Юрий Ленчевский
Артур Артузов – отец советской контрразведки
Начало
Глава 1. Соратник Дзержинского Михаил Кедров
В июле 1918 года СНК РСФСР образовал чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте во главе с видным чекистом, участником трех революций М. Лацисом. Позднее фронтовые и армейские чекистские органы были созданы и на других фронтах. Армейские чрезвычайные комиссии выявляли и обезвреживали вражеских лазутчиков, паникеров и провокаторов, очищали тыл от вражеских элементов. Их деятельность положительно сказалась на боеспособности Красной армии.
Накопленный к осени 1918 года опыт контрразведывательной работы в армии показал, что невозможно отделить шпионаж империалистических разведок от подрывной деятельности внутренней контрреволюции, поскольку они явно смыкались между собой. К этому времени стало очевидным, что существование нескольких органов, боровшихся с контрреволюцией и шпионажем в армии и на фронте, вело к распылению сил, порождало ненужные межведомственные трения. Необходимо было сосредоточить эти функции в одном органе, который отвечал бы за состояние контрразведывательной работы в Вооруженных силах республики.
19 декабря 1918 года при участии В. И. Ленина было принято решение о слиянии фронтовых чрезвычайных комиссий и аппаратов Военного контроля Реввоенсовета. Созданный единый орган – Особый отдел Республики – возглавил профессиональный революционер, организатор боевых дружин, соратник Ф. Дзержинского М. Кедров.
Этот день и считается днем рождения органов военной контрразведки[1].
Из протокола заседания бюро ЦК РКП(б) об объединении деятельности ВЧК и военного контроля 19 декабря 1918 года:
«…Заведующим военным контролем назначить тов. Кедрова, если не встретится возражений со стороны Реввоенсовета…».
Развертывание военных действий на фронтах Гражданской войны потребовало создания фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий. Для их руководства 29 июля 1918 года при отделе по борьбе с контрреволюцией ВЧК был создан военный отдел. В соответствии с указанием советского правительства 13 декабря 1918 года вместо фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий были образованы особые отделы, задача которых состояла в том, чтобы вести борьбу со шпионажем и контрреволюцией в частях и учреждениях Красной армии на территории всей страны.
21 февраля 1919 года ВЦИК утвердил «Положение об особых отделах при ВЧК». Борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии возлагалась на Особый отдел Всероссийской чрезвычайной комиссии. Особый отдел вместе с тем непосредственно под контролем Революционного военного совета Республики выполняет его задания. Общее руководство вышеуказанной борьбой возлагается на ВЧК, которая через свой особый отдел руководит работой местных особых отделов, контролирует их деятельность и организует и руководит работой агентуры за границей, и в оккупированных иностранными державами, и занятых белогвардейцами областях. Органами, ведающими активной борьбой с контрреволюцией и шпионажем в армии и в тылу, являются особые отделы при губернских ЧК, фронтовые и армейские, которые непосредственно подчинены Особому отделу при ВЧК. Фронтовые и армейские особые отделы вместе с тем непосредственно выполняют все задания Реввоенсовета Республики, фронтов, армий, а особые отделы губернских ЧК – местных военных комиссариатов. Особым отделам предоставляется право ведения следствия и всех связанных с ним действий, как-то: обысков, выемок и арестов, кои производятся по соответствующим ордерам особого отдела или по ордерам Всероссийской или губернских чрезвычайных комиссий.
Военным отделом ВЧК, а затем ее особым отделом руководил Михаил Сергеевич Кедров. Выходец из богатой семьи видного московского нотариуса, потомственного дворянина, Михаил Кедров с юношеских лет встал на путь революционной борьбы.
В 1899 году за участие в студенческих волнениях Кедров был исключен из Московского университета. И дальше его жизнь стала жизнью революционера. Он неоднократно подвергался репрессиям со стороны царского правительства, трижды сидел в тюрьмах, состоял под особым надзором полиции, находился в административной ссылке в Вологодской губернии. Кедров – бакалавр медицинского факультета Лозанского университета, ученик знаменитого европейского кардиолога Кроникера, человек, свободно владеющий несколькими европейскими языками, талантливый музыкант. Он же – профессиональный революционер, организатор боевых дружин, издатель нелегальной литературы. Он стал народным комиссаром, командующим Северным фронтом.
В нашей литературе почти нет экскурса в историю событий тех далеких дней, что происходили на Севере. А ведь тогда весь российский Север стонал под пятой интервентов. К осени 1918 года интервенты довели численность своих войск на Севере до 30 тысяч человек и продолжали расширять зону оккупации. В состав оккупационной армии входили англичане, американцы, французы, итальянцы, канадцы, поляки, австралийцы, сербы, финны, шотландцы, даже отряды добровольцев из нейтральной Дании и Швеции. Эти «освободители от большевизма» занялись циничным грабежом. Во всей оккупированной зоне интервенты установили практически колониальный режим и начали вывозить богатства Севера. Пароходы с награбленными грузами отправлялись не только из Архангельска и Мурманска, но и из Кеми, Сорок, Онеги, Кандалакши и Мезени.
Один из руководителей контрреволюции на Севере России генерал-губернатор Северной области, главнокомандующий войсками Северного правительства генерал-лейтенант Евгений Миллер не ушел от возмездия. В эмиграции он активно боролся против Советской страны. Однако 22 сентября 1937 года в дневное время в Париже Миллер был похищен чекистами. Затем доставлен в Москву и помещен во внутреннюю тюрьму НКВД как заключенный № 110 – Иванов Петр Васильевич. Был приговорен к расстрелу. 11 мая 1939 года в 23 часа 5 минут приговор привели в исполнение.
Осенним днем 1918 года Кедров был принят Дзержинским. Они знали друг друга еще со времен эмиграции. Незадолго до этой встречи они совместно разрабатывали меры борьбы с подрывными действиями контрреволюционного офицерства и другими противниками советской власти на Севере республики во время отражения иностранного вооруженного вторжения. Теперь же в связи с переводом ряда работников военного ведомства на чекистскую работу эта встреча с Дзержинским приобретала иной характер.
– Для нас очень ценен ваш личный опыт в формировании частей Красной армии и укреплении их боеспособности на Северном фронте, – заговорил с Кедровым Дзержинский. – В ВЧК создается новое подразделение – военный отдел, призванный взять на себя руководство деятельностью фронтовых и армейских ЧК, возглавить эту работу в масштабе страны. Есть предложение поручить руководство Военным отделом ВЧК вам.
– Это, честно говоря, для меня неожиданно. Но на раздумье, как я понимаю, времени нет. Я согласен. Буду просить помощи на первое время у коллектива чекистов, – ответил Кедров.
Так началась работа Михаила Сергеевича Кедрова в чекистских органах.
К тому времени борьбой со шпионажем против Красной армии занималось военное ведомство. Военные специалисты из Всеросглавштаба и его регистрационного управления вопросы борьбы с иностранным военным шпионажем пытались решать по устоявшимся схемам контрразведки царской армии. В мае 1918 года в Красной армии была создана специальная служба военного контроля. В ее системе были развернуты довольно многочисленные подразделения как в центральном аппарате военного ведомства, так и во фронтовом и армейском звеньях. Эти подразделения возглавляли, как правило, коммунисты, но привлекались в качестве специалистов и сотрудники старой контрразведки. Органы военконтроля в ряде случаев успешно боролись с военным шпионажем. Вместе с тем проникшие в них под видом специалистов противники советской власти превращали отдельные подразделения военконтроля в очаги контрреволюции. Осенью 1918 года в Вологодском отделе военконтроля была раскрыта тайная белогвардейская организация, которая занималась шпионажем в пользу англичан, вербовкой и переброской в Архангельск бывших офицеров для пополнения белогвардейских отрядов.
Кедрова волновала и такая проблема, как подотчетность подразделений военконтроля. Они существовали при соответствующих штабах и подчинялись командованию и начальнику штаба.
Военный отдел ВЧК, руководство которым было поручено Кедрову, фактически еще не существовал. В условиях обострившейся критики деятельности ВЧК и местных ЧК, развернувшейся в тот период на страницах печати, среди некоторой части партийных и советских работников и командно-политического состава в центральных учреждениях Красной армии, разобраться в чекистской работе по военной линии было непросто.
Кедров понимал, что левацкие заявления некоторых ответственных работников о необходимости упразднения ВЧК не только глубоко ошибочны, но и крайне опасны, так как играют на руку врагам.
Кедров был достаточно информирован о том, что разведки Англии, Франции и США, опираясь на внутреннюю контрреволюцию, развертывали против Советской России интенсивную разведывательно-подрывную работу, одним из главных объектов которой была молодая Красная армия.
Комплектование Военного отдела ВЧК проходило не без трудностей. Сказывалась нехватка надежных и опытных кадров. Получил назначение в этот отдел и А. X. Артузов, инженер-металлург по образованию. Он не без основания считал себя учеником Кедрова. Был знаком с ним с гимназической поры, под его личным влиянием пришел в революцию. Он возглавил особое бюро при Московском окружном военном комиссариате. Это чекистское подразделение участвовало в проверке бывших офицеров до зачисления их на службу в части и учреждения Красной армии. Во второй половине декабря 1918 года в Военном отделе ВЧК было создано военно-регистрационное бюро, которое приступило к регистрации бывших офицеров.
Деятельность ЧК на фронтах и в армиях встречала подчас возражения со стороны комиссаров, создававшихся в тот период армейских политических органов. В таком реагировании сказывались в определенной мере последствия и отзвуки необъективных суждений о чекистской работе в ходе дискуссии о ВЧК. Так, деятельности Кедрова противостояли с одной стороны враги, а с другой – свои.
В первый период своего руководства Особым отделом ВЧК Кедрову пришлось столкнуться с открытым саботажем медицинских работников. В начале 1919 года по всей стране была объявлена мобилизация медицинского персонала для отправки на фронт. Эту мобилизацию некоторые медицинские работники встретили в штыки. Под разными предлогами они не являлись на медкомиссии для освидетельствования или предъявляли «документы», освобождающие от призыва в армию за «непригодностью». Такой «документ» в те времена нетрудно было купить на Сухаревском рынке. В середине мая 1919 года группа работников Особого отдела ВЧК во главе с М. С. Кедровым была направлена в Петроград, с заданием обезвредить силы внутренней контрреволюции, связанной с иностранными миссиями. Незадолго до этого были подавлены восстания на фортах Серая Лошадь и Красная Горка. Для проведения этих операций Кедров имел мандат от Дзержинского, дававший ему широкие полномочия. В состав группы входили работники следственного органа Особого отдела ВЧК Владимир Дмитриевич Фельдман, Иоган Фридрихович (Иван Федорович) Тубала, старший сын Кедрова Игорь Михайлович и несколько латышских стрелков. Позднее в Петроград приехал заместитель Кедрова по особому отделу Иван Павлович Павлуновский. Вся работа группы осуществлялась через Петроградскую ЧК, которую возглавлял тогда Филипп Демьянович Медведь (все вышеуказанные чекисты в конце тридцатых были расстреляны).
М. С. Кедров разработал остроумный и весьма эффективный план вылавливания Петроградских контрреволюционеров. Идея плана основывалась на том, что многие иностранные посольства и миссии в Петрограде превратились в своеобразные центры контрреволюции. Для врагов советской власти они стали местом явок. Здесь они получали оружие и продовольствие, информацию. По всему городу одновременно были произведены массовые обыски в буржуазных кварталах, в пустующих зданиях, подвалах и на чердаках. Операция была неожиданной для контрреволюционных заговорщиков, и это способствовало ее успеху. Иностранные посольства и миссии в обычных условиях пользуются правом экстерриториальности. Но в данном случае иностранные послы и консулы столь грубо попирали все нормы международного права, так нагло и открыто вмешивались во внутренние дела нашей страны, что выход оставался единственный. Решено было одновременно занять все без исключения иностранные миссии и посольства и устроить там засады, задерживая всех приходящих. Расчет оказался правильным. За несколько суток удалось захватить большое количество бывших офицеров, членов знатных фамилий и других лиц, участвовавших в подготовке контрреволюционного выступления в Петрограде.
Кедров сам участвовал в организации засад, а затем и в допросе арестованных. При этом Михаил Сергеевич строго следил за тем, чтобы в отношении кого бы то ни было не допускались грубость и насилие. Сам Кедров по отношению к арестованным держался очень корректно.
– Моя группа стала производить обыск в доме номер четыре по Строгановской улице, в особняке швейцарской миссии, – вспоминал впоследствии Кедров. – В кладовках у «нейтральных» швейцарцев оказалось шестьдесят девять револьверов разных систем, один маузер, четыре охотничьих ружья, много опечатанных в ящиках патронов и снаряженных обойм…
Группа Кедрова уже в другом месте обнаружила замурованные в подвале двести с лишним ящиков и сейфов с серебряными изделиями фирмы Фаберже и несметное количество часов разных марок, сданных на хранение питерскими капиталистами.
– Оружие и боеприпасы пошли на дело обороны. То, что принадлежит местным коммерсантам, передадим Госбанку, а все остальное – на усмотрение Народного комиссариата иностранных дел, – говорил Кедров.
Проверка задержанных во время обысков, расследование дел участников офицерской заговорщической организации в Кронштадте дали массу ценных данных о подрывной работе контрреволюционеров на Петроградском фронте, что способствовало последующему разоблачению Петроградского отделения монархической организации «Национальный центр».
Чекисты ликвидировали ряд вражеских гнезд. Входе обысков было изъято 6625 винтовок, 644 револьвера, станковые пулеметы, более 140 тысяч патронов, ручные гранаты, взрывчатка. Вражеский замысел взорвать Петроградскую оборону изнутри провалился.
Обстановка в те напряженные дни 1919 года и тактика вражеских шпионов требовали усиления контроля за передвижением в прифронтовой зоне. На это М. С. Кедров обращал особое внимание военных чекистов. Проверка подозрительных лиц, а при необходимости и их обыск давали положительные результаты. В середине июня недалеко от Луги близ линии фронта красноармейский наряд попытался задержать неизвестного в военной форме, который пробирался в сторону противника. Тот, отстреливаясь, бросился бежать. Однако был поражен метким выстрелом. У убитого обнаружили документы на имя Александра Никитенко и пачку дорогих папирос. При их тщательном осмотре в одном из мундштуков была найдена записка с зашифрованными шпионскими сведениями, адресованными одному из сподвижников Юденича, белогвардейскому генералу Родзянко. Записка имела подпись «Вик». Через несколько дней близ линии фронта были задержаны двое, пытавшихся нелегально пробраться в Финляндию. У них нашли шпионские донесения с подписью «Вик».
Кедров лично руководил розыском «Вика». И они увенчались успехом. Им оказался крупный деятель кадетской партии, бывший член Городской Думы, глава патентной фирмы «Фосс и Штейнингер» Вильгельм Иванович Штейнингер. Являясь членом руководства Петроградского отделения контрреволюционного «Национального центра», он направлял действия заговорщиков, при этом ловко заметал свои следы. В засаду, оставленную на квартире Штейнингера, вскоре попался бывший генерал Махов. При допросе 30 июля Штейнингер показал: «…генерал Махов Михаил Михайлович – представитель Юденича». Кроме того, Штейнингер выдал и ряд других лиц, что дало возможность и дальше разматывать клубок шпионских организаций.
В шифровальном письме от 14 июля 1919 года Штейнингера имелись указания на существование белогвардейской организации в Москве. Произведенные в Москве обыски и аресты обнаружили существование двух организаций белогвардейцев: политической, возглавлявшейся кадетами, и военно-технической, вербовавшей своих сторонников из старого офицерства. Весомые результаты дал обыск, произведенный у известного московского кадета, бывшего члена Государственной Думы III и IV созывов, крупного домовладельца Н. Н. Шепкина, у которого на дворе в деревянной стене в жестяной коробке были найдены собственноручное донесение Деникину о дислокации наших войск, шифры, различные удостоверения.
Большое внимание Михаил Сергеевич Кедров уделял укреплению кадрового состава особых отделов. Не заслуживающие доверия лица отсеивались.
27 марта 1919 года на заседании СНК М. С. Кедров был утвержден членом комиссии Народного комиссариата внутренних дел. Таким образом, на Кедрова была возложена вся полнота ответственности за положение дел в особых отделах.
Михаил Сергеевич был обаятельным человеком. Простой и скромный, он все время ходил в гимнастерке и сапогах. Никогда не кичился своими заслугами. Так говорили о нем те, кто работал с ним в двадцатые годы. За честность, прямоту и удивительное трудолюбие Кедрова очень уважал и любил Дзержинский. Не имея собственной жилой площади в Москве, Михаил Сергеевич скитался по городским гостиницам. И когда он обратился к Дзержинскому за помощью, Феликс Эдмундович написал записку: «Дать тов. Кедрову квартиру. Она ему нужна не столько для проживания, сколько для работы».
М. С. Кедров с первых шагов деятельности особых отделов отводит подобающее место правовым вопросам. Он стремится к максимально возможному в условиях Гражданской войны использованию права для борьбы с контрреволюционным подпольем и шпионажем. Ему всегда было чуждо сухое, бездушное, формальное отношение к делу, каким бы оно ни являлось. Везде он искал новых путей, новых интересных форм работы, отдавая ей свой блестящий организаторский талант, ум и горение. Работу чекиста, беспощадного к врагам, Михаил Сергеевич удивительно умел сочетать с решением высокогуманных задач борьбы за жизнь и счастье людей, ради чего он не щадил самого себя. За борьбу с контрреволюцией Кедрову было присвоено звание Почетного чекиста и выдан ценный подарок – рояль лучшей марки, на котором он играл многие годы. Деятельность Кедрова за годы Гражданской войны была высоко оценена советской властью. В декабре 1927 года он награжден орденом Красного Знамени.
Кедров сумел, преодолевая противоречивые мнения военных авторитетов, выбрать и предложить Ф. Э. Дзержинскому, коллегии ВЧК единственно правильное решение в организации военной контрразведки Красной армии. Немногим более полугода возглавлял он советскую военную контрразведку, но за это короткое время она превратилась в четко функционирующий боевой орган. В успешном выполнении задач ограждения Красной армии и флота от происков контрреволюции и иностранных шпионов в годы Гражданской войны, которое обеспечивали особые отделы, есть несомненная заслуга их первого руководителя.
В 1921–1922 годах М. С. Кедров выполнял поручения Совета Труда и Обороны, а также ГПУ – ОГПУ на Южном Каспии, в Закавказье и на Нижней Волге. Знакомясь с работой Азербайджанской ЧК, председателем которой был Багиров, а его заместителем – Берия, Кедров обнаружил грубейшие нарушения революционной законности и произвол со стороны Берии. Принципиально оценив конкретные факты, Кедров решил сообщить о них специальным письмом на имя Ф. Э. Дзержинского в Москву. В письме указывалось, что Берия арестовывал и привлекал к уголовной ответственности невиновных людей по явно непроверенным, а иногда и сфальсифицированным материалам и в то же время необоснованно прекращал уголовные дела на лиц, в отношении которых имелись неопровержимые доказательства их враждебной деятельности против советской власти. Михаил Сергеевич просил Ф. Э. Дзержинского рассмотреть вопрос об отстранении Берии от работы в чекистских органах как человека, не заслуживающего, по его мнению, политического доверия. Письмо Кедров вручил сыну и просил передать в Москву Дзержинскому. Тот привез письмо в Москву, отдал в ЧК, но по неизвестным причинам оно не попало к Ф. Э. Дзержинскому, и Берия остался на ответственной работе.
Во время пребывания на Кавказе Кедров активно участвовал в работе местных партийных и советских органов, в укреплении их проверенными кадрами. Он был избран членом Бакинского Совета.
У М. С. Кедрова большой послужной путь. Он работал в ВСНХ и Наркомате здравоохранения, был младшим помощником прокурора Отдельной военной прокуратуры Верховного суда СССР, трудился в Госплане РСФСР. С 1936 года начинает работу в Научно-исследовательском институте нейрохирургии Наркомздрава СССР.
Жизненный путь Кедрова оборвался трагически. В апреле 1939 года он был арестован, содержался во внутренней тюрьме НКВД. На суде 9 июля 1939 года оправдан Верховным судом СССР – редкий случай в то время. Несмотря на это, люди Берии не выполнили указание суда о немедленном освобождении.
В октябре 1941 года Берия отдал письменное распоряжение о расстреле без суда 25 арестованных по списку, составленному Меркуловым и Кобуловым. В этот список был включен и Кедров. В октябре 1941 года был расстрелян. Берия опасался его разоблачений. Он знал об отношении Кедрова к нему. И еще не без оснований боялся того, что Кедрову известно его участие в контрразведке муссаватистского правительства Азербайджана.
На суде по делу Берии в период с 18 по 23 декабря 1953 года объяснение во враждебной деятельности он признал полностью. «Я уже показал суду, в чем я признаю себя виновным. Я долго скрывал свою службу в муссаватистской контрреволюционной разведке. Однако я заявляю, что, даже находясь на службе там, не совершил ничего вредного», – говорил Берия в последнем слове на суде.
Судьба сыновей Михаила Сергеевича сложилась по-разному. Один умер от тифа в первые годы советской власти, второй, Игорь, с 1930 года служил в органах госбезопасности. До 1937 года – оперуполномоченный иностранного отдела Главного управления госбезопасности, затем помощник начальника и начальник отделения ИНО ГУГБ НКВД СССР. Старший лейтенант госбезопасности. В ноябре 1938 года откомандирован на работу в Усольский ИТЛ НКВД. В 1939 году уволен из органов НКВД и расстрелян.
В 1954 году М. С. Кедров и его сын Игорь были реабилитированы. Третий сын, Бонифатий, 1903 года рождения, стал заметным ученым. Академик Бонифатий Михайлович Кедров возглавлял Институт истории естествознания и техники АН СССР. В 1985 году Бонифатий Михайлович скончался. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище[2].
