Юрий Горюнов
Ну, здравствуй, Яша
Яков (глубоко вздохнув). Да, в работе стоматолога есть свои минусы, но во рту я видел свой доход.
Яшар. Зубы источник дохода!
Яков. Что ты прицепился к зубам. Свои выпали что ли?
Яшар. Крепки, даже не стерлись. Это я разминаюсь. Ну, какими судьбами? Или старушки правы, плохо тебе там было на земле обетованной?
Яков. Нормально было, а дурные сплетни летят впереди нас на крыльях, но я ими не интересуюсь.
Яшар. Тогда снизойди, найди возможность поставь меня в известность. С чем ты приехал и зачем?
Яков. Не врагом точно, а зачем разберусь (грустно.) и надолго ли, сам не знаю. Как получится.
Яшар. У тебя получится. Ты свою мысль, с которой ты приехал, и которая поселилась в голове, не прогоняй, береги. Пока не напал склероз, мысли нам не помеха…
Яков. А тебе не интересно?
Яшар. Куда торопиться, сам скажешь. Я вот…
Яков (перебивает его). Подожди. Останови свой словесный поток. Может быть, выпьем по чуть-чуть? А? Я с собой принес. Думаю, мы сможем осилить часть алкоголя, чтобы не потерять здравость ума, и тогда мое лицо, которое ты забыл, будет еще лучше видно, как и прошлое.
Яшар (вздыхает). В прошлое и с очками не заглянешь, там и слепой зрячий.
Яков. Так что? Или религия не позволяет?
Яшар. А! (машет рукой.) О чем ты! Где я и где религия! Нет, не чураюсь ее, иногда верю, и даже бываю в мечети, но я не настолько ортодоксален. Мы с тобой родились и выросли здесь, и вера у нас другая была, общая. Ни плохая, ни хорошая, а просто другая и я к ней привык. Глупо менять в нашем возрасте привычки, но свою выпивку оставь, ты хоть и (язвительно) «чужеземец», но у меня есть наша…(пауза), а впрочем, давай, раз принес, пригодится, что обратно нести, не молодой уже тяжести алкоголя назад таскать.
Яков. Да, мне не тяжело.
Яшар. Зато мне тяжело будет об этом думать.
(Яков достает бутылку виски. Яшар берет ее и рассматривает).
Яшар. Ничего, добротная, но пока нашу (встает и достает из стенки бутылку водки, стопки, все ставит на столик.) Наливай, я сейчас.
(Уходит и возвращается с тарелкой, где огурчики и порезанная вареная колбаса, два стакана и кувшин с напитком. Ставит на стол. Пока он ходил Яков поставил на стол бутылку, налил в стопки водки. Оба садятся напротив друг друга.)
Яков. Ну, что согрешишь?
Яшар. Чудак! Грех-то он в капле (окунает мизинец в стопку, стряхивает каплю на пол.) Вот и весь грех (поднимают стопки).
Яков. За нас (чокаются, выпивают, закусывают огурцами).
Яшар. Да жизнь грешна.
Яков (жуя, огурец). И это радует, иначе бы давно вымерли от тоски. Грех дает сладость, остроту. Все в сравнении (встает, обходит комнату, останавливается возле картины.) А это что такое?
Яшар. Внук подарил. Одно время он увлекся живописью. «Держи, – говорит дед, – современное искусство». Я ничего не понимаю в таком искусстве, и назвал ее «вид на море и обратно».
Яков. Почему?
Яшар. Да просто на что фантазии хватило.
Яков. Странное туда и странное обратно.
Яшар. Какое искусство, такое и название. Я вот сколько раз видел фотографии картины «Черный квадрат» Малевича. Сколько читал. И каждый рассуждает о смысле картины. Откуда они знают, о чем он думал, когда писал ее? Где-то я прочитал, что он сам сказал, что неделю не мог спать, хотел понять, что сделал. Каково! А! Он сам не знает, а другие рассуждают. Может он просто с бодуна был? Вот тогда я это понимаю, и не такое напишешь. Так чем же эта хуже, чем отличается?
Яков. Ценой.
Яшар. Это верно.
Яков. И книги у тебя интересные, умные (кивает на шкаф.) Раньше модно было собирать. Красивые обложки. Отголоски прошлого?
Яшар. Ростки будущего. Я молодежный сленг не понимаю, вот и приходится внуку объяснять, что есть что.
Яков (поворачиваясь). Зануда ты, наверное. Терпит?
Яшар. А куда ему деваться? Да, и как иначе? Читаю как-то «резкие колебания курса рубля обусловлены волатильностью курса». Что думаю за волатильность. Нашел, прочитал. Это изменение. Нет, чисто финансовый термин есть, но не в этой, же фразе. Они сами понимают, что пишут? Получается «резкие колебания курса рубля обусловлены изменениями курса». Дурь. А чем еще? Важно кем, а не чем?
Яков (удивленно). Следишь за курсом?
Яшар. Приходится
Яков. Ты же на пенсии?
Яшар. Мне ее хватит на несколько дней.
Яков. И чем занимается пенсионер Яша?
Яшар. Тем, что умею. Торгую. На рынке не стою. Я сумел отхватить пару неплохих магазинов, теперь сын занимается, ну, и мне перепадает.
Яков. Ты всегда был предприимчивым. А сейчас что один? Где все?
Яшар. Дети живут отдельно, а жена на даче. Мы и так друга каждый день видим. Я все бурчу, как ты говоришь. Ей надоело со мной, а мне там, в огороде, вот и смотался в город. А ты один приехал? Или все семейство назад вернул?
Яков. Один. Дети там, остались, и правильно. Они там повзрослели, там у них семьи, работа. Это теперь их земля, их жизнь.
Яшар. А Лия?
Яков. Лия умерла, четыре года назад. Осталась там навсегда.
Яшар. Извини.
Яков. Да что извиняться, откуда тебе знать.
Яшар. Это верно, ты бы не пришел и о тебе бы ничего не знал. Так ты теперь один?
Яков. Как и ты сейчас. А так нет, дети, внуки, но живу один.
Яшар. Помянем. (Яков подходит. Яшар наливает, встает, выпивают не чокаясь. Запивают.) И ты решил приехать? С какой целью, я пока не понял? Навестить? (садятся).
Яков. И не пытайся. Я бы на твоем месте не стал этого делать. Зачем тебе хлопоты? Мне просто захотелось приехать. Я думаю, Лия одобрила бы мой выбор и не обидится. Она всегда была внимательной и понятливой. Это я стал каким-то чужим там, после ее смерти. А здесь всё мое. Вон, дерево под окном, почти наш ровесник. Помнишь, когда сюда переехали всем двором сажали деревья. Вот оно и есть наша память. Я долго думал, советовался мысленно с Лией, потом поговорил с детьми. Они меня поняли. И вот я здесь, а надолго ли, вопрос открыт.
Яшар. Ну, это твое дело. Ты, как я вижу, какие-то мысли в голове держишь.
Яков. Они всегда есть, но с возрастом они сильно изменились. Я стал более чувствительным, после смерти Лии. Мне осталось только моё. Когда живешь один, то жизнь – всего лишь слово и все твое существование переходит в состояние выживания со скукой, одиночеством и мыслями.
Яшар. Это ты брось. Я отношу существовать к активным глаголам. Существование требует действий. Это повелительный глагол, он обязывает нас существовать, а не влачить жизнь, отдавшись воле обстоятельств.
Яков. Ты умеешь управлять обстоятельствами?
Яшар. А этого и не надо, надо уметь предвидеть. Опыт поможет. В нашем возрасте наши обстоятельства зависят от нас, и не существуют сами по себе. Их формируем мы. Вот и учись влиять.
Яков. Даже в ущерб другим?
Яшар. Ущерб другим – не обстоятельства, а жестокость. Слушай, что у тебя за мысли! Расслабься, как сейчас говорят. Не на приеме у проктолога.
Яков (усмехается). Попробую. Может быть, не понимая, я приехал, чтобы убежать от себя прошлого, того, кем был там. Все проще.
Яшар. Это еще никому не удавалось. Бежать от прошлого? Пока живем, живо и оно. Ты просто дал слабину чувствам. За тобой идет тень прошлого, и ты с ней заигрываешь. Не играй, не надо. В нашем прошлом всегда найдутся вещи, которые держат, а надо идти…(пауза) и возраст не помеха. Надо жить, Яша. Жить и радоваться.
Яков. Надо жить (как эхо повторил). Увы, мы уже знаем, что жизнь познается не только через радость и успех, но и через боль и неудачи. Жизнь – всего лишь отрезок времени, и как выясняется очень короткий, и мы наполняем этот отрезок поступками, помыслами. Рисуем картину своей жизни мазками, пытаясь нарисовать поярче, как твой внук (кивает на картину.) И все мазки важны, а часто получается лишь серая, и даже не квадрат, а просто фигура с острыми углами, о которые все время обдираешься или в виде фиги. Да, не всегда наслаждались мгновениями, не понимали, что мазки с нашей картины нельзя уничтожить, закрасить. Они уже были, а прошлое нельзя стереть.
Яшар. Яша, остынь. В тебе живет рана потери, рана прошлого, она никогда не заживает, но не должна так отдаваться болью. Время прошло. Я знаю, что только глупцы говорят – время лечит. Бред. Оно не лечит, а лишь снимает острую боль. Это душевные раны, а они не заживают. Память прошлого живет всегда и умирает вместе с нами, когда остановится сердце, перестанет течь кровь, но и жить с этим все время нельзя.
Яков. Да я и не живу. Когда теряешь дорогого человека, вдруг понимаешь, что за все надо платить, кем-то или чем-то. За наш груз прошлого мы платим возрастом. Молодые еще могут продавать душу для достижения своей цели, до расчета еще далеко. Позже продавать труднее.
Яшар. А ты бы продал?
Яков. Сейчас возможно и да, но кому она нужна?
Яшар. Тебе, Яша, тебе. Она о тебе столько знает, столько натерпелась, возможно, даже поистрепалась. Сам знаешь, старые тапочки всегда мягче и уютнее, чем новые, так и душа. Старая душа лучше, чем никакая. Не унывай. У нас тоже была цель, и мы взбирались наверх, ничего не продавая. Теперь потихоньку спускаемся и цель проста – как можно дольше продолжать спуск. Ты же не собираешься завтра умирать?
