Юрий Копытин Перст планиды

Глава 1

… «Это всё выдумки лекарей! Они отравили все колодцы и выдумали холеру! Это они, по указке дворян, подкупленных поляками, режут и варят больных в кипятке! – неистово кричал худощавый мужичонка, грозя костлявым кулаком.

– Нету у нас холеры! Зачем забирают народ в больницу?! Громи холерные бараки! Всех больных по домам! – вторила ему толпа вооружённых кольями, разгневанных крестьян».

Вздрогнув всем телом, Василий испуганно открыл глаза. Словно наяву, в его сне проплыли картины недавнего прошлого. Минуло уже пять лет после тех кошмарных дней, а в сознании нет-нет да и всплывало перекошенное ужасом лицо лекаря Гоффа. Избитого толпой и прикованного к трупу умершего от холеры…

Порывистый зимний ветер тоскливо завывал в печной трубе, настойчиво бросая снегом в подёрнутое морозцем окно. Беспросветная ночная мгла окутала небольшую деревушку Тамбовской губернии.

Василий потряс головой, словно стараясь сбросить нахлынувшие воспоминания, но прошлое цепкими когтями впилось в его сознание. Перед глазами вновь возникли вытащенные из холерного барака трупы. Среди них – его отец и мать. Коварная болезнь забрала уже братьев и сестрёнку, а теперь и родителей… Не помня себя от горя, он рванулся к ним.

– Нельзя тебе туда! – крепко прижала к себе мальчонку соседка, бабка Прасковья.

– Сердешный, никого у тебя из родных не осталось, – жалостливо погладила она Васютку по голове. – Пойдём, поживёшь пока у меня, куды теперь тебе одному-то… Не тревожься, – успокаивала Прасковья, – Живность твою пристроим, в моём хлеву места хватит. А к себе домой тебе нельзя – холера там поселилась…

– Но ведь люди говорят, что никакой холеры нет, что это всё выдумки?

– Болтливая молва любит к правде ложь прибавлять, – нравоучительно ответила Прасковья.

Так и остался он с бабкой Прасковьей. Одинокой старушке пришёлся по душе смышлёный и работящий мальчуган. А в избе Нагайцевых со временем поселились пришлые. – «Пускай живут», – махнул рукой Василий. – «Не под открытым же небом людям ночевать».

Василий присел на кровати и задумался о своей дальнейшей своей. На днях Прасковья озадачила его своим откровением:

– Сон мне давеча приснился: не минула ещё беда землю нашу, вот-вот нагрянет новая – страшнее ранешней. Уходить тебе отседова надобно, сейчас многие на новые земли подались. Мне-то помирать не страшно, я уже свой век отжила, а ты ещё молодой – последний из рода Нагайцевых остался. Парень ты вольный – не крепостной, никто тебя не удержит…

Слыхал он от отца, что кто-то из его родственников ушёл с переселенцами в Сибирь. Но куда?!.. Сказывают, что нет ей ни конца ни края, землицы этой. Поспрашивать надо, может, кто и чего подскажет.

Спать уже не хотелось, да и утро скоро. Василий наспех оделся и, стараясь не разбудить старушку, направился в хлев кормить скотину.

Едва он открыл дверь, как разыгравшаяся вьюга швырнула ему в лицо охапку колючего снега. Из темноты донеслось голодное мычание коров.

– «Разыгралась непогода, кабы крышу от снега не проломило», – бросил короткий взгляд вверх Василий…

Ярко-розовая заря осветила тихое морозное утро, словно и не бывало ночного бурана. Паренёк, накормив скотину, успел уже сбросить с крыши снег и расчистить во дворе дорожки.

– Бросай! Иди покушай! – позвала его с крыльца бабка Прасковья.

В горнице стоял аромат свежеиспечённых пирогов с капустой.

– Благодарю тебя, Господи, за пищу, которую ты нам посылаешь…, – перекрестилась Прасковья. Разлила по кружкам отвар душицы, и они приступили к завтраку.

– Явился мне ночью отец твой, Александр, – испытующе посмотрела Прасковья в глаза парню после завтрака. – «Наставь, – говорит, – сына на путь праведный, убереги его от лихолетья». А я нутром чую: не за горами оно. Второй раз уже ко мне приходит такое предупреждение.

– Но как же я тебя-то оставлю?! – с чувством сострадания посмотрел на хозяйку Василий.

– Я и до этой беды жила одна, и сейчас проживу. Но если с тобой что случится – не прощу себе этого.

– Отец мой говорил, что кто-то из наших родственников перебрался на новые земли. Только бы узнать, куда именно.

– С батюшкой Макарием надобно поговорить. Он всех переселенцев благословлял в дальнюю дорогу. Завтра к утрене и сходим с тобой в церковь…

Несмотря на будний день, церковь была полна народу. Недавняя эпидемия холеры не давала людям покоя:

– Господи, пронеси! Господи, защити! – слышалось повсеместно в переполненном храме.

– Помоги рабу твоему Василию в дальней дороге, – истово кланялась иконе Николая Чудотворца, шептала Прасковья…

Дождавшись, когда прихожане разойдутся, она подошла к священнику и изложила свою просьбу.

– В дальние края, значит, решил податься? – с загадочной улыбкой взглянул в глаза Василию батюшка. – А как одному-то не боязно в неведомые земли идти?

– Боязно… Но отец рассказывал, что где-то в Сибири поселились наши родственники. Хочу найти их… А что я здесь? Один как перст.

– Невозможно предсказать свою планиду. Куда она тебя приведёт, одному Богу известно, – задумчиво покачал головой батюшка. – А тебе, Прасковья, не жалко отпускать постояльца?

– Жалко, ой как жалко, отец Макарий! Почитай, всё хозяйство на нём. Да вот только сон мне вещий приснился: приходил ко мне отец его, Александр, и просил сына уберечь. Говорил: «Не последняя пагуба прошла по нашей земле».

– Не последняя… – согласно кивнул батюшка. – За большие грехи Господь нам такие испытания посылает… Ну так от меня-то вы чего хотите? Благословения?

– Конечно, это прежде всего, – поспешила ответить бабка Прасковья. – Но сначала хотелось бы узнать, в какие края отправились Нагайцевы? Ведь все наши переселенцы прошли через твоё благословение.

– Это верно… Да только благословил я не одну семью. Какие из них родственники этого хлопца? – пожал плечами батюшка. – Кто на Алтай направился, а кто пошёл дальше.

– На Алтай!? – встрепенулся Василий. – Отец как-то упоминал об этом: кто-то из родственников туда ушёл.

– Хм… Ушёл… Так, видать, этот край не маленький? – вопросительно посмотрела на батюшку Прасковья.

– Не маленький… – кивнул головой священник. – Помнится, Семён Нагайцев из соседней деревни про Тырышкину упоминал. Ездил он туда разузнать, как там живётся, опосля за семьёй вернулся и пришёл в нашу церковь за благословением в дальнюю дорогу. Больше ничего сказать не могу… Не знаю, родственник он тебе или нет – ведь в наших краях столько Нагайцевых.

– Родственник! – с уверенностью произнёс Василий. – У отца в соседней деревне брат жил, он туда иногда наведывался.

– Ну, дай Бог, чтобы оно так и было… И когда же ты надумал идти?

– Весной… как только немного степлеет.

– Ну что ж, приходи – благословлю тебя в дальнюю дорогу.

Батюшка перекрестил прихожан, давая понять, что разговор окончен…

Быстро пролетела зима. Хмурый март весенней капелью напомнил, что пора собираться в дорогу. А бедному собраться – только подпоясаться. Василий подремонтировал избу Прасковьи, вспахал огород, собрал кое-какие вещи и продовольствие.

– Вот тебе тридцать рублей, я-то здесь своим хозяйством проживу, а тебе пригодятся… Спрячь их подальше, за пазуху, – протянула хозяйка деньги. – Ты уж с оглядкой в дороге, путь-то ой какой длинный.

– Благодарю тебя за всё, бабка Прасковья: что вырастила меня, грамоте обучила, относилась ко мне как к родному…

И в конце мая Василий отправился в путь: выбрал лошадёнку покрепче да одну взял на подменку. А перед отъездом, в Вознесение Господне, попросил у батюшки благословения и разузнал, какой дорогой идти.

Отец Макарий с отеческой заботой напутствовал юношу: «Иди прямиком до Мурома, а там по Сибирскому тракту до Колывани. Оттуда уже поспрашиваешь, как тебе добраться до места. Нелегко тебе будет одному, да и молод ты ещё – ведь шестнадцать годков только исполнилось. Но на всё воля Божья. Уповай на Него. Как говорится: «без Бога не до порога, а с Богом – хоть за море иди». Так благословил батюшка паренька в дальний путь…

В жаркий день уходящего мая Василий запряг своего верного Орлика, сложил в телегу нехитрый дорожный скарб и с глубоким поясным поклоном выразил благодарность хозяйке. Эта недолгая, но трогательная прощальная сцена навсегда осталась в памяти паренька. Долго ещё стояла Прасковья, крестя вслед уезжающему в дальние края приёмному сыну…

Погода благоволила путнику, и через неделю он въехал в старинный Муром. Улицы были буквально запружены подводами, гружёнными разнообразными товарами для рынков.

– Хороший жеребчик! – остановил его бойкий мужичок. – Не продашь? Тридцать рублёв даю!

– Я не продаю лошадей, – отмахнулся Василий.

– А чего тогда под ногами путаешься? Тут торговый народ собирается.

– К Сибирскому тракту мне нужно попасть.

– Никак на новые земли путь дёржишь? Так это тебе туда, – махнул на восток мужичок…

На несколько дней Василий задержался в городе. Он был безмерно удивлён многоликостью каменных построек, церквей, а с наступлением темноты – светом масляных фонарей. Здесь он встретил праздник Троицы, помолился за лёгкую дорогу и после торжества влился в поток переселенцев.

Сразу за Окой зазеленели обширные луга, где сочные травы манили идущих друг за другом лошадей.

– Поворачивай! – крикнул жеребчику мужичок, ехавший впереди, и развернул повозку к зеленеющему полю. Василий последовал его примеру, а за ними и другие путники потянулись к сочным кормам.

Пока распряжённые лошади жадно пощипывали траву, мужичок достал из крытой повозки охапку дров, котелок, воду, и вскоре аромат заваренных трав наполнил воздух вокруг Василия, тоже собравшегося перекусить.

– А ты чой-то всухомятку! – окликнул его мужичок. – Давай, присоединяйся! Тут на всех хватит, – кивнул он на котелок.

– Благодарствую… – вежливо поклонился Василий.

– Кружка-то есть?

– Имеется…

– Меня Осипом кличут, а это жена моя – Федосья. Травница она, любую хворь лечит… Ильины мы, – добавил он.

– Василий… Нагайцев, – представился юноша.

– И куды ж ты путь дёржишь, ежели не секрет?

– До Колывани, а там на Алтай, родственников искать.

– Фьють… Куды ж тебя понесло, да ещё налегке! А мы до первой свободной землицы – лишь бы плодородна была. Урал перевалим, а там уже вдосталь непаханых земель, да и ремесло у меня нарасхват – печник я… А давай-ка держись с нами. Вижу, парень ты толковый, хоть и шибко молодой. Вместе-то оно всё веселее, может, и осядем в одном месте.

– На Алтай пойду! – твёрдо ответил Василий.

– Ну… хозяин – барин, – разочарованно бросил Осип. – А ведь могли бы помогать друг дружке на новом-то месте, ты бы нам вроде как за сына пришёлся.

– А ваши дети?

– Холера унесла… – отвернул повлажневшие глаза мужичок.

– У меня тоже все от холеры умерли, – вот и направился родственников искать, по слухам – на Алтае они осели…

– Сам-то откуда будешь?

– Из Тамбовской губернии я.

– А мы рядом – с Воронежской. Так что давай пока вместе держаться. Тяжело тебе будет в одиночку. Да и слухи идут – разбойнички здесь пошаливают.

– Конечно, вместе сподручнее, – согласился Василий. – А давайте со мной! Говорят, на Алтае землицы плодородной вдосталь, вам же всё равно, где осесть.

– Нее… Далёко… – покачал головой Осип.

Хорошая погода благоприятствовала переселенцам, и они без задержки продвигались на Восток.

– Ежели так дальше пойдёт, то до холодов на месте будем, – радостно констатировал Осип. Но, как обычно случается, когда мы сами решаем, что будет завтра, рука судьбы поворачивает наоборот. Не проехали они и версты, как лошадь Осипа потеряла подкову.

– Ишь, разбежался до холодов приехать! А оно в дороге всякое может случиться, – укоризненно взглянула на мужа Федосья.

– В деревню надоть – кузнеца искать, – почесал затылок Осип. – Мужуки, не знаете, какая деревня поблизости есть? Лошадь подкову потеряла, – крикнул он проезжающим мимо повозкам.

– Тут Ворсма недалече, там и кузнеца сыщешь, – отозвался проезжающий мимо мужичок.

– Это мы враз изладим, – взялся за работу кузнец. – Двадцать копеек с тебя, – назвал он цену, закончив работу. – Тут бы и старые надоть поменять, куды ж с такими в дальнюю дорогу пускаться, – взглянул мастер на копыта лошадей. – По восемь копеек за каждую возьму, и езжай без заботы.

– Это ещё по-божески… Давай! – согласился Осип.

– Ну и моим лошадям тоже! – махнул рукой Василий. – Сколь уж на старых подковах бегают…

Время клонилось к ночи, и путники решили заночевать на постоялом дворе. Ещё издали они услышали гомон подвыпивших возчиков, доносящийся из сумерек июньской ночи. В огромной душной избе они сытно поужинали горячими щами, а прислуга накормила их лошадей. Осип, за кружкой браги, обсудил с подвыпившими ямщиками детали дальнейшего пути. Василий, затаив дыхание, внимательно прислушивался к их разговору.

– Здеся ишшо ничего, поутихли малость разбойнички, а вот на Урале – лютують. Вот и едем через те места аргужем, тут уж они побаиваются, – обняв Осипа, хмельным языком объяснял Сенька-ходок. – Давай-ка выпей с нами! – пододвинул он наполненную кружку Василию. – Я сегодни угощаю.

– Не пью я, – отодвинул брагу паренёк.

– Не уважаешь! – пошатываясь, встал ямщик. – Я тебя, мальца, проучу, как старшим перечить! – вознамерился он ухватить парнишку за ухо.

– Сядь… – перехватил тот железной хваткой руку ямщика.

– Да я что – я ничего, – почувствовав силу, смиренно опустился Сенька.

– Ты вот что, Сенька, отстань от парнишки, – забалагурили сотоварищи.

– Здоров! – покачал головой дюжий, с изъеденным оспой лицом мужичок. – Могёт за себя постоять…

Рано утром путники были уже на ногах. Осип, после вчерашней попойки, поохивая, помогал жене собирать вещи.

– Садись, похмелись, – пригласили его собравшиеся за столом ямщики.

– Ладно вчерась погуляли, – пододвинул ему кружку Сенька. – Ты уж меня извиняй за вчерашнее, – с раскаянием посмотрел он на Василия. – Перебрали мы чуток.

– А вы что так рано поднялись? – опрокинув кружку, между прочим, поинтересовался Осип.

– Пока лошадей накормим, а там уж и господа проснуться изволят – ехать надоть…

Прохлада июньского утра осела капельками росы на зеленеющих повсеместно травах.

– Давай к нам в повозку, всё веселей дорога будет, – пригласил Василия Осип. – Лошади твои никуды не денутся – привяжем сзади к телеге…

Невдалеке от деревни, на острове, взору путников открылся Свято-Троицкий монастырь.

– Спаси и сохрани! – перекрестилась на освещённые солнцем позолоченные кресты Федосья.

– Через двадцать вёрст Богородское, а там и Волга недалече, – произнёс Василий.

– А ты откуда знаешь? – удивлённо посмотрел на него Осип.

– Так вчера же ямщики до самого Урала всю дорогу рассказали.

– И ты всё это запомнил?!

– У меня память хорошая.

– Вот мужик! – мотнул головой Осип. – Счастлива та баба, которой такой муж достанется.

– И не пьёт, – добавила Федосья. – Не то что ты, дорвался вчерась до дармовщинки.

– Ну, дык пригласили. Неудобно было отказать, – виновато ответил Осип.

За разговорами не заметили, как впереди замаячило Богородское.

– Ну что? Завернём на постоялый двор пообедать, али как? – вопросительно посмотрел на жену Осип.

– А своё куда девать? Это вчерась заодно переночевали и поужинали. Давай сначала всё, что с собой взяли, съедим. А ты как, Василий?

– Конечно. У меня тоже припасов полная телега.

– Вон, дерюга в углу валяется, накрой-ка ей мешки с провиантом. А то вон как солнце жарит, – посоветовал Осип.

Монотонный стук колёс навевал дрёму. Осип и Федосья, склонившись, мерно похрапывали, их головы покачивались в такт движению повозки.

– «Что меня ждёт впереди? Как встретит неведомая землица?» – размышлял Василий, устремив взгляд в бескрайние просторы Поволжья. Вот и Богородское проехали. Он не стал будить попутчиков и лишь когда по дороге показались берёзовые рощицы, осторожно тронул Осипа.

– А?! Чё?! – испуганно открыл тот глаза.

– Место хорошее – остановиться бы пообедать, – кивнул Василий на березнячки.

– Да-а, пора уже перекусить. А Богородское-то где?

– Так проехали уже…

– Чевой-то я не заметил, – протёр глаза Осип и направил повозку в тень берёз.

– Давайте я обед приготовлю! – предложил Василий.

– А ты могёшь?! – недоверчиво посмотрел на него Осип.

– Бабка Прасковья научила.

– Ну а нам-то чего делать?

– Отдыхайте, – пожал плечами Василий. – Хорошо бы, если Федосья, извиняюсь, не знаю как по отчеству, травки заварила. Уж очень вкусно у неё получается.

– Какое ещё отчество? Зови просто Федосьей, – слегка возмутилась та.

– Ивановна… – подсказал Осип. – А насчёт травок, это ты верно заметил – тут уж она мастерица…

Василий прошёлся по березняку и вскоре вернулся с охапкой сухостоя.

Жарким пламенем вспыхнули дрова, и вот уже аромат каши с солониной заставил путников сглотнуть голодную слюну.

– Никогда не ел такой вкусной каши! – причмокивая от удовольствия, произнёс Осип.

– Ну уж и никогда, – укоризненно взглянула на него жена.

– Окромя, конечно, твоей готовки, – выкрутился муж.

– Ничего особенного, – немного смутился Василий. – Вот чаёк из травок – это просто чудо. Как хорошо они дополняют друг друга.

– Похвалили друг дружку, – весело заключил Осип. – Ты смотри, как жарит, – кивнул он на поникшие травы луга, подступающего к березняку. – А здесь-то, в тени берёзок, благодать… Немножко отдохнём и дальше поедем. Чой-то Сенька-ямщик про Волгу поминал. Далеко ещё до неё?

– Думаю, с полдня езды, – ответил Василий.

– Ты бы записал всё по порядку: где, чего, сколь вёрст – пока оно свежо в голове. Грамоте-то обучен?

– Грамотный… – коротко ответил Василий. – Да и зачем писать? Я и так всё запомнил.

– Ну тогда сказывай: где отобедать, где заночевать, куда лошадей править.

– А дорога у нас одна – вперёд, по Сибирскому тракту.

– И где ж заночуем?

– Ежели поторопимся, то темна должны до Безводного добраться. Сенька сказывал, что там постоялый двор имеется.

– Ну тогда давайте собираться, – поднялся Осип.

И вновь застучали колёса по грунтовой дороге Сибирского тракта…

Солнце не успело ещё спрятаться за горизонт, когда путники добрались до Безводного. С горы им открылась широкая гладь реки, в которой багрянцем отражался затухающий закат. Внизу, потемневшими кронами деревьев, подступали берёзовые рощи.

– Красота-то какая! – окинул взглядом просторы Василий. – И почему оно Безводным зовётся?

– Хватит дивиться, давайте быстрее к постоялому двору, пока совсем не стемнело, – поторопил попутчиков Осип.

– Нету мест! – встретила их дородная женщина, дежурный смотритель.

– А куды ж нам теперь?! – с мольбой в голосе посмотрел Осип в глаза хозяйке.

– Ну, ежели ляжете на полу – заходите, – смилостивилась она.

– Не господа, и на полу переночуем, – благодарно кивнул Осип.

– Ужинать-то будете? Щи ещё тёплые в печи стоят.

– Да, не помешало бы жиденького похлебать, – ответила за всех Федосья.

С раннего утра постоялый двор загудел, как пчелиный улей: переселенцы, торговый люд, ямщики – каждый был занят своими делами. Кто перешагивал, а кто и не замечал спящих на полу припозднившихся гостей.

– Однако надо вставать, не то затопчут, – соскочил Осип. – Подымайтесь! Пора уже… – растормошил он своих спутников. – Перекусим, да дальше двинемся…

И вновь погода порадовала путников – ясное, солнечное утро встретило их за дверями постоялого двора. Ямщики деловито суетились около повозок: кто направлялся в Нижний Новгород, а кто в обратную сторону.

– Как дорога до Казани, далеко ли? – поинтересовался Осип, проходя мимо запрягающего лошадей ямщика.

– Дорога-то хорошая – сухая. А там, как ехать будешь: можно за неделю добраться, а можно и быстрее. Вот так, берегом Итили, она и идёт до самой Казани.

– Как? – не понял Василий.

– Берегом Волги… – с улыбкой пояснил его напарник. – Чуваш он – они так реку называют…

Широкой серебристой гладью открылась перед путниками Волга. Бескрайние просторы зеленеющих рощ и лугов навевали мысли о величии природы.

– Ты посмотри-ка, какая река! Видать, рыбы вдосталь. Вот бы где пожить, – крутила головой Федосья по сторонам.

– Не для нас это место, – погоняя лошадей, отвечал муж. – Нам бы до Казани скорее добраться, пока вёдро стоит.

Как ни торопился Осип, а установившаяся жаркая погода мешала быстрому продвижению: приходилось часто останавливаться, чтобы дать передохнуть уставшим животным.

И только через неделю они подъехали к высокому берегу, где на левом берегу взору путников открылась белая стена Казанского Кремля, за которой маячили силуэты храмов. Внизу, на берегу реки, толкались многочисленные повозки.

– Никак ярмарка какая, – определил Осип. – Поехали посмотрим, – предложил он Василию. Они вскочили на распряжённых лошадей и вскоре уже рассматривали привезённый для продажи товар.

– Возьми железницы, – улыбаясь щербатым ртом, протянул руку к товару продавец. – По восемьдесят копеек за сотню отдам.

– Да нам бы в дорогу чего прикупить, – ответил Василий.

– Вот эта – вяленая, для долгой дороги в самый раз будет, – предложил торговец.

– Ну, давай… Неплохо будет рыбки для разнообразия.

– Возьми стерлядку! – подскочил другой продавец. – Свежая, только с реки вытащили. По двадцати копеек за штуку отдам.

– Давай одну – на уху! – махнул рукой Осип. – Как раз за всё рупь, – добавил он полтинник Василию…

Ночевали здесь же, у реки, в компании таких же переселенцев. Дым костров пополз над водой, предвещая перемену погоды. Отовсюду потянулся аромат готовящегося ужина.

– А давайте-ка уху из стерлядки сварим, – предложил Осип. На этот раз отличилась Федосья, заслужив искреннюю похвалу мужчин.

На следующее утро, переправившись на пароме через Волгу и не задерживаясь в Казани, попутчики двинулись дальше. Через леса и болота они медленно продвигались в сторону Перми. Зарядившие дожди и похолодание сильно затрудняли движение, и за день путники едва успевали добраться до следующего постоялого двора. Через три недели, измученные непогодой и долгой дорогой, они поутру въехали в Пермь.

Здесь попутчики привели в порядок поистрепавшиеся за дорогу телеги и отыскали постоялый двор, где надеялись согреться после промозглых дождей.

Сердобольный смотритель тщетно пытался растопить огромную русскую печь, чтобы накормить и обогреть продрогших в пути гостей. Едкий дым заполнил всё помещение избы.

– Что, никак не получается? – поинтересовался Осип.

– Вишь, погода какая, весь дым в хату идёт.

– Похоже, здесь не погода виной, а дымоходы прочистить надо, – окинул печь взглядом знатока Осип.

– А ты могёшь? – с надеждой посмотрел смотритель на гостя.

– Могу… – как само собой разумеющееся, бросил Осип.

– Помоги, добрый человек, – обратился к Осипу хозяин. – Сколь людей голодные сидят, да и обсушиться, согреться после дождя надоть. А я уж тебя отблагодарю – ничего не возьму за постой.

Осип закал рукава и с видом знатока дела принялся за работу.

– Давай помогу! – предложил своё участие Василий.

– А ты что-нибудь кумекаешь в этом?

– Приходилось не раз…

К обеду чугунок с горячими щами испускал с плиты аппетитный дух. Пара дюжин голодных глаз приготовились утолить разыгравшийся голод.

– Погодьте… – остановил их смотритель. – Первым делом мастеров обслужу, – наполнил он три чашки наваристых щей. – И вот – бражки с устатку, – обслужил смотритель Осипа и попутчиков, а затем уже остальные гости с аппетитом принялись за еду.

– Ловко ты с печью управился, – подсел к Осипу деловитый мужичок. – Давай-ка выпьем за знакомство… Меня Еремеем кличут.

– А я – Осип…

– И далече ты путь держишь?

– А где землица добрая попадётся – там и осяду.

– Ну так это значит к нам – в Златоустово! Здесь тебе: и землица, и лес имеется… Ох, как нам печник толковый нужен!

– Ну а как насчёт жилья? – заинтересовался Осип.

– Без крыши над головой не оставим. Я ведь там, вроде, как староста. А сейчас, в Пермь, к свояку ездил.

– И далеко ваша деревня?

– Вёрст сто пятьдесят по тракту.

– Фьють! Я-то надумал за Урал идти, говорят, там землицы свободной вдосталь, а здесь, глянь – леса да болота.

– Так это здесь, а у нас, я же говорил: и пашни, и лес имеется. А не понравится, то и за Урал не так уж недалеко – за неделю можно добраться.

– Ну и как ты, Федосья?

– Стелет-то гладко, а как там на самом деле – кто его знает.