Юрий Иванович
Дорога к Звездному Престолу
Глава 6
3588 год, 31 мая, Оилтон, училище
Друзья старались постоянно держаться рядом, потому что после получения рабочей курсантской формы все стали похожи на близнецов: мешковатые, гротескные и неуклюжие. Но во время нудных медицинских осмотров их разбросало по всему огромному госпиталю, где претенденты проходили обследования. Поэтому когда Танти появился в огромном холле, где они договорились ждать друг друга в подобном случае, то даже обрадовался, что он первым вырвался из лап дотошных врачей и строгих медсестер. В собственном здоровье он нисколько не сомневался, но мало ли что эти эскулапы надумают! Друзей же оставалось только пожалеть. Если даже «стального» Гарольда до сих пор не видно, то можно представить, как военные медики пристально будут ощупывать и простукивать субтильного Романа. Если вообще сразу не отыщут в его теле синдром неизлечимой дистрофии. Но если Зайца до сих пор здесь не видно, значит, надежда на благополучный для него исход еще остается.
Танти несколько раз прошелся по холлу, красуясь своим новым бейджиком с символом из одной буквы и трех цифр и присматриваясь к другим кандидатам, тоже успевшим пройти медицинское обследование. До окончательного оглашения результатов экзаменов всем будущим космодесантникам запрещалось обращаться друг к другу иначе, чем по двум или трем последним цифрам. Архаичная традиция, но всем она нравилась и неукоснительно соблюдалась. Ни титулы, ни громкие имена, ни дворянские фамилии здесь вовсе в расчет не принимались и в заслугу не ставились. Это уже после зачисления курсант был вправе выбрать новое имя на время учебы или оставить прежнее. А в данный момент все юноши и девушки были равны перед строгой беспристрастностью экзаменаторов и ценились только по багажу собственных знаний, физической силе и воле к победе.
При мысли о воле к победе Танти непроизвольно заулыбался, вспоминая, как ловко они с Гарольдом провели операцию «рыбалка». Их друг Бровер до сих пор пребывал в шоке и никак не мог понять, почему он должен вместе с этими «двумя идиотами!» поступать в учебное заведение для «полных идиотов!». Так нелицеприятно Заяц отзывался обо всех вояках вообще и о желающих среди них оказаться в частности. И до сих пор несчастный Роман с бешеным усердием прогонял в мыслях все свои действия по программированию и пытался отыскать свою фатальную ошибку. Потому что спор он проиграл: его программа не смогла «прогрызть» самые сложные уровни защиты, и биографии всех воспитанников интерната так и не стали известны трем заговорщикам.
Бедный Заяц! Он и представить не мог, как грамотно и незаметно друзья вылавливали его троянов из Сети, безжалостно их уничтожали, а потом с откровенным сочувствием кивали, выслушивая жалобы и ругательства компьютерного гения. Танти и сам прекрасно ориентировался в виртуальном пространстве инета, а Гарольду ставилась лишь задача увести Романа на определенное время из комнаты.
Вот и оказался субтильный и малахольный на вид Бровер в окружении крепких парней и ловких девиц, которые постеснялись бы даже драться с таким жалким соперником. И хотя желания к поступлению в военное училище у Зайца не было ни малейшего, как человек последовательный и ответственный он дал товарищам слово приложить все свои силы, знания и умения, чтобы попасть в ряды космодесантников. То есть специально прикидываться ветошью он не собирался, а все остальное два его друга взяли на себя. Систему и порядок приема они знали назубок.
Другой вопрос, что дружную парочку основательно заедала совесть. Как хитрецы ни радовались присутствию проверенного друга рядом с собой, все равно его несчастная физиономия по дороге на Оилтон служила им живым укором. Оставалось только надеяться, что со временем Роман все узнает, спокойно примет страшную правду и найдет в себе силы простить. Тем более что и друзья утешали себя вполне оправдательными рассуждениями:
– Все равно он без нас бы пропал!
– Точно! Он же не приспособлен к гражданской жизни! А тут его накормят, спать уложат, скажут, куда надо бежать…
– …С автоматом и гранатами!
– Ага! Еще и благодарить когда-нибудь станет!
– И в ножки поклонится… если убежать не успеем.
И вот сейчас, стоя в огромном холле центрального здания училища, Тантоитан представил себе, как разъяренный Заяц, поблескивая очками, с тяжеленным автоматом несется по полю за безоружными друзьями и яростно выкрикивает: «Сейчас! Сейчас я вас отблагодарю…» От такой картинки его обуял дикий смех, заставивший окружающих посмотреть на юношу с явным недоумением. Но юноше было плевать. Никто не сможет ему испортить прекрасное настроение! Никто, кроме… Он так и замер с открытым ртом, лихорадочно соображая, что с ним происходит.
«Кажется, подобное называется дежа-вю! Или, с точки зрения психотерапевтов, параноидальный синдром преследования. Видимо, я подцепил неизвестную болезнь, и мне теперь наяву мерещится кошмар».
Он сильно зажмурился, а потом одновременно захлопнул рот и открыл глаза. Ничего не изменилось: кошмар не исчезал. Перед ним все так же стояла в новенькой топорщащейся форме кандидатка в космодесантницы, и лицо ее страшно походило на…
– Клеопатра?!
– Тсс! Ты чего орешь? – чуть не закрыла ему рот ладошкой девушка, присматриваясь к его бейджику. – Нельзя обращаться по именам, номер двадцать пятый! – и демонстративно указала пальчиком на свой: – Видишь, какой мне уникальный попался: три тройки.
Танти к тому времени уже пришел в себя, осмотрелся из середины холла, где стоял, по сторонам и понял, что иначе как специально к нему приблизиться было нельзя. Значит, Клеопатра использовала для этого и свою форму, и более высоких парней, за спинами которых удачно пряталась. Оставалось только выяснить – зачем? Ну и попутно еще целую кучу вопросов задать: как она здесь оказалась, сколько ей лет, на что она надеется и т. д. и т. п. Но ни на один из этих вопросов он не получит ответа, если, как обычно, начнет очередную перепалку. Школа осталась позади, теперь они взрослые и самостоятельные, поэтому и вести себя надо солидно. Да и вообще к любому неприятелю следует применять военную хитрость. Тщательно подбирая слова, он похвалил:
– Да-с, солидный тебе номер попался. Говорят, что с тремя тройками больше всего везет на экзаменах.
– Правда?! А я и не знала! Вот спасибо, что утешил. Меня больше всего физика и химия беспокоят, – доверительно призналась девушка, словно лучшему другу. Хотя если она вообще здесь ничего и никого не знает, то любая знакомая морда родственником покажется. Пришлось продолжить в том же духе:
– Гуманитарные науки здесь мало кого прельщают. Можно вообще не сдавать. Главное, в других дисциплинах и умениях максимум баллов набрать.
Действительно, поступающим предлагалось пятнадцать позиций, из которых только две были обязательными, а еще десять выбирал сам кандидат, подавая заявку поздним вечером после медицинского осмотра. Вполне понятно, что каждый выбирал по своим силам и знаниям. Видимо, девушка об этом знала прекрасно, потому продолжала откровенничать:
– Мне лучше в физических единоборствах или знании оружия не рисковать, а по остальным предметам я намного больше школьной программы знаю.
– По математике? Истории? – засомневался Танти. Насколько он помнил, бывшая соученица в этих дисциплинах особо не отличалась.
– Надеюсь по ним получить максимум баллов. А в интернате я просто не хотела слишком выделяться. Зато твои знания меня поражали, всегда с удовольствием слушала, как ты выдаешь такие данные, которых и учителя не знают. – Она признавалась в подобных вещах так просто и естественно, что юноша заподозрил невесть что, и ему в голову стали лезть дурные мысли. Как говорится, на воре и шапка горит.
«Ее специально ко мне подослали! Наверняка пронюхали, что мне нет шестнадцати, и решили устроить показательное разоблачение! Этой пигалице скорей всего тоже не хватает, и она таким образом хочет получить прощение за свой обман. Точно! Иначе с чего бы она вдруг такая шелковая и пушистая стала, словно к ране прикладывай».
– Э-э-э… – начал он мямлить вслух, но тут же рассердился, взял себя в руки и твердо решил разоблачить стоящую перед ним девушку во всех смертных грехах: – Никак не ожидал тебя здесь увидеть.
– И я тебя тоже! – но ее глаза лгали. Очень даже ожидала!
– А кто у тебя в опекунах? Или есть родители?
– Увы… – дернувшийся уголок губы выдал ее колебания. – Вообще-то, есть отец, но он так далеко и так страшно занят.
– И больше никого из родни?
– Старший брат. Но про него можно сказать: откушенный ломоть.
– Правильно: «оторванный», – машинально поправил юноша. – Наркоман, что ли?
– Нет! Ты что! – поспешность ответа показала, что брата она очень любит. – Просто он «выпал» из нашего мира в мир науки. Да и я теперь уже вправе сама решать свою судьбу, так что я у них и не спрашивала разрешения. А мама… – резкий вздох, – умерла. А у тебя?
Вопросы о своем прошлом Танти страшно не любил, но сейчас вроде как промолчать было некрасиво. Ведь и у девушки мамы нет, значит, тоже сирота. А это всегда, пусть даже непроизвольно, но сближает. Поэтому он постарался ответить не слишком резко и односложно:
– Полный сирота.
– А как с опекунами?
– С одними не сложилось, вторые погибли.
– А-а-а?..
– Гарольд мне как брат родной. И вот Рома – тоже. – И неожиданно даже для самого себя спросил: – А тебе здесь не страшно?
Клеопатра окинула вокруг себя взором и беззаботно пожала плечами:
– Чего здесь бояться? Тот же интернат, только больше парней, и все накачанные, спортивные такие. Да и девчонки как на подбор.
– Вот именно, – он многозначительно показал подбородком вслед внушительной девице, которая как раз прошла мимо. – Такие в обиду себя не дадут. А вдруг тебя кто надумает оскорбить? Или…
– Ха! Да ты себе представить не можешь, у каких я великих мастеров приемам самообороны училась. И нападать умею.
– Все равно. Ты только глянь на этих костоломов.
– Справлюсь! – самоуверенно выдала Клеопатра и после короткой паузы добавила: – В крайнем случае, меня защитят.
Танти сразу напрягся: вот сейчас станет известно, с кем она сюда прибыла и на кого рассчитывает.
– Кто именно защитит?
– Как кто? Ты! – она удивленно на него уставилась: – Или ты будешь мне до конца жизни вспоминать нашу детскую грызню из-за каурого?
– Да нет, что ты… Конечно, можешь обращаться в любое время, – он вдруг почувствовал в себе проснувшуюся злость: «Ну вот, мало того, что сам так ничего конкретного и не узнал, так она еще и в подзащитные напросилась! Оно мне надо? Да и вообще, пора прижимать ее более конкретными вопросами!» – И все-таки, почему ты решилась поступать именно в это училище?
Ее глаза раскрылись намного больше обычного:
– Мою маму убили террористы. Теперь я им всем отомщу.
– Понимаю. Похвально. Но ведь тебе… – он оборвал себя на половине фразы, вдруг с предельной ясностью представив, что если он догадывается о ее настоящем возрасте, то и она тоже могла раньше как-то заглянуть в картотеку и запомнить его год рождения. И даже при простом обмене подобными вопросами о нормальных отношениях можно будет забыть. Если чего хуже не произойдет. Поэтому продолжил говорить совершенно о другом: – …Ведь тебе наверняка предоставили на выбор и другие специализированные военные училища. Окончив их, ты бы больше нанесла вреда именно террористам. А вот космодесантники…
– Да знаю я. Но, помимо прочего, я страшно люблю космос и мечтаю побывать на диких и неустроенных планетах. А мы ведь каждые полгода будем выбираться в космическую глушь на практику и учения. Правда, здорово?
– Да, романтика… – он хотел добавить еще, что во время этих учений, как правило, гибнут один, двое, а то и трое курсантов, но не успел. Со спины Клеопатры к ним спешили его довольно улыбающиеся друзья с бейджиками на груди. Они пока только удивленно поднимали брови, видя, что он разговаривает с девушкой, но еще не рассмотрели, с кем именно. Поэтому Танти поспешно спросил: – А кого еще из нашего интерната ты здесь видела?
– Да никого, кроме вашей троицы. Кстати, а где Гарольд и Ромочка? Неужели не прошли комиссию?
Она не видела, что оба ее недавних соученика стоят уже чуть сзади от нее по бокам с вытаращенными от удивления глазами, пытаясь осознать увиденное.
– Увы, ни Ромочки, ни Гарольдика больше нет, – с грустным вздохом огласил юноша, присматриваясь к нагрудным знакам своих друзей. – Вместо них теперь в нашем мире существуют претенденты номер четыреста один и номер ноль-ноль-восемь. А вас, ребята, хочу познакомить с претенденткой под номером три тройки. И тсс! Никаких имен!
Пока худенький Бровер сглатывал заполнившие ему рот слюнки, Гарольд опомнился первым, буркнул слова приветствия и с подозрением прищурился:
– То, что ты здесь оказалась, меня удивляет меньше, чем ваше мирное собеседование.
– Чему тут удивляться, – неизвестно почему решил вступиться Тантоитан за девушку. – Детство прошло, смешные ссоры в песочнице пора забывать. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз в ухо засунут. Да и повода для недоразумений у нас больше нет: каурых жеребцов в космодесантники не берут.
К тому времени состояния полной боевой готовности достиг и Роман:
– Как я счастлив тебя видеть, о, божественная номер триста тридцать три! Даже в самых смелых мечтах я не мог предположить, что нам вместе придется находиться в этом… несколько странном для таких прелестниц месте. Зато теперь ты можешь забыть обо всех трудностях и в любой момент призвать своего верного рыцаря на помощь по любому поводу.
– Призываю! – с пафосом воскликнула довольная девушка и рассмеялась: – Но призываю только к одному: разберись со своим другом ноль-ноль-восемь и попроси его больше на меня так не смотреть.
– Как? – скривился, словно от лимона, Гарольд.
– Как на главного врага империи. Тем более что мы с тобой никогда и не вступали в конфронтацию.
– Ну-у-у… – в сомнении затянул Амбал, косясь на своего друга.
– А с двадцать пятым номером мы уже и так помирились. Правда?
Причем спросила она с такой явной надеждой, что названный номер не посмел возразить. Разве лишь начал отвечать с подобного междометия:
– Ну-у-у… так ведь мы, вроде, и никогда особо не ссорились. А?
– Вот и здорово! – Такой счастливой Клеопатру еще никто не видел. – А сейчас предлагаю пройти в столовую и пообедать. Я знаю, куда идти и как регистрироваться. Пошли?
Роман первый шагнул к ней с полупоклоном и подставил локоть как истинный кавалер:
– Прошу вас, мадемуазель!
– Благодарю, мой рыцарь! – Клеопатра величественно подхватила Зайца под локоть и пошла с ним вперед. – Кстати, а в каком крыле вас поселили?
Прислушиваясь к их разговору, оба друга пошли следом, хотя Гарольд не удержался от ехидства:
– Слышь, двадцать пятый! Это случайно не ты уговорил половину нашего интерната на поступление именно в это училище?
– Очнись! Ты чего?
– Тогда как она здесь очутилась? Потому что Роман на такую подлость не способен, он и сам пять минут назад плакался, что не выдержит и сбежит немедленно.
– Сам ничего понять не могу, – Танти оглянулся и перешел на шепот: – Мне вначале показалось, что она специально к нам подослана следить и выпытывать. Так что ты присматривайся и прислушивайся.
– Чего мне присматриваться? Я сразу увидел, как ты уши развесил, с ней лялякая. Да только меня она своей болтовней не охмурит. Не посмотрю, что девчонка.
В подтверждение своих слов он сжал свой огромный кулачище и поднял на уровне живота. И как раз в этот момент они поравнялись с двумя претендентами, оглядывающимися на идущую впереди парочку.
– Ха! Ты только глянь на них: словно на панели прохаживаются! – скривился один. Второй поддержал его похабным смехом, и тут же оба впечатались в стенку от удара плечом Тантоитана. Вдобавок он еще и пригрозил:
– А в дыню не хотите?!
Если бы он еще сам на них вызверился, парни, возможно, нашли бы, чем возразить, но, скользнув взглядами по замершей с поднятым кулачищем фигуре Амбала, они беззвучно и молниеносно ретировались с места событий. Друзья двинулись дальше, но теперь уже Гарольд выглядел ошарашенным:
– Ты чего?
– Да ладно… – Танти и сам не мог понять своего поступка, чувствуя себя теперь очень неловко. Скорей всего его объяснения и не прозвучали убедительно: – Положено нашу бывшую соученицу защищать. Ведь целый год за одного жеребца сражались.
Его лучший друг надолго замолчал и только возле самой столовой глубокомысленно изрек:
– Придется мне теперь за всеми вами присматривать.
Глава 7
3588 год, 1 июня, Оилтон, училище
Вступительные испытания начинались с двух обязательных экзаменов, проводящихся в первый же день. Если по ним соискатель получал хотя бы раз ноль баллов из десяти возможных, то сразу сдавал полученную учебную форму, бейджик, получал на руки свои документы, и «прощай, огурчик!». Такими словами из популярной шуточной песенки остающиеся счастливчики провожали неудачников.
Первый день сразу вводил будущих курсантов в самый боевой и насыщенный ритм жизни. Подъем в шесть утра, завтрак в полседьмого, а уже в семь с четвертью первые соискатели на звание курсанта группами по пятьдесят человек усаживались в кресла боевых симуляторов в специально оборудованных классах. Самые современные научные разработки применялись в данном случае для определения как потенциального умственного уровня испытуемого, так и разнообразных умений, свойств и качеств характера, а также для проверки на лояльность к империи и приверженность идеалам справедливости. Большинство деталей получасового теста-испытания каждый год видоизменялись и усовершенствовались, но в конечном итоге соответствовали самому главному: по десятибалльной шкале определялся уровень пригодности для несения службы в космодесанте.
Друзья знали об этом первом испытании только одно: надо быть честным и тяготеть к справедливости и во всех тестах и симулированных действиях только этим и руководствоваться. Тогда обязательно пройдешь дальше. Полученную оценку тебе вначале не скажут, только после зачисления, но если будет ноль – сразу «прощай, огурчик!». Как это ни странно, но на боевых симуляторах отсеивалось в среднем двадцать пять – тридцать процентов соискателей на право обучения.
Гарольд с Танти попали в первую группу. После испытания их выпустили в другой, внутренний двор. Видимо, не хотели, чтобы испытуемые заранее оглашали увиденное и прочувствованное тем, кто еще не побывал в симуляторах. Но во дворе друзья сразу посчитали: от пятидесяти человек осталось только сорок два.
– Вот оно как, – заволновался Танти. – Сразу отсылают, и попрощаться не дают.
– Чего ты дергаешься? – пожал плечищами Гарольд. – Роман без труда справится. Или ты за кое-кого иного переживаешь? – Заметив злой взгляд, обрадовался: – Никак я самым догадливым становлюсь…
– Ну и что? Нам подобное пройти – раз плюнуть, а ей? Вода, между прочим, вообще как натуральная была, холоднющая. У меня все тело сразу свело.
– Да? – оживился друг. – У тебя тоже ребенок с набережной сорвался?
– Ага! Кажется, они для всех одну и ту же программу запустили. Давай у остальных поспрашиваем.
Предположения оказались верными: всем давали новую, еще никем в прошлые годы не испытанную программу. Любой человек в симуляторе начинал «жить» насыщенной жизнью, уже начиная с третьего десятка секунд. Причем ситуации менялись со скоростью вращающегося калейдоскопа, и следовало быстро, правильнее сказать, спонтанно найти единственно верный выход из каждой ситуации. Чувствовалось, что над созданием данного испытания поработали самые лучшие имперские гении психоанализа, дидактики поступков и стимуляции скрытых желаний. И чем больше прошедшие испытание соискатели обсуждали собственные действия, тем более преисполнились уважением к создателям программы.
Из второй группы во двор вышло только двадцать девять человек. Из третьей и того меньше: двадцать пять. Половина! Волнение Тантоитана почему-то передалось и Гарольду, поэтому он даже вздохнул с облегчением, когда в составе седьмой группы во дворе появилась жутко счастливая Клеопатра. Переживания и сочувствия сплачивают. Между ними тремя обсуждение достигло пика в тот самый момент, когда стала выходить девятая группа. И они рявкнули дружное «ура» в три глотки, когда увидели раскрасневшегося Романа Бровера. Тот явно удивлялся своей удачливости, потому что сразу признался:
– Ребенка мне не удалось спасти. Самого какими-то сетями бородатые люди выловили…
– О-па! Что-то новенькое! – оживились друзья. – А потом?
– Потом я их всех перестрелял из автомата, – бледнея, признался компьютерный гений. Больше всего это шокировало девушку:
– За что?!
Бровер передернулся от отвращения:
– Они жарили на костре женщину и ели ее.
– Да-а-а, это ты хорошо повоевал!
На удивление, для очень многих соискателей день оказался совсем неудачным: из пятисот явившихся на испытание симулятором на обед отправился только триста двадцать один человек. В этом году процент отсева оказался чрезвычайно высок. А ведь следовало еще помнить, что при начальном собеседовании половине желающих сразу отказали в приеме документов без объяснения причин и около трехсот кандидатов отсеяли при медицинском осмотре. Помимо этого впереди еще имелась масса тестов, испытаний и экзаменов. Максимум пессимизма по этому поводу выказал Роман:
– Пока мне повезло случайно, а вот после марш-броска нам все равно придется распрощаться.
– Не робей! – со смехом подбадривали уже все давно просчитавшие друзья. – С нашей помощью ты еще и до генерала дослужишься!
В этот момент четверка недавних соучеников с подносами комплексных обедов усаживалась за один столик, и девушка с царственной щедростью поощрила Бровера:
– А если ты и дальше будешь оставаться примерным рыцарем, то заслужишь звание генерала самым первым.
– Рад стараться, ваше божественное величие! – Роман уже пришел в себя и вновь превратился в несносного слюнявого донжуана и дамского угодника. – Только за право поцеловать ваш пальчик я готов сделать карьеру, шагая по окровавленным трупам и отталкивая со своего пути всех конкурентов.
– Даже нас оттолкнешь? – Танти легонько, но весьма многозначительно толкнул друга в плечо, и тот, словно бильярдный шар, натолкнулся с другой стороны на огромный кулачище Гарольда.
– Ха! А чем вы лучше остальных? Тем более что это по вашей вине я оказался здесь и теперь должен рваться в генералы. И дернула меня ржавчина за язык предложить этот спор…
– Какой спор? – ложка в руке у девушки так и замерла на полпути.
– Это он так шутит! – внушительная ладонь Гарольда ласково постучала по спине закашлявшегося Романа. – Да и вообще, могут между нами остаться хоть какие-то мужские тайны?
– Конечно, могут! Это я просто так спросила. – Клеопатра соглашалась легко, сразу, и вообще уходила в сторону от любого спора или обострения. А по ее счастливому и довольному личику легко читалось, что она была на седьмом небе от восторга, что ей удалось наладить нормальные отношения со своими вчерашними соучениками. Хотя, если разобраться до конца, с Романом она и так дружила, с Гарольдом вроде как и не сталкивалась, а вот с Тантоитаном… слегка только конфликтовала.
По крайней мере, именно так подумал после некоторого размышления сам Танти. А потом и осознал, что ему как командиру нести ответственность за их небольшую группу. Невзирая на старшинство в летах обоих друзей, а теперь еще и этой пигалицы (но ведь, ржавчина ее подбери, наверняка тоже подтасовала дату своего рождения!), юноша с непоколебимой и удивительной даже для самого себя уверенностью понимал, что окончательные решения для организации и консолидации предстоящих действий придется принимать именно ему. И так подобные отношения больше года превалировали в их маленьком коллективе из трех человек, а теперь ему страшно захотелось, чтобы и Клеопатра как можно скорее избавилась от своей заносчивости и признала единого лидера. Поэтому сразу за столом он решил скоординировать ближайшие действия. Отдавать распоряжения он начал прямо во время еды, первым делом останавливая Романа:
– Куда собрался? Сидеть!
– Так ведь… – прожорливый Заяц, словно уборочный комбайн, первым смолотил свою порцию и собрался бежать за вторым подносом. Такие же действия собирался предпринять и Гарольд, интенсивно дожевывающий булочку и яблоко. – Здесь тоже можно брать по две порции.
– Он и четыре может съесть, – со скорбным видом пожаловался Танти осуждающе на него посматривающей девушке. – А что он такой худой и несчастный, так у конюхов есть хорошая поговорка: «Не в коня корм». – Затем обратился к ребятам: – Через два часа марш-бросок, и поэтому переедание категорически запрещено. Мало того… Гарри! Восьмой! Я к тебе обращаюсь, и не смотри такими голодными глазами в сторону раздаточной! Если тебе мало, вон, возьми мое яблоко…
Еще большее сопереживание проявила в следующее мгновение Клеопатра: она свое яблоко отдала Роману, булочку Гарольду, а упаковку сока молча поставила между ними. Номер двадцать пятый посмотрел на нее с укором, но она ответила таким наивным и доверчивым взглядом, что лидер компании только хмыкнул и продолжил прерванную мысль:
– Мало того, если раньше нам следовало привести в положенное время к финишу только Ро… номер четыреста первый, то теперь мы обязаны взять под свою опеку и номер три тройки.
От такой новости Восьмой чуть не подавился подаренной булочкой, Роман Бровер залился соловьем на тему, как это благородно и возвышенно, а единственная среди них девушка с некоторой обидой заявила:
– Обо мне переживать не стоит. Со своей физической подготовкой я норматив пройду на «отлично».
– Но ведь каждому, в зависимости от его веса, дадут еще и груз для переноса. Часть на пояс и разгрузку, часть в рюкзак.
– Справлюсь и с этим. – Но когда она поняла, что даже выглядящий заморышем Роман смотрит на нее с сомнением, рассмеялась: – Вы не смотрите, что я худощавая и не огромного роста, но если надо, то я любому сдачи дам.
При этом она так многозначительно посмотрела на Гарольда, что тот не выдержал и тоже рассмеялся:
– Да, три троечки, самоуверенности тебе не занимать!
Тантоитан недовольно скривился:
– В данный момент на повестке дня один вопрос: преодоление марш-броска. Бойцовские качества будем показывать на испытаниях. А поэтому, Роман, тебе придется значительно постараться и таки пробежать всю дистанцию самому.
– Смерти моей хотите? Знаете ведь – я не по тем делам.
– Да? – Танти начал злиться и решил сыграть на раболепии товарища перед девочками: – Как же твои утверждения служить даме всеми своими силами, помыслами и устремлениями? Тоже мне рыцарь! Как вырывать обещания сделать его генералом – так мастак, а как помочь даме в переносе тяжестей – то он «не по тем делам»!
– Если бы я мог, – продолжал упорствовать уязвленный Заяц, – то я бы ее сам на руках отнес. Но реалии нашего мира воспитали во мне одну замечательную черту характера: говорить всегда только правду и никогда не хвастаться выдуманными достоинствами. Так что…
– Что ты замечательный – мы знаем давно! Потому и дружим. Что для тебя просто пройти дистанцию марш-броска проблематично – тоже знаем. Потому и помощь рассчитали. Но пора тебе уже и прочие рыцарские достоинства вырабатывать. Поэтому беги, как хочешь, но учти самое главное: мы все четверо обязаны прийти к финишу до истечения максимального срока.
Гарольд в который уже раз за сегодня сжал свой кулачище и многозначительно подставил к носу Романа Бровера:
– И если из-за тебя нас не допустят к следующим экзаменам!..
После чего он еле успел убрать пальцы от щелкнувших зубов, но жалости в свой адрес так и не дождался:
– Ой, Ромочка! – жалостливо запричитала Клеопатра. – Они же тебя точно прямо посреди трассы закопают. Хочешь, я твой рюкзак понесу?
Пока тот соображал, что ему делать, плакать или возмущаться, а Гарольд сдерживал себя от хохота, Танти понял, что надо быстро прекращать любые прения и перепалку и срочно отправляться по своим комнатам для обязательного отдыха. Предпочтительно – короткого сна.
– Значит, так: силы оставьте на испытание. Сейчас всем спать и накапливать энергию. По комнатам!
Оба его друга без единого возражения поднялись и отправились к выходу из столовой. Похоже, Клеопатра в силу своих прежних привычек попыталась воспротивиться подобному распоряжению, но не оставаться же после этого одной за столом? Да и зарождающуюся дружбу не хотелось поддавать новым испытаниям. Все-таки она успела хорошо заметить, как многие девушки с некоторой завистью посматривают в ее сторону. Они-то и между собой еще сдружиться не успели, только присматривались, а эта, ничем вроде не примечательная претендентка уже успела влиться в состав вполне дружной компании.
В итоге этих размышлений недавняя соученица, хоть и покривилась несколько возмущенно, но молча встала и поплелась вперед под строгим взглядом идущего сзади Тантоитана. Да и он мысленно поздравил себя с первой победой: новый член их маленькой компании начинает признавать его лидерство.
Через два с половиной часа после обеда все триста двадцать один человек переминались с ноги на ногу в неком подобии строя, а прохаживающийся вдоль него капрал – преподаватель по строевой подготовке вещал, проверял, подбадривал, издевался и напутствовал:
– Значит, так, дамы и господа. Пока вы еще люди гражданские, и командовать у меня вами не получится никак. Но обрадовать вас могу уже сейчас: самые сильные, ловкие и настойчивые еще наплачутся от моих методов воспитания. И клянусь, что я вышибу из вас эти хамоватые улыбочки! Эти презрительные взгляды вы посмеете изображать только перед зеркалом! А эти угловатые, кривые и горбатые фигуры вы будете вспоминать не иначе как с содроганием. Я сделаю из вас истинных воинов! Истинных бойцов великой Оилтонской империи. Но! Статистика – великая сила, и она никогда не врет. Если судить по ней, то оканчивает наше знаменитое училище и становится доблестным космодесантником лишь чуть более половины тех, кто, вот точно как вы сейчас, готовится для преодоления марш-броска. Поэтому сразу хочу предложить не мучиться, а выйти из строя тем, кто и так ни на что не годен. Он тем самым сэкономит мои силы, сбережет собственное здоровье, и его не проклянут товарищи по оружию. Потому что слабых и дохлых в любом бою гуманнее сразу добить прикладом по затылку, чем волочь потом обгадившихся от страха к ближайшему трибуналу. Лучше уж пусть они сразу вернутся домой есть манную кашку, чем их потом с риском для собственной жизни будут выносить из-под обстрела товарищи по оружию. Да таких…
Он замер на полуслове, с видом высочайшего презрения уставившись на скрюченную фигуру Романа Бровера, который пошатывался под тяжестью рюкзака и разгрузки. Затем с хмыканьем посмотрел по сторонам, как бы призывая в свидетели остальных кандидатов, а тон его стал источать столько ядовитого ехидства, что большинство поежилось от нехороших предчувствий:
