– Вообще-то, она не могла столько съесть! – заметил врач-робот.
– Ну, не знаю, – заколебалась мышка. – Бывает, увлечёшься.
За иллюминатором выгибался дугой длинный земной горизонт.
– А ты запасы делала? – поинтересовался командир.
– Делала, – опустила глаза полёвка.
– И где они?
– В кладовках.
– В каких кладовках? Нам каждый закуток известен!
– Я складывала зёрна под заплатки скафандра.
Тимофей, не дожидаясь приказа, сбегал за костюмом. Передал командиру. Тот встряхнул его. Из-под всех заплат посыпалось зерно. Все ахнули. Зерно тут же собрали. Меньше ведра получилось.
– А должно быть гораздо больше, – прикинул Тимофей.
– Значит, остальное в полёвку ушло, – посчитал Жатов.
– Да, у мышей высокий метаболизм, – подтвердил Сеня.
– Высокий – так высокий, – промямлила мышка.
– Скучаешь по дому-то? – спросил её Жнецов.
– Кто ж не скучает?
– Ну, вот и хорошо – Земля ждёт вас, – сказал командир, надеясь поставить точку в разговоре.
– Но ведь раньше, когда полёвки не было, – вмешался Тимофей, – урожая тоже не было! Значит, это не из-за неё! Теперь, даже если мышки не будет, то урожая тоже не будет.
– Кроме Польки никто не мог зерно склевать, – настаивал Жатов.
– Но я слышал, как кто-то стучался в борт и в иллюминаторы! – вспомнил страшный сон Тимофей.
– Тебе показалось, – отмахнулся командир.
– Приборы ничего не зафиксировали, – подтвердил бортинженер.
Ничего не ответил Тимофей: доказательств не было.
– Ну, что ж, – заключил командир, – ждите транспортный корабль.
Тимофей и Поля сочувственно посмотрели друг на друга.
– Ты хорошо поработал, – подбадривал агронома врач-робот.
– Что ж – вернусь обратно. Хорошо слетал. Жаль, цели так не достиг.
– Бывают ложные цели и ложные гипотезы, – назидательно произнёс Жатов.
– Корабль за вами стартует через три дня, – сообщил Жнецов.
– За нами?! – бросила полёвка вызов судьбе. – Я тоже слышала стук в стену. У меня, вот, клочок шерсти кто-то выдернул.
У мышки на боку зияла проплешина.
– Может, ты сама шерсть выщипала, а потом съела! – не верил Жатов.
– Тут еды полно, а я – себя щипать?!
– Когда у тебя шерсть пропала? – охладил мышку командир.
– Помню, зёрнышко последнее я сняла, прожевала, проглотила, и тут меня в бок что-то – бах! – как кольнёт!
– Может, аппендицит? – заподозрил Жатов.
– Нету у неё ничего, – доложил Сеня. – Здорова как лошадь.
– А, может, тут какой-нибудь вьюрок гнездо из шерсти вьёт! – оживился Тимофей. – Чтоб птенцам помягче было!
Довод был серьёзный. Неучтённые животные на корабле – это ЧП.
– Ищем шерсть, – строго приказал командир.
Станцию обшаривали, осматривали целые сутки. В первую очередь прочесали вентиляцию, куда могло засосать злополучный клочок шерсти. Но нигде ничего не нашли.
– Что ж, – сказал командир, – ситуация нештатная. Пока не найдём пропажу, вас отпускать нельзя.
Пугало и мышь были рады. Но кричать ура было неуместно.
– Передам на Землю, что сельхоз эксперимент продолжается, – сказал командир. – Останетесь до следующего урожая.
– Ура! – обнялись пугало с полёвкой: не удержались.
Вторая попытка
Снова засеяли участок. Тимофей неотступно за ним ухаживал.
Робот внёс коррективы в свои обязанности: сделал мышке универсальный тренажёр. И до конца полёта после нагрузки снимал с неё показания: пульс, давление, температуру.
Полёт продолжился в штатном режиме. Связь с Землёй не прерывалась. Жнецов регулярно докладывал о делах на Станции.
Пшеница росла не по дням, а по виткам.
Приближался День X.
Тимофей влез в скафандр, набросил шлем, занял рабочее место. Он был готов стоять, пока зерно не нальётся и не будет способно дать следующее поколение.
Стоит он, держит зрение востро, ждёт птичек, да не простых.
Известно, что глаз человека, не видит ультрафиолетовый свет, а пчела его спокойно различает. Вот так и человек космических птиц не видит, потому что состоят они из неизвестных частиц: никакие приборы не могут их уловить. А вот любое пугало их улавливает.
Бывало, стоит Тимофей ночью в поле, а с неба эти пернатые спускаются. Но, лишь только его заслышат, моментом исчезают. И отлетают туда, где никто не выставлен. А там уж преспокойно пшеницу шевелят. Пируют всю ночь. Танцы, игрища. И, главное, круги магические на полях – вы видели? – так это они делают. А потом все гадают, чья это работа, да такая ровная?
Никто их не обнаруживает, думал Тимофей, потому что они основаны не на клетках и молекулах, а на частицах меньших, чем те, которые ловит Большой адронный коллайдер. Значит, Тимофей стоял не только на страже, но и на пороге открытия.
– Как же эти частицы назвать? – прикидывал он. – Специалисты по птицам – орнитологи, значит, и назвать их нужно орнитионы. Да, решено – орнитионы.
Хорошо работает голова в космосе. Тимофей задумался о Вселенной, о всяких туманностях, о разбегании галактик… Вдруг – грохот! Стук! Скрежет! Это они – птиценоиды! Огромная стая! Сквозь борт просачиваются. Ещё больше за бортом кружится. За зерном пожаловали?! Будет вам! Не знали они, кто тут зерно охраняет. И верный своему долгу сделал Тимофей им последнее предупреждение: