участковый инспектор Морозов К.П.
Через секунду Марина Ивановна закрыла дверь на задвижку.
«Ты меня подожди пока здесь на стуле, а я зайду», – обращаясь к Максиму, сказала женщина.
Марина вошла в кабинет участкового без стука по-хозяйски. Казалось, она здесь была частая гостья.
Сняв модную бейсболку с головы, которая только вошла в моду у молодежи, солдат уставился на стену, где висел большой плакат со статьями правонарушений советского законодательства и стал читать.
Через пару минут из-за двери он услышал рассерженный голос Марины Ивановны:
– Ты, наверное, забыл, как мой муж помог тебе десять лет назад, когда ты молодым лейтенантом только начинал свою службу участковым? А еще забыл, что я каждый месяц хожу к тебе и приношу долю!
За дверью мужской голос тихо на нее «зашикал», пытаясь унять рассерженную женщину.
– Как мне все это надоело! Полгода назад я помог тебе, а теперь ты снова обращаешься ко мне с подобной просьбой? – в сердцах произнес мужчина.
Теперь парировала женщина.
– Если ты помнишь, эта сделка была не бесплатной! – послышался уже шипящий голос женщины.
– Ладно, ладно, я помню! Хорошо, я помогу тебе, но в последний раз и то, потому что хорошо помню услугу твоего мужа. Принесешь две фотографии парня для паспорта и одну тысячу! – пытаясь закончить неприятную беседу, проговорил участковый.
– Как, полгода назад это было пятьсот, а сейчас кусок? – вызывающе проговорила Марина Ивановна.
– Цены растут и к тому же я тоже должен делиться, – нагло произнес участковый, пытаясь закончить разговор.
– Хорошо, через два дня принесу фото и конверт, – загробным голосом произнесла женщина.
Тысяча рублей для 1983 года было колоссальной суммой, но это того стоило.
«И вот еще что, иди делать фото к правильному фотографу, чтобы сделать фото с волосами, а не с лысой головой!» – добавил участковый.
Это был правильный совет со стороны милиционера, потому что волосы на голове солдата только начали пробиваться и с такой шевелюрой на паспорте, он будет вызывать подозрения у сотрудников милиции.
Через мгновение, женщина вышла из кабинета, а в коридор высунулась голова участкового, который подозрительно окинул взглядом весь коридор и сидящего на стуле солдата.
«Пойдем, Максим!» – беря солдата за руку, сказала Марина Ивановна.
Они вышли на улицу и неторопливо пошли по скверу, наслаждаясь весенней погодой и ярко светившим солнцем. Со стороны казалось, что вместе идут мама и сын. Первый документ был «заряжен».
Глава 6. Обитель убогих
«Ну, что Максим, теперь тебе предстоит провести две недели в обители убогих, как называл психиатрическую лечебницу мой покойный муж», – со смехом произнесла Марина Ивановна.
От такого сравнения Максим сразу же представил себе казенное учреждение с большими палатами, высокими потолками и железными решетками на окнах, где нездоровые на голову люди лежали на кроватях. Больные кричали дурными голосами, дрались и ловили невидимых бабочек в воздухе. Подобные картины про психиатрические лечебницы, он видел ранее в советских фильмах. Теперь ему предстояло собственными глазами увидеть, как на самом деле там «кипит» жизнь.
«Ничего не бойся, там за тобой присмотрит мой знакомый доктор, а твое поведение для всех остальных должно выглядеть, как тихое помешательство. Больше улыбайся глупой улыбкой и никого не задирай в палате!» – сказала Марина Ивановна.
Прочитав краткую инструкцию по пребыванию в казенном учреждении, Марина Ивановна и Максим стали собираться в путь. Солдат все также вышел на улицу в синих джинсах сына и футболке с фотографией группы «Бони-М». На лысую голову была надета модная черная бейсболка с большой буквой «М». Она была вышита золотыми нитками и от этого ценность головного убора была еще выше. Теперь Максим полноправно пользовался вещами погибшего сына Марины Ивановны, которые были куплены буквально за год до смерти парня. Дорога до казенного учреждения была короткой, и не успел Максим закончить повествование про свой родной поселок, как женщина сказала:
– Ну, все, пришли!
Теперь солдат увидел, что они стоят на малоприметной улице Москвы перед высоким бетонным забором, по верху которого была натянута колючая проволока. Чуть далее виднелось КПП с железными, въездными воротами для транспорта.
Подходя к КПП, Марина Ивановна пошла впереди, а Максим за ней. Войдя в коридор КПП и остановившись перед вертушкой, женщина наклонилась к стеклянному окошку. За ним сидел охранник. Далее она произнесла дежурную фразу:
– Мы к доктору Иванцову.
Седой охранник за столом взял в руку трубку телефона на столе и набрал прокуренным пальцем несколько цифр.
«Владимир Михайлович, к Вам пациенты на проходной», – вяло произнес он в трубку. На другом конце линии, что-то ответили, и охранник положил трубку.
«Ваш паспорт, пожалуйста!» – обратился он к посетителям, тем временем открывая рабочий журнал на своем столе.
Марина Ивановна, безропотно открыв сумочку, вытащила паспорт и положила в выдвинутый лоток внизу стекла. Вопросительно посмотрев на солдата, охранник повернул голову в сторону женщины. Понимая его немой вопрос, женщина быстро ответила:
– У сына паспорта нет.
Неторопливо записав данные паспорта женщины в свой журнал посетителей, охранник вместе с паспортом вернул бумажный пропуск, с треугольной печатью внизу.
Марина Ивановна тронула рукой вертушку и та, проворачиваясь стала крутиться, пропуская двух посетителей внутрь территории. Выходя во внутренний двор, Максим увидел перед собой красивые асфальтированные дорожки и проезд для автомобилей. Вдоль дорожек тянулись коротко постриженные газоны с травой и круглые клумбы, на которых были высажены несколько типов цветов. Особенно на этих клумбах выделялись кроваво-красные розы, которые придавали особый колорит.
Невольно залюбовавшись красотой клумб, Максим на секунду забыл про цель своего визита. Вдалеке дорожек виднелся лечебный корпус, состоящий из трех этажей. Если бы не решетки на всех окнах этажей, то данное сооружение можно было принять за красивую больницу.
На первый взгляд строение, выкрашенное в серый цвет, еще подходило под старый особняк царских времен. В центре здания находился вход со множеством ступенек, который вел в психиатрическую лечебницу.
Поднявшись по мраморным ступенькам и остановившись у массивной деревянной двери, Марина Ивановна позвонила в звонок, который находился справа от входа. Через несколько секунд ожидания, дверь открыл рослый мужчина высокого роста, в белом медицинском халате.
Торс мужчины опоясывал белый, тонкий поясок, делая фигуру мужчины еще более внушительной. Сказав медбрату лечебницы, который стоял на вахте возле двери цель своего визита, Марина Ивановна стала ожидать прихода доктора. Вестибюль, в котором стояли посетители, был более величественный, чем фасад самого здания.
Здесь по двум стенам стояли массивные белые колонны с лепниной по потолку, а сам пол был выложен из темных шлифованных плит похожих на гранит. На штукатуренных и покрашенных в салатовый цвет стенах висело несколько картин в деревянных рамках.
На картинах были изображены улицы и переулки старой Москвы. Потолок вестибюля венчала большая, старая люстра из меди и множества небольших белых плафонов. Между плафонами располагались гнезда для свечей, которые виднелись по всему периметру и были обязательным атрибутом той поры.
С двух сторон вестибюля были расположены металлические двери, которые вели в отделения. По центру располагалась широкая лестница ведущая на верхние этажи. Она была украшена красивыми перилами, покрытыми лаком. Ступени лестницы так же, как и сам пол вестибюля были выложены темными шлифованными плитами.
Через несколько минут в вестибюле учреждения появился средних лет мужчина в ослепительно-белом халате, под которым виднелись белая рубашка с коричневым галстуком и черного цвета брюки. Задорно улыбнувшись женщине и поздоровавшись с ней, он сразу же переключил свое внимание на Максима.
Маленькие глазки доктора, как два буравчика на уже оплывшем лице стали изучающе смотреть на солдата. Моментально сделав глупое лицо, как его учила Марина Ивановна, солдат стал во все зубы улыбаться доктору.
«Что не буйный, это уже хорошо! Сережа, отведи молодого человека в отделение и переодень в нашу форму!» – обратился доктор к верзиле в белом халате.
Кивнув головой, тот уверенным движением взял Максима за руку и повел к двери отделения, а Марина Ивановна тем временем осталась наедине с доктором. Махнув женщине на прощание рукой, Максим шагнул в коридор лечебного отделения, который незримо отделял его от всего мира.
Страх и неуверенность закрались в его сердце. А Марина Ивановна тем временем обсуждала с доктором сам процесс и последующую справку из учреждения. Доктор Иванцов давно был на «крючке» у предприимчивой особы, которая находила компромат на нужных ей людей и впоследствии пользовалась их услугами.
Владимир Михайлович был любителем молоденьких юношей и в определенный момент попал в поле зрения ее подручных, еще работавших с ее мужем. Так она с ним и познакомилась, решая свои вопросы для дела, и покупая услуги доктора.
Глава 7. Друзья по несчастью
Как только металлическая дверь закрылась за Максимом, он сразу же попал в другой мир – больных в психиатрической лечебнице. Проходя по длинному коридору отделения, он отмечал для себя множество палат, которые располагались по двум сторонам. На каждой двери палаты был свой порядковый номер.
Счет начинался от входной двери и в шахматном порядке уходил вглубь отделения. Возле деревянной двери каждой палаты с правой стороны, висела табличка с фамилиями больных. Эти фамилии были написаны шариковой ручкой с точной датой поступления больного.
Первое ощущение солдата было, что он попал обратно в армию, так здесь все было прямо и перпендикулярно. Таблички возле палат висели на одном уровне, серый линолеум в коридоре, по которому они шли с верзилой отливал идеальной чистотой. На стенах, покрашенных в зеленый цвет, не было ни одной черточки или грязного пятнышка. Прозрачные плафоны светильников излучали ровный, белый свет.
«Не хватало еще тумбочки возле двери и дневального на ней и тогда точно армия!» – грустно подумал Максим, приближаясь к концу коридора.
Внезапно коридор закончился и они очутились в большой комнате, которая служила столовой и в тоже время комнатой отдыха с большим, цветным телевизором в углу. Восемь квадратных столов на четырех человек стояли ровно в два ряда, как будто выверенные по нитке. Оставался еще небольшой пустой пятачок возле телевизора, где видимо больные смотрели телепередачи.
Сейчас в коридоре и в комнате отдыха никого не было и вопросительно посмотрев на медбрата, Максим хотел уже открыть рот, как тот поняв немой вопрос сразу ответил:
– Тихий час у больных после обеда.
В комнате отдыха была еще малоприметная дверь, которая оказалась гардеробной. Открыв ее своим ключом, верзила пропустил вперед сначала Максима, а потом зашел сам. Убранство гардеробной было спартанское, как в армии. На деревянном стеллаже с множеством полок лежала гражданская одежда больных с описью, комплекты постельных принадлежностей, одеяла, подушки, матрасы и комплекты формы.
«Давай переодевайся на кушетке, и пойдем устраиваться в палату», – сказал Сережа, протягивая комплект серой формы в вертикальную полоску.
По-военному быстро скинув гражданскую одежду, Максим натянул на себя серые шаровары в полоску без карманов и такого же цвета куртку, но с двумя карманами по бокам.
«На вот тебе номерок, пришей к куртке справа», – сказал Сережа, протягивая иголку и белые нитки Максиму.
Теперь Максиму показалось, что он на зоне, пришивая белую полоску с черными цифрами на ней к своей куртке. Сложив в хлопчатобумажный мешок одежду прибывшего, Сережа прикрепил к нему опись и положил на верхнюю полку.
«Ну, все, пойдем устраиваться в палату», – весело произнес верзила, легонько подталкивая Максима к двери.
Пройдя по коридору несколько метров, Сережа остановился возле палаты с номером четыре.
«Заходи!» – радушно протянув руку вперед произнес медбрат, по внешнему виду похожий на охранника.
Проходя в комнату, Максим увидел четыре койки стоящие по двум стенам узкой палаты. На койках лежали два парня почти тех же лет, что и Максим, только с отросшими волосами.
Глаза у них были закрыты, но Максим практически сразу понял, что они не спят, а только делают видимость сна.
«Занимай эту свободную койку и ложись, еще час остался до подъема», – тихо сказал верзила, указывая на пустую кровать.
Через секунду медбрат вышел, тихо прикрыв за собой дверь палаты, а Максим остался один на один со своими новыми знакомыми.
Глаза спящих больных, как по команде открылись, и они стали молча наблюдать за новеньким. Через минуту осмотра вошедшего, первым подал голос парень с круглым лицом и носом пятачком.
– Паша, кажись, не психа поселили, а нормального, – тихо произнес он, обращаясь к своему товарищу. Второй больной наоборот был с худым лицом и узкими глазами-щелочками.
– Вроде точно, не псих, – отозвался Паша, обращаясь к Славе все также тихо.
– Давай знакомиться, меня Паша, а его Слава зовут, – представился парень, в тоже время показывая пальцем на товарища.
– Меня Максим зовут, – чуть громче проговорил солдат.
– Тихо, ты! Сережа услышит и мало всем не покажется! – зашикали на него друзья.
Теперь Максим понял, что ласковое отношение медбрата было только на первый взгляд, а на самом деле он жестко требовал порядка, зачастую применяя в отношении больных свои огромные кулаки. Кратко рассказав свою историю, Максим понял, что таиться перед парнями не стоит, они тоже «косили» под дураков, только еще не призывались.
В их случае все было просто. Не желая идти служить в армию, они просто имитировали заболевание. А на самом деле их мамы и папы заранее побеспокоились о таком лечении, которое давало возможность получить «правильную» справку из лечебницы, об отклонении в здоровье. И в конечном итоге, армия для них была закрыта навсегда.
Это была хорошая новость, потому что теперь законным путем парни освобождались от службы в армии и получали военный билет в военкомате. В нем будет запись, что есть отклонения в психике или что-то подобное, что напишут в этой лечебнице! Главное – не служить!
А после пяти лет есть возможность медицинского переосвидетельствования, где врачи признают тебя здоровым и тогда прежнюю запись отредактируют, но в армию больше не возьмут. Все эти моменты, как «откосить» от армии ему быстро пересказали его новые друзья, которые лежали на соседних кроватях.
– Век живи, век учись, а все равно дураком помрешь, – подумал Максим, слушая рассказы ушлых москвичей. —Теперь понятно, почему москвичей так не любят люди из других городов нашей бескрайней страны. Но, как бы то ни было, он сам вскоре станет москвичом, получив паспорт с пропиской в Москве! – открывая для себя философскую страничку познания, подумал Максим.
В коридоре прозвучал звук колокольчика и его новые знакомые одновременно вскочили со своих коек.
– Давай вставай, сон закончился и после умывания будет полдник, – обращаясь к Максиму, сказал Слава.
– Здесь все нужно делать быстро и безропотно, а также выполнять приказания с первого раза, иначе получишь удар по почкам от медбрата, – тоже одеваясь, проговорил Павел.
Максим все схватывал на лету и теперь он был вооружен знаниями, которые преподали ему новые друзья. Схватив вафельное полотенце, висевшее на перильцах металлической кровати с панцирной сеткой, как в армии быстро, он устремился вслед за Пашей.
«Ничего себе дураки живут, здесь просто санаторий», – оглядывая белоснежные умывальники с зеркалом перед собой подумал Максим, входя в помещение.
Коричневая плитка на полу комнаты была идеально вымыта и блестела чистотой. Теперь в умывальной комнате он видел всех больных, которые проходили лечение в отделении. Здесь были молодые парни, как он, среднего возраста мужчины и несколько выживших из ума стариков. Основной контингент составляли молодые парни, которые в силу нежелания служить проходили здесь обследование.
Бросив мимолетные взгляды на новенького, они молча подмигивали ему, давая понять, что тоже не дураки. Первый день в лечебнице прошел на удивление плодотворно, где Максим познакомился со всеми здоровыми парнями.
Вечером его вместе со всеми больными покормили вкусным ужином, состоящим из картофельного пюре и большой аппетитной котлеты. Завершил ужин стакан компота с булочкой.
«Вот это еда у дураков!» – в очередной раз восхитился Максим, вспоминая армейскую столовую.
А потом все больные, взяв стулья, уселись возле телевизора, где транслировался военный фильм.
«Лепота-то какая!» – укладываясь после отбоя в кровать, сказал Максим.
Два его друга разом заржали, понимая значение этих слов. Обследование Максима началось уже на следующий день, когда Сережа позвал его и они поднялись вместе на третий этаж, где находились кабинеты врачей.
