Юрий Горюнов
Корабль дураков
– Вы обижены на мужа?
Она посмотрела за окно, за которым простиралась водная гладь. По ее лицу пробежала легкая гримаса огорчения: – Нет, – качнула она головой и волосы чуть растрепались. – Раньше, да, а потом поняла, что, наверное, не сумела быть хранительницей очага, что так необходим для жизни. Нельзя измерять жизнь работой. Это плохое мерило.
– Вы хотите поменять жизнь?
– Жизнь поменять нельзя, можно поменять цель в жизни и ее смысл.
Она поднялась и направилась к выходу: – Оставлю вас, еще увидимся.
– В поход за целью?
– Скорее в поход за разумом?
– Не хватает?
Она отрицательно покачала головой: – Вероятнее всего отсутствует вообще, – и вышла за дверь.
Оставшись один, Настройщик окинул взглядом стол, поднялся и подошел к окну. Сцепив руки за спиной, он стал раскачиваться с пяток на носки. Он попытался сосредоточится на тишине, наслаждаясь игрой солнца на воде; иного вида для глаз не было. Эта поездка была для него такой же непредсказуемой, как и для всех пассажиров. Что она даст он еще не знал, но рассчитывал, что все делается к лучшему и неизвестно кто выиграл в своей жизни: те, кто остался или те, кто уехал.
В это время на палубе жизнь продолжалась в обсуждении. Опершись на борт, рядом стояли Нищий и Проститутка. Их соседство было достаточно контрастным, и не могло не вызывать интереса, двух таких разных людей: она яркая, вызывающая, и он серый, в мятой одежде, небритый.
– Вы как-то определились с образом? – спросила она, вглядываясь вдаль.
– А что с ним определяться, он никуда и не девался.
Она с интересом посмотрела на Нищего.
– Неужели останетесь в своем одеянии? – спросила язвительно.
– Знаю одно, ваше не порошу.
– Представляю себе вас в моем виде! Это было бы пикантно и занимательно.
– Не беспокойтесь, у меня природная ориентация сохранилась, мне нравятся женщины.
– Ну, хоть это у вас осталось от мужчины.
– До мозга и костей, – заверил он ее. – А вы что надумали?
– Есть мысль, но пока еще не знаю, моя ли эта.
– Мысль? – засмеялся он.
– Нет, возможность. Хотя каждая женщина – актриса, – улыбнулась она.
– Это точно, – согласился он. – Вы можете быть разными в течение короткого времени, при том, что удивительно, даже не планируете менять роли, они сами у вас получаются. За вашими изменениями, вы и сами порой уследить не можете, не представляя, кем окажетесь в следующую минуту.
– Не надо нас так демонизировать.
– Ему до вас далеко.
– А вы опустились, упали?
– Падать легче, чем подниматься. Кто поумней, тот вовремя жмет на тормоза, а если не успеешь, то их просто срывает, и катишься вниз.
– Страшно было?
– Я даже и не заметил, как все произошло. Как-то само собой, словно кино смотрел про себя. Человек быстро привыкает ко всему.
– Неужели вы не можете достать себе хотя бы другую одежду? – окинув его взглядом, спросила она.
– Зачем? Мне в ней комфортно. Я понимаю, что она смущает. А бриться, – он провел рукой по щеке, поглаживая щетину, – каждое утро бриться лень. Каждое утро бреются те, кому надо проснуться и спешить по делам.
– Ну да, а у вас, когда проснулся тогда и утро!
– Верно, – засмеялся Нищий. – Мне спешить некуда, а что касается одежды, то ваша, вас не смущает?
– Красоту нельзя скрывать, – улыбнулась она.
– Это верно, но не точно. Красоту надо прикрывать, иначе весь шарм от поиска фантазии исчезает. Нагота – откровенность, которая быстро надоедает.
– Так что же произошло с вами?
– Глупый был.
– А сейчас поумнели!
– Нет, просто стал более философски смотреть на жизнь, и привык. Я же не всегда был таким.
– Охотно верю, что такими не рождаются.
– Вот – вот. Когда мысли начинают превалировать над поступками, которыми командует разум, в целях достижения чего-либо, то материальное отступает на второй план, и отдаешься мыслям, а не вниманию, как выглядишь. Стиль одежды поменять легче, чем поменять мысли. Но до моего теперешнего состояния был не простой и длинный путь, как-нибудь расскажу.
– Лучше писателю, это он пишет книгу жизни.
– Пусть лучше описывает свою. А вы, каким образом здесь?
– Как и все пытаюсь сбежать от прошлого, – ответила она уклончиво. – Я же, как и вы не была с рождения такой, как сейчас. Еще, будучи юной, я поняла, что привлекаю внимание мужчин. Я и сейчас почти не пользуюсь косметикой, так лицо ретуширую. Все банально – осталась без работы, накопленные средства заканчивались. Родителей у меня уже нет. Новые предложения о работе были, но все с учетом постели, и я решила, что зачем разделять жизнь на две работы, лучше уж сразу. Важно было решить со своей моралью, и я с ней договорилась. Я поставила на карту в игре под названием жизнь – свое тело, и стала чуть-чуть актрисой, а иначе нельзя.
Нас осуждают: общество, власть, церковь, но без нас не могут. Считают нас падшими, а если вдуматься, то в этом мире мы все падшие: на деньги, на власть, признание, но почему то только нас называют падшими. Хотя мы и не скрываем своих пороков в отличие от других. Может быть, так считают, потому что мы падаем в постель? – весело спросила она, и, обрадовавшись своей веселой мысли сама и ответила. – Так мы не падаем, а ложимся, или все-таки потому, что упали в глазах остальных? Последнее ближе к истине, но где она эта истина? Человек так устроен, что хочет получать удовольствие, при этом испытывать блаженство. Мы отдаем больше, чем получаем от других. А падшие Ангелы? Они захотели жить по-своему, не подчиняясь. Все мы падшие здесь, потому, как не хотим жить по непонятным для нас правилам.
Она замолчала. По ее лицу трудно было понять, то ли думает о своем, то ли закончила свой монолог.
– И что послужило принятием решения уехать?
– Усталость. Тело тоже устает, но не это главное. Усталость от людей, их лжи, их мыслей. Мне столько довелось всего услышать, что хватит на несколько жизней.
– Но она одна.
Она поморщилась: – Вероятнее всего, хотя хочется верить, что еще есть возможность в следующей быть иной…Если вы меня осуждаете, то я это переживу.
– Это ваша жизнь, что вас осуждать, – ответил Нищий. – Я не Бог, чтобы осуждать и прощать. Раз мы на Земле, то и справляться со своими делами должны сами, а не просить помощи. Никто, кроме вас самой не скажет вам больше, чем вы сама себе. Все остальное – эмоции. В каждом из нас живет греховность – это природа человеческая и с ней мы боремся всю жизнь.
– Но почти всегда побеждает она.
– Увы, за редким исключением.
– О грехах лучше поговорить с Монахом, ему ближе эта тема, он ближе к Богу.
– Вряд ли, да и почему Бог будет делать что-то за нас… Когда говорят «С Богом» мне хочется ответить – «Не надо – сам справлюсь». А что собираетесь делать на новом месте?
Она пожала плечами: – Еще не знаю, но что-то доброе, хоть и не вечное… и, помолчав, спросила. – Вы можете представить себе мир будущего?
– Могу.
– И какой он?
– Без меня.
– Да ну вас.
– Вот именно.
О чем разговор? – подойдя к ним, спросил Легионер. – Вы так мило беседуете, что мне стало завидно, но если я помешал, то…
– Не помешали, – ответила Проститутка.
– Да так, в общем. Пытались понять какое оно будущее, – пояснил Нищий.
– И как успехи? Поняли?
– Ясно одно – без нас.
– Зачем же так мрачно. Это смотря как далеко смотреть. Будущее будет и хочется надеяться, что в нем тихо и спокойно, когда можно будет отдыхать, заниматься любимым делом.
– Вы сами-то верите в то, что сказали?
– Чуть-чуть. Ближайшее будущее – это конечно не так, как хотелось бы.
– Ну да, а потом Рай, – сказал Нищий.
– Я не думаю, что в Раю так хорошо, как нам кажется. Рай это место отдыха души, а мозгу и телу там делать нечего. О! Действительно. В Раю же живут души бестелесные, а значит, и мозга там нет! – увлеченно сказала Проститутка.
– Мозг там есть, только один на всех, он и управляет всем, – скептически молвил Нищий.
– Пусть так, но там наслаждения душевные, а мне еще пока нравятся земные, а они, как водится, чаще всего греховные, – убежденно произнес Легионер.
– И в чем это проявляется?
– Люблю думать сам, люблю вкусную еду, люблю женщин, а там ничего этого нет. Давайте спросим у Монаха, как там, в Раю, вот он идет.
– Вы думаете, он уже там был? – с улыбкой, спросил Нищий, а Проститутка фыркнула.
– Как максимум он может оказаться спустившимся Ангелом, чтобы присматривать за нами. Мы же не знаем, что у него под рясой, вдруг он бесполый. Это можно проверить только одним всем известным способом.
– Не надо грубых намеков, – возразила Проститутка. – Без этих экспериментов.
– Ну, что вы, мадам, даже в мыслях не было. А как минимум, он же проповедует, что те, кто безгрешен, попадет в Рай.
– Это его надежда, что он хочет донести людям, – вздохнув, произнес Нищий. – Сказка.
– Оставьте, хоть одну сказку для людей, которую никто из живущих не видел.
В это время к ним приблизился Монах, не торопливо проходя по палубе. Он видимо намеревался пройти мимо, но Легионер его остановил обратившись:
– Вы специалист по духовному. Подскажите нам, что есть Рай. Это место для души?
Монах, остановившись, чуть задумался и ответил: – В общем да. Это место, где обитают души, не зная болезней и печалей, ощущая лишь блаженство и радость. Но для того, чтобы попасть туда, надо очиститься от грехов. Рай понятие больше христианское, а корни имеет персидские и означает «сад», но представления о Рае и блаженстве после смерти присущи для религий многих народов.
– Да, но есть различия: по исламу праведники будут жить со своими гуриями – черноокими полногрудыми девственницами – восстанавливающими каждое утро свою девственность, а прислуживать им будут праведные юноши.
– Как – то однобоко. Опять во главе мужчины, – заметила Проститутка. – А женщины опять второстепенны, в телесном услужении.
– Религию придумали мужчины, – заявил Нищий.
– Что придумано, а что нет, я не берусь судить. И я не хотел бы обсуждать другие религии, – заметил Монах. – Верующему над верующим не следует насмехаться. А гурии я думаю это просто аллегория.
– Но суть одна: все религии призывают жить по их правилам. Извините меня, но я уже говорил, что военные выступают посланцами чужой воли, и часто по воле столкновения религий, между которыми идет столкновение предрассудков, стремление одержать вверх. Разум здесь ни при чем, здесь жажда влияния. Основа религиозных споров – политика. Поверьте мне, как военному, для того чтобы завоевать мир не всегда надо устраивать войны, что сейчас и происходит, параллельно с войнами местного масштаба. Если смотреть более глобально, то надо входить на чужие территории со своими традициями, со своим искусством: тихо и аккуратно. Приучать местное население к своей музыке, своей кухне, а потом по прошествии времени, когда смениться поколение, можно уже и свои правила выдвигать. Беда цивилизованных народов – они испытывают чувство вины, перед теми, кто живет хуже экономически, но в этом и их ошибка; жизнь в худших условиях, не значит более низкая культура, тем более по меркам тех, кто входит к ним. Поэтому они не стремятся насаждать свои правила сразу, силы не хватит, надо приучить к себе. Я думаю, вы понимаете, о чем я говорю, – обратился Легионер к Монаху.
– Думаю, что понимаю, вот потому и уехал, чтобы на новом месте сохранить очаг своей веры.
– Да уж, христианство сдает свои позиции. Рай для меня, когда комфортно и я живу в гармонии с собой и со всем окружающим миром, – заметил Нищий.
– Комфортно живут всякие люди, все дело в совести. Поживем, увидим. Все хотят покоя и счастья, всякая вера одинаково истина. Я оставлю вас, – Монах чуть наклонил голову и пошел дальше.
– Я тоже оставлю вас, мне ваши беседы не интересны, – заявила Проститутка. – В рай я не попаду, да и не стремлюсь, – и направилась в ту же сторону, куда пошел Монах.
В это время к оставшимся мужчинам подошел Бизнесмен.
– Что это вы так обсуждали с Монахом, что он ушел в задумчивости. Да и женщина пошла за ним. Неужели грехи замаливать? – попытался пошутить он, но на его шутку никто не отреагировал, как он рассчитывал.
– Почему же не думать, если есть о чем, – заметил Нищий. – А куда она пошла это ее дело, не надо додумывать о том, чего мы не знаем. А мы вели разговор о душевном.
– О как! Тема на которую убиты века, но так и не нашли ответа на вопросы, которые постоянно задаются. По меркам истории споры еще только начинаются, и время расставит все на свои места.
