Юрий Иванович
Шагнуть в неизвестность
Пролог
Император зроаков, тяжело ступая по мраморным плитам, обходил длинный ряд открытых гробов. Грохот его кованых сапог, казалось, раздавался на весь мир и сотрясал стены древней крепости. Но вот и он стих. Опечаленный отец замер возле последнего гроба, где лежал его родной сын. Не самый любимый, как было общеизвестно. И не первый наследник, а только седьмой по праву крови. Зато самый знаменитый по беспощадности к врагам империи Гадуни. Да и много чего самый, самый, самый.
Но суть от этого не менялась: кощунственное убийство свершилось и уже никто не вернет великого и сильного воина к жизни. А раз нельзя оживить, то остается только одно – мстить! Причем мстить так, чтобы от одного воспоминания об этом подлые людишки сжимались и накладывали в штаны от страха. И займутся местью смертники. То есть все те, кто остался живым в крепости Дефосс, все те, кто допустил своей преступной леностью и невниманием гибель седьмого принца.
Так и продолжая стоять в полной тишине возле тела сына, император в последний раз задумался перед выбором. Многие его советники советовали показательно казнить всех ротозеев, не сумевших удержать пленников и допустивших гибель владельца крепости Дефосс. Но в то же самое время повелитель зроаков лучше всех остальных понимал нежелательность такой меры, полную ее бессмысленность. Сбежать или спрятаться на просторах остального мира проштрафившиеся воины и обладатели щитов не смогут, а значит, им в любом случае придется охотиться за мясом и вести регулярные его поставки в столицу денно и нощно. При этом они сделают сразу четыре полезных дела для империи Гадуни: спасут свои жизни, нагонят страху на людей, своими непрекращающимися рейдами заставят опасаться подобного режима существования остальных зроаков и обеспечат кухни королевского дворца ценным полуфабрикатом.
Придя к подобному итогу своих размышлений, император пошевелился, сбрасывая оцепенение, посмотрел по сторонам траурно украшенного зала и двинулся в другой зал, где уже ждали своей участи выжившие при побеге пленников защитники крепости. Все-таки очень хотелось узнать из первых уст все подробности немыслимого побега и сделать все возможное, чтобы подобное впредь не повторялось.
В небольшой комнате для допросов самого именитого зроака уже ждали небольшой трон и почтительно согнувшийся министр внутренней полиции.
– Ваше императорское величество! У нас все готово к последнему допросу и последующей казни.
– Давайте сюда всех старших! – приказал король, усаживаясь на трон.
Затем с полным внешне равнодушием стал ощипывать ягоды с огромной виноградной грозди, рассматривая, как палачи проворно поволокли закованных в цепи арестантов. Эти трое оставались самыми главными командирами в крепости после погибшего принца и его ближайших помощников.
Начальник внутренних караулов, первый заместитель коменданта и главный управляющий всей крепости. Последний являлся и обладателем трех щитов, так что вокруг него находилось сразу четверо его коллег, блокируя заранее любую попытку нанести волшбой вред не только своему сюзерену или тюремщикам, но и самому себе. Считалось более предпочтительным самому удавиться, чем отправиться на казнь по высочайшему имперскому указу.
Обладатель щитов был пожилым ветераном, невероятно опытным и довольно знаменитым зроаком. Даже сам император его знал лично. Поэтому и стал говорить только с ним, игнорируя остальных коленопреклоненных воинов:
– Как же так, Заррабга? Как такой опытный управляющий мог допустить такую трагедию?
Украшенный наколками трех щитов лоб арестанта сморщился от тяжких, покаянных терзаний.
– Нет мне прощения, о мой повелитель! И жду от тебя любой кары только как блага избавления от моей никчемной жизни.
– Верно, что благо. Лучше умереть под орудиями пыток моих палачей, чем мучиться подобными укорами совести.
– Я готов, о мой повелитель!
– Не сомневаюсь, – вполне сочувственным тоном буркнул король. Но тут же нахмурился. – А теперь коротко расскажи, кто виноват и как это все произошло.
– Во всем – только моя вина! – бесстрашно заявил Заррабга. – Вначале я не обыскал маленького пленника, которого кречи принесли, приняв за ребенка. А у этого уродца оказалось нечто, благодаря чему он сумел разорвать или проломить один из прутьев оградительной решетки. Затем это мелкое отродье проскользнуло в щель, прокралось в оружейную и подло, скорее всего набросившись со спины, убило старика Сагида, прославленного наставника.
– Как именно?! – заскрипел зубами король зроаков. Он и сам когда-то обучался владению оружием под наставничеством опытного ветерана Сагида.
– Тонким коротким лезвием в висок, более десяти ударов. – Управляющий сделал паузу и, не дождавшись новых вопросов, продолжил: – Дальше пленники выломали второй прут и всем скопом пробрались в оружейную. Оделись в броню и одним ударом покончили с четырьмя воинами в малой караульной. После чего они надели шлемы и доспехи. Дальше они повели себя еще более странно и нагло. Вместо того чтобы поспешно, скрытно покинуть крепость, они отправились к пиршественному залу, где убрали охрану с верхнего яруса, перебили поваров и пустили ядовитый воздух прямо в зал.
– И ты ничего не почувствовал?
– Ничего, о мой повелитель! Этот яд совершенно новый и мне неизвестный. Я преспокойно разговаривал с одним из гостей принца, когда увидел, как тот стал синеть и заваливаться на спину. Вначале показалось, что от перепоя, но мы ведь с ним почти не пили! Да тут и я сам стал задыхаться, только и успев ввести свое тело в режим экономного дыхания. Поэтому и спасся. Ядовитый воздух оказался настолько силен, что даже некоторые стоявшие снаружи рыцари от него пострадали после открытия дверей. Во время расследования мы отыскали маленькие цилиндрики, в которых и хранилось до того ядовитое вещество. Опять-таки, скорее всего, цилиндрики имел при себе тот самый недоросток.
Император только сейчас заметил в руке раздавленные остатки винограда и с раздражением отбросил их в сторону.
– Все равно не могу понять, каким образом гарнизон не сумел справиться с семью пленниками!
– Ваше величество, половина воинов до сих пор отсутствует, – напомнил Заррабга. – По приказу принца они отправились в Трилистье за новым мясом. Ну и внушительная часть оказалась подтравлена вырвавшимся из банкетного зала облаком газа. Остальных пленники сдерживали градом стрел, которых у них имелось с избытком. Потом они захватили лучших коней, подожгли конюшню и вшестером сразу ушли в отрыв от мизерной погони.
– Вот именно! Вшестером! – рявкнул император. – А куда седьмой делся?
– Тот самый недоросток словно сквозь землю провалился. И у нас есть подозрения, что он до сих пор в замке! – После такого заявления, Заррабга не отвел взгляд, продолжая преданно смотреть на лютующего властелина. – По всем данным, он просто физически не мог выбраться из случайной ловушки, хотя и пытался это сделать.
Император Гадуни стал бледнеть.
– Уж не хочешь ли ты сказать?..
– Да, ваше величество, хочу! Либо он двуличный демон из легендарного мира Гаузов, либо он владеет секретами вашего великого предка о перемещениях сквозь стены и расстояния.
Долго думал император зроаков. Потом встал и огласил свою волю:
– Отныне вы все – бессменные поставщики мяса. Никакого отдыха или праздника. И прощение вам будет даровано лишь после доставки мне живым этого самого недоростка. Ищите его, где хотите, но он должен оказаться на допросном столе в моем замке. Другого вам не дано! Я все сказал!
Глава первая
Три нежданные гостьи
Огромный Рушатрон, столичный город империи Моррейди, самого большого государства мира Трех Щитов, жил своими размеренными, привычными заботами. Как раз приближалось обеденное время, поэтому водовороты жителей и гостей города, его транспортные потоки закружились, понеслись с удвоенной скоростью, пытаясь успеть, догнать, завершить, доставить и приготовить. На переполненные улицы хлынула волна продавцов съестного. Чем они только ни торговали: сладостями и фруктами, горячим мясом и пирожками, прохладительными напитками. Призывные крики этих торговцев-лоточников купить именно у них самое вкусное, горячее и восхитительное достигли того самого апогея, про который всегда выражались одинаково: «Рушатрон очень проголодался!»
Тогда как во внутренностях Сияющего кургана, самого великого Пантеона, доставшегося людям от божественных предков, ажиотаж, наоборот, стал спадать. Каждый посетитель выискивал для себя удобное место, старался расположиться с наибольшим комфортом в окружении своих знакомых или попутчиков и приступал к обеду. Разница в пище или в напитках порой была огромная, но это не мешало перекидываться фразами, а то и обмениваться впечатлениями даже тем визитерам Пантеона, которые, судя по одеждам или оружию, стояли на самых разных ступеньках социального уровня жизни. В Сияющем кургане все были равны. Что столичные жители, что далекие паломники с самых окраин империи поморов, что весьма импозантные, но тоже частенько встречающиеся гости из дальних стран и даже континентов.
Вот, пожалуй, лишь из-за этих гостей издалека и продолжали прохаживаться по залам и наиболее широким переходам хранители Пантеона. О жителях своей империи они не слишком-то и беспокоились, те местные традиции знают и чтут свято. А вот приезжие иногда ведут себя словно дети малые, впервые увидевшие вожделенные игрушки и пожелавшие отломить для себя хоть маленький кусочек от этих игрушек. Даже предупрежденные о бесполезности такого занятия, а то и опасности для собственного здоровья, они все равно с маниакальной настойчивостью продолжали попытки то играющий цветом камень сковырнуть, то уникальные ступени для сидения на прочность опробовать. Благо что мечи и кинжалы, несмотря на святость данного места для каждого человека, имелись у каждого. Историческая, так сказать, необходимость.
Старший хранитель Круст из рода Имлов уже завершал свой привычный кольцевой маршрут, когда его внимание привлекли два парня, бурно что-то обсуждающие на нижних ступенях одного из залов. По отсутствию багажа они сразу определялись как столичные жители, а вот по громкому говору несколько выпадали из четких определений. И только подойдя ближе, Круст рассмотрел окровавленное лицо одного из парней, попытки второго парня утереть кровь платком, смоченным водой, и хорошо расслышал каждое слово из диалога. Причем окровавленный парень продолжал злиться и рваться бой:
– Я обязательно дождусь, пока они выйдут из Пантеона, и порубаю их на кусочки!
Тогда как его более рассудительный товарищ сдерживал и успокаивал:
– Тебе мало досталось? Ведь сразу было понятно, не хотят они с тобой общаться. Никак не хотят!
– Не хотят, да и ладно! Но на вежливые вопросы и отвечать надо вежливо, а не жестами отмахиваться, словно от мухи какой-то. За такое надо руки поломать!
– Ага! Уже попробовал? И что получилось? Молниеносный удар, и твой нос всмятку. Так что не ерепенься.
– Вот если бы ты помог…
– …тоже кровью бы умылся! – слитно завершил фразу более рассудительный товарищ. – Почему-то уверен, она тебя и бить сильно не хотела, а две другие так вообще в твою сторону не шелохнулись.
Его приятеля такие выводы еще больше распалили.
– Ничего! Снаружи я с ними совсем иначе поговорю!
– Неужели вызовешь молодых женщин на поединок?
– Запросто!
– Хм. А вдруг они вашшуны? Там ведь полумрак, медальоны мы могли и не увидеть.
Вот только это последнее предположение заставило вытирающего кровь парня задуматься, застыть в сомнении и отвести взгляд в сторону. И тут же наткнуться на встречный взгляд хранителя, который стоял рядом и внимательно ко всему прислушивался. Причем местный страж порядка с широким золотистым обручем на голове, когда понял, что его заметили, весьма строго и требовательно спросил:
– С кем это вы повздорили и по какому поводу?
Оба парня насупились и некоторое время молчали, явно сожалея о своей невнимательности и слишком громком разговоре. Потом более рассудительный попытался миролюбиво улыбнуться:
– Ничего страшного, просто маленькое недоразумение. Нечаянно столкнулись с другими посетителями в узком коридоре. Чего не бывает!
Но Круст вознамерился выяснить все подробности инцидента до самого конца.
– Только драк в Сияющем кургане не хватало! Знаете, что вам грозит наказание?
– Как раз нашей вины нет! – обозлился парень с разбитым носом. – Мы прогуливались вон по тому коридору и заметили трех девушек примерно нашего возраста. Скорее всего, дикарки из непроглядных далей, потому что говорили между собой совсем уж непонятно, хоть и громко, и с каким-то жутким, незнакомым выговором. Кажется, они сильно ругались на кого-то. Я и поинтересовался вполне вежливо, не заблудились ли они. Крайняя девица весьма грубыми жестами дала мне понять, чтобы я убирался. Так даже слугами не помыкают. А когда я заметил ей, что следует поучиться хорошим манерам, просто метнулась ко мне и ударила в лицо. За что, спрашивается?
– Ты хочешь подать официальную жалобу? – ледяным, официальным голосом задал вопрос хранитель.
Но когда пострадавший собрался отвечать положительно, его товарищ закрыл ему рот одной рукой, второй пребольно ущипнул за шею и твердо возразил:
– Никаких жалоб! Инцидент этого не стоит.
– Ладно, тогда я пойду гляну на тех девиц, – уже совсем иным, приветливым тоном проворчал Круст, разворачиваясь. А затем довольно резво поспешил в тот самый проход, на который указал пострадавший.
Рассудительный парень пригнулся к своему товарищу и яростно зашептал:
– Нам только несколько часов потратить на твою жалобу не хватает! И еще не факт, что после разбирательств признают вину этих девчонок. Скорее именно тебя и высмеют.
– Ничего, ничего. Мне почему-то кажется, что с той троицей и старший хранитель не справится. Так что посидим здесь еще немного и посмотрим, чем их встреча закончится.
Тогда как местный страж порядка уже юркнул в более тускло освещенный створ прохода. И сразу на изгибе тоннеля заметил несколько странное шевеление. Вернее, стоящая лицом к залу девушка не двигалась, а вот за ее спиной просматривались некие вспышки, проблески света. Причем они сразу же прекратились, словно кто-то по сигналу оставил попытки посветить на стену или рассмотреть что-то на полу.
Разводить открытый огонь в Пантеоне воспрещалось категорически. Но запаха дыма не чувствовалось. Использовать здесь переносной люмен – дело практически неосуществимое. Поэтому Круст мысленно разгадал, как ему показалось, загадку: «Зеркалами балуются!» Некоторые дети так делали: направляя свет из ярко освещенных залов с переливами радуг на сводах в менее освещенные ответвления лабиринтов.
Но подойдя ближе и рассмотрев всех трех девушек, сразу отбросил мысли про детские забавы. Слишком взрослыми, серьезными и напряженными показались паломницы. Причем ни единого сомнения не возникло, что красавицы издалека. Одеты, словно в дальний поход, увешаны оружием, да еще и поверх всего прикрыты просторными плащами. Под наружной стеной поворота тоннеля стоят три заплечных мешка, пошитых весьма оригинальным способом. Даже удивляло: зачем с таким количеством багажа сразу переться в Сияющий курган? Не лучше оставить вещи в любой попавшейся пейчере? Или в более солидной гостинице оставить эти неподъемные даже на вид рюкзаки на хранение.
То что девушки красивы, а две из них очень похожи между собой, хранителю сразу бросилось в глаза. Ведь дарованному Пантеоном зрению полумрак – не помеха. Так что желание одного из парней поговорить с такими симпатягами вполне естественно. Но то же самое зрение позволило старому ветерану рассмотреть и массу отличительных деталей, которые ему уже однажды довелось увидеть. Как в одежде, так и рюкзаках.
Одна девушка так и продолжала подпирать плечом стенку, а вот обе ее подруги уселись под стеной и с напряжением ждали, пока явно помешавший им человек пройдет по тоннелю дальше. Но прерывистое, учащенное дыхание, блестящие глаза и слишком озабоченное выражение лиц сразу намекало на некую неадекватность происходящего здесь события.
Поэтому Круст только сделал вид, что идет спокойно дальше. Вместо этого, пройдя мимо троицы пару метров, резко остановился, отступил к стене и спросил:
– Может, вы и в самом деле заблудились?
Паломницы переглянулись между собой, так ничего и не ответив. Разве что обе сидящие легко встали на ноги и тоже замерли, словно приготовившись не к разговору, а к бою. После такого неожиданного сравнения ветеран последней войны со зроаками не только мысленно, но и внешне улыбнулся и постарался говорить наиболее приветливо и успокоительно:
– В любом случае не стоит стесняться и лучше сразу обратиться к нам. Как законные хранители Сияющего кургана, мы обязаны помочь любому посетителю в любом вопросе. В том числе если вас кто-то попытается обидеть или оскорбить. Может, есть на кого-нибудь жалоба?
Стоило только удивляться, с какой жадностью и вниманием прислушивались девушки к каждому услышанному слову. Даже вперед чуть подались непроизвольно. Но когда пришла пора отвечать, наиболее высокая из паломниц просто несколько раз качнула отрицательно головой.
Тогда хранитель решил поинтересоваться более конкретно и с явным нажимом:
– Я заметил, что вы здесь что-то осматривали и даже подсвечивали себе. Что-то потеряли?
Опять только отрицательное мотание головой.
– Тогда что вас здесь так заинтересовало? – Вопрос хоть и чисто абстрактный, потому как здесь ничего интересного существовать не могло по сути, но прозвучал строго. Настолько хотелось хоть слово услышать от девушек.
Как ни странно, но и в этот раз они не ответили. Все та же, похоже более старшая и авторитетная, красавица просто чуть пригнулась и ткнула пальчиком в какой-то рисунок. По всем понятиям рисунка на каменной стене просто не могло быть, но там и в самом деле что-то виднелось. А когда ветеран присмотрелся лучше и осознал, что именно там нарисовано, то стал наливаться краской от бешенства и праведного гнева.
– Кто?! Кто посмел это сделать?!
Девушка умудрилась и плечами пожать, и бровями подвигать вопросительно. Причем подобные ужимки показались Крусту до странности знакомыми. Просто в тот самый момент он был весь под впечатлением пошлого рисунка: мужское достоинство с сопутствующими ему атрибутами.
«Кто это мог сделать? Неужели те два парня? За что и получили в нос от возмущенных красавиц, а потом придумали другую причину инцидента. Тогда сразу понятно их нежелание подавать жалобу. Но если это не они? Вдруг эти самые паломницы так побаловаться решили? Ведь никого не поймал на горячем! – Не выпуская своего перекрученного посоха из левой руки, он деловито правой достал из-за пояса небольшой нож, пригнулся и попытался содрать лезвием вульгарное непотребство. – Что за дурацкие шутки? Да что же творится?!»
Рисунок совсем не оказался рисунком! А совершенно иным по цвету, но весьма однородным по составу участком плиты. Словно контуры другого цвета проступили изнутри!
Точно так же в малоприметных местах лабиринта проступали и проступают перед глазами редких счастливчиков легендарные символы-значки. Только те геометрические и художественные обозначения видны в виде неглубокой резьбы по камню и раза в два меньше, тогда как явный рисунок выделялся величиной в ладонь взрослого мужчины. Вдобавок водрузить нечто подобное на собственный герб не осмелится ни один здравомыслящий человек.
Как бы данный казус ни случился и что бы он ни означал, но он отныне существовал и его не смыть и не уничтожить с помощью зубила с молотом. Да и не положено как бы оспаривать то, что решил сам Пантеон показать людям.
Поэтому вновь распрямившийся хранитель прикрыл стену своим балахоном и заверил требовательно взирающих на него девиц:
– Какие только вандалы в святые места не проходят! Но мы обязательно разберемся, отыщем и накажем виновных. А вам я бы посоветовал помалкивать об этом случае и преспокойно продолжать осмотр Пантеона. Всего хорошего! Счастливого дня!
Но паломницы и не пошевелились, чтобы уйти. Мало того, одна из них стала делать вид, что тщательно осматривается, а потом с жутким произношением выдавила:
– Искать виновных!
– Да нет, нам помощников не надо, сами справимся.
Понятно, что задавать вопрос, не видели ли они, кто это сделал, было бессмысленно, это Круст понимал. Но вот коверкающий нормальные слова акцент уже основательно подтолкнул к единственно верной мысли. Слишком много получалось совпадений в одежде, поведении и произношении этой троицы с одним человеком. Не говоря уже про ужимки и хитрющие попытки все вытянуть из собеседника, а самому при этом и слова не сказать. Точно так же себя вел недавний, слишком зачастивший сюда паломник. Тот самый, о котором в последние дни велось столько разговоров и пересудов. Оставалось только развеять последние сомнения, и хранитель с терпеливостью опытного учителя младших классов стал вопрошать:
– Насколько я понял – вы из очень-очень дальнего далека? – Расплывчатое пожатие плеч. – Скорее всего, с Пимонских гор на восточной оконечности нашей империи? – Настороженное молчание. – И вы все – сестры? – Первый несмелый кивок. – И здесь в столице разыскиваете своего брата? – Сразу три синхронных кивка. – И зовут его Борей?
– Борис! – с надеждой в голосе воскликнула старшая красавица.
– Не знаю, может, у вас в горах его чуть по-иному называют, но здесь он представился Бореем. Вот такого роста. – И хранитель ладонями показал высоту описываемого им парня, его худобу, а также обрисовал словами, как тот выглядит, почему так мал и в каком возрасте стал инвалидом при падении.
В конце этой сценки все девицы завизжали от восторга, запрыгали на месте, словно дикие козы, и чуть не полезли к ветерану целоваться. При этом они радостно восклицали, перебивая друг друга:
– Да, да!
– Это он!
– Борис! Борей!
– Где он!
– Нам надо его срочно увидеть!
– Быстрее!
А вот с того самого момента чем-то еще порадовать паломниц Крусту было нечем. Скорее наоборот. Только вот ни ему, ни остальным коллегам только истерик в самом Пантеоне не хватало. Поэтому он выставил правую ладонь вперед и стал строго шикать на расшумевшихся красавиц:
– Тихо! Тихо! Здесь нельзя так голосить! Остыньте! И если хотите знать, где Борей остановился…
– Хотим!
– Хотим!
– Хотим!
– …то следуйте за мной, я проведу. По счастливой случайности именно я и поселил Борея в южную пейчеру к своему старому приятелю Емляну. Э-э-э… может, помочь?
Он весьма удивился, как девицы лихо помогают друг дружке собраться, накинуть на спины рюкзаки, закрепить те оригинальными затяжками и ремнями и оправить широкополые плащи-накидки. При этом жестами давая понять, что ни в какой помощи не нуждаются.
– Ладно, тогда идите за мной, выведу вас к выходу самой короткой дорогой. А уже там посмотрю для вас какого-нибудь провожатого до нужной пейчеры. Может, и сам проведу, если все спокойно.
Они уже вышли в зал, и зрачки у девушек забегали в глазницах с утроенной скоростью. Опасаясь, что красавицы заработают косоглазие или споткнутся о встречных паломников, Круст немного снизил скорость.
– Что, еще здесь не были?
– Угу.
– Ну да, с самого утра вы как раз сюда по восточным анфиладам и успели добраться. А здесь самые величественные залы.
Девицы шли за ним дисциплинированной цепочкой, рассматривая красоты выпученными глазами, и продолжали «угукать» от восторга. И от их реакции на увиденное в голову приходили вполне логичные мысли: «Кажется, они еще более дикие, чем их братец. Полдня шататься по Пантеону, отыскать пошлый, пусть и уникальный рисунок, но не слишком спешить в самые светлые и знаменитые залы – это уму непостижимо. И на расправу они скоры, кулаком готовы любого встречного приветить. Кстати, кто из них так любит драться? – Хранитель оглянулся, присматриваясь, с какой легкостью девушки продолжают движение с тяжеленными рюкзаками. – Выносливые! Похоже, они все обучены себя защищать с младенчества. Недаром Борей утверждал, что его сестры великие фехтовальщицы. По словам Мансаны, он и про злость сестричек упоминал. Хм! А ведь в пейчерах не трагедия со слезами может произойти, а фирменный скандал с побоищем. Попробуй таким дикаркам объясни, почему братца не уберегли! Да еще инвалида покалеченного. Придется и в самом деле лично вести их туда и уже на месте сделать так, чтобы не сразу вся правда раскрылась. Пусть они сами вначале денек обживутся, с дороги успокоятся, да и мы с Емляном их морально подготовим, момент должный выберем».
Вот с такими мыслями один из старших хранителей и привел паломниц к выходам из кургана. И уже там решил коротко переговорить с коллегами, предупреждая о своем отсутствии. Пока обменивался несколькими фразами, троица красавиц ушла вперед, остановилась на вершине лестницы, ведущей в город, и принялась с такой интенсивностью и восторгом обмениваться мнениями и впечатлениями о панораме, что совершенно забыла про чужие уши. Так что Крусту удалось довольно много подслушать и вполне сносно понять той жуткий горный выговор, которыми пользовались уроженки Пимонских гор.
– Это сказка! Я своим глазам не могу поверить!
– Одной себе я бы тоже не поверила! Хорошо, что нас трое!..
– И воздух! Вы чувствуете, какой он необычный?
– Да здесь все необычно! Кто бы мог подумать, что тут такие дома, стены…
– Да! Красотища!
– Только вот куда Борька подевался? – чуть не рычала от злости самая старшая девица. – Уж мог бы время рассчитать да нас встретить как положено!
– Ха! От таких красот у кого угодно мозги свихнутся, – фыркнула одна из сестриц. – Небось обо всем на свете забыл да по крепостным стенам лазит.
– Сомневаюсь, он стал более ответственный, – заступилась за брата третья девушка. – Скорее, он приболеть мог.
– Тогда его счастье! Иначе я ему рога обломаю! – пригрозила самая старшая сестра.
Услышав такое резкое и жутко негуманное высказывание, хранитель сочувственно поежился: «Ну и семейку имел парень».
Затем громко кашлянул, привлекая к себе внимание и опасаясь, чтобы его не обвинили в подслушивании:
– Ну вот, провожу вас лично, хотя времени мне выделили очень мало. Так что поторопимся!
Ему показалось хорошей идеей вымотать паломниц на последнем отрезке пути в южную пейчеру. Тогда агрессивность наверняка пойдет на убыль, и всяко легче будет с дикими горянками договориться, если они вдруг задумают затеять бучу.
Затея удалась лишь наполовину: девушки учащенно дышали после преодоления отрезка, но всех сил не растратили. Скорее, возникало подозрение, что они просто хорошенько разогрелись. Зато повезло в другом: Емлян оказался на месте. А уж старого боевого побратима он понимал с полуслова и с полужеста.
– Принимай гостей! – еще не доходя до стойки, начал восклицать хранитель. – Тем более что Борей об их прибытии давно предупреждал. Вот, три его сестры. Прибыли сегодня с Пимонских гор. Думаю, что денек им вначале отдохнуть надо, успокоиться, а уже только потом вводить в курс дел и наших местных событий. Куда их будешь устраивать?
Владелец гостиницы степенно наклонил голову, рассматривая замерших красавиц, затем пригладил волосы над ушами и словно в раздумье стал перечислять:
– Могу дать номер с тремя кроватями, могу два отдельных, а могу и в комнату Борея пустить. Если хотят, пусть в его номере обустроятся, а дальше видно будет. Кровать там огромная. Но при желании и для каждой…
– Нет! – перебила его старшая сестра довольно решительно. – Заселяемся в его комнату. Пока.
– Тоже верно, – покивал Емлян, внимательно следя за мимикой стоящего чуть поодаль боевого побратима. – Можете и поспать с дальней дороги. Как вас зовут?
– Меня Мария. Их – Вера и Катерина.
– О-о! Весьма редкие имена. Давно не встречал, – признался Емлян.
После чего, словно не в силах бороться с собственной ленью, отправился к массивному шкафу внутри огороженного стойкой пространства и достал из него ключ с цифрой «восемь»:
– Только не потеряйте! Второй только у Борея.
– А где он сам? – с пристрастием спросила Мария.
Круст пальцами показал идущего человечка.
– Ушел куда-то.
– И давно?
Хозяин гостиницы явно страдал косоглазием, было не понять, куда же он смотрит.
– Давненько. – Он уловил еще один жест-подсказку. – Кстати, обед еще не закончился, можете разложить вещи и вернуться в харчевню.
– А что с оплатой номера? – продолжала уточнять старшая девушка. Хотя ее произношение и странные окончания заставляли очень напрягаться в понимании сути вопросов.
– С оплатой? Борей мне заплатил сразу за три рудни. Так что еще полторы рудни можете жить спокойно.
Создалось впечатление, что девушки не умеют считать, настолько они сосредоточенно и усиленно переваривали последнюю информацию. Как итог, старшая, видимо имевшая на это право, строго спросила:
– Чем он расплачивался?
– Заозерским пятаком, – скривился хозяин гостиницы.
– Можете показать, каким именно?
Довольно странная просьба, и в любом другом случае ветеран бы ответил отказом на такую просьбу. Но тут обстоятельства были слишком скользкими, поэтому он с кряхтеньем метнулся в свою подсобку и вынес пятак. Судя по тому, как округлились глаза у девушек, они явно заподозрили, что их маленького братика объегорили по полной программе, поэтому тут же последовали чистосердечные пояснения:
– В других местах бы ему дали на одну пятую серебра меньше или поселили бы всего на две рудни. – Чуть помолчал и добавил: – Еще два пятака Борей разменял для повседневных расходов.
От такой мены уроженки гор странно скривились, но, кажется, она их вполне устроила. А из оставшихся вопросов вырвался только один, странный и многословный:
– Рукописи? Книги? Знания?
Емлян подвигал бровями, словно припоминая:
– Насколько я знаю, Борей покупал и книги, и атласы, и рисовальные принадлежности для сестер. Так что все лежит в номере. Я бы сам проводил, да здесь некого оставить, все домочадцы на обед разбежались. Так что, Круст, – он заметил, что хранитель утвердительно опустил веки, и передал ему ключ, – проводи девушек, окажи услугу старому немощному ветерану.
Тот лишь крякнул от такой напраслины, прекрасно догадываясь, что Емлян уже готовит себя на роль замученного невзгодами и дряхлостью плакальщика. Если уж на то пошло, то услышать от такого человека печальную весть гораздо предпочтительнее, чем от кого-то молодого и пышущего здоровьем.
Поэтому больше не стал задерживаться, а быстро увел гостей во внутренние коридоры, на ходу лишь махнув рукой в сторону харчевни:
– Там столуются обитатели пейчеры. – Открыв номер и припомнив рассказ, как тут осматривался Борей, указал на предметы мебели, перечисляя их, и отдельно показал на пластины, поочередно нажимая их и регулируя освещение: – Люмен! У нас в столице используется повсеместно! – Затем несколько ошарашенно присмотрелся к заметавшимся по комнате девицам, которые с восклицаниями осматривали каждую вещь своего братца, и только после этого стал прощаться: – Все, до скорого! Постараюсь вечером заскочить! – И, уже закрывая за собой дверь, добавил из коридора: – Если будет повод зайти!
