Избранное – Юрий Олеша

Олеша вызвал во мне ну очень двоякие чувства. 1. Pro«Зависть» я прочитала и ничего не поняла, кроме того, как это написано. Хорошо написано. Едко, броско, авторски – хорошо. Я представляю себе Николая Кавалерова, представляю Андрея Бабичева, Володю, даже великолепную «Офелию»! И для меня этот текст постепенно перерастает своего автора (прямо скажем, не ахти какого вечного мудреца), перерастает весь свой политический и злободневный смысл, и остается великолепный текст, слово, безумные герои.

А остальное для меня выпарилось во фразу с википедии: «в романе “Зависть” Олеша создал метафору советского строя – образ колбасы как символ благополучия». Зато «Три толстяка»! Мне понравились очень. Это такая сказочная сказка, настоящая детская литература! В ней ощущается нежное волшебство, которое есть, например, в пьесах Шварца. И вся реальность, все революции и все утопии, все коммунистические порывы очнувшегося общества и не просвечивают совсем через плотную сказочную ткань (если не искать пристально, если погрузиться всем своим внутренним ребенком в мир доктора Гаспара, гимнаста Тибула и оружейника Просперо). Всё так, как и должно быть: умные и добрые бедные выступают против тупых и жестоких богатых, добро побеждает зло, разлученные больше никогда не расстанутся. Весело, грустно, трогательно и справедливо.

Глупость, но: еще одно произведение в копилку тех, что точно прочитают мои дети. 2. ContraРассказы (здесь их шестнадцать, 1927-47 гг.), радующие сначала, чем дальше, тем всё больше разочаровывают. Что-то уже не то, чего-то не хватает – не очаровывает. Не интересно. Не хочется читать. Кое-где со скукой и недоумением замечаешь, что целые куски текста с незначительными изменениями или вовсе без них кочуют между рассказами и романами – туда-сюда, туда-сюда. Доверия к автору становится всё меньше.И вот «Ни дня без строчки»: записные книжки, которые я так мечтала прочитать!

И про что же пишет Олеша? Про себя. Что поражало больше всего, пока я читала, что въедается в глаза сейчас, едва откроешь наугад страницу, чтобы найти цитату. Везде – невероятное, непримиримое, невозможной величины «я». Яркий пример того, что в личной прозе, как ни крути, в первую очередь бросается в глаза человек, а не писатель. Я сужу Олешу лишь по тому, что он писал; воспоминаний о нем не читала, лекций не слушала, и говорю только о том, каким воспринимается человек, написавший «Ни дня без строчки»: паршивым эгоистом. С некоторой долей таланта, который, однако, не может развиться, потому что писатель слишком хорошего мнения о себе. Не вдохновляют и его суждения о жизни, о людях, о литературе, в них зачастую не чувствуется ни ума, ни интуиции. Сентенции о собратьях по перу явно приправлены веяниями времени: Маяковского надо любить или не любить, как ни крути, а вот Толстого с парохода современности уже почти сбросили, так что его можно и судить. Доверия нет ни к чему. Нашла на закладке свою пометку: «с 588 стр окончательно спятил, по-моему». Бесполезно даже приводить примеры – это обрушивается на тебя, когда ты читаешь, и вряд ли такое же чувство возникнет, если брать выдержки и кусочки. Впрочем, за Льва Николаевича наболело: Как обстоит дело у Толстого с имущественным отношением к жизни? В ранних дневниках нет каких-либо свидетельств, которые говорили бы о пренебрежении его к материальной стороне существования. Скорее, он был скуп. Что это за приходо-расходы в дневнике великого человека? Есть высказывания Толстого о Наполеоне, где он снижает величие последнего, ставя ему в вину именно его приходо-расходность, «суетливость», как он определяет. Замечает ли Толстой, что и у него не кристальная сущность в этом смысле? Брат его был кристальным, Николенька, – не суетливым, без имущественных оценок жизни. Вспомнить только, сколько нравственной работы стоило Толстому так называемое опрощение, отказ от издательских прав… В самом деле, почему должна была возникнуть особая роль жены, с которой ему пришлось бороться? Если хотел опроститься, то и сделал бы это – так ли уж это трудно! С самого начала жил бы так, чтобы не нужно было опрощаться, отказываться от чего-то. Это не обязательно? Верно, не обязательно, но и не обязательно в таком случае ходить вокруг да около, что тебе недостижимо, чего ты не можешь! И еще вопрос: а предполагалось ли, что у сборника «Ни дня без строчки» будет читатель? С одной стороны, вроде как да: об этом заявлено в начале, когда автор еще не ушёл в себя и предложения еще связны. С другой стороны, постепенно начинает казаться, что никого здесь не ждут: бардак, ничего не прибрано, мысли разбросаны, слова старые, отслужившие повсюду валяются, рваные сюжеты по углам. Никакого уважения к читателю, позванному тобой же гостю, – и это странно и неприятно. И если поначалу хозяин дома еще держит лицо, старается, рассказывает обещанные былички, то скоро ему будто становится скучно, он начинает клевать носом и лишь иногда, на мгновение просыпаясь, выдает какую-то рваную бессмыслицу. И примеров не будет, потому что грустно и незачем. 3. Еще один советский писатель – неясной жизни, печальной судьбы, слабого характера.

О пьесе «Строгий юноша», вошедшей в сборник.Юрий Олеша написал замечательную, во многом пророческую пьесу для кинематографа. Наряду с такими книгами, как роман «Зависть» того же Олеши, романом Л.Леонова «Вор», повестями А.Толстого «Гадюка», «Голубые города», пьеса «Строгий юноша» наглядно демонстрирует те деструктивные процессы, которые проходили в советском обществе, рождавшие и «лишних людей», типа Кавалерова, и новую пламенную молодежь, которой, по словам Олеши, неведомо, кто такой Перуджино или, скажем, Шекспир.

Думаю, что пьеса родилась, как своеобразная тоска по идеалу, как попытка представить нового человека коммунистического общества. Олеша видел рождающееся физкультурное поколение 30-х годов, чувствовал определенную бездуховность будущих хозяев страны, озабоченных лишь нормами ГТО. Отсюда появление нового героя – Гриши Фокина, создавшего свой третий – нравственный комплекс ГТО.

Его положения просты, понятны и важны. Они по сути – религиозные моральные догмы. Гриша говорит о скромности, искренности, правдивости, великодушии, целомудрии будущего комсомольца. Но… значительно легче усовершенствовать тело, а душа и сердце всегда воспитываются с жесткой и волевой ломкой. Можно вспомнить Воланда, вопрошавшего: « А изменились ли москвичи внутри?».Сам Гриша подвергается непростому испытанию. Он любит замужнюю женщину, жену известного хирурга. И не думаю, что, что выйдет из этой ситуации без потерь.... Интересны и слова о неравенстве, которое изжить в советском обществе нельзя.Фильм, поставленный по пьесе замечательным режиссером А.Роомом попал под кампанию «борьбы с формализмом», поэтому так и не вышел в 1936 году. Премьера его состоится лишь в 1974 году.