Юрий Юрьевич Кузнецов
Отказник
Глава 1. Призыв
Все, что было далеко, на самом деле оказалось близко. «Захотел служить в армии со своим годом, пожалуйста!» – твердил внутренний голос.
Вечер двадцать пятого апреля подходил к концу, подругу Светку забрали в больницу и Максим Костров сидел дома перед телевизором после работы.
Внезапно раздался звонок в дверь.
"И кого это на ночь глядя принесло?" – подумал призывник.
Максим открыл дверь и увидел незнакомого ему парня, который стоял у двери.
– Ты, Костров Максим? – спросил конопатый парень.
– Да, – нехотя ответил Максим, не понимая намерений вечернего гостя.
– Меня послали к тебе из военкомата, на вот подпиши,– говорит он, протягивая листок бумаги.
– А что это? – недоуменно спросил юноша.
– Повестка тебе в военкомат! А явиться в военкомат нужно двадцать седьмого к шести часам утра. Времени на сборы двое суток! – раздраженно ответил посыльный.
– Твою в коромысло, вот и армия пришла в наш дом! Нужно быстро увольняться с работы. Остался только один день и то, нужно закупить спиртное и закуску для стола. Ну и пригласить, кого-то из знакомых парней. Что-то стало так грустно, что хоть плачь! – грустно подумал Максим.
К восьми часам вечера пришло человек шесть парней, пили, шутили, а на сердце у призывника кошки скребут и алкоголь совсем не берет. Поздним вечером пришла Светка, вся потерянная в слезах.
"Я буду ждать тебя!" – тихо шепчет она.
От такого прощания парень сам чуть не расплакался, такая тоска.
Потом погуляли по ночному городу, поорали пьяными голосами песни группы «Машина Времени» и все, утро. Голова как чугун, во рту кошки нагадили, но вставать нужно. Максим неторопливо умылся, выпил чаю, взял сумку с едой и остановился у двери. Вот он родной порог, про который слагают песни. Целых два года, твою маму!
– Закрой сам дверь, – шепчет мама.
"Заходим в автобус!" – вскоре звучит команда прапорщика.
Львовский автобус сорвался с места и увез призывников в неизвестность, а кого-то впоследствии, и в последний путь. Шла война в Афганистане.
Пересыльный пункт встретил новобранцев топотом множества ног. После прохождения медицинской комиссии Максим вошел в помещение с номером К -214 в котором уже сидели пятнадцать парней, таких же лысых и смешных.
– А в какие войска я попал? – спросил призывник у рядом сидевшего сержанта.
– В химические, родной, – ответил сержант и ехидно улыбнулся.
Максиму стало не до смеха. Неделя пребывания в поезде до Москвы тянулась, как целая вечность. Автобус с призывниками из приморского края заехал в подмосковный лес, и неторопливо урча стареньким мотором, двинулся дальше. Наконец автобус остановился на большом плацу.
"Воздух свежий, за казармой виднеется озеро, классно-то как!" – подумал юноша.
Потом всех новобранцев повели в баню.
"Мойтесь, но быстро!" – кричит сержант.
Примеривая выданную форму, солдат отметил про себя, что сейчас стал похож на чучело в большой по размеру солдатской форме. Пилотка смешно покоилась на ушах.
«Запах казармы навсегда останется в моей памяти, как запах ваксы, солдатских сапог и дешевого мыла», – грустно отметил Максим, проходя в расположение.
«Нужно знакомиться с ребятами, такими же лысыми пассажирами в этом аду называемом школой младших командиров!» – подумал Максим.
Помогая сослуживцам в подшивке подворотничка или стирке формы, Костров ощущал себя крупицей в едином коллективе.
«Стало реально легче и теперь все невзгоды переносились не так, как в начале!» – после недели службы в этом аду, размышлял Максим.
А еще были безобидные комары, когда сержанты выгоняли их подразделение в хвойный лес на занятия. Таких громадных комаров, Максим еще нигде не видел. Звучала команда «Смирно» и все подразделение застывало в строю.
Через секунду целые полчища комаров налетали на открытые части тела курсантов. Особенно им нравились лица. Впиваясь в лица курсантов, комары пили кровь и лопались от своей жадности, оставляя после себя кровавые пятна.
Согнать рукой насекомое не получалось, так как была отдана команда «Смирно». А если кто из курсантов быстро сгонял рукой насевших комаров с лица, то сразу следовала расплата в виде крепкого удара сержанта в грудь. Таким путем сержанты вырабатывали у курсантов способность терпеть боль.
Прошло две недели пребывания в учебном центре. Вскоре привезли очередную партию новобранцев.
«Куда столько народу нагнали, теперь придется делать отсев лишних!» – услышал Максим слова, доносившиеся от проходящих мимо двух офицеров центра.
«Если я не дурак, то это шанс отсюда слинять!» – подумал курсант, размышляя над словами офицеров.
И точно, уже в обед командир взвода обронил такую фразу перед строем: «Кто не хочет служить в учебном центре – выйти из строя!»
Пока одни курсанты в строю прикидывали в уме, стоит или не стоит выходить из строя, чтобы навсегда попрощаться с этим адом, Максим уверенно вышел на два шага вперед. Из строя также вышли еще пять самых думающих курсантов.
«Все, достаточно!» – махнул рукой офицер и отправился к себе в канцелярию. Ему предстояло подготовить на вышедших из строя документы.
«Слава Богу, я больше никогда не буду ползать по лужам в этом лесу и кормить своей кровью комаров!» – с облегчением подумал Максим, направляясь в числе вышедших из стоя солдат в канцелярию.
На лице курсанта блуждала радостная улыбка, как – будто он выиграл приз в лотерею.
Уже через час получив сухой паек, команда военнослужащих из шести человек проследовала на станцию. Теперь их путь лежал на пересыльный пункт, где их должны были принять и передать в другую часть.
Глава 2. Пересыльный пункт
Сигареты без фильтра «Памир», что выдали в продуктовом наборе «сухого пайка», таяли на глазах.
«Да и как тут не таять, когда есть хочется, а «покупателя» из части все нет и нет! Вот и приходится постоянно курить, чтобы заглушить желание поесть!» – размышлял бывший курсант.
Казалось бы, такая была объемная картонная коробка с продуктовым набором, которая включала несколько банок мяса с рисом, гречкой, перловкой, сухие галеты и пара банок рыбы, а теперь все закончилось. А также пять пачек сигарет без фильтра «Памир».
Мысли солдата перенеслись в родной город до армии. Да, это не американские сигареты Мальборо, пачку которых он, как-то купил за полтора рубля в баре заводской столовой у себя в родном городе. Цена для 1982 года была дикая, по причине того, что болгарские сигареты с фильтром типа «Родопи» или «Опал» стоили тридцать пять копеек, а тут целых полтора рубля.
И все же это того стоило, потому что собираясь на дискотеку, Максим хотел выглядеть достойным ухажером. А так как курили у них на дискотеке не только парни, но и девчонки, такой импорт был в цене.
А теперь, все это продуктовое богатство уместилось в этой картонной коробке. Последняя банка гречки с мясом из сухого пайка была с аппетитом съедена еще сегодня в обед, и теперь Максим Костров прокручивал в голове все варианты, где взять продовольствие и сигареты. Мучительно хотелось маминого борща или рассольника, который так вкусно она готовила дома.
Спрашивать покушать у таких же солдат на пересыльном пункте, куда его направили в числе нескольких солдат из учебного подразделения, он не хотел. Да и бесполезно было спрашивать, так как каждому из них дали стандартный сухой паек на три дня и теперь к концу подходил второй день пребывания на пересыльном пункте.
«А если в город сходить и купить сигарет и поесть?» – промелькнула шальная мысль в голове Максима. —Пересыльный пункт, куда привезли очередную группу военнослужащих из их части, находился в Москве, где-то на ее окраине. Едва ли здесь толпами ходят патрули!» – все также обдумывал свой выход на «волю» солдат.
Идти в самоволку молодой солдат боялся, и теперь основным решением было договориться с солдатом, который нес службу на воротах маленького пересыльного пункта.
Подходя к солдату, который был старше его всего на полгода, Максим обратился к нему с просьбой:
– Брат, есть хочется и курить, выпусти сходить в магазин? А я тебе сигарет куплю или конфет.
Небольшого роста солдат на воротах, недоверчиво смерил взглядом «духа». Тот по виду служил всего две недели. Убедившись в искренности солдата, караульный нехотя ответил:
– Ладно, выпущу, но с тебя полкило конфет, и чтобы через час был здесь. Сейчас вечер и в округе нет никаких патрулей, поэтому иди спокойно в том направлении. Смотри не обмани меня!
Видимо караульный делал это не раз, выпуская солдат в отсутствие офицеров в самоволку на пересыльном пункте.
Прошмыгнув сквозь приоткрытую постовым створку ворот на улицу, Максим ощутил эйфорию свободы. Казалось, сам воздух за воротами пункта был другим, и теперь шагая в направлении продуктового магазина, он чувствовал прилив сил и положительных эмоций.
Теперь он на короткое время забыл, что голоден и не мылся два дня. Его подворотничок на солдатской гимнастерке уже был коричневого цвета от грязи, но никто ему не объявлял за это наряд вне очереди, потому что сейчас он был без командиров.
Проходя через пустырь, вскоре вдалеке показались высотные, жилые дома и какие-то магазины в них. Теперь улица по которой он шел, была вся в огнях от работающих фонарей и навстречу ему шли гражданские люди, такие же молодые парни и девушки.
Только Максим отличался от этих людей в красивых одеждах своей застиранной и пахнувшей потом гимнастеркой, и большей по размеру пилоткой на лысой голове.
"Вот и долгожданный магазин продуктов!" – подумал солдат, неуверенно входя в дверь и стесняясь своего потрепанного вида.
Это был небольшой магазин с несколькими отделами, где продавали кондитерские изделия и хлеб, спиртные напитки и сигареты, а в последнем колбасу и сыр. Окидывая взглядом кондитерские изделия за стеклом витрины, Максим непроизвольно стал проглатывать противно выступившую слюну.
Как же ему хотелось сейчас купить эту пышную ром-бабу или эклер с шоколадной начинкой, что солдат непроизвольно зажмурился. Денег было совсем мало, к тому же надо было еще купить постовому ирисок. Вынув из кармана мелочь, Максим стал судорожно считать ее и прикидывать, что можно на нее купить.
Так увлекшись своим процессом пересчета, он не заметил, что на него пристально смотрит женщина средних лет, стоящая неподалеку. Наконец подняв глаза от непонятного чувства, что за ним наблюдают, он натолкнулся взглядом на карие глаза еще не старой женщины.
В ее глазах была боль и сострадание, а также материнская любовь. Они непрерывно смотрели друг на друга, не в силах оторвать взгляд и наконец, женщина решительно направилась к нему.
«Я видела, что ты голоден и хочешь купить продукты. Пойдем ко мне, я тебя накормлю!» – тихо, но решительно проговорила она, глядя на Максима материнскими глазами, полными слез.
Что-то родное увидел солдат в этих глазах, а может просто поверил ей и не задумываясь о последствиях и забыв о постовом, который выпустил его на «волю», проследовал за женщиной.
Они неторопливо шли по улице, но в обратном от пересыльного пункта направлении. Марина рассказывала ему, как год назад похоронила своего единственного сына, который ушел в армию и больше не вернулся.
Сына после учебного подразделения отправили служить в Афганистан и через полгода службы его убили душманы. От сына осталась только фотография в полевой форме, где он позирует среди гор и «медаль за отвагу». Увидев Максима в магазине, она чуть не упала в обморок, так как стоявший солдат был похож на ее Сергея.
И теперь Марина отчетливо поняла для себя, что нужно помочь солдату так напоминавшего ее сына. Не замечая времени, Максим стал рассказывать про себя, своих родителей и свой родной город.
«Вот мы и пришли!» – показывая рукой на панельный дом с маленькими серыми балконами, сказала Марина.
Старенький, как сам дом лифт, натужно урча моторами, поднимал их на нужный этаж. Поднявшись на четвертый этаж, они остановились возле деревянной двери с номером тридцать два. Вставляя ключ в замок двери, Марина ласково посмотрела на Максима и произнесла:
– Сейчас ты помоешься в ванной, и я тебе налью тарелку борща со сметаной.
«Какое вкусное слово борщ со сметаной», – подумал солдат и сглотнул слюну. В этот мгновение, Максим еще не зная, что его жизнь пошла под уклон.
Глава 3. Самовольная отлучка
Заходя в прихожую стандартной двухкомнатной квартиры Марины Ивановны Горшковой, Максим ощутил непередаваемое чувство домашнего уюта. Казалось, что здесь все было на своих местах. Несколько пар женской обуви аккуратно стояли внизу на полках, а выше на крючках висели плащ и женское пальто.
Короткий коридор вел в две комнаты и небольшую кухню. Совмещенный санузел был первым кабинетом к вошедшему посетителю квартиры.
– Хорошо у вас тут, по-домашнему», – отозвался солдат, окидывая взглядом пространство коридора.
– Ты раздевайся и проходи сначала в ванную, там полотенце висит зеленое справа, а потом жду тебя на кухне, – по-хозяйски стала командовать Марина Ивановна.
Быстро скинув солдатские кирзовые сапоги, Максим ощутил сразу же едкий запах своих грязных портянок.
– Впору кричать команду «Газы», – лихорадочно думал солдат.
В проеме коридора показалась хозяйка дома, и театрально помахав возле своего лица ладошкой, прыснула смешком по поводу едкого запаха исходившего от солдатских портянок.
– Ничего, ничего, не стесняйся, это солдатский запах и он честный!– проговорила Марина. – Если бы сын пришел из армии, для меня этот запах был бы самым лучшим! – как будто про себя прошептала женщина и смахнув украдкой слезу, ушла обратно в кухню.
Заперев за собой дверь ванной на шпингалет, Максим быстро сбросил пропахшую потом гимнастерку, галифе, синие солдатские трусы и майку на пол.
Включив душ, он с упоением встал под струящуюся воду, теплым потоком смывающую грязь с тела.
"Как же хорошо, как же приятно стоять под душем в обыкновенной квартире, а не под душем в солдатской бане, где все имеет инвентарные номера, выдавленные на металле или нанесенные краской!" – размышлял рядовой.
Наслаждаясь мгновением эйфории, Максим на секунду забыл, где он находится и только чувство радости овладело им. Он совсем забыл, что отпущенное ему постовым время давно прошло, и тот солдат сейчас лихорадочно думал, как поступить дальше.
– Говорить старшему по пересыльному пункту про отпущенного солдата или не говорить вообще, как будто тот сам ушел в самоволку через забор? Нет, не говорить, иначе его накажут и вообще, он этого солдата никогда не видел! Может утром придет и тогда это его проблемы! – размышлял постовой.
Всего этого Максим не знал и теперь чувство беспредельной радости от душа, владело им. Вылезая из ванной посвежевшим и румяным от горячей воды, солдат поймал себя на мысли, что надевать сейчас грязное, пропахшее потом обмундирование и нижнее белье ему совсем не хочется.
«Что же делать, что надеть?» – крутилась мысль в голове.
Видимо мысль солдата была так сильна, что по двери ванной раздался короткий стук хозяйки.
– Максим, я тебе одежду сына принесла, ты мне открой дверь, я просуну вещи, – раздались слова Марины Ивановны.
– Вот это дело, теперь можно одеть чистое и уже выйти в кухню, – про себя подумал солдат, принимая в приоткрытую дверь вещи погибшего сына.
Быстро натянув на тело мужские трусы в цветочек, белую футболку и синие спортивные штаны с белыми лампасами по бокам, Максим ощутил себя гражданским человеком.
«Надо же, у ее сына размер мой и все сидит, как будто мое, – ощупывая ткань штанов и футболки на себе, подумал солдат.
Проходя в кухню, Максим увидел накрытый стол с тарелками полными еды и двумя стопками. На тарелках лежали ломтики сала с розовой прожилкой, соленые красные помидоры, вареная колбаса и черный хлеб.
Завершала композицию на столе бутылка водки с красочной надписью «Пшеничная». От этого изобилия у солдата непроизвольно потекли слюни и он тихо крякнув, судорожно сглотнул их.
Повернувшись от кухонного стола на котором хозяйка накладывала в глубокую тарелку борщ, Марина посмотрела на Максима и на мгновение ее хватил ступор. Женщина, не отрываясь смотрела на солдата, который в этой одежде был похож на ее погибшего сына. Через мгновение по ее лицу потекли слезы. Упав на колени, она обняла ноги Максима, постоянно причитая:
– Сыночек мой, Сережа!
От этой сцены Максим готов был разрыдаться и только его воля не давала протечь противной слезе. Он так и стоял на месте, не тревожа женщину.
Наконец она, вытерев слезы, тяжело поднялась с колен и уже ласковым взглядом посмотрела на Максима.
«Что это я, зачем пугаю своего гостя! Давай лучше борщ есть и разговаривать про жизнь! А сначала давай выпьем за упокой души моего сыночка», – проговорила Марина Ивановна, вытирая остатки слез.
Холодная из морозилки водка приятно обожгла гортань и Максим немного «поплыл». Может из-за того, что был голоден, а может из-за того, что уже две недели не пробовал спиртного.
Взяв в руку столовую ложку, он с удовольствием стал поглощать вкусно приготовленный хозяйкой борщ. Это чудо русской кулинарии со сметаной действительно было праздником для желудка. Через несколько минут мысли солдата прояснились, и желудок потребовал вновь испытать порцию водки.
«Давайте выпьем за вас!» – предложил Максим, наливая водку в хозяйские стопки.
Теперь водка пошла соколом, и он ощутил приятный хмель в голове. Потом еще пару раз они выпили за встречу и здоровье. Вскоре ужин подошел к завершению.
«Может, завтра утром пойдешь в свою часть? А я тебе постелю в комнате сына на кровати, а завтра с утра и пойдешь!» – предложила Марина Ивановна, участливо заглядывая в глаза солдата, так похожего на ее сына.
Противоречивые чувства боролись в душе солдата. С одной стороны, он должен был идти обратно в пересыльный пункт, а с другой стороны, как хорошо еще немного побыть в домашней обстановке. Выпитая водка перевесила решение в пользу того, чтобы переночевать у хозяйки, а завтра ранним утром пойти с повинной на пересыльный пункт.
«Все, остаюсь до утра!» – проговорил охмелевший от водки Максим и направился вслед за обрадованной женщиной в комнату сына.
Марина была рада, что солдат задержится у нее еще немного. Добротная, деревянная кровать сына подарила незабываемые ощущения, как только солдат прилег на нее. Через мгновение, Максим спал «без задних ног» не беспокоясь о своем будущем, а лишь полагаясь на фортуну.
Он спал и не хотел просыпаться, а Марина не решалась тревожить его.
Глава 4. Прощай армия!
«Как же сладко спалось на этой односпальной кровати, стоящей в маленькой комнате сына», – лениво потягиваясь, подумал Максим. Он сразу же вспомнил свой дом в маленьком поселке Приморского края и комнату с подобной односпальной кроватью.
А также то, как они со Светкой часто сидели по вечерам на этой кровати и слушали музыку, тихо доносящуюся из катушечного магнитофона «Юпитер». Этот магнитофон был гордостью Максима, потому что буквально за год перед армией мама сделала сыну подарок, купив в районном центре этот большой магнитофон с колонками.
Цена его была не маленькая и немного повздыхав над суммой, мама оформила кредит в магазине радиотоваров. Но это того стоило. Магнитофон был двух – катушечный, который имел возможность ставить катушки с пленкой по пятьсот двадцать пять метров каждая.
А что отличало его от других подобных магнитофонов? Он имел эквалайзер с несколькими «бегунками» для подстройки звука и двумя красочными в три цвета шкалами для записи музыки. Две колонки по пятнадцать ватт каждая, вешались на стену рядом с магнитофоном.
Этот четкий стереозвук, разносящийся по комнате, дарил эйфорию прослушивания любимых «итальянцев», которые внезапно захватили советскую эстраду своими зажигательными песнями.
– Как же классно было на гражданке! – поймал себя на мысли солдат, только теперь понимая разницу между одной жизнью и другой.
– Ну, все, пора вставать и на пересыльный пункт! – подумал солдат, представляя, как его накажут за данную самоволку офицеры.
– Как спалось, Максим? – ласково обратилась к нему Марина, которая с нетерпением ждала пробуждения солдата.
– Просто забыл, где нахожусь и сон был такой крепкий, что не хотелось просыпаться утром, – проходя к ванной комнате, сказал Максим.
– Давай умывайся, брейся и приходи на завтрак, – засуетилась на кухне добрая женщина.
Умывшись и побрившись опасной бритвой «Нева», которая раньше принадлежала сыну хозяйки, Максим вышел посвежевшим и довольным от процедуры умывания.
– Давай бери бутерброд с колбасой и насыпай в кружку сахар сколько тебе нужно, – посоветовала хозяйка.
– Я твою форму вечером постирала и утром погладила. Ну и грязи с нее сошло, ужас! Только у меня к тебе будет одна просьба, не смог бы ты встретить одного паренька и взять у него сумку для меня? Просто мне нужно срочно отъехать по делам, а встретить Витю нужно. А я, как раз за два часа обернусь обратно и тебя отпущу! – обратилась к Максиму женщина.
Это немного не входило в планы солдата. Потому что он с таким раскладом мог пойти на пересыльный пункт только вечером, но что делать, хозяйка попросила сделать доброе дело.
Через пять минут, Марина, помахав на прощание рукой, выбежала из квартиры, а Максим остался один. Делать было нечего и включив хозяйский черно-белый телевизор «Горизонт», он увлеченно стал смотреть фильм про войну. Так прошел час, и уже беспокоясь, что посетитель не придет, в дверь квартиры позвонили.
Метнувшись к входной двери, рядовой рывком открыл ее и увидел перед собой парня очень похожего на ее погибшего сына и что самое удивительное, на него самого.
«Ну, надо же, еще один похожий на ее сына парень», – промелькнула мысль в его голове.
– Витя! – представился парень, который тоже с интересом смотрел на Максима. – Держи сумку для Марины, а я пошел, а то мне еще в одно место нужно съездить! – протягивая увесистый баул Максиму, проговорил парень.
Собираясь уходить, Виктор все топтался на месте, как будто его, что-то держало в квартире или он хотел поговорить.
Наконец он обратился к Максиму с предложением:
– Может чаю попьем, а то мне сейчас через всю Москву еще ехать?
– Да не вопрос, давай попьем, – сразу же согласился Максим, который понимал, что разговор будет интересный для него.
Отхлебывая свежезаваренный чай, Витя с интересом смотрел на Максима и каждый из них думал о своем. Один думал, что еще один парень «откосил» от армии, а второй, что хотел спросить этот Максим у него. Наконец, первым начал разговор Витя и обратившись к собеседнику спросил:
– Тоже с пересыльного пункта сбежал?
От такого вопроса Максим на миг потерял дар речи, и тупо уставившись на собеседника молчал.
«Да ты не волнуйся, я такой же, как ты «отказник», только уже полгода бегаю от армии», – произнес Виктор, как ни в чем ни бывало отхлебывая чай.
Тихо выпустив изо рта воздух, Максим утвердительно мотнул головой и кратко рассказал свою историю.
"Такая же история была и у меня, только «учебка» была связи, и я точно также пошел за едой в магазин. Ну а дальше, Марина Ивановна меня пригрела, напоила, накормила. В общем, назад я возвращаться уже не захотел! Марина Ивановна вскоре помогла мне сделать паспорт на новое имя. Теперь я помогаю ей по делам и просто живу, а армия осталась, как страшный сон", – чуть задумавшись, ответил Виктор.
Рассказ потряс воображение Максима, который пока не думал о таком развитии событий.
– И что, у тебя теперь другой паспорт? – тихо спросил он у Вити.
– Вот смотри, какой он настоящий, – вытаскивая с гордым видом из своей легкой ветровки красную книжечку, проговорил Виктор.
Переворачивая странички настоящего паспорта, Максим видел московскую прописку и отметку о воинском учете.
– А как же с армией получилось завязать? – недоуменно спросил он.
– Марина по своим каналам сделала мне справку, что я с некоторыми психическими отклонениями. Это когда я полежал для вида в районном псих-диспансере две недели, а затем получил эту справку. А потом дело техники. В военкомате тебе дают новый военный билет с отметкой, что для службы не годен. Теперь я в благодарность помогаю ей с бизнесом. Ее муж раньше был вором в законе, и она не работала, воспитывая сына Сергея, – отпивая чай, рассказывал Виктор.
– Муж был то в колонии, то дома, но всегда с деньгами. В общем жизнь ее была сказочной и сытной, а восемь лет назад ее муж умер, и ей пришлось самой заботиться о пропитании. К счастью, связи с нужными людьми от мужа остались. Ее подкосила смерть сына, который ни в какую не хотел «косить» от армии. Она тогда очень просила сына не идти в армию, как будто предчувствуя дальнейшие события. Он не послушался! Потом сына отправили в Афганистан, где он и поймал свою пулю. Теперь Марина Ивановна спасает от армии новобранцев и полностью уверена в своей правоте. Но надо признать, всегда дает шанс человеку решить, будет он служить или нет, – грустно подытожил Виктор.
– Но ведь посадят, если поймают, – тихо произнес Максим, обращаясь к Виктору.
– Даже если поймают, то не посадят, как ты сейчас говоришь, потому что ты присягу еще не принял и поэтому действия закона к тебе другие. Просто застращают наказаниями и потом направят обратно служить, где ты сразу примешь присягу. А вот если бы ты присягу принял, то тогда, как звучит в воинских законах, до трех суток самовольная отлучка, а после трех суток отсутствия – самовольное оставление части. Ну и наказание дисциплинарный батальон с разными сроками, которые назначит военный трибунал или колония общего режима! – пояснил бывший отказник.
Такой «ликбез» на пальцах от Виктора прояснил ситуацию с армией для Максима.
«Все, хватит с меня армии, и я также буду помогать Марине Ивановне в ее делах», – утвердительно сказал солдат обращаясь к Виктору.
Не понимая к чему приведет такой шаг, Максим, тем не менее решил не возвращаться на пересыльный пункт. Дезертиры обменялись рукопожатиями, как верные друзья и расстались, где один поехал по своим делам, а второй стал ждать прихода хлебосольной хозяйки.
