Юрий Иванович
Дорога к Звездному Престолу
Между прочим, несколько раз комиссии из преподавателей и постоянный надзор воспитателей непосредственно в столовой с уверенностью доказали: ученика Бровера никто не объедает, он порой съедает и три порции. А частенько ест больше Гарольда Стенеси. Просто у парня невероятный, а скорее всего, существенно нарушенный обмен веществ. Или, если выразиться научно, повышенный метаболизм.
Вот такой была небольшая часть истории жизни этих трех юношей, завершающих среднее образование. Сейчас, стоя возле окна, они продолжили обсуждение возможных жизненных осложнений в результате неожиданных убийств. Избыточное выделение адреналина давно прекратилось, а спать им так и не захотелось.
Да и сбежавшиеся со всего Китланда полицейские спокойной ночи желать не собирались. Предположения по поводу вездесущей прессы тоже оправдались на все сто. Но если основную массу пишущей и снимающей братии удалось приостановить в воротах, то корреспонденты, имеющие персональные или служебные флайеры, осуществили настоящий штурм непосредственного места событий, пытаясь получить хоть какую-то информацию или сделать фотографии. Когда им это не удалось, некоторые флайеры рванули к жилым корпусам, где прямо через окна принялись фотографировать взъерошенных полуголых учеников и мечущихся по внутреннему двору воспитателей.
Озарилось фотовспышками и окно троих друзей. Но те в тот момент уже сидели под подоконником. Гарольд привычно держал вырывающегося Зайца, который болезненно обожал фотографироваться, а Тантоитан ворчал, словно старик:
– Только не хватало на первую страницу какой-нибудь газетенки попасть!
– Подумаешь! – сипел вырывающийся Роман Бровер. Отсутствием чувства юмора он тоже не страдал: – Зато как здорово смотрелись бы ваши рожи под заголовком: «Их товарищ мог бы выжить при хорошем питании!»
– Троглодит! – возмущался Амбал, любовно награждая товарища тумаком между лопаток. – Ведь больше меня жрешь!
– А кто поверит? На тебя глядя… Ой! Пусти! Руку сломаешь, придурок!
– Эй, ты там осторожнее… – забеспокоился Танти, опустивший тем временем светонепроницаемые шторы на окнах. – И хватит дурачиться! Давайте лучше комнату осмотрим. И на подоконник гляньте: вдруг мы какой след оставили! А я – костюм достирывать.
Через полчаса друзья навели полный порядок и устранили все подмеченные мелочи, свидетельствующие об участии в сегодняшнем событии. Полиция и пресса к тому времени тоже стали рассасываться, и ничего не оставалось делать, как завалиться спать.
– Утро вечера… – Танти начал было цитировать народную пословицу, но его с ехидным смирением перебил Заяц:
– …прожорливее!
– Да нет! Я хотел сказать…
– …Голоднее? – встрял теперь уже Гарольд. – Это ты прав, приятель! Хотя я бы уже сейчас пожрать не отказался.
– И я не откажусь! – с готовностью приподнялся на кровати субтильный, с врожденным нарушением обмена веществ Роман Бровер. – Хотите, к девочкам сбегаю, попрошу чего пожевать?
– Не хотим! – рявкнули сразу две глотки. Уж друзья знали прекрасно, что посыльный может и не вернуться до самого завтрака. Сердобольные девочки обязательно отыщутся: накормят Зайца от пуза прямо на месте, а то и запрягут в какую-нибудь бессмысленную работу. Зато для его товарищей фиг что передадут.
Глава 2
3588 год, 10 мая, Китланд
Губернатор города без стука ворвался в кабинет управляющего отделением имперской безопасности и на правах старого друга запричитал прямо с порога:
– Вольдемар! Что тут у тебя творится? Я всего на два дня уехал по семейным делам, как тут же весь Китланд перевернулся с ног на голову! И только что я узнал, что буквально через час прибывает специальная комиссия с Оилтона. Мне по краберу нашептал один мой друг из министерства, что с места сорвались самые важные шишки как по социальному развитию, так и по твоему ведомству. Кошмар! А ты тут… сидишь!
– Что ж мне, подпрыгивать? – горестно отозвался безопасник, кивком указывая прибывшему на кресло напротив. – Хотя что ж – потому и сижу, что ноги со страху отнялись…
– Ты что, в самом деле?.. – застыл губернатор.
– Твоими молитвами еще бегаю, но приятного все равно мало. Мне уже известны некоторые имена спешащих к нам визитеров.
– Ну?!.
– Не знаю, кто там из твоего начальства прется, но на мою голову сейчас свалятся командир Дивизиона Серджио Капочи, лучший имперский следователь Энгор Бофке и начальник дворцовой стражи маркиз Винселио Грок.
– Святые электроны! А маркизу-то что ж во дворце не сидится?
– Понятия не имею. Видимо, от старости неймется.
– Ну, с этим ладно. А вот Капочи и Бофке чего сюда торопятся?
– Сам в шоке. Спроси что полегче…
Маркиз Винселио Грок считался персоной, наиболее приближенной к самому императору, потому что носил его на руках еще младенцем, обучал боевым искусствам в юношеском возрасте, грудью прикрывал в любых ситуациях, да и вообще слыл самым лояльным лицом по отношению к императорской семье. По большому счету, рано потерявший родителей император относился к маркизу как к близкому родственнику. Помимо этого, Винселио был начальником личной императорской стражи и в течение последних десятилетий подбирал лучших воинов на должности телохранителей. Этот еще довольно крепкий в свои шестьдесят девять лет мужчина совал нос, куда ему заблагорассудится, и его слово на Совете имело порой едва ли не решающее значение.
Но если прибытие маркиза еще укладывалось в некое логическое русло, то вот личное участие в этом деле командира Дивизиона вызывало крайнее удивление и вполне обоснованную тревогу. Серджио Капочи являлся главным координатором служб имперской безопасности, а личное командование Дивизионом и вовсе ставило его в пирамиде власти на второе место после императора. Это элитное воинское подразделение, куда попадали только лучшие из лучших воины современности, занималось в основном охраной императорской семьи и зданий дворцового комплекса в целом. Но не было, пожалуй, ни одного воинского столкновения или иного вооруженного конфликта, где в самый решающий, переломный момент не появились бы всепобеждающие и мгновенно подавляющие любое сопротивление воины Дивизиона. Мало того, по устойчивым слухам, именно подчиненные Серджио Капочи наносили превентивные удары в самые центры только зарождающихся бунтов, заговоров или провокаций. Несомненно, командовать лучшими мог только наилучший. Так что о личных боевых качествах Капочи ходили легенды.
И уж если такой человек прибывал в Китланд, значит, случилось нечто ужасное, сравнимое лишь с неожиданной вспышкой кровавой гражданской войны, которая произошла на планете пятнадцать лет назад. Тогда даже этот патриархальный, консервативно спокойный город подвергся массированным бомбардировкам и наполовину выгорел от пожаров. Но и в те годы для погашения конфликта и уничтожения обеих противоборствующих сторон хватило ввода регулярных войсковых подразделений империи. Ни тогдашний командир не появлялся здесь, ни сам Дивизион.
И вряд ли события сегодняшней ночи могли быть причиной такого визита. Ведь в некоторых криминогенных городах Сандии и не такое случалось, но всегда при этом разбирались, вылавливали и судили собственными силами.
Ну и, наконец, зачем тащить в Китланд Энгора Бофке? Самый знаменитый следователь империи использовал свои таланты лишь в самых экстренных и тяжелейших случаях, которых и на центральной планете хватало с излишком. Настойчивый и молодой, всего лишь сорока трех лет от роду, этот гений сыскной работы получил почетное прозвище Рекс за свою невероятную хватку и феноменальную настойчивость в преследовании или разоблачении любого преступника. Причем пару раз Бофке откопал компромат на таких неприкосновенных столпов общества, что его откровенно стали бояться не только жулики, взяточники и аферисты всех мастей, но и вполне честные лояльные граждане. Тем более что про Рекса шепотом пересказывали «правдивые истории», в которых он, только взглянув на человека, сразу определял, сколько раз и с кем тот изменил своей супружеской половине. А ведь подобные прегрешения есть у всех! Ну ладно, пусть не у всех, но те, у кого их нет, элементарно никого не интересуют.
Именно поэтому управляющий отделением имперской безопасности был в некоторой растерянности. Но на его предложение «спросить что полегче» губернатор только рассердился:
– И спрошу! – В волнении глава гражданской власти города привстал в кресле. – Что произошло?
Его приятель скривился, будто съел лимон с кожурой, и тяжело вздохнул:
– Да вот сам ничего толком понять не могу. А ведь придется о каждой гильзе и каждой секунде отчет гостям предоставить. Да сам посмотри, – он развернул над столом голографическое изображение места происшествия. – Вот забор, вот в этом месте находились два флайера нападающих. Практически сразу начинаются «большие» вопросы. У них оказалось лазерное ружье с контактным лучом, которым они повредили детекторы обнаружения движения.
– У-ля-ля! А что, есть и такие? – вырвалось у губернатора.
– Слышал, что есть, а теперь уже и увидел, – последовал многозначительный ответ. – Затем один из преступников перемахнул через забор и сделал подкоп под проволочным заграждением. Скорее всего, за это время к нему подтянулись и остальные. Но сам «землекоп» дальше не пошел, а вернулся к забору. Так определила экспертиза по следам на его комбинезоне. Всего на тот момент на разделительной полосе оказалось шесть человек. Трое из них, обладая внушительным комплектом вооружения (в том числе гранатами нескольких типов), ринулись в подкоп и вышли во внутренний периметр. И вот тут начинаются самые большие чудеса! При предварительном осмотре следователи сделали вывод, что один из нападающих сразу после того, как прополз под колючей проволокой, оглушил одного своего коллегу ударом в лоб и сломал руку второму. А потом, достав свой штурмовой автомат «жало», стал крутиться на месте и стрелять во все стороны. Сделав почти два полных оборота, он выпустил из магазина все шестьдесят пуль, и сам был расстрелян оставшимися на разделительной полосе сообщниками. Но в результате этой круговой и жутко беспорядочной стрельбы двумя пулями в живот был смертельно ранен человек со сломанной рукой; убит тремя пулями оглушенный в голову; и одной пулей тяжело ранен в грудь «землекоп». Вот здесь он так и остался лежать, – короткой указкой безопасник показывал местоположение тел на висящей в воздухе голограмме.
– Удалось его допросить? – заинтересовался губернатор.
– Если бы! Оставшиеся двое нападающих из пистолета, в затылок, добили «землекопа» и бросились уходить. Один их флайер полиции удалось перехватить на околицах космопорта. Все-таки вовремя поднятая охранниками тревога помогла в беспрецедентной погоне. Машину повредили, она упала и не просто разбилась, а еще и сгорела. Но второму флайеру удалось прорваться к кораблю – небольшой круизной яхте, и двоим нападавшим повезло на рискованном форсаже подняться в космос. На предложение сдаться беглецы ничего не ответили, и пограничный имперский крейсер, следуя жестким боевым инструкциям, всего одним залпом распустил увертливую яхту на атомы.
– Не хочешь ли ты сказать, что из участников ночных событий никого не осталось в живых?
– Очень бы хотел возразить, но… – управляющий отделением имперской безопасности с сожалением развел руками. – Чуть позже вскрылись новые факты. Вот здесь, почти у самых ворот и блока охраны, отыскался второй подкоп. Вдобавок и детекторов движения здесь, на каменном заборе, не оказалось за ненадобностью: охранники просматривают этот участок визуально. Но именно через этот подкоп, чуть раньше кровавых событий и стрельбы, группа неизвестных совершила отход после совершенной в административном здании интерната кражи. Причем сам объект похищения, хоть и имеет определенную ценность, скорее всего, вызовет смех: крупная коллекция миниатюрных моделей бронетехники. Продать ее целиком вряд ли получится, а одиночные экземпляры продавать бессмысленно. Сейчас, кстати, по городу проверяют всех коллекционеров и фанатов подобных безделушек.
– О! – вскинулся губернатор. – У моего сына два десятка!
– Знаем, – глаза безопасника блеснули мрачной иронией. – Твое алиби проверили в первую очередь.
– Ну ты и!.. На мне тренируешься остальных пугать?
– Ага, такого желудя, как ты, запугаешь! Так вот, после более тщательного и скрупулезного анализа событий прорисовалась несколько иная картина. Точно доказать нам, конечно, ничего не удалось, но, вполне возможно, что один вор, заметив непонятных конкурентов, продвинулся вдоль ограждений, рассмотрел противника, вступил с ним в схватку и поднял тревогу. Потому что, смотри, вот этот первый, оглушенный, сразу после удара упал именно на колючую проволоку, задействовав детекторы и тензодатчики. Вот этот, со сломанной рукой, так и остался лежать здесь, корчась от боли, ну а уже с третьим неизвестный воришка затеял танец с перетягиванием автомата.
Губернатор тоже когда-то проходил воинскую службу, поэтому разбирался не только в гражданских делах:
– И те двое стреляли по нему в ответ? Как же он выжил?
– Прикрылся трупом и дождался, пока преступники сами не сбегут.
– Тогда как его не заметили охранники интерната?
– В создавшейся суматохе такое вполне могло случиться. Все мчались именно сюда, а этот участок возле ворот остался практически без присмотра. Камер там тоже нет. Так что одиночка мог преспокойно переждать вот здесь, возле дороги, в густой траве, а потом смешаться с толпой корреспондентов и прочих сбежавшихся любопытных.
– Невероятно!
– Везучий и ловкий стервец…
– И сам справился с тремя диверсантами?
– Еще и уникальный боец!
– Ага! И ловкий, и вор, и боец, и вдобавок честный патриот, не жалеющий своей жизни ради высшей справедливости! Ха! – губернатор не скрывал своего сарказма. – Все шито белыми нитками! И если уж я не верю ни единому твоему выводу, то остальные, – он понятным жестом большого пальца ткнул в потолок, – тем более не поверят!
Начальник управления имперской безопасности печально и продолжительно выдохнул:
– Вот потому я и сижу здесь, а подчиненные носятся в мыльной пене. Свидетелей нет, причины нападения неизвестны, на руках одни трупы… А на голову вот-вот нагрянут нежданные гости из столицы.
Глава 3
3588 год, 10 мая, Китланд
В этот день занятий не было, считалось, что ученики самостоятельно готовятся к завтрашним экзаменам. Но три друга с самого раннего утра все равно оказались на ногах. Гарольд и Танти рванули в спортзал на утреннюю тренировку, а Роман окунулся в виртуальный мир компьютерной вселенной. Собственный распорядок дня нарушать не следовало в любом случае, да и последствия ночных событий хотелось выяснить как можно скорее. Даже направления разведки между собой распределили во время чистки зубов четко и конкретно. Заяц выискивал в Сети любые упоминания, гипотезы и выводы. Лучше него все равно с этим бы никто не справился. Амбал со своей огромной комплекцией давил массой при непосредственных опросах учителей, охранников и воспитателей. От него не так просто было отмахнуться или проигнорировать. Ну и кому-то следовало разобраться с двуличным конюхом.
Позавтракав самыми первыми, сразу занялись делом. Танти выбрал для себя проникновение в конюшню, а по возможности и тщательный осмотр всего, что связано с Немым. Потому что загадочные ночные действия служащего больше всего беспокоили юношу: откуда вдруг у простоватого конюха взялось оружие и с какой такой стати он засел в таком важном стратегическом пункте обороны? Уж не связан ли он был с нападающими? Вдруг у него и задание было: прикрывать злоумышленников огнем? Так что странного служащего следовало проверить и разоблачить в первую очередь. Вплоть до того, что лично, при малейшей возможности, провести тщательный обыск в домике при конюшне. Если самому не получится, то вовремя раскрыть на это дело глаза полицейским следователям.
Скорей всего, что милый, вечно улыбающийся и в меру общительный для своего дефекта мужчина по внутреннему боевому распорядку еще и во внештатной охране подрабатывает, и его помощь необходима как раз вот в таких экстренных или неординарных случаях. Но подобные перестрелки в интернатах никогда не случались, так что и никакого смысла во внештатных боевиках, наглухо законспирированных под недалеких служащих, не было. А верить наблюдательности Зайца следовало неукоснительно: раз уж он марку автомата успел рассмотреть в полумраке, то уж преобразовавшуюся звериную поступь конюха тем более заметил. Из чего следовало, что под Немого следовало немедленно «копать, копать, копать и копать!».
Нельзя сказать, чтобы конюшня считалась такой уж большой достопримечательностью интерната. Но подобные островки для обучения верховой езде и повсеместными не являлись. Данное учебное заведение в этом плане считалось скорей положительным исключением, и обучение верховой езде ни в коей мере не являлось обязательным. Поэтому большинство учеников если и не игнорировали великолепных животных, то удовлетворялись десятком-двумя уроков, полученным на них умением просто держаться в седле и больше в конюшне не появлялись до конца обучения. Ведь по правилам интерната каждый желающий покататься и поучиться выездке обязывался не просто к уходу за животными, но и к чистке помещений. А это у многих сразу отбивало желание носиться наперегонки с ветром по небольшому лугу, расположенному за основным садом.
Танти и Гарольд, давно решившие и выбравшие для себя профессиональную стезю космодесантника, считали умение отлично ездить верхом обязательным условием полного усовершенствования. Поэтому уборка навоза их никогда не отпугивала, ребята являлись самыми активными посетителями конюшни и, пожалуй, самыми умелыми наездниками к тому времени. Они обязательно выкраивали в своем плотном распорядке дня как минимум пару часов раз в два дня для совершенствования в джигитовке, выездке и прочих сопутствующих умениях. Да и в другое свободное время порой заскакивали на пару минуток, чтобы угостить нескольких избранных по взаимной симпатии лошадей стащенной на кухне морковкой или куском сахара.
Вот и сейчас Тантоитан использовал обычный повод для осмотра конюшни. С несколькими кусками сахара-рафинада и корешком петрушки, которую обожал один каурый жеребец, он легкой трусцой вбежал в просторные помещения и двинулся к выбранным стойлам. Но на полпути оказался остановлен вопросительным и требовательным мычанием. Обычно таким способом Немой привлекал к себе внимание учеников. Юноша с готовностью остановился и постарался дружелюбно улыбнуться:
– Привет, Клайн! – само собой, что нормальное имя у Немого тоже имелось. – Я к каурому…
Конюх так и остался в боковом стойле, и создалось впечатление, что он там прятался до этого времени. Хотя вилы в руках и наполовину растрепанный тюк соломы должны были показать обычные трудовые будни. Отставив инструмент, он сдержанно кивнул и понятными жестами спросил, на какое время ученик записан для занятий.
– Да нет, я просто на пару минуток, – он раскрыл ладонь, показывая сахар. – Мимо пробегал, вот и решил заскочить.
Служитель сразу отрицательно замотал головой, показывая и пальцами, что сахар жеребцу в данное время никак нельзя давать. Порой такие запреты он частенько раздавал по неведомым для остальных обитателей интерната причинам.
– Хорошо! Тогда я его петрушкой угощу. Ты ведь сам объяснял, что этот корешок коням всегда можно.
Клайн с непонятной досадой скривился, словно подыскивая другую причину для отказа. Затем вышел в проход и с явным сомнением обернулся на центральные створки деревянных ворот. Да и вообще сегодня он выглядел более чем странно. Всегда приветливый, радостно улыбающийся, идущий навстречу каждому посетителю, сейчас он смотрелся настороженным и явно обеспокоенным. Видимо, ночные события если и не касались его непосредственно, то уж косвенно задели сильно. Даже сама фигура его стала похожа на сжатую пружину или готового в любой момент к прыжку хищника. А наличие у этого человека автомата, а скорей всего и иного оружия, лишь осложняло как любые наблюдения за ним, так и вполне невинные переговоры.
Поэтому Тантоитан старался не выдать своей заинтересованности. В подобном случае логично выглядеть беззаботным и недалеким, что он и сделал с напускной непосредственностью:
– Да я быстро! – и с места сорвался к дальним стойлам.
На немного запоздалое мычание он постарался не реагировать, но все равно после короткой пробежки замер на месте. Возле каурого жеребца уже кто-то был. Поняв, что его заметили, неузнанный субъект вышел к дверце. Настроение у юноши сразу обвалилось, а все его подозрения и намерения что-то выведать уступили место открытой раздражительности.
– Ты чего здесь делаешь? – воскликнул он с досадой. – Ведь у тебя тренировка по плаванию!
– Готовлюсь к экзамену по художественной выездке! – нагло соврала самая противная и надменная воспитанница данного интерната. – А тебе чего здесь надо?
– Не хами! Лошади тебе одной не принадлежат, да и удивляюсь, почему каурый тебя не кусает…
– А я вот удивляюсь, с чего это ты так подробно знаешь мое расписание? – девочка высокомерно приподняла брови: – Следишь за мной?
– Ха! Причина банальна: стараюсь выбирать время и место, где тебя быть не должно, – с юношеской жестокостью пояснил Тантоитан. – Потому что твои выходки и зазнайство уже всех достали, даже Зайца.
– Ой, не смеши меня! – девушка вышла в проход и подошла к раскрасневшемуся Танти: – Дыня, ну когда уже в твоей голове созреют семечки? Неужели ты не понимаешь, что ваша навязчивая опека Романа только портит?
Вот такой мерзкой, задиристой она была всегда, сколько ребята ее знали. Но сейчас наглые упоминания неприятного в последнее время прозвища, а также инсинуации на тему семечек вообще моментально довели юношу почти до неконтролируемого бешенства. Он только и смог, что, сжимая кулаки, выдавить сквозь зубы:
– Следи за своими словами! А не то…
– Что? Хочешь сказать, что побьешь? – Она приблизилась к нему почти вплотную и бесстрашно смотрела ему в глаза. – Ну, так попробуй! Но учти, что сразу втройне получишь от меня в ответку! Я не Заяц, прощать не стану.
Драться с этой пигалицей действительно было бы ниже всякого человеческого достоинства. Но и ответить на ложные обвинения следовало немедленно:
– Клеша! Да с чего ты взяла, что мы его хоть чем-то обижаем? Он самый лучший наш друг.
– Я тебе не Клеша! – раздалось в ответ угрожающее змеиное шипение. Она вообще ненавидела данное ей прозвище, производное от ее перекрученного имени. На что он ответил со звериным рычанием:
– А я тебе не Дыня!
Между обоими уже начали проскальзывать ощутимые только подсознанием молнии, когда обстановку разрядило миротворческое мычание Немого и его ладони, опустившиеся на плечи юноши. Как истинный и ко всему готовый боец, Танти непроизвольно присел и отскочил в сторону. А потом размашистым шагом устремился к выходу. В голове вращались жутко обидные мысли:
«Ну как я опять сорвался? Давал ведь себе и Гарольду слово не заедаться с пигалицей и держать себя в руках. Вечно эта Клеша меня своими провокациями и надменностью до бешенства доводит. Вот уж… змея! Лягушка! Ящерица! Саранча противная!»
На полпути к спальному корпусу ему встретился Гарольд, который, не разжимая губ, заговорщицки спросил:
– Разузнал?
– Шлагбаумом ей по голове! – в сердцах воскликнул Танти. – Ты себе не представляешь, как эта Клеша все испортила!
– Понятно, – сочувственно закивал Амбал. Затем демонстративно сплюнул в сторону конюшни и бросился догонять товарища. Уж он-то лучше всех знал подноготную самых непримиримых и антагонистических во всем интернате отношений.
История эта началась в начале нынешнего учебного года. В первые дни занятий в школу доставили того самого каурого жеребца и парочку прекрасных, не менее породистых кобыл, которых и сопровождал новый конюх. Понятно, что служащему из-за его немоты сразу навесили соответствующее прозвище, но он никогда на это не обижался. Молодой, лет двадцати пяти мужчина всем понравился своей доброжелательностью и непосредственностью и, несмотря на врожденный дефект, моментально подружился с самыми заядлыми наездниками. Тот счастливый период продолжался целую неделю.
А потом и эта пигалица свалилась как снег на голову. Откуда и за что ее перевели именно в интернат Китланда, никто не знал, да и по существу родословная отношения к делу не имела. Но чуть ли не с первого часа своего пребывания новенькая встала на пути у троицы друзей. Началось все в тот момент, когда Танти и Гарольд явились в конюшню на запланированные занятия и там наткнулись на своего субтильного друга. Заяц выглядел самым счастливым в мире и, пуская слюни, встретил друзей восклицаниями:
– Там такая девочка! Такая!.. Ее Клеопатрой зовут!
– Хо-хо! – обрадовался Тантоитан, хлопая Романа по плечу. – Слишком ты доверчивый! Если она – Клеопатра, то я – Александр Македонский!
Его смех резко оборвался, когда он увидел, что записанного на него каурого собирается оседлать какое-то невзрачное создание.
– Эй! – строго крикнул он незнакомке в спину. – Вали отсюда! Это мой конь!
Та уже к нему повернулась всем корпусом и теперь смотрела расширенными глазами. Но без всякого страха или сомнения. Причем чуть ниже воротника у нее на бейдже отчетливо красовались имя и фамилия: Клеопатра Ланьо. Вряд ли бы новенькая осмелилась воспользоваться выдуманным именем. Оба полминуты рассматривали друг друга со всем возможным апломбом, а потом девочка заливисто расхохоталась:
– Твой конь? Да ты никак потомственный ковбой! Вернее, конокрад, который только и может, что мечтать иметь такого красавца.
Она каким-то слишком уж хозяйским жестом погладила каурого по громадной скуле, и тот ответил приветственным ржанием. Такое предательство прекрасного животного, на приручение которого Танти потратил почти четверо суток, его добило так, что он лишился дара речи. И какое-то время общался с появившимся рядом конюхом лишь возмущенными жестами для глухонемых:
«У меня сейчас два часа занятий на этом коне!»
«Знаю, знаю! Но ты не расстраивайся, можешь взамен выбрать любое другое животное».
«Но я записан на каурого!»
«Сочувствую. Но ведь девочкам надо уступать. Тем более она новенькая, у нее здесь ни друзей, ни знакомых. А этот конь ее признал и разрешил себя оседлать…»
«Так у нее никогда друзей не появится, если она начнет воровать и устраивать подлости!»
«Ну, зачем ты так? Она ведь хорошая и вполне воспитанная девочка. Разве тебе трудно ей уступить?»
«Нисколько! Но это все равно как украсть мою порцию в столовой, сожрать ее, а потом попросить: я страшно голоден, спаси меня…»
Похоже, что девочка совершенно не могла понять, о чем идет речь, разве что догадывалась. Потому что смотрела на переговаривающихся жестами немых, скривившись от подозрения. Наконец это ей надоело, она схватила жеребца за узду и стала выводить из стойла с надменным восклицанием:
– С дороги!
Клайн ловко отпрыгнул в сторону и с каким-то неприятным умилением посмотрел вслед выносящейся из конюшни новенькой. С той самой минуты стало понятно, что у конюха вдруг ни с того ни с сего объявилась любимица, которой он потворствовал в любом вопросе. Танти тогда тоже удачно отпрыгнул с пути невоспитанной хамки, но при следующих встречах постарался использовать весь свой ум и сообразительность, чтобы поставить наглую выскочку на место. Между ними началась тотальная война, в результате которой Клеопатра Ланьо старалась не появляться в присутствии Танти на игровых площадках, а он ей подчистую проигрывал на территории конюшни. Дошло даже до того, что он решил забросить джигитовку и конную выездку и только благодаря Гарольду вновь и вновь появлялся возле лошадей и, сжав зубы, седлал ту, которая ему доставалась. Потому что самое лучшее животное из готовых под седло всегда оказывалось занятым Клешей.
– Не обращай на нее внимания, игнорируй! – со всем напором уговаривал и поучал лучший друг. – Я со стороны заметил, что, когда ты ее не видишь, она набирает в грудь воздуха и ждет. Но как только твоя голова или корпус начинает разворот в ее сторону, она и выдает свои гадкие пассажи и провоцирует тебя вызывающим поведением. Борись! Тренируй свою волю! Докажи, что ты и в данном случае достоин высокого звания рассудительного воина. Закаляй выдержку! Убеди своим игнорированием, пренебрежением, что она – пустое место!
И Танти тренировался. А потом доказывал. И с каждым разом у него получалось все лучше и лучше. Да и учеба почти завершилась, оставалось пятнадцать дней, после чего выпускники разъедутся по всей империи искать свои жизненные дороги. Но иногда он все-таки срывался, как вот сейчас, и ничего не мог с собой поделать. Даже специально изучил распорядок дня и расписание учебы Клеопатры, лишь бы с ней не пересекаться, и все равно не повезло. Чего этой пигалице понадобилось в конюшне?
Именно этот вопрос и задал в первую очередь Гарольд, когда они вдвоем нависли за плечами Романа Бровера.
– Сам не пойму. Тренировку по плаванию пропустила…
– Значит, ты ничего не высмотрел, и придется Клайна «сдавать»?
– Не знаю. А ты что думаешь? – Танти сжал ладонью плечо их компьютерного гения.
– Тоже терзаюсь сомнениями, – признался тот, не прекращая своего пребывания в виртуальном мире. – С одной стороны, мне сейчас ничего не стоит запустить в Сеть не отслеживаемую информацию: мол, несколько ребятишек из окон успели заметить, как притворяющийся немым конюх бегал ночью с огромным автоматом.
– Почему «притворяющийся»? – удивился Гарри.
– Так положено, приятель! Все тоже будут ошарашены новостью о притворстве и начнут перепроверять Клайна до седьмого колена. А вот в наличии автомата никто не усомнится.
– Хитро…
– А ты думал! Прислушивайтесь к умному человеку, глядь, и сами не такими круглыми дураками останетесь. – Роман вытащил ладонь из туманного сгустка пространства перед лицом и погладил себя по растрепанным вихрам. – Но, с другой стороны, вдруг этот Клайн и в самом деле законспирированный работник госбезопасности? Раз кто-то к нам пытался пробраться с целым арсеналом, то кто-то вполне мог предугадать подобную вылазку и на всякий случай внедрить сюда своего агента.
– Слишком сложно получается, – сомневался Танти. – Разве что на территории интерната в древности закопали какое-то уникальное сокровище. И что ты там упомянул по поводу арсенала?
– В печать просочились сведения, что у террористов имелись гранаты. Причем разного назначения.
– Значит, все-таки террористы?
– Так считает большинство обозревателей. А вот тут я выписал несколько десятков других, весьма интересных, с моей точки зрения, предположений. Можете глянуть. Возможно, что кто-то и угадал, потому что мне версия о заложниках ну совершенно не импонирует.
