Перекресток – Юрий Слепухин

Очень подходящее название для этой книги, так как аллегорических перекрёстков для героев этой книги оказалось много. Да и по сути говоря, каждый день перед всеми нами встаёт проблема выбора – где-то в большей степени, где-то в меньшей. Какое выбрать направление? Как будет правильно? Какие будут последствия? Молодые герои Слепухина находятся как раз в том возрасте, когда жизнь – это вообще один сплошной перекрёсток. Семнадцать лет, последние школьные года. Куда пойти учиться? В каком городе выбрать институт? Что будет со старыми друзьями? Какую выбрать профессию? Серёжа Дежнёв, к примеру, мечтает стать инженером-электриком и построить первый в мире завод-автомат, Люся Земцева будет доктором физико- математических наук, пойдя по стопам матери, а Таня Николаева, пережив метания от профессии балерины до инженера по строительству турбин для сжжижения гелия, собирается поступать на филолологический факультет…Мечты, размышления, споры и чаяния молодых, горячих, целеустремлённых и энергичных ребят – всё это было погребено под ошеломляющим и неподъёмным осознанием, что пришла Война. Но это будет потом. . А пока у них есть их школьные будни, их бескорыстная дружба и первая любовь.Сначала-то, конечно, никакой любви не было. Было даже совсем наоборот. Смешливая, большеротая и угловатая, как новорожденный жеребец, Таня Николаева при первом знакомстве не вызвала в Серёже Дежнёве никаких положительных эмоций. У него даже мелькнула мысль с ней подраться. Но все знают, что от любви до ненависти… И вот уже Таня с Сережей неразлей вода: он провожает её домой, они вместе ходят в кино, гуляют после уроков. И надо сказать, прекрасно друг друга дополняют. Таня – из состоятельной семьи, племянница известного офицера, привыкла ни в чём себе не отказывать. Серёжа – дитя пролетариев, воспитываемый матерью и старшим братом, знающий о бедности не понаслышке. Таня – взбаломошная, рассеянная, капризная, абсолютно сиюминутная, недальновидная; но в то же время весёлая, порывистая и патологически честная. Серёжа – серьёзный, умный, основательный, работящий, но также вспыльчивый, по юношески максималистичный и крайне обидчивый. Сами того не осознавая, ребята постепенно сглаживают острые углы друг друга, смягчая характеры и обуздывая внутреннюю борьбу. Пусть не всё у них гладко, – случаются и ссоры, и недопонимания, и расставания, и ревность, – но есть самое главное: их первая любовь и взаимное доверие.Поскольку тема войны в первой части тетралогии затронута лишь поверхностно, книга получилась очень светлой и позитивной. Хотя не обошлось и без советской агитации:

И я тогда почему-то особенно ясно вдруг поняла, что именно при коммунизме – и только при коммунизме – возможно полное человеческое счастье. И в самом деле: в наши дни счастье слишком зависит от внешних общественно-политических факторов – таких, как война, материальные трудности, недостаточная сознательность и отсталые взгляды. В условиях коммунистического общества ничего этого не будет – следовательно, счастье человека будет зависеть только от его личных качеств. А так как бытие определяет сознание и изменившиеся к лучшему условия жизни не смогут не изменить к лучшему качеств нормального человека, то, следовательно, в условиях коммунистического общества всякий нормальный человек непременно будет счастлив.Но тогда, наверное, все так верили. Если же абстрагироваться от политических идей, книга действительно стоящая.

С самого начала мне понравилась книга. Я поняла, что это будет удачное совместно проведенное время. Мир, в начале книги, отчетливо поделился на две половины, на жизнь «графской дочки» Татьяны, такой утонченной принцессы, живущей в окружении достатка; и жизнь обычного паренька Сережи, который прогуливает уроки и зачитывается приключенческими романами, а дома то нет воды, то нет еды. Читая то про одного, то про другого, казалось, что читаешь совершенно два разных романа, из двух разных веков и на две разные темы. Наверное, так и было в 30-ые, когда средневековая Россия все еще на вся вышла, а индустриализация только окончательно пришла. Мы видим мир глазами школьников, для них этот мир, это общество самое что ни на есть настоящее, как будто только так и было всегда.

"Но только она твердо знает одно: что бы она ни выбрала, а уж во всяком случае не станет сидеть дома и воспитывать детей, как это считает правильным Люся. Потому что женщина, воспитывающая детей, – это самая настоящая мещанка…

Тут ей пришлось прервать поток своего красноречия, потому что Людмила лягнула ее под столом, и очень больно, по щиколотке. Смысл этого пинка Таня поняла секундой позже, когда Петр Гордеич сокрушенно покачал головой и, обратившись к жене, выразил сожаление, что им в свое время не пришлось слышать таких умных речей – тогда бы они сдали детей в детдом и Полина Сергеевна не прожила бы жизнь мещанкой. Все засмеялись – кроме Тани, которая покраснела как кумач. Как же тогда, спросил ее Петр Гордеич, нужно назвать воспитательниц в детских садах и в школах? Таня заявила, что это совсем другое дело – воспитывать детский коллектив; это уже общественно полезная деятельность."И только знакомясь с новыми людьми, постоянно сталкиваясь и споря, начинают прокрадываться мысли, что возможно не все так, как должно быть и много чего происходит не правильно. Помимо рабочей позиции Сергея и дворянской Тани есть и третий взгляд – взгляд Люси, истинной комсомолки, бестрепетно верующей в коммунизм. А в мире идет война, и она то касается героев, то не касается, и вроде бы нужно воспитывать молодежь, поднимать страну, трудится, но и родину тоже надо защищать. А еще время взрослеть и любить. Очень сильные образы получились у всех трех главных героев, а так же их друзей, матерей и дядек, учителей и надсмотрщиков. Целый музей портретов почти столетней давности, снимок эпохи, расшифровка истории. Эта книга настоящая машина времени, позволяющая своими глазами увидеть, как выглядела жизнь в те уже далекие времена.

Вдох, выдох, вдох. Полной грудью. Закрываю глаза. Больно. Бывает, так болит голова, что кажется, будто беспокойная буря кружит на волнах. То качает, то топит. Впечатывает. Обычная работа легких дается с трудом. То же ощущение и сейчас, но, конечно, головная боль тут совсем не причем. Открываю глаза. Снова закрываю. Уже не плачу. Не знаю, как читать вас, Юрий Григорьевич. Вторая книга навзрыд. Только и не читать вас уже не смогу.

Над моей головой бескрайнее голубое небо. Каждое утро за чашкой кофе я вижу, как серебряной птицей самолет теряется в облаках, а над темной гладью воды парят чайки. После второпях собираюсь. Выхватываю любимое платье из шкафа, цепляюсь глазом за корешки книг на высоких полках, целую того, кого не могу не поцеловать, и выскакиваю навстречу новому дню. У меня есть настоящее, у меня есть прошлое. Буду верить, что есть и будущее. У меня и миллионов других людей. Я верю в это ровно так же, как Танюша Николаева, как Люся Земцева, как Сережа Дежнёв верили в тридцать шестом – в самом начале своего знакомства, в тридцать девятом – будучи уже девятиклассниками, и даже двадцать первого июня сорок первого. У меня есть бескрайнее небо, а что досталось им?..

У нас столько общего, только время не то, не мое, но по-своему прекрасное. Время идейное, время больших перспектив, время бесконечной веры в светлое будущее. Как и у героев «Перекрестка» за моими плечами школьные годы чудесные, верные друзья и первая любовь, экзамены и собрания совета старшеклассников, планы на будущее… Но были еще и годы студенчества, выбор профессии, замужество. Нынешний день. У ребят же вслед за выпускным балом была проведена черта – жизнь поделилась на до и после. А что за ней? Как сложится жизнь открытой и бесконечно доброй Тани, начитанной и рассудительной Люси, мужественного и такого любимого Сережи? Что будет с ними и с другими мальчишками и девчонками, вчерашними школьниками, которые любили и мечтали о том же, о чем и я когда-то? О том, о чем мечтает и мечтал едва ли не каждый. Учителя и ученые, авиастроители и электротехники, рационалисты и романтики, сыновья и дочери, мамы и папы… Что ждет их там, за Перекрестком? Юрий Григорьевич тихо закрывает за ними дверь… А будет война, четыре поистине страшных года.

Как читать его и не принимать близко к сердцу? Ведь все они, юные герои его книг, с первых строк становятся родными, и ты то и дело ловишь себя на мысли, что ты просто не способен оставаться безразличным к их трудностям, к их тревогам, к их судьбам. Наверно, существует читательский болевой порог, преодолев который ты уже не можешь быть просто наблюдателем.

Ты стоишь рядом с героем. Плечом к плечу. Прошлым летом я бежала вслед за Никой Ратмановой – Никион – стучала кулачком в окно скорого поезда… А вчера ночью белой звездочкой мелькала вдоль путей, провожала в красное зарево Сережу… И вот почему, почему я первым прочитала «Киммерийское лето»? И вот почему я так хорошо помню его и сейчас?.. Вдох, выдох, вдох. Не забыть. Не вернуть. Как прекрасный минувший день. Лица, судьбы, любовь.

«Ты знаешь, о чем я сейчас думала, Люся?

– Нет, не знаю.

– Я сейчас смотрю на эту улицу, и она какая-то совсем не такая, как была раньше. Или я не такая, не знаю. У меня впечатление, что все сейчас меняется, что нет ничего-ничего определенного… У тебя нет такого чувства?

– Не знаю, Танюша… пожалуй, нет.

– А у меня есть. Понимаешь – всё… как будто все чего-то ждут. Я заметила еще в Сочи… так, из всяких разговоров. Как будто что-то должно случиться… А может быть, это просто потому, что я сама жду? Ты понимаешь, Люся, это как если бы ты шла до сих пор по ровной улице… по такой знакомой, где ты знаешь каждую витрину, каждый дом… а теперь у тебя впереди перекресток – и ты совершенно не знаешь, что за ним будет, куда ты повернешь, что окажется на твоем новом пути… это какое-то очень странное чувство, правда.

– Ну… – Людмила пожала плечами. – Всегда, каждый день случается что-то новое…

– Да нет же, я говорю совсем про другое! Что-то совершенно новое, понимаешь? Такое, чего до сих пор не было…» (с.)