Юрий Егоров
Цветочница и птицелов
– Спасибо, – то ли за пироги, а может, за последние слова поблагодарил женщину Абель. Он заметил, что служанка не такая злая, как прежде ему казалась. Приятная женщина, вполне даже симпатичная, с добрыми глазами.
– Удачи вам! Будьте осторожны… до границы, – добавила она тихим голосом.
– Нет, это вам – удачи! – ответил Абель. – Это вам следует соблюдать осторожность.
– Да что с нами случится?! Мы сто лет так жили и ещё столько же проживём. Здесь всё неживое. Оно не может измениться. Разве только паричок поправить. Вы понимаете?
Абель утвердительно покачал головой.
– И всё же я верю, что когда-нибудь красивая музыка наполнит ваш город, – сказал он на прощанье.
Женщина только махнула рукой…
Спустя четверть часа карета испанского посланника выехала из Арконы и, покачиваясь из стороны в сторону, нервно застучала колёсами по знаменитой дороге в направлении польской границы…
Эпилог
Через месяц объединённые войска польского и прусского королей вступили на землю Верании. Аркона не продержалась и трёх дней. Бежавшая армия Якоба Святого подожгла столицу, которая выгорела дотла. Теперь даже не найти этого места.
Судьба правителя Верании доподлинно неизвестна. Многие верят, что с верными соратниками он спрятался в лесах и ещё долго боролся с врагами. Память о герцоге Якобе жива по сей день.
1.
Давным-давно жил в городе Штеттин герцог Одо, правитель Померании. Красивый и богатый, а ещё сильный и справедливый. О его подвигах и благодеяниях слагали легенды. Народ считал Одо самым лучшим правителем на свете. И имелось при герцоге большое войско, в котором служили два друга – рыцари Верт и Тимму. Оба родом из Кошлина, маленького городка на востоке провинции. Родители друзей, добрые соседи, всю жизнь прожили между собой в мире и согласии. Их вместе забрал страшный мор, который лет десять назад свирепствовал на Балтии, а Верт и Тимму после этого подались на военную службу. Потом во время кровавых сражений и в тяжёлых походах друзья не раз выручали друг друга так, что другие считали их родными братьями.
Верт был на два года старше Тимму и среди рыцарей пользовался уважением за смелость и честность. В боях он не прятался за спины товарищей, потому имел ранения, которыми гордился как наградами. Во время кровавых баталий Верт всегда находился рядом с герцогом, вёл себя уверенно и находчиво, ревностно следовал рыцарской присяге. Только герцог Одо не обращал на рыцаря Верта никакого внимания. Это было удивительно ещё потому, что Верт обладал запоминающейся внешностью – красивым открытым лицом, высоким ростом и элегантностью. И в отличие от Тимму, коренастого и небольшого, имелось в нём нечто аристократическое, хотя оба друга были простого происхождения. Год проходил за годом, а Верт служил самым обычным рядовым воином. При своей отваге, сообразительности и хорошей военной выучке, Верт оставался бедным рыцарем, без чинов и денег. Единственным, кто его понимал и сочувствовал, был Тимму.
Верт боготворил правителя, безмерно любимого померанским народом. Только вот не везло стране. Несчастье одно за другим обрушивалось на Померанию. Страшное наводнение, мор, неурожаи, нападения воинственных соседей преследовали страну. И кто знает, что случилось бы с ней, не будь такого мудрого правителя, герцога Одо, твёрдой рукой спасавшего своё невезучее государство от тяжёлых напастей и злых недругов, которые множились при его правлении год от года.
Вот и в те дни в померанском воинстве случилось страшное предательство. Враги подкупили самых близких к герцогу людей, и те задумали заговор. Главным изменником оказался приближённый к герцогу командир рыцарского воинства Джерт. Некогда удачливый воин, сделавший блестящую карьеру, уважаемый по всей Померании и особенно среди рыцарства, оказался коварным предателем. Прошёл слух, что хитрый заговорщик из корысти, за деньги, помогал язычникам-пруссам, хотя прежде среди рыцарей считался истовым христианином, абсолютным аскетом. На людях, во время вечерних служб в базилике Святого Якуба, куда собиралась вся знать герцогства, Джерт ревностно предавался молитвам, а в действительности оказался вероломным христопродавцем. Вероятно, умело притворялся. Предателя схватили перед тем, как он намеревался убить герцога Одо, чтобы лишить Померанию своего главного защитника.
Когда Джерта обвинили в измене, то заключили в штеттинскую крепость, где подвергли страшным нечеловеческим мукам. Во время допросов отступник выдал имена своих сообщников, среди которых оказалось немало уважаемых в воинстве рыцарей. Их всех арестовали, и, по-видимому, изменников также ожидала незавидная участь. Перед смертью командир Джерт принародно признал все свои грехи и покаялся в подлых преступлениях, совершённых против страны и власти, только это не спасло предателя от справедливого гнева герцога Одо, некогда всеми любимого воина колесовали. Когда на глазах восторженной публики предателю железным ломом разбивали кости, а затем его тело привязывали к большому колесу и устанавливали колесо на шест, он ревел от ужаса и боли, так что крик слышался во всех частях города. В назидание всем неверным и малодушным.
Лёжа лицом вверх, смотря на небо, Джерт умирал долго. На окровавленное тело опустились чёрные вороны, которые клевали несчастного, завершая мучительную экзекуцию…
На следующий день после этой знаменательной экзекуции командование отправило Верта с важным донесением в крепость Колберг. Хорошо знакомая дорога не предвещала Верту никаких неожиданностей. И все же рыцарь столкнулся с небольшим препятствием, когда предстояло перебраться на другой берег небольшой речушки, протекавшей посреди густого леса. Резвый конь не боялся воды и легко перешёл речку вброд. Но на противоположном берегу реки, на небольшом песчаном откосе, рыцарь Верт увидел немощного старика. По всей видимости, он тоже хотел перейти на другой берег, но не мог сделать это самостоятельно. Старик настолько ослабел, что совершенно не мог двигаться. Он распластался на песке, и только чуть приподнятая голова выдавала в нём жизнь. Положение старика было столь безнадёжным, что казалось, что он вот-вот умрёт. Завидев рыцаря, немощный путник едва заметным движением руки показал на противоположный берег. Верт решил, что тот просит перенести его через реку. Пожалев старого человека, рыцарь выполнил его желание, невольно намочив своё одеяние. Верт раздумывал, что ему делать дальше: нельзя же так просто бросить на дороге умирающего? Рыцарю показалось, что старик вот-вот испустит дух. К тому же, судя по всему, немощный странник направлялся в сторону противоположную той, куда ехал Верт. По-видимому, старик понял нерешительность своего благодетеля.
– Не переживай за меня, рыцарь. Я не так слаб, как это тебе может показаться, – неожиданно произнёс он, собравшись с силами. – Вот увидишь, что мне сразу станет лучше, если позволишь мне отблагодарить тебя.
– Я не сделал ровным счётом ничего для вашей благодарности, – благородно ответил Верт, сделав рукой отрицательный жест.
– Это не так. Не каждый решился бы намочить свою одежду ради никчёмного путника. К тому же старика. До тебя тут были другие. Они даже прикоснуться ко мне побрезговали. А ты… Не смотри, что силы оставили меня. Всё поправимо. Старый человек многое может изменить в твоей жизни, если ты сам этого захочешь.
– Я силён и отважен и ни в чём не нуждаюсь. Тем более в вашей помощи. Вам самому помощь не помешала бы.
– Может, и так, но я вижу, что ты уже не юноша, а до сих пор всего лишь простой рыцарь. Ты думаешь, что силён, но только слепой не увидит, что ты беден. А ещё говоришь, что тебе не нужна помощь! Я, может, и немощен, но не слеп и не глуп.
– Возможно, вы и правы. Только что вы можете мне дать? Вы же не герцог? И совершенно не похожи на богача.
– О нет! Только вот что: тебе дана сила, но что она стоит, если ты не владеешь жизненным секретом? Ты храбр на поле брани, а плоды побед достаются другим. Увы, так всегда бывает. Такие законы людей! Ты рискуешь жизнью, но только дукаты падают в кошельки тех, кто прячется за спинами других, – старик оживился, и стало заметно, что ему уже лучше. – Вот командир Джерт, которого все любили. Вроде получал самые большие награды и почести, был рядом с герцогом, а оказался обычным обманщиком. Теперь его гниющее тело, излучающее зловоние, выставлено на поругание публике на Ратушной площади. Разве я не прав?
Рыцарь заметил, что путнику стало несколько лучше, он не выглядел столь безнадёжно, как это сначала показалось, и даже уже смог привстать. С каждым новым словом его речь звучала всё уверенней.
– И в этом твой секрет, старик? – усмехнулся Верт. –Ты хочешь открыть мне его за ту простую услугу, что я оказал?
– Нет, конечно! – улыбнулся старик.
– Тогда в чём ваш интерес?
– Ты думай про свой интерес, а что касается моего – пусть это останется моей заботой. Вот видишь, мне уже стало лучше. Я ещё немного поговорю с тобой, наберусь сил и смогу подняться. А ты волновался за меня. Тебе стоит подумать о своих проблемах. Чтобы ты сам смог подняться. Смог жить в уважении и достатке, да так, чтобы не бояться, что потом тебя подвергнут смертельной экзекуции и даже мёртвое тело отдадут на поругание воронью и ничтожной публике.
– Но вы получите своё вознаграждение?
– Конечно, но это не твоя забота. Ты мне ничем не будешь обязан и в любое время можешь выйти из игры. Так уже было, но не всегда. Чаще игравший шёл до конца. И был прав.
– Кто ты старик? Как твое имя?
– Я – Вендэль. Маг.
– Маг наделён волшебной силой, а ты немощен.
Едва заметная усмешка скользнула по лицу старика.
– Увы, такое случается не только с простыми людьми, но и с магами, когда они теряют своих учеников. Сила правителя – в народе, а мага – в его учениках. Иногда с ними ошибаешься. Вкладываешь в них душу, а они… Но это поправимо.
– И что я должен делать?
– Ты должен следовать моим советам. Их будет всего четыре. Ты вправе отказаться выполнять советы, но в этом случае придётся заплатить цену.
– Деньги?
– Нет, не деньги. Или не совсем деньги. Всё просто! Ты потеряешь только то, что не заслуживал. Не менее и не более того. Только после выполнения четвёртого совета ты будешь полностью свободен от обязательств и никакие мои советы тебе будут уже не нужны. И что бы дальше с тобой ни происходило, всё, что ты получишь в результате нашей сделки, останется при тебе. Навсегда.
– Но…
– Ты что, боишься? Кто-то говорил, что он сильный? Помоги мне лучше встать. Я уже могу идти. Потихоньку. Не переживай. Я же сказал, что ты можешь отказаться. И терять тебе сейчас нечего. Разве что твои потёртые рыцарские облачения. Поезжай в Колберг. Ты, кажется, туда направляешься? Я и так задержал тебя.
– Мы увидимся?
– Как сказать. Не забивай свою голову вопросами. Думать тебе придётся после, – маг уже собирался идти своей дорогой, как снова повернулся к рыцарю: – Да, вот ещё что. Не стоит о нашей встрече никому рассказывать.
– Ладно, – согласился Верт.
– Даже Тимму.
– Откуда вы…
– Ты, видно, забыл, что я маг, – прервал его старик Вендэль и ещё раз повторил: – Даже Тимму. Поверь, так будет лучше для тебя самого.
Рыцарь Верт сел на коня и продолжил свой путь в Колберг, в котором не задержался и уже к вечеру без происшествий возвратился в Штеттин. Он подумывал, не рассказать ли обо всём Тимму, но всё же решил, что не следует придавать большого значения случившемуся. Мало ли что ему рассказал какой-то немощный старик? И не очень-то он походил на мага.
2.
Прошло больше месяца. Рыцарь Верт продолжал свою обычную службу. Он уже забыл о странной встрече и старике Вендэле, когда в тот вечер его позвали к воротам замка. К своему немалому удивлению, Верт увидел пожилую странницу. Бедно, но довольно опрятно одетая, женщина, несмотря на свой почтенный возраст, выглядела достаточно крепкой. Поначалу Верт решил, что странница просто ошиблась.
– Я не знаю, кто ты. И мне не нужно этого знать, – вдруг заговорила она, – меня просто просили тебе передать.
– Кто? О чём?
– Завтра, когда герцог выедет в город, к нему бросятся просители, – продолжила странница, проигнорировав вопрос Верта. – Так всегда бывает. Среди просительниц будет одна рыбачка. Ты её сразу узнаешь. Она – нехорошая и станет просить за сына. Может, даже будет рыдать и вызывать жалость. Но это всё обман, и ты должен её ударить кнутом. Не бойся, бей со всей силы. Она того заслуживает.
– Вы, наверное, что-то путаете. Какое ко всему этому я имею отношение и почему должен ударить эту женщину, даже если она и нехорошая, как вы говорите?
– Я ничего не путаю, молодой человек. Вы – рыцарь Верт, и меня просили вам это передать. Что до рыбачки, то её сын – заговорщик. Ей не следует с подобными вопросами надоедать нашему герцогу. Она – плохая мать, воспитавшая плохого сына. Поверьте, эти люди, попади в их руки власть, не остановятся ни перед чем. Им самим неведомо чувство жалости. Эту женщину следует саму жестоко проучить, а милостивый герцог её пощадил. Как она смеет просить за сына? Вы должны заступиться за герцога и наказать мерзавку, если это не сможет сделать ваш командир…
– Но, нет… Бить женщину? Почему я?
– Потому что это первый совет Вендэля. Так просили меня передать. Больше мне сказать вам нечего, – женщина повернулась и бодрой походкой пошла прочь…
Рыцарь Верт раздумывал. Ударить женщину, просительницу, и лишь за то, что она молит о милосердии к своему сыну? Но ведь сын её – заговорщик, и герцог и без того проявил снисхождение, не покарав всю проклятую семью, воспитавшую негодяя… Может, не будь этого старика Вендэля, рыцарь Верт и не решился бы на такой поступок, но насколько высока цена этого? Чем он, собственно, рискует?
На следующий день всё случилось так, как рассказала странница. Когда герцог выехал в город, его окружили многочисленные просители и жалобщики. Охрана стала их отодвигать, но одна женщина проявила настойчивость и подбежала к правителю Одо. Оказавшись перед герцогом, просительница протянула к нему руки и стала громко взывать к справедливости, заявляя, что её единственный сын, которого должны казнить, ни в чём не виноват. На лице немолодой женщины читалось отчаяние, а из глаз текли слёзы. Охрана на мгновенье растерялась и не знала, что делать. Тогда рыцарь Верт выдвинулся вперёд и заступился за герцога. Он ударил плетью просительницу и крикнул: «Как ты смеешь, негодная, просить нашего герцога за своего сына-изменника!»
Всё это произошло на центральной площади Штеттина в присутствии огромной толпы. Герцог показал своё возмущение жестоким поступком Верта, громко заявив, что, как бы ни была плоха эта женщина, её не следует бить.
– Уберите этого негодяя! – громко крикнул своим охранникам правитель Одо, показывая на Верта, и, обратившись к несчастной просительнице, пообещал обязательно во всём разобраться. Толпа рукоплескала благородству герцога.
Верта оттащили… Этот вечер, удручённый случившимся, он проводил в одиночестве. Рыцарь не понимал, почему всё пошло не так, как ожидалось.
«Уж не обманул ли меня этот маг? Может, просто решил посмеяться надо мной?» – размышлял Верт.
И тут вечером герцог неожиданно возблагодарил его. Сначала Верта пригласили к командиру и с почётом произвели в сержанты, а потом в числе особо приближённых пригласили на ужин в замок Одо.
Большой длинный стол ломился от угощений. Правитель Померании оказался человеком демократичным и остроумным. За столом много шутил и следил, чтобы никто из гостей не был обделён вниманием обслуги. Гости пили и ели от души, а сам герцог показывал удивительную скромность. Он лишь подносил вино к своим губам, но не пил его. И ел совсем мало. Ближе к середине ужина Одо обратил внимание на Верта и похвалил его за находчивость: мало ли что было на уме у этой ненормальной? Может, она хотела убить герцога: плеснуть в него ядом или заколоть кинжалом. Мать изменника способна на всё, раз воспитала негодяя-сына. Новоиспечённый сержант почувствовал себя героем. По просьбе правителя Одо собравшиеся рукоплескали Верту с троекратным «Виват!».
Этой же ночью в подземелье замка изменника казнили с помощью «железной девы». Его замуровали в тесный шкаф, внутренняя сторона которого была усажена длинными острыми гвоздями.
Верт переживал случившееся. Он очень жалел женщину, но его поступку находилась тысяча оправданий. К тому же сержант успокаивал себя тем, что изменник умер не такой страшной смертью, как могло быть, а его тело сброшено в Одер, а не выставлено на всеобщее поругание на Ратушную площадь…
Спустя неделю рыцарь Верт случайно узнал, что несчастная мать изменника не перенесла горя и повесилась.
3.
Жизнь шла своим чередом. Верт привык к своему сержантскому статусу и командовал отделением из молодых новобранцев. Наступила осень. Год оказался неурожайным, и по всей Померании ходили толпы побирающихся. Герцог Одо был мудрым правителем, но не мог ничего сделать против природы.
Пришло время собирать налоги. Герцог Одо, чтобы как-то успокоить своих подданных, издал указ о том, что налоги не будут повышаться, и прилюдно наказал несколько вельмож, которые вели расточительный образ жизни. Правитель призвал на помощь пастырей, которые должны были являть пример скромности и добродетели по отношению к ближним, а также денно и нощно молиться за общее благополучие народа Померании. А в одно из воскресений повелел установить столы с едой на Ратушной площади Штеттина и после церковной службы накормил всех нуждающихся.
Но не все в государстве разделяли благие намерения герцога Одо. Немалое число селений и городов отказывались платить налоги. На побережье Балтики началась смута. Появились подстрекатели, которые воспользовались трудностями и по наущению врагов начали подговаривать народ против правителя. Перед воинством стояла задача усмирения бунтарей и пополнения государственной казны.
Чтобы поддержать своё верное воинство, герцог Одо увеличил жалованье служивым людям. В тот вечер командиры отмечали прибавку в лучшем столичном трактире недалеко от Ратушной площади. Когда вечер близился к концу и большая часть командиров ушла на отдых, к столику сержанта Верта подсел странный человек средних лет. Он был в одеянии наподобие монашеского. Тёмные глаза из-под капюшона буравили сержанта Верта. Некоторое время они сидели молча.
– У вас завтра важный день, – неожиданно заговорил «монах». Захмелевший Верт оглянулся, не понимая, к кому тот обращается.
– Вы это мне говорите? – спросил наконец он «монаха».
– А тут больше никого нет, кроме нас.
И действительно, к этому времени все уже ушли.
– Вы меня знаете?
– Нет, откуда же? Просто случайно услышал, что завтра рыцарей пошлют на задание. Предстоит собирать налоги для достопочтенного правителя Одо. Люди алчны, они глубоко прячут свои сбережения, а государственная казна – пустая. Рыцари должны найти попрятанное.
– Это обычное дело, – спокойно ответил сержант Верт.
– Конечно, конечно… Люди ведь врут, что денег нет. Крестьяне прижимисты. Стоит заглянуть к ним в закрома, и даже в самый неурожайный год найдёшь там немало всякого добра. Они готовы сгноить последнее, лишь бы не отдавать продукты на благо государства.
– Я знаю. Только мы заставим их заплатить, – при этих словах Верт даже пристукнул кулаком по столу.
– Конечно, конечно… Эти плуты плачутся, пытаются разжалобить сборщиков податей, а всё лишь для того, чтобы не платить. В действительности они потешаются над вашей доверчивостью. Смеются и называют дураками! Герцог Одо будет благодарен тому, кто соберёт больше всех денег. Надо только как следует распотрошить этих хитрецов.
– Вы думаете?
– Главное, что так вам советует Вендэль.
– Вендэль? – удивился Верт. – Вы сказали: Вендэль?
– Что, что? Вам, наверное, послышалось. Я не называл этого имени, – «монах» встал из-за стола.
– Но я точно слышал, – настаивал сержант Верт.
– А я говорю, что вам это послышалось. Да и какое это имеет значение? Разве собрать налогов больше, чем от вас ждёт герцог, это плохо? До встречи, сержант Верт, – и «монах» вышел из трактира.
4.
И вправду, на следующее утро сержант Верт получил от своего командира задание собрать налоги с жителей Иккельмюнде – небольшого селения на Балтике. Командир много говорил о том, что армии нужны средства, и герцог лично отметит всех воинов, кто добросовестно выполнит это важное задание. Что жители Иккельмюнде – известные хитрецы и скряги, прячут свои богатства и не хотят платить налоги и с ними надо быть жёстче и не верить придуманным оправданиям. А лучше вообще их не слушать: эти вруны ничем не брезгуют, лишь бы только не платить.
Селение, в которое прибыл отряд сержанта Верта, оказалось совсем маленьким, из нескольких улиц, и весьма опрятным, с красивым собором. Старостой оказался пожилой седовласый крестьянин с добродушным лицом. Он проявил учтивость и пригласил Верта и его людей отобедать. За столом староста говорил об уважении и любви к герцогу Одо, которое разделяют все жители Иккельмюнде. Как только трапеза закончилась, староста принёс деньги.
– Что это вы даёте? Разве это налоги? Это подаяние нищему? Или вы думаете, что оттого, что нас хорошо встретили, мы смягчимся и забудем про свой долг? Думаете подкупить нас своим угощением? Правитель Одо заботится о всей Померании, защищает вас от врагов, открывает приюты, одаривает своей милостью бедных… – Возмущение сержанта Верта не имело границ.
– Но мы и есть – бедные, – взмолился сельский староста, – всех молодых мужчин год назад призвали в армию, на всё селение осталось две дохлые кобылы. Мы не можем вспахать пашню, некому ловить рыбу, и сами больше всего нуждаемся в помощи…
– Как ты смеешь мне это говорить? Ты – жалкий бунтарь! Не следует меня злить, старик. Или вы сами принесёте деньги, достойные правителя великой Померании, или не взыщите. Это сделают мои воины. Я даю вам время до полудня. И тогда пеняйте сами на себя.
Жители Иккельмюнде запричитали. Староста упал на колени. В мольбе он протянул руки к Верту и попытался что-то ещё объяснить.
– Ты меня плохо понял? – взревел сержант Верт, замахнувшись плетью на старосту.
Попытался вмешаться местный священник, только рыцари оттащили его от Верта и под возмущённый гул собравшихся закрыли в соборе. Несколько крестьян выдвинулись вперёд. В их руках оказались вилы и топоры. Рыцари расчехлили ножны.
Увидев это, староста неодобрительным жестом остановил селян. С трудом поднявшись с колен, опустив голову, он отправился уговаривать жителей селения отдать рыцарям всё, что у них имелось. Плач раздавался из каждого дома в Иккельмюнде. К полудню на Соборную площадь крестьяне принесли всё свое добро. Только сержанту Верту этого было мало. Трудно сказать, что им двигало, желание выполнить второй совет волшебника Вендэля или искреннее почитание и благодарность правителю Одо. Только он дал команду обыскать всё селение.
Ничего не осталось без внимания. Воины перетряхнули все дома, облазили все углы, заглядывали в погреба и колодцы… Рыцари забрали всё, что имели крестьяне: деньги, продукты, вещи, всё, что представляло пусть даже самую маленькую ценность. Нашли этих последних двух несчастных старых кобыл, несколько бочонков прокисшего вина, мешок старых заплесневелых сухарей, с женщин и маленьких девочек содрали дешёвые крестьянские украшения.
Воины уже собирались покидать селение, когда староста встал во весь рост перед сержантом Вертом.
– Будь ты проклят! – сказал старик громким уверенным голосом. – Вместе со своим герцогом Одо!
– Знаешь, я простил бы тебе личное оскорбление. Раз ты старик, –стараясь показать своё благородство, с пафосом произнёс сержант Верт. И тут страшная гримаса исказила его лицо до неузнаваемости. С искривлённым ртом и горящими глазами он с ярой ненавистью смотрел на старосту – Но ты оскорбил нашего великого правителя! Я – не злой человек, но не могу это оставить просто так.
Верт спустился с коня.
– Послушай, друг… – попытался вмешаться Тимму.
– Нет, постой, – прервал его сержант Верт, раздираемый внутренними демонами, – сейчас лучше не мешай. Этим ничтожеством я взбешён не на шутку!
На глазах застывшей в ужасе толпы сержант Верт медленно вынул саблю из ножен и нанёс разящий удар по голове старика. Кровь залила его лицо. Бездыханное тело старосты Иккельмюнде рухнуло на землю. Женщины и дети заревели во весь голос.
Чтобы усмирить собравшихся, рыцари вытащили из толпы двух наиболее ретивых немолодых мужчин и устроили показательную порку.
– Вы должны благодарить нас за то, что мы не спалили это вшивое селение за вашу жадность, – произнёс сержант Верт напоследок…
Вечером в своей крепости герцог Одо устроил смотр рыцарских отрядов. На белом коне, в окружении свиты, нарядный и сверкающий, правитель Померании объезжал своих доблестных воинов, выражая командирам и сержантам поддержку или немилость. И вот Одо остановился перед сержантом Вертом.
– О, это мой самый верный и самый любимый командир! – объявил герцог Одо, показывая на Верта.
– Но я не командир, а сержант, ваше величество, – осторожно поправил правителя Верт.
– Нет, нет! Ваш правитель не ошибся – какой ты сержант? Ты давно в воинстве и много раз доказал свою верность и храбрость. Разве это хорошо, что до сегодняшнего дня мой столь ретивый воин оставался лишь сержантом? – герцог Одо повернулся к свите и продолжил: – Слышите, с этого дня Верт назначается командиром. Отныне все должны это знать и отдавать ему заслуженные почести!
– Но могу ли я просить вас, ваше величество? – командир Верт склонил голову.
– О, конечно! – довольный герцог был великодушен. – Нет ничего, что бы я не даровал своим преданным воинам!
– Я хотел бы назначить к себе в сержанты…
– Сделайте, что он просит, – не дослушав, пренебрежительно бросил герцог кому-то из приближённых. И более не задерживаясь, вместе со свитой удалился в покои.
Так Тимму стал сержантом. Только в отличие от друга не радовался своему назначению. Он не мог забыть рыцарского пиршества в Иккельмюнде, старика-старосту, плачущих женщин и детей…
Наступила ночь, когда друзья сидели в трактире и отмечали назначения. Уставший трактирщик не знал, чем ещё угодить своим высокопоставленным гостям. Была подана кабанятина, крепкая выпивка, соленья.
– Ты что невесёлый, Тимму? Разве не рад нашему повышению?
– Слушай, Верт, хорошо ли ты поступил? Там, с этими людьми.
– Ты о ком, Тимму? Об этих жадных хитрецах, что обманывали нашего правителя? Об этих ничтожных людишках?
– Какие они хитрецы? Самые обычные люди. Разве ты не видел, как они одеты? А их дети?
– Так они все это специально так сделали! Ты разве забыл, сколько мы вывезли оттуда добра?
– Какое это добро? Сейчас всё это барахло свалено в канаву. Кто здесь будет есть эти плесневелые сухари, кому нужны стекляшки, которые срывали с женщин и детей. Здесь, где всё сверкает бриллиантами и изумрудами? Ты только посмотри на…
При этих словах Верт нахмурился.
– Хорошо, если это добро, как ты его называешь, растащат нищие бродяги, – продолжил Тимму. – Благо у нас в стране их хватает. Верт, крестьянам жить ещё целый год. До следующего урожая. А мы забрали всё до зёрнышка и обрекли всех жителей Иккельмюнде на неминуемую смерть. Ты это понимаешь – всех!
– Это ты преувеличиваешь. Что-то я тебя не пойму, зачем ты это мне говоришь? Получается, что я – злодей? Вспомни этого жалкого старика. Что он вначале нам вынес – жалкие гроши?
– Не такие это были и гроши для маленького селения.
– Но мы нашли в пять раз больше. Что ты о них думаешь? Едва мы уехали, я совершенно уверен, они достали из своих загашников ещё столько же и стали праздновать то, как они нас обманули. Эти крестьяне сейчас смеются над нашей доверчивостью!
– Да, празднуют и смеются, – повторил Тимму в задумчивости, – особенно после того, как ты зарубил их старосту. Ты не видел его жену и детей?
Неожиданно Верт помрачнел.
– Вероятно, мне не стоило убивать этого старикашку. Здесь ты прав, друг. Но ты тоже хорош. Мог бы меня и остановить.
– Я пытался, Верт. Но ты бы видел себя в этот момент. Ты был словно одержимый!
– А ты разве не видел, что я до последнего пытался с ними договориться? А этот лжец-староста… Что он говорил про нашего герцога? Ты забыл? Ладно, что теперь об этом, – и, повернувшись к трактирщику, закричал: – Что ты стоишь? Неси ещё выпивки! И побольше хорошей закуски! Давай, давай, пошевеливайся. Я очень злой сегодня!
5.
После этих событий отношения между Вертом и Тимму как-то совсем разладились. Сержант всё больше стал сторониться своего командира. Впрочем, Верт и сам не особенно искал общества прежде закадычного друга. Новоиспечённого командира часто приглашали в замок и давали необременительные задания. Герцог многократно его прилюдно хвалил. Командир Верт вошёл в круг уважаемых воинов. Прошло несколько месяцев, и ему предложили принять командование над дружиной герцога, самыми проверенными и сильными рыцарями. Это были лучшие воины Померании.
Верт сомневался, стоит ли брать с собой в дружину Тимму. Он знал, что подобная протекция противоречит существующим правилам. В дружину воинов отбирал исключительно герцог и его близкие советники. В основном рыцари набирались из представителей знатных родов и годами проверенных людей. Тимму к таковым не принадлежал. Верт и сам чудом попал в дружину, и по законам воинства Померании ему ещё предстояло пройти проверку, но что делать с другом? Вдобавок ко всему в последнее время они мало общались, и, по правде, Верт лишь искал отговорки, чтобы не брать с собой Тимму.
Выбрав момент, Верт попытался объяснить другу сложность решения, но тот, сразу догадавшись, о чём пойдёт речь, отмахнулся:
– Конечно, Верт, я всё понимаю. Это тебе честь. А что до меня, то я на своём месте. Верные люди нужны нашему герцогу не только в дружине, но и среди простых военных служак.
– При случае я постараюсь тебя забрать к себе. Только это не сразу, – попытался оправдаться Верт.
– Нет, друг, не надо. У меня и так всё хорошо. Спасибо уже за то, что ты для меня сделал. Дальше я лишь буду тебе обузой.
Так они и разошлись…
В один из дней, когда Верт проходил по городской площади, его остановила цыганка. Энергичная такая, в ярком цветастом платье, с красивым платком на голове.
– Ну что, командир, погадать тебе? – обратилась она игривым голосом к Верту.
– Смотря что нагадаешь. Хорошее или плохое? За плохое я и обидеть могу!
– Хорошее, хорошее. Какое ещё можно нагадать такому красавчику. Ты вон какой парадный. И одежды у тебя лучшие, и меч самый острый! Сам ты такой храбрый командир! Как можно такому нагадать плохое?! Только хорошее! Для такого красавчика – только хорошее!
