Юрий Горюнов
Стриптизерша
– Я не знаю, что сказать. Я репутацию не рушила. Я собираюсь вернуться, как только смогу. Эта ночная жизнь затягивает, и я к ней привыкла, хотя придет время придется отвыкать. В нашей профессии кроме минусов есть и плюсы.
– Это какие? Минусы я знаю.
– Обстановка. Ощущение праздника, который ты создаешь людям, хоть порой и фальшивый, который с рассветом исчезает. Ночная жизнь в клубах – тусовка. Публика разная, но все же большинство ведет себя спокойно и без амбиций. А дебилов везде хватает.
– Кое с чем согласен. Я бы хотел, чтобы ты не делала ответного хода.
– Не скрою, я по началу, очень сильно разозлилась, но отвечать не буду, да и разбираться, кому отвечать не собираюсь. Досада есть, а злости уже нет.
Константин посмотрел на меня, взвешивая насколько можно доверять моим словам, а затем повернулся к Насте.
– Чтобы подобного больше не было.
– Почему ты решил, что это я? У нас разные номера.
– Номера разные, публика одна. Я знаю, кто на кого ходит смотреть. Ты пожадничала и не захотела поделиться вниманием и доходами. Иногда надо подвинуться, всего не соберешь, а от жадности люди теряют порой больше. Это бизнес.
– Она мне не мешала, – продолжала гнуть свое Настя.
– Все, хватит. Я не собираюсь выслушивать весь этот бред. Это мой бизнес и я не позволю его разрушить из-за чьих-то амбиций. Никому. А может быть, это было сделано специально? Конкурентами?
Он переводил взгляд с Насти на меня и обратно.
– Может быть, – ухватилась за эту идею Настя.
– Не верю, – жестко сказала я. – Зачем? Там, где я раньше работала, за мной негатива нет. Я не считаю себя лучшей стриптизершей, которая оттягивает клиентов из других клубов.
– Ну, здесь я могу сказать, что это лишь частично так, есть и перешедшие. Но это так к слову. Значит, все, работаем, как будто ничего не случилось. Я не собираюсь мирить вас. Ты Наташа иди, я надеюсь, что ты скоро вернешься, а ты задержись, – сказал он Насте.
Я вышла. Что там будет без меня мне было интересно, но не до степени подслушивания. Это не мое дело. В кабинете я говорила то, что думала и не боялась потерять работу, мой номер давал мне возможность уйти в другой клуб и Константин это знал. Контракт у нас уже давно был другой, где были и мои условия. Я не ожидала, что он займет такую позицию, но это действительно его бизнес.
С чувством удовлетворения, что все оказалось лучше, чем я могла себе представить, я вернулась домой, и позвонила Вике, рассказав о беседе.
8
Время неумолимо движется вперед, и как бы нам порой не хотелось, оно не позволит повторить те моменты, которые нас радовали, и не даст исправить то, что было неудачей, досадой. Так и в моей жизни, оно шло со мной рядом, видя все, что видела я. Оно не убегало вперед, ни отставало, ни на шаг, оно всегда рядом в радости и в горе.
Когда рука перестала болеть, я вернулась, и была благодушно встречена, как девушками, так и клиентами, лишь отношения с Настей остались прохладными, а точнее никакими. Каждая из нас делала свое дело, словно не замечая другую. Такая наша позиция устраивала всех. В конце, концов, это была работа, и никто не обязан испытывать симпатии к своим коллегам.
Но все-таки что-то внутри у нее сохранилось. Примерно через полгода после моего возвращения, она ушла из клуба. Я приняла это известие не испытывая никаких эмоций: ни положительных, ни отрицательных. Люди приходят и уходят. Она не была первой, кто покинул клуб. За тот период, что я в нем работала, пришли новенькие, кто-то ушел. Другое дело, что она была заметной стриптизершей и профессионалкой.
Накануне ухода, она подошла ко мне и предложила встретиться. Ее предложение удивило меня, но я не стала отказываться, не видела повода, а злости на нее не держала и мы встретились вне клуба, днем, в небольшом кафе.
– О чем беседа? – поинтересовалась я, когда разместилась напротив нее за столиком.
– О жизни.
– Мне не так много лет, чтобы похвастаться, что я ее хорошо знаю.
– Ну, кое, что знаешь. Но не в этом суть. Я хотела перед тобой извиниться.
– Принимаю, но это уже прошлое. Не скрою, я была зла на тебя первое время, но потом все успокоилось и ничего не осталось.
– Осадок остался, – промолвила она.
– Разве только, как факт нашего знакомства, но без обид, без горечи. Осадок не мешает мне жить. Так, что если это тебе необходимо, то извинение принято.
– Видишь ли, я считала, что если не чувствуешь за собой вины, то не стоит и извиняться. Но мы взрослеем и начинаем понимать, что сделав больно человеку, обидев его, не можем отбросить свою вину. С ней приходится жить и иногда она напоминает о себе. Начинаешь спрашивать себя. Зачем? И даже находя ответ, остаешься неудовлетворенной им, потому, как радости, уже не испытываешь. Я не хочу нести эту вину с собой дальше. Это касается того случая. Я работала в клубе много лет и вдруг появилась ты: молодая, яркая, красивая, индивидуальная. Конечно, я сразу почувствовала в тебе соперницу. До этого я была прима, а теперь становилась, если не одной из многих, то уж точно не единственной первой величины. Чужие удачи вызывают зависть, только у каждого она проявляется по-своему. Твои успехи все больше накапливали во мне злость. Мне очень хотелось тебя в чем-то ущемить, унизить, но, увы, ты не давала повода, с клиентами ты не уходила, в конфликты не вступала, к руководству не клеилась. Что мне еще оставалось делать, чтобы остаться на пьедестале? Либо показать, что я лучше, но даже злость и поиски твоих изъянов, не могли меня убедить, что я смогу тебя подвинуть. Ты поднималась все выше. Вот я и выбрала то, что сделала. Я никого не привлекала, не хотела подставлять, что-то человеческое во мне осталось. Это была личная обида, и я посчитала, что должна все сделать сама. Вот сама и смазала этот шест. Когда ты упала, я не чувствовала к тебе жалости, я чувствовала досаду, что и здесь ты выкрутилась. Но уже немного позже, я осознала, что могло произойти. И мне стало страшно. Я поняла, что это финал, что мои действия не принесли результатов, а следом появилось чувство вины. Я начала становиться сентиментальной. После того разговора у Константина, я еще больше все осознала, хотя интуитивно пыталась сопротивляться и не кому-нибудь, а самой себе. Нет, я и сейчас не стала доброй по отношению к тебе, я стала мудрее. Так что все, что я тебе говорю это не исповедь, это желание извиниться.
– Если ты все поняла, то почему ты решила уйти? Ты же хорошо выступаешь, у тебя есть свои клиенты.
– Пора. Я долго созревала, прежде чем решиться. Не надо ждать, когда потеряешь шарм, надо успеть понять, что твое время вышло, как выйдет и твое.
– Ты совсем уходишь из стриптиза? Я думала, ты переходишь в другой клуб.
– Совсем, – грустно произнесла она. – Мне уже за тридцать. То, что я хорошо выгляжу – природа. Но момент наступил, и я решила закрыть все свои дела в прошлом.
– И куда уходишь? Чем будешь заниматься?
– Есть планы. Надо личную жизнь устраивать. Я же не замужем, и уже пора перестать жить в одиночестве, не считая случайных знакомств, которые всегда заканчиваются. Тебе все это еще предстоит испытать.
– А как отнесся к твоему решению Константин?
– С пониманием. Он предлагал мне остаться в клубе, на другой работе, но я отказалась. Я столько лет отдала этому клубу, что приходить в него и понимать, что уже не выйдешь на сцену, к пилону – тяжело. Во всяком случае, мне. Я ухожу совсем.
– А что он?
– А что он? А, поняла. Все разговоры о наших с ним близких отношениях не имеют под собой ничего. Они надуманы. Я, правда, вначале пыталась его увлечь, но быстро поняла, что бесполезно. Он противник личных отношений с девушками, которые у него работают. Он заметил мои способности и уделял мне больше внимания. Это и породило слухи. Когда он об этом узнал, то предложил их не развеивать. В коллективе всегда будут кого-то обсуждать, распускать слухи. Люди не могут без этого жить. И не все с этим смогут справиться, начнут нервничать, оправдываться. Вот он и решил, что пусть лучше про нас. Так ему спокойнее поддерживать атмосферу в коллективе. Он дорожит репутацией клуба. А разговоры о нем, ему не мешали. Я согласилась. Вот так, много лет, мы и вели эту игру. Кстати, когда ты ушла, он сказал мне, что если бы не мои прежние заслуги, то он выгнал бы меня сразу. Он дал мне шанс, оценить все, что произошло. И больше ни разу не вспомнил о том случае.
Она помолчала и продолжила: – Конечно, я привыкла к особому вниманию к себе, а с твоим приходом, часть внимания ушла. Но ты знаешь, что и как. Так что, если после моего ухода возникнут слухи про вас, не огорчайся и не оправдывайся.
Она замолчала, я тоже молчала. Да и что говорить? Подругами мы не были, делиться с ней мне было нечем. Конечно, с ее уходом я оставалась ведущей, но какой-то особой радости мне это не доставляло. Я приняла это, как факт.
– Вот, пожалуй, и все, что я хотела тебе сказать. Извиниться и попрощаться. Выйду замуж, нарожаю детей.
– Есть за кого?
– Конечно. К счастью, природа наделила нас с тобой не только внешностью, но и умом. Кандидаты есть, как были и раньше, но я не соглашалась. Любовницей быть не хотела и не собираюсь сейчас, хотя многие сочли бы это удачей. Начну новый этап жизни.
– Я думаю, получится.
– Получится, – уверенно заявила она. – Тебе, что хочу еще сказать. Сумей уловить тот момент, почувствовать его, что пора уходить. Совсем. Удачи.
Она поднялась из-за стола и красивой походкой направилась к выходу. Больше я ее никогда не встречала.
С ее уходом в клубе ничего особенно не изменилось. Конкуренция осталась, но без пакостей. Жизнь моя в определенной мере в тот период была налажена. С Павлом установились близкие отношения, но жили мы порознь. Я не хотела жить вместе, это все равно наложило бы отпечаток на наши отношения. Я работала по ночам, а он днем. Это был не тот этап, когда надо было связывать себя личными отношениями. Он иногда делал попытки жить совместно и намекал на то, что может быть сменить мне профессию, но я их пресекала. После той встречи с Настей, я ему рассказала о нашем разговоре.
– А она права. Ты не думаешь, что пора тоже уходить?
– Оставь эти мысли. Я еще не готова. Я понимаю, что тебе хочется, чтобы я вечерами была дома. Но это только твое желание.
– Но ты же учишься, можешь уже подыскать другую работу. Я могу помочь.
– Пока учусь, подыскивать ничего не собираюсь. Тебя стала смущать моя профессия?
– Не в том смысле, что ты могла подумать. Если я скажу, что мне все равно, то ты не поверишь и будешь права. Мне хочется, чтобы ты ее сменила. Это нормально с точки зрения мужчины. Не всегда я могу сказать, что моя женщина – стриптизерша.
– Я не твоя женщина, – холодно ответила я. – Я своя женщина и свободна. И если ты где-то упоминаешь обо мне всуе, то нам лучше расстаться. Не надо стыдиться, показываясь со мной на людях.
– Да ты не так все поняла!
– Как сказал, так и поняла.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Давай оставим этот разговор.
Я не стала возражать. Павел мне нравился, но я не готова была к семейной жизни, чего он ясно хотел. Я его понимала, вернее, пыталась понять, а понимал ли он меня, я не была уверена. Он не понимал, не чувствовал того, что чувствовала я приходя в клуб.
После того нашего разговора мы не поднимали данную тему, но некая трещинка в отношениях образовалась. Для меня это было еще одним свидетельством, что если мужчина не просто сожитель и нахлебник, а с головой и самостоятельный, то когда-то возникнет тема смены профессии. Вот поэтому глубоко выстраивать личные отношения было опасно. В этот момент становишься перед выбором: либо семья, либо профессия. Жена – это жена. Моя профессия мне нравилась, она давала достаток, самостоятельность, независимость, хотя это тоже иногда плохо. Женщине, привыкшей к независимости сложно выстраивать серьезные личные отношения, к этому надо психологически подготовиться, чтобы ломка своего «я», прошла менее болезненно, а ломка наступает всегда.
Внешне наши отношения остались прежними, но иногда вдруг возникало внутреннее напряжение. Мы встречались еще год, и однажды, в конце лета он предложил мне:
– Наташа, мне предложили работу за границей. Я предлагаю поехать нам вместе.
– И что я там буду делать?
– Жить. Я договорюсь, чтобы ты работала вместе со мной. Например, администратором. Учиться можно и оттуда. Будешь приезжать на экзамены.
– Нет, Павел, это не мой вариант. Я останусь здесь. Я не хочу ничего менять.
– Ну, почему? Что тебя здесь держит? Придет время, и ты уйдешь сама. Так почему не сейчас?
– Вот потому, что мое время не пришло.
– Наташа, ты прекрасно выглядишь, но не надоело ли тебе раздеваться перед мужчинами, порой неадекватными?
– Среди публики бывают и женщины. А раздеваться не надоело. У нас разный смысл слова «раздеваться». Я раздеваюсь, когда иду в душ, а в клубе я танцую, пусть при минимуме одежды. Там освобождение от одежды – элемент танца, представления, а не необходимость. Так что, езжай без меня.
– Мне уезжать через две недели, я прошу, подумай. Не торопись сказать «нет».
Я привыкла к нему и понимала, что в моем случае это плохая привычка, но и менять в своей жизни ничего не хотела. Я рассказала о его предложении Вике, которая к тому времени уже была замужем за Борисом и родила сына. Мы сидели у нее дома, пока сын спал. Она не стала меня переубеждать, что его предложение хорошее. Она меня знала давно и хорошо.
– Это твоя жизнь и я не буду ничего говорить, – заметила она. – Выбор твой. Хорош он или плох, ты потом поймешь сама. И у тебя не будет повода свалить все на кого-то, что ты послушала совета. Это твой выбор. Так тебе будет легче, чтобы не случилось.
Павел уехал без меня. Прощание прошло тихо, без сцен. Словно он ушел к себе домой, и больше не вернулся. У него была, наверное, обида на меня, у меня нет. Я не стала менять своего решения, о чем и не жалела. Жизнь за границей, возможно и интересна и удобна, комфортна, но у меня была своя цель, хотя я была уверена, что многие мои знакомые, с радостью бы бросили стриптиз и уехали. Я была не такая.
Его отъезд принес пустоту. Иногда я жалела себя, не свое решение, а свое вдруг возникшее одиночество. Я могла быстро заполнить его. Мне неоднократно предлагали быть содержанкой, любовницей, но здесь я была согласна с Настей, это не мой вариант. Моя профессия все больше накладывала ограничения на личную жизнь, но момент ухода я еще на тот период, не уловила.
Я стала учиться жить без Павла, хотя столь долгий срок отношений, просто так не выбросишь из памяти.
9
Я много работала и постоянно искала что-то новенькое, иначе было скучно. Я не хотела себя ограничивать и просто работать, как многие. В один из дней, я проходила мимо магазина музыкальных инструментов и увидела в витрине виолончель. Я остановилась, глядя на ее формы, и мне пришла в голову мысль, что ее форма, пусть и грубовато напоминает фигуру женщины, как и песочные часы, такие фигуры и хочет видеть большинство мужчин. Мужчины вообще большие фантазеры и любят сравнения, глядя на женские тела. Ну как им не помочь? Тем более это часть моей работы. Песочные часы большого размера я вряд ли могла где-то взять, а вот виолончель это реально. В общем, я решила сделать номер с виолончелью, с чем и пришла к Константину.
– Ты хочешь новый номер, и от меня требуется инструмент, – сделал он вывод.
– Да, и можно без струн.
– Ну, еще бы со струнами, чтобы на ней кто-то сыграл. Да и куда девать смычок? – иронизировал он.
– Да и партнера или партнершу где взять? – парировала я. – С музыкальным образованием. Не усложняй.
– В принципе я согласен. Пусть будет виолончель, но лучше ты сама купи, я верну деньги.
– Согласна, а то купят вместо виолончели контрабас и таскайся с ним.
– Договорились…Стой! А сколько она стоит?
– Прорвало. Купим не новую. Думаю, тысяч в пятьдесят уложимся.
– Ничего себе! – воскликнул он.
– Именно, ничего себе, все другим. Искусство, Константин, не бывает дешевым, если это настоящее искусство.
– Настоящее искусство, как говорила Раневская, в Третьяковской галерее.
– Нет, я не согласна работать в музее. Надо уважать публику музеев.
– Ладно, – вздохнул он, – а куда я ее потом дену?
Я обвела взглядом кабинет: – Поставишь здесь, как память, и пусть думают, что ты в детстве был приобщен к высокому искусству.
– Вы и так играете у меня на всех струнах души. Только и успеваю ее настраивать, а вы все норовите побренчать. Покупай.
Учитывая, что после ухода Насти я осталась одна на Олимпе, то иногда могла позволить вести себя более свободно, но меру знала. Я поделилась своими мыслями и согласием Константина, с Майклом. Тот не высказал энтузиазма, но согласился помочь в постановке номера. Он понимал, что в клубе должна быть изюминка, и ей оказалась я. Другие девушки иногда ставили номера, но проигрывали мне, я не стремилась их принизить, а многие просто честно зарабатывали себе на жизнь.
Номер с виолончелью я репетировала около месяца, и его премьера была встречена публикой благосклонно. Завидовали ли мне? Думаю, да. Но никто не мешал. Но номер номером, а все-таки это был не театр, а стриптиз клуб, а значит, основные его направления остались. Я также, как и все, выходила в зал, раскручивала клиентов, получая от этого проценты.
В один из вечеров, мне передали, чтобы завтра я зашла к Константину, что я и сделала.
– Вчера вечером, я был в клубе с моими гостями из Европы.
Мы знали, что Константин иногда приходит в клуб на представления, не извещая об этом, чтобы самому оценить обстановку и реакцию публики.
– Так вот, – продолжал он, – им понравился твой номер и они предложили тебе поработать в их клубах. Я не рабовладелец, и потому предлагаю тебе обсудить этот вопрос.
– Там что нехватка кадров?
– Хороших кадров везде нехватка, не зависимо от страны.
– Значит я хороший кадр?
– Изумительный, когда ведешь себя спокойно и не досаждаешь мне своими идеями.
– Не было бы идей, не было бы и разговора сейчас.
– Согласен.
– Мне надо подумать, посмотреть график учебы, – уже училась на последнем курсе института.
Он согласился, а я вышла из кабинета с мыслями. Предложение было заманчивым. Можно было посмотреть выступления других, да и вообще побывать в других странах, хотя в отпуск я так и делала, уезжала куда-нибудь. Размышления были не долгими, и я согласилась, тем более условия были хорошие.
Мои гастроли прошли в нескольких клубах. Успех был, да и материально я еще более укрепилась в своей независимости. По возвращении, я еще несколько дней выступала, а потом ушла в отпуск, чтобы закончить институт, и просто отдохнуть. В один из дней раздался телефонный звонок.
– Здравствуй, – услышала я, сняв трубку, далекий знакомый голос Павла. – Я вернулся.
– Совсем?
– Совсем. Хочу предложить тебе встретиться.
– Ты думаешь надо?
– Решать тебе.
За время его отсутствия я уже не испытывала к нему ничего, но было интересно посмотреть на него, так почему бы и нет?
– Хорошо, – согласилась я. – Заезжай за мной часов в семь. Позвони и я выйду.
Когда я вышла из подъезда, то Павел стоял возле машины с букетом цветов. Обменявшись приветствиями, мы не стали ничего обсуждать и вскоре разместились в одном из ресторанов.
– Ты здесь работаешь? – поинтересовалась я.
– Нет…А ты не изменилась.
– Так не бывает. Выглядеть хуже не стала, это возможно.
– Именно это я имел в виду.
– Ты тоже не стал хуже.
Я не знала, что говорить. Прошлое это прошлое и я не собиралась превращать его в настоящее. Да, там, был он, но именно был. Его уже не было в моем настоящем.
– Я заходил в клуб, видел твой танец. Красиво.
– Спасибо. Я делаю то, что мне нравится, и что я умею.
– Уходить не собираешься? Ты уже заканчиваешь институт?
– В этом году. Не будем возвращаться к старому. Это мне решать, когда уходить.
– Я не посягаю на твое решение. Это просто любопытство.
– Я так и поняла. А ты где работаешь?
Он назвал ресторан, где он уже был шеф-поваром. Пока мы ужинали, то разговаривали о том, кто и чем занимается, как жили в прошлом. Я ловила себя на мысли, что мое прошлое, сидящее напротив, мне уже не интересно. Павел был интересным, умным мужчиной, но в прошлом. Видимо, он заметил мое состояние:
– Ты стала другой, немного чужой.
– Конечно, я же взрослею.
– Ты обиделась, что я тогда уехал?
– Нет, огорчилась, но не обиделась. Знаешь, наш разговор не такой как прежде. Нет в нем чего-то душевного, поэтому не будем ворошить прошлое, – предложила я.
