Юрий Алексеевич Ручкин
Под знаком льва
Первый и последний…
Проскурин тоже попытался поступить в институт, но неудачно. Один знакомый взял его барменом в свой ресторан, где Пашка быстро вник в работу, и у него неплохо получалось. Коллектив любил его за общительность и юмор. Работа устраивала: неделю работай, неделю отдыхай, да и деньжата всегда водились. С Викой постоянно перезванивался, а после защиты диплома приехал за своей любимой – они давно так решили. Родители Вики видели, что у них все серьезно, и не возражали против брака. Назначив день регистрации и пригласив Таяновских, Паша с Викой уехали в Челябинск. Свадьба была с размахом: родители не посчитались с затратами для своих детей. Невеста и жених были на седьмом небе от счастья. Медовый месяц провели на побережье в Болгарии. Вернулись загорелые, удовлетворенные поездкой. Но время отпусков закончилось, и жизнь потекла своей чередой, становясь обыденной и монотонной.
Продолжая работать в баре, Павел поступил на заочное отделение в колледж. Вика работала в прокуратуре следователем, работу свою любила, и через некоторое время им улыбнулось счастье – дали однокомнатную квартиру. По большому счету, это была заслуга не Вики, а ее шефа, которому она очень приглянулась. Он пытался ее опекать и ухаживать за ней. Разумеется, Вика замечала, что шеф неравнодушен, но пока никакого повода не давала. Прокурор был видным мужчиной: молодой, разведенный, обеспеченный – в общем, перспективный. Но Вика этим не прельстилась, хотя он был ей симпатичен, относилась к нему с уважением.
В один обычный день пришла она на работу, а все сотрудники бегают с цветами, свертками. Оказалось, что у шефа день рождения. Он, как и положено, накрыл небольшой стол – шампанское, сладости, чтобы как-то отблагодарить сотрудников за поздравления. После застолья, когда все разошлись по домам, он предложил отвезти Вику домой, и та согласилась. Всю дорогу жаловалась на жизнь:
– Валентин Карпович, да ведь он у меня до двенадцати часов работает, а домой раньше часа не попадает. Это разве жизнь? Если и вижу его, то только по утрам.
Он слушал, соглашаясь с ней и, между прочим, предложил заехать к нему попить чая:
– Муж ведь придет еще не скоро, а дома одной скучно.
Вика не стала отказываться.
Валентин Карпович жил в частном доме в одном из престижных кварталов, которые люди называли «трущобами». Войдя с ней в дом, шеф развел руками:
– Вот так и живем, средне.
– Не скромничайте, – ответила Вика, ведь дом был обставлен с претензией на роскошь.
Шеф достал из бара бутылку шампанского, хлопнул пробкой, подал Вике широкий бокал. Она пила шампанское машинально, так как была уже навеселе. Потекла непринужденная беседа. Шеф уловил момент, когда Вика вышла в туалет, подлил в бокал с шампанским еще и сухого вина, дабы она сильнее захмелела, надеясь, что она и так выпила лишнее и вкуса не поймет. Так и случилось – выпила ерша, ничего не заметив.
Валентин Карпович поставил диск с медленной музыкой и чопорно пригласил ее на танец. Они кружились по комнате, шеф нежно обнимал ее. Попытался поцеловать, она слегка отстранилась, что-то ему говоря, но он не слышал или не хотел слышать и начал целовать ее в шею и в губы. Она не сопротивлялась и стала отвечать на его поцелуи. Валентин, понимая, что Вика сегодня будет его, подхватил ее на руки и отнес на диван. Она смотрела на него горящими глазами, крепко обняв Валентина, отвечала взаимностью. Он раздевал ее, целуя шею и грудь, Вика трепетала в его объятиях. Первый раз она занималась любовью не с мужем, а с другим мужчиной. Целый час они наслаждались страстью любви.
После сладостно проведенного времени Валентин предложил Вике переехать к нему жить. Обещал, что ее ожидает большая перспектива в будущем, если она будет с ним. Вика ответила:
– Я не могу вот так сразу все бросить – мужа, дом.
– Хорошо, не торопись, подумай, как следует, и реши, что для тебя лучше…
Вика ничего конкретного Валентину пока не ответила, хотя он и устраивал ее как мужчина. Время подходило к двенадцати, и ей нужно было ехать домой. Быстро собрались, и Валентин повез свою «подчиненную», пока муж не вернулся с работы.
– Слава богу, успели, – говорила взволнованная Вика, – света в квартире еще нет, значит, не пришел.
Быстро попрощавшись с любовником, побежала домой. Сразу легла спать, хотела скрыть, что вернулась недавно. Минут через десять пришел Павел, немного под хмельком. Он сел смотреть телевизор, поглядел какой-то фильм и пошел к жене под бочок.
– Как можно уснуть возле такой красивой и нежной женщины, – говорил он, гладя ее по спине.
Вика пыталась быть с ним ласковой, чтобы не вызвать подозрений, а в голове все еще был Валентин. «Хоть бы сегодня не залететь, а то потом не будешь знать, от кого ребенок», – думала Вика, занимаясь любовью с мужем.
Так у нее завязался служебный роман, который со временем перерос в большую любовь. Несмотря на разницу в пятнадцать лет, Вика с Валентином очень сильно друг друга полюбили. Паша стал замечать, что от жены потянуло холодком. Он пытался выяснить у нее, в чем дело, но она всегда дипломатично уходила от ответа: то устала, то приболела, то настроение не то. Пашка, в свою очередь, стал задерживаться на работе, с друзьями, домой часто приходил пьяным. Но Вике было уже все равно, она не ругала его за это.
И вот один человек рассказал Павлу о романе его жены. Это был заместитель шефа. У них произошла какая-то ссора по работе, и он решил таким образом отомстить. Павел не очень доверял доносам и решил, что нужно убедиться в измене самому, ведь ему передали полный расклад: где встречаются любовники, в котором часу.
В этот вечер Пашка попросил сменщика подменить его. Часов в шесть подъехал к дому прокурора со своими друзьями, остановились в укромном месте и пили пиво, наблюдая за домом. Подъехала черная «Волга», и оттуда вышли прокурор и Пашина «любимая жена».
– Вон они, мужики, – показывая на подъехавшую к дому машину, горько усмехнулся Пашка. Викуля, любимая жена, с этим фраером. Прямо как в кино!
– Что думаешь делать? – спросили друзья, вытаращив на него глаза.
– Тихо, мужики, спокойно, – не отрывая глаз от этой «Волги», сказал Пашка, – морды будем бить потом, а сейчас спокойно, Павел Иванович, – и успокаивающе погладил себя рукой по груди.
Любовники загонять машину во двор не стали, так как часа через два Вика по их любовному графику должна быть дома, дабы успеть до прихода мужа. Как бы там ни было, к окончательному разрыву с Павлом она была еще не готова: то ли боялась, то ли какие-то чувства оставались, то ли совесть не позволяла после их пылкой любви так подло его бросить.
– Мужики, сможем открыть это корыто? – кивнул Паша на прокурорскую «Волгу».
– Паш, это очень хлопотно будет, машина ведь не конюха, а прокурора, – сказал один из ребят.
– Да воровать ее никто не собирается. Я просто посижу сзади.
Они глядели на Пашку в ожидании дальнейших действий: чем же закончится эта детективная история?
Один из друзей был мастером-механиком, и открыть дверь ему плевое дело.
– Паш, ноль проблем, – сказал он, – но только, если что, я не при делах.
– Лады, – ответил Пашка.
Когда у Валентина в доме зажегся свет, Виктор подошел к машине и, не напрягаясь, открыл заднюю дверь. Друзья Проскурина остались в засаде, ожидая, чем же закончится эта сцена. Пашка сел в «Волгу» и стал ждать неверную жену, чтобы посмотреть ей в глаза. Разные мысли лезли в голову, но настроил он себя так: «Бить никого не буду, да и смысла нет, в такой ситуации настоящие мужчины, убедившись в измене, просто уходят».
Ждать пришлось часа полтора. За это время Пашка сигарет пять выкурил. Свет в доме погас, и любовники вышли к машине. Пригнувшись за водительским сиденьем как можно ниже, подумал: «Стекла зазеркалены, в салоне темно, может, и не заметят в суете». Так и вышло. Валентин сразу завел машину и ждал, пока сядет Вика. Она удобно уселась на переднее сиденье, достала губную помаду и зеркальце.
– Любимая, сколько мы еще будем играть в прятки, переходи ко мне жить, – сказал Валентин.
– Поехали скорей, милый, а то мой должен уже прийти, – ответила Виктория взволнованным голосом.
Паша не выдержал, сел прямо по центру заднего сиденья и, немного наклонившись к ним, запел: «Не сыпь мне соль на рану!» Ошарашенные любовники никак не ожидали увидеть кого-то в закрытой машине, а уж тем более его. Они сидели с открытыми от удивления ртами и недоуменно глядели на Пашу. Тот закончил петь и обратился к Вике:
– Ну что будем делать, любимая?
Виктория еще не пришла в себя и беспорядочно хлопала глазами. Валентин вообще не понимал, в чем дело, и обратился к любовнице:
– Вика, это кто?
Паша, не дождавшись ответа, так как на время речь у жены отнялась, ответил за нее демонстративно официально:
– Я, господин прокурор, муж вашей любовницы.
У того глаза открылись еще шире, а голове пронеслось: «Хоть бы не пристрелил».
– Да вы не пугайтесь, я без пистолета и абсолютно трезвый, – сказал Павел, выходя из машины.
Любовники смотрели друг на друга, оценивая обстановку. Павел подошел к окошку со стороны Валентина и обратился к Вике:
– Завтра, дорогая, я подпишу тебе вольную и заберу вещи. Удачи вам и красивых детей, как ты мечтала.
В оправдание от любовников не прозвучало ни слова, они еще никак не могли прийти в себя, а позже, обдумав, были даже рады, что получилось именно так, ведь рано или поздно их отношения всплыли бы на поверхность.
Пашка перед друзьями сделал вид, что сильно не расстроился, а на душе было тоскливо, хоть волком вой, ведь он сильно любил Вику. Друзьям он дал слово, что официально женился в первый и последний раз.
– А теперь поехали, ребята, бухать! – сказал Павел, садясь в машину.
Те с удовольствием согласились, ведь надо было снять стресс, а лучше всего это сделать национальным русским напитком.
Вот так и закончилась семейная жизнь у Проскурина. Из квартиры он ушел жить к родителям, а Вика переехал в дом прокурора – нового мужа. Через год Павел закончил колледж, но продолжал работать барменом. Он все чаще приходил домой выпившим. Родители переживали, что у сына не сложилась жизнь, и советовали начать все заново с другой девушкой. Сын категорически отказывался заводить новую семью, говорил, что достаточно и одной таблетки, чтобы «клиент дозрел».
Родители Паши работали на металлургическом заводе: отец был начальником прокатного цеха, а мать бухгалтером; брат Вовка еще ходил в школу в десятый класс. Пашка продолжал пить и не знал, чем заниматься: не было никакой цели в жизни. Отец говорил официальным тоном:
– Вам, Павел Иванович, немного осталось до кодировки, если вы таким темпом пить будете.
Павел уходил от ответа, он и сам прекрасно понимал, что в жизни надо что-то менять. И тут подвернулось вакантное место. В заводской оздоровительный комплекс требовался руководитель, а жилка организаторская у него была. Отец поговорил с ним и убедил сына взяться за ум:
– Место очень перспективное, и люд там всякий отдыхает – в основном, конечно, начальство, а ты общительный, с людьми можешь ладить, вот и пробивай себе место в жизни.
Пашка согласился с предложением. Отец, Иван Романович, поговорил с директором завода, которого уже лет тридцать знал, так как работать начинали за одним станком. Старый друг дал свое добро. Таким образом, Проскурина продвинули на руководящую должность.
Паша стал директором оздоровительного комплекса и со всей своей энергией окунулся в работу: ознакомился с новой деятельностью, нашел общий язык с коллективом, и дела пошли в гору, да и жизнь стала налаживаться. Появилась у него и новая женщина – Катерина. О женитьбе он, конечно, и думать не хотел. Ему нравилось общаться и проводить с ней время, но не более того. Серьезных планов пока не строил. Она, правда, намекала на брак, но ответа никакого не получала.
«Крыша» для «Прогресса»
В семье Таяновских все было по-другому: царили мир и любовь. Игорь успешно защитился, и, конечно, молодому, образованному человеку захотелось открыть свое дело, да и хватку он имел хозяйскую. Прекрасно понимал, что всю жизнь у дядьки не проработаешь, да и молотком надоело стучать.
В это время как раз вышел закон «О фермерстве и предпринимательстве». Банки стали давать льготные кредиты. Игорь посоветовался со своими домашними и Петровичем и решил открыть свое предприятие. В «Югбанке» у Таяновских были знакомые, они помогли Игорю взять кредит. Возможно, сам он никогда бы не получил его, тем более такую сумму – один миллион рублей. Арендовали бывшую лесоторговую базу, закупили необходимую деревообрабатывающую технику. Марина занялась юридическими вопросами, а Игорь кадрами. Дело потихоньку двинулось. Позвонил Пашке по поводу поставки леса. Тот все это отрегулировал, так как у него уже были хорошие связи. Из Челябинска пошли вагонные поставки. Ну вот, дело и начато.
Фирму назвали «Прогресс», и действительно, она быстро развивалась, оправдывая свое название. Там можно было купить любые стройматериалы из древесины. После обвальной гиперинфляции тот миллионный кредит, с которого начиналось производство, для «Прогресса» был равен нулю. В городе фирма Таяновских была весьма известна. Многие строительные организации, и не только городские, заключали договоры на поставку стройматериалов. Игорь теперь уже был не Игорьком, а Игорем Юрьевичем, руководителем солидной фирмы.
Как-то утром зашел к нему один клиент, представился Михаилом Андреевичем, попросил помочь его горю.
– Смотря какому горю и смотря чем, – ответил Игорь.
– Сгорел я дотла… Может, вы слышали? – начал Михаил Андреевич.
Город был небольшой, и Игорь действительно слышал про пожар.
– Какие-то ворюги, что смогли, вынесли, а потом подожгли. Дом щитовой, за двадцать минут сгорел. Я был на работе, а соседи, как ни старались, не смогли погасить огонь… А я вас помню, вы машины ремонтировали. Мне колодки когда-то меняли, еще и сдачу принесли с полтинника, при этом сказав, что лишнего не надо, не помните?
– Может быть, не припомню. Вы посидите, я сейчас приду.
На территории Таяновский нашел кладовщика Жукова.
– Сколько у нас в наличии бруса?
– Кубов пятьдесят, – ответил тот.
– Сейчас придет человек, отпустишь десять кубов – все на меня, – дал распоряжение Игорь.
В кабинет он вернулся минут через десять. Усаживаясь за рабочий стол, ответил погорельцу:
– Есть у нас такая возможность немножко вам помочь. Подойдете к кладовщику, он отпустит вам десять кубов леса, я распорядился.
Как раз зазвонил телефон, Игорь поднял трубку. Звонил партнер по бизнесу, разговор предстоял серьезный.
– Но у меня денег нет пока, – начал было Михаил Андреевич.
– Считайте, что это гуманитарная помощь.
– Да такое только по телевизору показывают!
– Люди же должны друг другу помогать.
– Даже не знаю, как благодарить вас, – развел руками Михаил Андреевич. – Всего доброго, Игорь Юрьевич.
Где-то к обеду в кабинет Таяновского без стука зашли двое молодых парней, коротко подстриженных, спортивного телосложения. У Игоря в кабинете находилась секретарша, они разбирали какие-то рабочие документы. Наташа поняла, что надо удалиться.
– Ну ладно, Игорь, я попозже зайду.
– Я вас слушаю, молодые люди, – официальным тоном сказал хозяин кабинета.
Те, нагло увалились в кресла, и один из визитеров тоже официальным тоном начал разговор:
– Мы вот по какому вопросу, Игорь Юрьевич. Ваша фирма, насколько мы знаем, процветает.
– Ну и что? – перебил Игорь. – Трудимся, чтоб цвела. Вы конкретнее, ребята, что вы хотели, мне попусту некогда говорить, давайте сразу к делу.
– Тогда без вступления, чтоб вас от дел не отрывать: надо немножко делиться, братва на зоне голодает, а там оказаться любой может, то есть нужна помощь. Вы нам будете помогать, а мы вам. Дадим свою крышу, чтобы никто вас не мог обидеть.
Таяновский ухмыльнулся:
– Да нет, ребята, мне бояться некого, налоги я плачу исправно и своевременно, законов не нарушаю, а что касается крыши, так она у меня есть, – и показал глазами на потолок.
Первый из визитеров недовольно процедил сквозь зубы:
– Уважаемый, та крыша, на которую ты показываешь, ненадежна и может рухнуть в любую минуту прямо тебе на голову, когда ты будешь вот так сидеть с телефонной трубкой в руке. Мы тебя, короче, не торопим, подумай хорошо и прими мудрое решение, а завтра позвоним, – и они, не попрощавшись, поднялись и, открыв ногой дверь, ушли.
Игорь никак не мог настроиться на рабочий лад. Перед глазами стояли две эти наглые рожи, никак не мог забыть о разговоре, да о нем и стоило помнить. «Это быки Козыря, сто процентов, они по всему городу поборы снимают, значит, теперь не отстанут», – подумал он, но конкретно пока еще не знал, что можно предпринять, чтобы как-то защититься.
Дома он никому не сказал о посетителях, чтобы раньше времени не тревожить родных, но знал, что эти козлы просто так не отступятся и обязательно позвонят. На следующий день он даже не поехал в банк, ожидая звонка. Так и случилось: в десять часов утра зазвонил телефон.
– Игорь Юрьевич, доброе утро. Это беспокоят вас вчерашние гости. Что вы надумали, что решили? – довольно ехидно спросил незнакомый голос.
Таяновский, немного помолчав, ответил:
– А что мне думать? Работаю я честно и отстегивать никому не собираюсь.
– Ну что же, бог в помощь, счастья и здоровья вам, – с угрозой сказал голос с той стороны телефона, потом в трубке раздались короткие гудки.
– Медлить нельзя, эти пойдут на все, надо нанимать охрану, хоть и дороговато, ну черт с ними, с деньгами.
Всех домашних предупредил, чтобы были предельно осторожны, и в тот же день нанял охрану в офис. Теперь у входа стояли качки, готовые по приказу хозяина выкинуть из офиса кого угодно. Дочь Танюшу телохранитель утром отвозил в школу, а после уроков забирал. Мать лишний раз по городу не гуляла, а с Мариной старался ездить только вдвоем, одну далеко не отпускал.
Игорь понимал, что за Козырем и его братвой стоит кто-то посолиднее, стал наводить справки. Но фигура пахана была сильно засекречена, Игорю только удалось узнать, что его кличка Белый и он хозяин ресторана «Жемчужина».
Сейф под бабушкой
Свою преступную деятельность Белый начал в семнадцать лет в городе Златоусте, где и проживал. Родители Владимира Ивановича Белякова постоянно пьянствовали. Денег от зарплаты до зарплаты не хватало, и, соответственно, за сыном никто не присматривал, воспитывала его улица да алкаши из ЗК. Старших Беляковых хотели даже лишить родительских прав, но, слава богу, дядька родной работал в милиции и часто покрывал. Но он не смог спасти племянника от тюрьмы, когда тот, будучи пьяным, ударил человека бутылкой по голове. Скорая увезла пострадавшего с сотрясением мозга. Итак, первая судимость – статья двести шестая, часть вторая. Беляков был лишен свободы на три года.
Двоюродный брат Белого Андрей Иванович Куц в это время учился в юридическом институте. Правды ради надо сказать, что там фактически «учились» отцовские погоны. Андрей в институте только числился и, бывало, неделями не посещал занятия. Пару раз его даже хотели отчислить, но любящие родители улаживали все подарками.
Белый, выйдя на свободу, вроде бы сразу взялся за ум. В зоне он получил специальность токаря. Дядька, майор милиции, видя, что племянник хочет встать на путь истинный, устроил его на работу. Но старых друзей Белый не забыл, и надолго его не хватило. На работе познакомился с девушкой Светланой, которая была нормировщицей, стал с ней встречаться. Белый свое истинное лицо скрывал, не показывал, кто он на самом деле, старался быть правильным и культурным. Но, проводив Свету со станции домой, напивался со своими старыми друзьями до чертиков.
Она эту сторону медали, разумеется, не видела, считала его серьезным, рассудительным человеком и в мечтах строила планы на будущее. «Ну и что, подумаешь, в молодости подрался, посадили, с кем не бывает, людям свойственно ошибаться», – думала она. Ну а Белый, в свою очередь, думал по-другому: «Баба она неплохая, но уж больно правильная. Долго ей мозги пудрить я не смогу, все равно где-то проколюсь», да и о семейной жизни думать ему было рано, его ждало другое будущее. Уже хотел было порвать с ней: «Не стану приходить, да и все, пусть думает, что нашел другую», если бы не секрет, который открыл ему семилетний Толик, брат Светланы.
Однажды вечером они собрались в кино. Белый пришел к Свете чуть раньше, та еще не успела собраться.
– Ты посиди на кухне, а я быстро оденусь, – попросила она.
«Жених» в ожидании заигрался с Толиком: стал показывать мальчику перочинный нож, у того аж глаза загорелись. Он подошел к Белому и негромко сказал на ухо:
– Дядя Вова, если ты мне подаришь этот ножик, я тебе открою нашу семейную тайну.
Белый заинтересовался.
– Смотря какая тайна, – ответил он, набивая цену, – и равнозначный ли будет обмен.
– Думаю, что да, – снова шепнул ему на ухо Толик.
Только не знал мальчик, что тайна слишком дорого обойдется его семье.
– Ладно, уговорил, делаем баш на баш, – сказал Белый, чувствуя в словах Толика что-то очень интересное.
– Только никому не говорите, – попросил мальчик, – а то родители меня сильно ругать будут.
Белый согласился.
– У нас под бабушкиным матрасом очень много денег лежит. Она почти не выходит из комнаты – болеет. Мама говорит, что это самый надежный сейф, на эти деньги мы хотим купить машину.
У Белого кровь в голове застучала от такой новости. Он тут же отдал Толику перочинный нож. Тот стал скакать от радости по всей кухне. «Жених» взял его на руки и предупредил:
– Ты же мужик, Толик, никому не говори про наш обмен.
Тот согласно закивал головой, рассматривая нож.
В кинотеатре шла какая-то комедия. Света сидела, заливаясь смехом, а Белый ничего не видел: смотрел на пустой экран и обдумывал, как выкрасть деньги. Проводив «невесту» домой, он зашел к брату. Уединившись с Андреем, рассказал о «тайнике». У того загорелись глаза, он самым внимательным образом выслушал брата. Они уже не раз вместе чистили карманы у пьяниц, частенько дежурили возле института в день стипендии и отбирали деньги у первокурсников.
Андрей в этих делах был похитрее и поумнее брата. Белый это знал, поэтому и пришел, чтобы он возглавил операцию «Сейф под бабушкой», так как кража серьезная, одному идти было страшновато. Пару дней они тщательно обдумывали дело и пришли к мнению, что квартиру надо брать немедленно, потому что хозяева могут приобрести автомобиль в любое время.
Утром следующего дня братья уже стояли у дверей квартиры. На звонок вышла Елена Васильевна (та самая бабушка), открыла дверь, поздоровалась с гостями и сразу сказала:
– Вова, Светы нет, она на работе, да и вообще никого нет: Толя в школе, а я одна сижу, телевизор гляжу.
– Да я хотел, вот, поговорить… – сказал Белый, держа в руках газету, в которую был завернут железный прут.
– Вы проходите, что ж это я? – сказала бабушка.
Гости зашли в квартиру, тут же закрыв за собой дверь. Хозяйка повернулась и направилась в большую комнату. Белый, долго не раздумывая, изо всех сил ударил ее по голове. Женщина даже ойкнуть не успела и как подкошенная с грохотом упала на пол. Он еще раза три ударил ее по голове – кровь полилась ручьями на самотканый коврик. Андрей надел перчатки и быстро юркнул в комнату, Белый тоже, переступив через мертвое тело, пошел следом. Так и есть: подняв матрас, они обнаружили под ним деньги в крупных купюрах. Убийцы быстро сложили их в черную сумку и направились к выходу.
– А с этой что делать? – спросил Белый, показывая на труп старухи.
– Пусть лежит, – ответил Андрей с бледным перепуганным лицом, – ты что, хоронить ее собираешься? Делаем ноги!
Из подъезда они вышли потихоньку – никто из жильцов не заметил, а может, и видели, да мало ли кто ходит. Быстро прыгнули в маршрутный автобус, чтобы уехать подальше от места преступления. Остановились неподалеку от кафе «Ветерок», по дороге туда Белый выкинул железный прут в мусорный ящик. Устроившись в уголочке за столиком, стали считать и делить свою добычу, а добыли они всего девять тысяч дублей. Разделив деньги поровну, Андрей строго приказал:
– Не вздумай, идиот, в ближайшее время что-нибудь покупать, прибью сразу. Когда все утихнет, тогда и купишь себе «Яву».
А Белый, действительно, давно уже мечтал о мотоцикле. «Яву» он, конечно, приобретет, только вот поездить на ней не сможет.
Семья Шуваловых, да и не только они, были в ужасе от преступления. Было открыто уголовное дело, и оперативники сразу включились в работу. Оперуполномоченный Макаров, которому было поручено это дело, пришел на похороны и увидел на кладбище Белого, успокаивающего Свету. Она плакала навзрыд, а он вытирал ей слезы. Макаров поинтересовался:
– Что это за молодой человек рядом с внучкой?
Родственники ему объяснили:
– Это Светин жених, они серьезно дружат.
Следователь, опросив Светлану и ее родных, пришел к выводу, что «жених» не знал о местонахождении и существовании похищенных денег, да и алиби у него было (до обеда в тот день он находился у двоюродного брата Андрея Куца), а труп родственники обнаружили в двенадцать часов дня. Версия о его причастности к убийству ничем не подтверждалась. Дело пока висело в воздухе, Макарову было не за что зацепиться, как вдруг через неделю у Белого появился новый мотоцикл «Ява». «Денег он стоит небольших, я работаю, зарплата у меня неплохая, если кто и будет спрашивать, отмахнусь», – думал Белый и каждый день после работы отвозил Светлану домой. Рвать с ней он пока не собирался, да и Андрей приказал: «После этого гоп-стопа Светку люби вдвойне, чтобы не вызвать подозрений». Узнав о покупке, брат был просто в ярости, но назад в магазин мотоцикл не поставишь.
Макаров поднял на работе ведомости по зарплате и узнал, что даже если бы Белый за четыре месяца работы после тюрьмы не потратил ни рубля, все равно бы денег не хватило, а оделся он неплохо. Да к тому же он толком не мог объяснить, у кого занял, говорил: «Деньги одолжил у знакомого, который уехал».
Родители – пьянь, на хлеб нет иной раз, понятно, что деньгами помочь они не могли. На основании этого и прошлой жизни Белого он взял санкцию прокурора на обыск, и профессиональная интуиция его не подвела. При обыске в квартире Белого за иконой, так сказать, в святом месте, были найдены три тысячи рублей, о происхождении которых ни родители, ни он не знали и только развели руками, мол, чуть ли не ангел-хранитель принес. Белого тут же взяли под стражу и посадили в КПЗ. На первых допросах он отвечал, что был без понятия, откуда взялись эти деньги.
Когда Андрей зашел к Беляковым и узнал от родителей об обыске и найденном тайнике за иконой, хмарь на него спустилась ужасная. Надо было срочно что-то делать, то есть подключать отца, ведь он работал в том же отделе. Вечером признался ему в совершенном преступлении и рассказал подробно, в деталях, как все произошло. Тот после услышанного минут пять не мог прийти в себя, был точно в каком-то кошмарном сне, схватил свой офицерский ремень и начал хлестать сына, который изворачивался, бегая по комнате, но бей, не бей – делу не поможешь. Сыну грозили конец учебы и тюрьма, а отцу – увольнение с работы.
– Из дому ни на шаг, – строго приказал отец, – я в отдел и сразу же назад.
Дежурного офицера он попросил, чтобы привели племянника и оставили их наедине.
– Садись, – он кинул на стол пачку сигарет, – закуривай.
Племянник покурил, открыл рот и хотел, было, что-то сказать, но дядька с приказным видом махнул рукой и сказал:
– Не надо мне рассказывать во второй раз, уже все знаю. В преступлении сознался? – продолжал он.
– Пока нет, – ответил Белый.
«Слава богу, можно что-то исправить», – подумал Куц и сказал:
– Значит так, Володя, слушай меня внимательно. Я не знаю, кто там у вас был организатором этого разбоя. Тебе по-любому париться придется, а Андрея в эту мокруху впутывать не вздумай. Тем более ты человек бывалый и прекрасно знаешь, что групповуха дороже стоит, а тебе лишних пару лет сидеть ни к чему, трезво рассуди своей головой. Как думаешь? – и он дружески улыбнулся.
Белый дрожащей рукой докуривал сигарету, уткнувшись взглядом в одну точку, затушил окурок в пепельнице и тяжело вздохнул.
– Да тоже так думаю, – сказал он тихо, но, понимая, что родственники от него теперь зависимы, потребовал: – Только вы мне помогать на зоне будете, чтобы я не голодал.
– Какой разговор, на это можешь надеяться, – у дядьки даже тональность голоса изменилась. – Значит, договорились? – наигранно улыбнулся он.
– Договорились, – выдохнул Белый.
– Вот и порядок, – обрадовался Куц, – скажи только, где в твоем доме положить остальную часть денег?
– Заверните в газету и спрячьте за батареей, – ответил Белый.
Так и условились. Дядька отдал ему оставшиеся сигареты, и дежурный отвел его назад в камеру.
Когда отец вернулся домой, Андрей достал из тайника четыре с половиной тысячи, которыми еще не успел воспользоваться, и завернул их в газету.
– Поехали, – приказал отец, – по дороге все расскажу.
В машине Андрей сидел, как мокрый воробей. Отец начал инструктаж:
– Значит так, я этим алконавтам буду мозги компостировать, мол, как забрали, что почем, а ты тем временем деньги незаметно засунь за батарею в его комнате.
Продуманная им операция прошла успешно. Наутро Белый потребовал следователя, чтобы сознаться в преступлении. Милиционеры действительно нашли вторую половину денег за батареей, проводился следственный эксперимент, и дело было раскрыто. Белый в КПЗ ждал приговора суда. Его приговорили по статье сто второй, часть первая и статье сто сорок шестой, часть вторая к десяти годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима.
После окончания института отец Андрея, имевший неплохие связи с кадровиком в МВД, отправил своего сына, теперь уже молодого прокурора, для дальнейшей работы в город Анапу, подальше от места преступления. Андрей быстро там освоился, зарекомендовал себя с лучшей стороны, получил через пару лет хорошую квартиру и женился на Тамаре Григорьевне Иванченко. Молодые сразу же приобрели земельный участок и взялись за строительство дома. Жена работала экономистом в райпотребсоюзе. Зарплаты у обоих были хорошие. Андрей не брезговал взятками, так что дом рос, как грибы под дождем.
Брата он тоже не забывал, время от времени отправлял денежные переводы, скорее всего, не из-за желания помочь, а от страха, что тот, обидевшись, отомстит, когда вернется. Белый досиживал свой срок в Челябинске на шестерке. Перед концом срока Куц получил письмо: «Встречай, числа двадцатого мая буду у тебя. Назад в Златоуст возвращаться не хочу. Тем более ты обязан помочь брату, я и за тебя тоже все эти десять пасок топтал». Куц стал подготавливать жену: мол, приедет брат, надо ему помочь определиться, чтобы он пожил месяца два-три. Та, в принципе, не возражала: «Надо – значит помоги».
