Юнь Чжан
Шесть имен кота-демона

Полная версия

Чжан Чжо холодно усмехнулся:

– Вы, судя по всему, не умеете отличать правду от брехни и, вместо того чтобы прислушаться к тому, к чему нужно прислушаться, уловили лишь какой-то вздор!

– Почему? – Авата-но Махито не понял, на что намекал Чжан Чжо. Тот же лишь махнул рукой, приказывая послу продолжить свой рассказ.

Авата-но Махито опустился на деревянные доски пола и задрожал:

– Торжественный прием проходил в зале Линдэдянь. Хоть я и частый гость в императорских дворцах, но никогда до этого не видел столь грандиозных пиршеств. По сравнению с императорским двором Китая наша страна подобна… лягушке на дне колодца, что вперила взгляд в высокое небо… Особенно меня восхищает Ее Императорское Величество. Я преклоняюсь пред ее мудростью и гениальностью. Китай – великая страна, достойная восхищения!

– Что произошло дальше? – Чжан Чжо, несмотря на трескучий мороз, достал складной веер и раскрыл его, спрятав лицо за рисунком красивой птицы алого цвета. Авата-но Махито это удивило, а Ди Цяньли, казалось, ничего не замечал.

– Сначала все было хорошо, – покачал головой посол. – По всем правилам этикета, которому меня научил посол со стороны императорского двора, я действовал осмотрительно и аккуратно, особенно после вручения подарка и официального послания от императора Японии. Ее Императорское Величество была настолько довольна, что даже милостиво согласилась отныне именовать мою страну Японией. Однако… когда торжественный прием уже подходил к триумфальному завершению, случилась беда.

Лоб японского посла покрылся ледяной испариной. Дрожь пробила его тело.

– Во дворе внезапно появился… кот!.. – заикаясь, воскликнул он.

Чжан Чжо застыл, словно громом пораженный. Веер в его руках перестал двигаться.

– Я не стал брать кота с собой в зал Линдэдянь и поручил одному из слуг присмотреть за ним. Никто и представить не мог, что кот внезапно появится в зале и на глазах у множества людей медленно подойдет к трону Ее Императорского Величества, сядет и громко мяукнет.

Чжан Чжо слегка прикрыл глаза – длинные ресницы подрагивали.

– Ее Императорское Величество была вне себя от ярости. Она грозно закричала: «Кто позволил коту попасть в зал?!» – продолжил свой рассказ Авата-но Махито, эмоционально жестикулируя.

Губы Чжан Чжо слегка дрогнули, словно тот хотел улыбнуться.

– Вы признались?

– Разумеется! Иного и быть не могло! – закивал Авата-но Махито. – Я подошел к трону, пал на колени пред Ее Императорским Величеством и честно признался, кому принадлежит кот.

– Ее Императорское Величество наверняка метала молнии от гнева? – Ехидно прищурившись, Чжан Чжо смеялся над японским послом.

Авата-но Махито кивнул:

– Да. Ее Императорское Величество была разгневана настолько, что одним взмахом руки смела на пол все с письменного стола. А стража бросилась ловить кота. Я и подумать не мог, что старый кот окажется настолько ловким и сможет ускользнуть от множества цепких рук, запрыгнув на стол Ее Императорского Величества!

– Да уж, да уж… – повторял Чжан Чжо, на его глазах выступили слезы от смеха.

– Ее Императорское Величество испугалась настолько, что практически упала навзничь, и все чиновники и придворные дамы кинулись ей на помощь. В зале царил настоящий хаос. Кот, видимо, тоже испугался и потому пронзительно мяукал. Убегая от стражи, он скакнул к Ее Императорскому Величеству и расцарапал ее!

– Надеюсь, кот не тронул ее лица? – поинтересовался Ди Цяньли и тут же прикусил себе язык.

Авата-но Махито бросило в холодный пот:

– Нет, только руки. Ее Императорское Величество от волнения практически лишилась чувств. Ей помогли выйти из зала. Меня же поймали и отвели в одну из дворцовых караулок. Я даже представить себе не мог, что такое может случиться, и потому чрезвычайно опечален. Смерть не пугает меня. Я лишь боюсь, что этот… инцидент… повредит отношениям между нашими странами. Если это случится, я не смогу найти себе места от стыда. Едва ли я смогу справиться с грузом вины, что ляжет на мои плечи.

– Что же случилось с котом? – спросил Чжан Чжо.

Во дворце творилась полная неразбериха, а его волновал лишь кот!

– Сбежал.

– Сбежал? – Глаза Ди Цяньли чуть ли не вылезли из орбит от удивления.

– Да. Несмотря на бесчисленных стражников, что пытались его поймать, несмотря на гражданских и военных чиновников, несмотря на дворцовых чиновников и придворных дам… он сбежал… – прошептал Авата-но Махито. Казалось, он вот-вот расплачется.

– Уважаемый посол, кот у вас, мягко говоря, выдающийся! – усмехнувшись, сказал Чжан Чжо.

Авата-но Махито, всхлипнув, ответил:

– Господин… Прошу вас, не смейтесь надо мной. Если бы меня не беспокоили отношения между двумя странами, я бы достал меч и совершил сэппуку, благородно встретив смерть.

Чжан Чжо многозначительно хмыкнул и, нахмурив брови, спросил:

– Что же было дальше?

– До рассвета я был под охраной. Всю эту бесконечную ночь я не мог найти себе места из-за того, что случилось. Опустив голову на стол, я иногда погружался в сон, из которого тут же выныривал. Однако стоило мне наконец задремать, как дверь отворилась, вбежали стражники, заковали меня в кандалы и бросили в камеру. Они сказали, что я совершил чудовищное преступление и, несмотря на то что я посол другой страны, меня ждет смерть.

– Разумеется, вы виноваты в том, что кот поцарапал Ее Императорское Величество. Вы были слишком легкомысленны. Тем не менее это выглядит немного… – Ди Цяньли вздохнул, представив, что послу другой страны предстоит лишиться головы из-за какого-то кота.

– Немного… чрезмерным, да? – Чжан Чжо закончил за него предложение.

Ди Цяньли кивнул:

– Ее Императорскому Величеству не занимать мудрости и великодушия. Но на этот раз…

– Вы просто не понимаете! – Чжан Чжо поднялся на ноги.

– Чего же мы не понимаем?

– Что на протяжении всей своей жизни Ее Императорское Величество больше всего боялась кошек и избегала их! – ледяным тоном отрезал Чжан Чжо.

Авата-но Махито вытаращил глаза и воскликнул:

– Но почему?!

Чжан Чжо обернулся и, смерив японца презрительным взглядом, едко процедил:

– Неужели вы, уважаемый посол, думаете, что столь мудрая, выдающаяся императрица, которой под силу подчинить себе весь мир, которая так крепко держит в руках бразды правления, что может смотреть на всех с высоты своего статуса и не замечать никого и ничего, испугается какого-то вшивого кота просто так?

– Хотите сказать, что Ее Императорскому Величеству, хм… не по нраву… кошки?

– Ха-ха-ха! Вот умора! – Чжан Чжо разразился смехом. – Эх, уважаемый посол… Вот что я скажу. Беда постучалась в ваши двери, как только этот кот появился в зале Линдэдянь, где была Ее Императорское Величество.

– Я… ничего не понимаю, – жалобно простонал Авата-но Махито. – Почему же Ее Императорское Величество так его испугалась?

Чжан Чжо бросил взгляд на Шангуань Ваньэр и спросил:

– Я скажу? Или ты?

Шангуань, оцепенев, не отрывала взгляда от цветка, что держала в руках. Она ничего не ответила.

– Хорошо, так уж и быть, я расскажу. – С этими словами Чжан Чжо вновь опустился и пристально посмотрел на японского посла. – Вы прибыли в мою страну при дворе династии У Чжоу. Знаете ли вы хоть что-нибудь о Ее Императорском Величестве?

– Конечно!.. Разумеется, я старался узнать об императрице побольше, – судорожно закивал Авата-но Махито.

– Ну тогда расскажите мне все, что знаете.

– Всё?

– Всё.

Авата-но Махито покачал головой:

– Отец У Цзэтянь был богатым торговцем. Император дружил с семьей У и покровительствовал ей. Ее отец поставлял императорскому двору военные ресурсы, но империя Суй потерпела крах. Когда трон заняла династия Тан, отец, У Шихоу, получил высокую должность в правительстве.

По правилам, называть императрицу по имени строжайше запрещено, особенно по имени ее отца, но сейчас никто не обратил на это внимания.

– У самого У Шихоу было две жены. Ее Императорское Величество была второй дочерью его второй жены, которая происходила из знатной семьи Ян. У второй жены не было сыновей, но у старшей, что скоропостижно скончалась, было два сына, – сказал Авата-но Махито. – После смерти У Шихоу матери Ее Императорского Величества пришлось несладко: у нее было трое дочерей, и потому к ней относились весьма холодно и даже пренебрежительно. Можно сказать, что в те годы Ее Императорское Величество жила в нищете, голоде и холоде. Жизненные перипетии закалили ее характер.

Чжан Чжо не удержался и прыснул. Видимо, Авата-но Махито и правда приложил немало усилий, чтобы побольше узнать об императрице перед прибытием в Китай.

– Когда Ее Императорскому Величеству исполнилось четырнадцать лет, она попала в гарем императора Тай-цзуна младшей наложницей. Там она получила титул цайжэнь, что означает «талантливая наложница». Император называл ее У Мэй – «прекрасная из рода У» – и восхищался ее талантом и амбициями, но фавориткой Ее Императорское Величество так и не стала. После кончины императора Тай-цзуна, по обычаю того времени, она была отправлена монахиней в буддийский монастырь, храм Ганье, где и прожила несколько лет в одиночестве. Только после того, как на престол взошел Великий император, ее жизнь начала меняться к лучшему. Под Великим императором я имею в виду Ли Чжи, также известного как император Гао-цзун. Император Гао-цзун навещал ее в монастыре, а затем забрал ее в гарем. Довольно скоро император сблизился с У Цзэтянь, которая стала наложницей второго ранга, а императрица Ван и наложница Сяо потеряли свои позиции. У Цзэтянь же пользовалась благосклонностью императора и подарила ему сына. – Авата-но Махито пристально посмотрел на Чжан Чжо и Шангуань Ваньэр. – Затем… произошел ряд некоторых событий… и У Цзэтянь стала императрицей.

Чжан Чжо усмехнулся и ехидно протянул:

– Вы деликатно опустили множество деталей.

Авата-но Махито не понял, на что именно намекал Чжан Чжо, и сказал:

– Потом Великого императора стали мучить невыносимые головные боли, и Ее Императорское Величество взяла в руки бразды правления. Она приняла титул Тянь-хоу, что значит «Небесная императрица», и стала именовать себя вместе с императором «двумя государями». После кончины Великого императора наследник вступил на трон. Императрица передала престол старшему сыну, сохранив, однако, реальную власть в своих руках. Под старшим сыном я подразумеваю императора Чжун-цзуна, что при рождении получил имя Ли Сянь. Затем Ее Императорское Величество возвела на престол другого сына, – заикаясь, продолжил делиться знаниями Авата-но Махито. Совершенно неудивительно, что он немного заикался – то было сложное время для династии Тан. – После восхода на престол Ли Сянь за оскорбление императрицы был разжалован в удельные князья и сослан в провинцию, а четвертый сын, Жуй-цзун, при рождении Ли Дань, стал императором. Что же было дальше? Хм… Подобное развитие событий вызвало протест танских легистов^[9], однако Ее Императорское Величество жестко подавила вспыхнувшее восстание, лишив жизни многих людей. В дальнейшем положение императрицы стало настолько прочным, что она свергла сына, провозгласила себя императором, приняла имя У Цзэтянь и императорский титул хуанди, возвестив о новой династии У Чжоу.

Авата-но Махито нахмурился и, переведя дыхание, продолжил:

– Спустя годы ее правления наступил хаос, и в конце концов началась битва за трон. Перед императрицей встала проблема назначения престолонаследника. С одной стороны, на трон претендовали два ее сына: Ли Дань, бывший император Жуй-цзун, и Ли Чжэ^[10], бывший император Чжун-цзун, оба они когда-то были смещены и сосланы в статусе князей. С другой стороны, племянники императрицы из клана У – князья У Чэнсы и У Саньсы, рассматривавшие династию У Чжоу как утверждение семьи У в противовес смещенной Танской династии. Некоторые важные чиновники настаивали на том, что наследник из семьи Ли должен занять императорский трон. Две фракции вели ожесточенную и кровавую борьбу, в результате которой погибло множество людей, но именно Ди Жэньцзе, доверенный советник императрицы, убедил ее утвердить Ли Сяня в качестве наследника. И вот мы дошли до наших дней!

Закончив свой рассказ, Авата-но Махито с тоской посмотрел на Чжан Чжо:

– Господин, я очень тщательно изучил историю Ее Императорского Величества, прежде чем прибыть в Китай, но мне никогда не доводилось слышать, что Ее Императорское Величество ненавидит кошек.

Чжан Чжо удивленно протянул:

– Вы и правда многое знаете. Но… Уважаемый посол, боюсь, что вы никак не можете знать, почему Ее Императорское Величество боится кошек. О таких вещах не распространяются. Вы не прочтете этого ни в одном трактате. Более того, даже если вы кого-нибудь решитесь расспросить об этом других, никто не осмелится сказать вам правду.

– Почему же?

Чжан Чжо сжал губы в тонкую линию и помассировал виски.

– Прошу, господин, расскажите мне. И когда я лишусь головы, то, по крайней мере, умру, понимая, что же натворил! Умоляю! – Авата-но Махито уперся в землю обоими кулаками и поднял ягодицы так высоко, что его голова оказалась на полу.

– Ох-ох-ох! – Вздохнув, Чжан Чжо покачал головой, помог послу подняться и пристально посмотрел ему в глаза. – Хорошо, я расскажу. Только унесите эту тайну с собой в могилу. Никто не должен об этом знать.

– Клянусь всеми богами, что буду держать рот на замке!

– Причина, по которой Ее Императорское Величество боится кошек, не так уж и проста. Дело, скорее, совсем не в кошках, – задумчиво протянул Чжан Чжо, постукивая веером по ладони.

– А в чем же?

– На самом деле… Ее Императорское Величество трепещет от страха… из-за демона, что никак не оставит ее в покое.

Бух! Услышав объяснение Чжан Чжо, Авата-но Махито грузно опустился на пол. Его лицо скривилось от ужаса.

II. Кот, что говорил на человеческом языке

«Динь-динь!» – звенел ветряной колокольчик, висевший на углу карниза. От этого звука, тонкого и слабого, становилось все холоднее и холоднее.

– Ты скажешь? Или я? – поинтересовался Чжан Чжо у Шангуань Ваньэр, растянув губы в легкой улыбке.

– Как я могу о чем-то говорить, если понятия не имею, что хочет сказать придворный историограф? – хмыкнула в ответ Шангуань Ваньэр.

– Ха-ха-ха! Действительно! Если я не скажу, то ты тем более не рискнешь. Очевидно, что ты, – разразился смехом Чжан Чжо, – умная и весьма осмотрительная особа. Да будет так. Похоже, мне придется немного побыть тем самым плохим человеком, что предается праздной болтовне.

Чжан Чжо повернулся к японскому послу и, вытянувшись в струну, сказал:

– Уважаемый посол, вы упоминали, что Ее Императорское Величество попала в гарем императора Тай-цзуна в качестве младшей наложницы и получила титул цайжэнь, а затем, после кончины императора, по обычаю того времени, была отправлена в буддийский монастырь, где прожила несколько лет, утопая в скорби.

– Да! – согласно кивнул Авата-но Махито.

– И затем к власти пришел Великий император, который отправился в храм Ганье, чтобы воскурить благовония и попросить благословения неба, увидел Ее Императорское Величество и спустя какое-то время забрал ее в свой гарем, что и предзнаменовало ее подъем, верно?

– Так и есть!

– А вам не кажется, что в этой истории что-то… нечисто?

– Вы намекаете на то, что…

– Она как-никак дочь своего отца, которая впоследствии была пострижена в монахини… – Чжан Чжо прищурился и многозначительно улыбнулся.

– Да, и правда что-то нечисто. Что-то странное кроется в этой истории.

– На самом деле тут нет ничего странного. Потому что когда император Тай-цзун был жив… Ее Императорское Величество втайне… с Великим императором, то есть с императором Гао-цзуном…

– Придворный историограф! – грозно воскликнула Шангуань Ваньэр.

– Ой-ой-ой! Ты сама возложила на мои плечи ответственность за повествование! – фыркнул Чжан Чжо. Шангуань Ваньэр бессильно отвернулась.

– Посол Авата-но, Ее Императорское Величество стала приближенной к императорскому двору, будучи монахиней. Дело не только в Великом императоре. Своим становлением она обязана еще одному человеку.

– Кому же? – округлив глаза, спросил Авата-но Махито.

– Императрице Ван. Эта женщина происходила из знатной семьи. Когда император Гао-цзун был наследным принцем, она являлась его супругой, и связывали их очень хорошие отношения. После того как император взошел на трон, она, разумеется, стала императрицей, но… Дело в том, что… императрица Ван никак не могла подарить супругу наследника, и со временем чувства императора стали остывать. Он увлекся другой женщиной, – Чжан Чжо взмахнул своим складным веером, – а именно наложницей Сяо.

– Наложница Сяо была выдающейся женщиной. Она выделялась своими талантами и личностными качествами. Характер у нее был твердый, в какой-то степени даже свирепый. В противостоянии между этими двумя женщинами императрица Ван явно уступала. Посол Авата-но, как бы вы поступили, будучи на месте императрицы Ван?

– Хм… Я бы заручился помощью.

– Так императрица Ван и поступила! Когда Великий император отправился в храм, императрица Ван сопровождала его и была рада видеть, что ее супруг влюблен в У Цзэтянь. Она думала, если император вернет монахиню обратно во дворец, то отдалится от наложницы Сяо. В конце концов, такова природа мужчин – любить все новое и скучать от старого. – Чжан Чжо усмехнулся. – Однако… императрица Ван и подумать не могла, что, поступая так, она позволяет волчице зайти в дом.

Все удивленно открыли рты. Скажи Чжан Чжо подобное за пределами своего имения, то, будь у него даже десять голов, палачам было бы этого недостаточно.

– Ее Императорское Величество не только талантлива и красива. В умении плести интриги, говорят, она уступала только императору Тай-цзуну – никто не мог с ней сравниться. Если такая женщина войдет во дворец, то… Неважно, с кем ей предстоит столкнуться, с императрицей Ван или наложницей Сяо… Можно только гадать, что именно с ними случится. – Чжан Чжо с глубоким прискорбием покачал головой. – Как и ожидалось, стоило ей только переступить порог императорского двора, она тут же начала хозяйничать, будто у себя дома. Первой целью, естественно, стала императрица Ван, а на войне все средства хороши…

Сказав это, Чжан Чжо посмотрел на Шангуань Ваньэр и, понизив голос, продолжил:

– Тогда Ее Императорское Величество родила дочь. Императрица Ван отправилась навестить ее. После того как она ушла, дворцовая служанка нашла принцессу мертвой в пеленках. Великий император был в ярости и приказал найти виновного. Тогда наша государыня рассказала Великому императору, что императрица Ван в тот день была в комнате одна, а значит…

– Ох! – пораженно воскликнул Авата-но Махито.

– Чжан Чжо! – Глаза Шангуань Ваньэр так и метали молнии.

Чжан Чжо продолжил как ни в чем не бывало:

– С тех пор императрица Ван была настолько противна Великому императору, что он захотел избавиться от нее. Однако… императрица Ван была добродетельной и благонравной, и у нее была отменная репутация среди чиновников, поэтому даже у императора не было причин для ее низложения. Да… Если бы кто-то и захотел, чтобы императрица Ван была отстранена от трона, то пришлось бы найти вескую для этого причину. И тогда… Во дворце назрел заговор, главными жертвами которого, разумеется, стали императрица Ван и наложница Сяо. Поговаривают, что тут были замешаны нечистые силы. Императрицу Ван и наложницу Сяо постигло проклятие.

– Заговор? Нечистые силы? Заклятие? – непонимающе переспросил Авата-но Махито.

– Проклятие – это особая форма колдовства, заговор на чью-то смерть или болезнь. Самый распространенный способ проклясть человека – нарисовать изображение или сделать куклу, в которую затем втыкают иглы, произнося заклинание.

– Так вот о чем речь! В моей стране тоже такое есть. Это так… по-детски! – рассмеялся Авата-но Махито.

– Судя по всему, сердца всех женщин, что ходят под небом, преисполнены злости, – с сожалением вздохнул Чжан Чжо.

– Так вот почему вы по-прежнему одиноки! – пошутил Ди Цяньли, до этого не проронивший ни слова.

Чжан Чжо слегка кашлянул и поспешил сменить тему:

– В результате Великий император приказал обыскать спальни императрицы Ван и наложницы Сяо. Там были найдены магические артефакты для наложения заклинаний. Дракон был вне себя от ярости. В итоге он избавился от императрицы Ван и наложницы Сяо и подверг их опале.

У Авата-но Махито челюсть отвисла от удивления:

– Неужели из-за таких детских способов мести погубили императрицу?

– Что, для вас тоже это все звучит по-детски? – согласно кивнул Чжан Чжо. – Я тоже считаю это ребячеством, но… Назревает вопрос: почему же такая детская выходка разозлила Великого императора?

– Почему же?

– Потому что… для колдовства использовались методы гораздо более сложные, чем банальное втыкание игл в куклу… – Чжан Чжо замер на мгновение и прикрыл глаза. – Использовалась магия кота-демона!

– Магия кота-демона?! – Авата-но Махито никак не отреагировал на слова Чжан Чжо, а вот Ди Цяньли аж подпрыгнул от удивления. – Но… разве это возможно? Это же страшный грех!

– Господин, простите мое невежество, но есть ли разница между магией кота-демона и магией с использованием иголок и куклы? – поинтересовался Авата-но Махито.

Ди Цяньли закатил глаза:

– Есть! Огромная! Если в куклу воткнут иглу, чтобы наложить проклятие, то не удастся никого привлечь к ответственности, но… Если используется магия кота-демона или другого чудовища, то по закону нашей страны любой, кто накладывает подобные заклинания или обучает им, будет повешен, а свидетель, семья которого знает об этом, но хранит в тайне, будет приговорен к изгнанию на три тысячи ли от дома!

Авата-но Махито судорожно вздохнул:

– Все так… серьезно…

Чжан Чжо слегка кивнул в ответ.

– Мне любопытно, – вытянулся от волнения в струну Авата-но Махито. – Закон – это основа государства, и каждая статья законодательного свода имеет огромное значение. Почему же магия котов-демонов и чудовищ особо выделяется, да еще и так сурово наказывается?

– Хороший вопрос! – Чжан Чжо скрылся за веером. – Потому что в те времена город Чанъань… Нет, тогда еще столица называлась Дасин… Так вот. Однажды в городе пролилось много крови из-за этого закона. Погибло бесчисленное множество людей. Даже основателя династии Тан, императора Гао-цзу, это немного затронуло.

– Хотелось бы услышать подробности, – ответил Авата-но Махито.

– Из всех существ, особенно тех, что постоянно находятся рядом с людьми, квинтэссенцией зла являются кошачьи. Говорят, что чем старше кот или кошка, тем вероятнее в доме появятся демоны. В одном из классических трактатов сказано, что умершие коты превращаются в демонов – самых назойливых, злобных и опасных из всех чудовищ. Те, кто владеет темной магией призыва таких демонов, могут использовать ее не только для убийства человека, но и для кражи того, что ему принадлежит.

– Каким же образом? – Авата-но Махито продолжал засыпать Чжан Чжо вопросами.

– Подробности мне неизвестны. Но говорят, стоит произнести заклинание, как богатства проклятого человека тут же оказываются в доме того, кто призвал кота-демона, – лениво ответил Чжан Чжо. – Количество денег и эффективность убийств имеют большое значение в магии котов-демонов, поэтому проводящий ритуал убивает кота, чтобы увеличить силу. Для этого произносится специальное заклинание, после чего убивают подготовленных кошек. Чем старше кот или кошка, тем лучше. После этого в полночь необходимо провести ритуал. В полночь, потому что это наиболее подходящее время для принесения жертв. Это связано с китайским знаком зодиака: Крыса открывает череду знаков и повелевает целый год, каждые сутки в ночное время – с одиннадцати часов и до часу ночи. Ритуал ни в коем случае нельзя прерывать: коты-демоны настолько обидчивы, что, если ритуал прервется, они обратятся против человека, который их кормит. Если проводить такой ритуал неоднократно, то человек, который призывает котов-демонов, обретает способность управлять ими и может выпустить их на волю, чтобы навредить людям.

– Они действительно могут убить? – спросил Авата-но Махито, широко раскрыв рот от удивления.

– Говорят, что тот, кому суждено умереть от проклятия кота-демона, сначала испытывает боль в конечностях, словно в куклу, символизирующую его тело, втыкаются иголки, а затем невыносимая агония поглощает все его существо и кажется, будто сердце пожирают сотни зубастых червей. Жертву постоянно рвет кровью, и в конце концов она умирает от истощения, а все богатства, нажитые непосильным трудом, непостижимым образом переносятся в дом заклинателя, – пояснил Чжан Чжо.

Авата-но Махито был поражен до глубины души. Он воскликнул:

– Уму непостижимо! Что же случилось в городе Дасин, о котором вы только что говорили? Если город назывался Дасин, значит, то кровавое событие произошло в период династии Суй?

– Верно! – Чжан Чжо поднялся и устремил взгляд в небо. – То был восемнадцатый год правления первого императора династии Суй, вошедшего в историю под именем Суй Вэнь-ди. Тогда его супруга, императрица Дугу, внезапно заболела. Колющие боли по всему телу мучали ее, и она оказалась прикованной к постели. Император Суй Вэнь-ди искренне любил жену, поэтому он срочно созвал императорских врачей, чтобы те поставили диагноз, но они ничего не могли сказать. Лишь один из них рискнул предположить, что императрицу поразила болезнь, вызванная магией кота-демона. Стоило императору Суй Вэнь-ди услышать эту догадку, как он сразу же подумал об одном человеке: о сводном брате императрицы. Слава фамилии Дугу гремела по всему миру еще со времен Дугу Синя, что носил титул гогун в период царства Чжао.

– Дугу Синь – это, случайно, не тот самый отец императриц трех династий? – поинтересовался Авата-но Махито.

– А ты хорош! – расплылся в довольной улыбке Чжан Чжо. – У Дугу Синя было семь дочерей. Старшая дочь стала супругой императора Северной Чжоу У-ди, что носил личное имя Юйвэнь Юн. Ее посмертное имя – Мин Цзин. Четвертая дочь стала матерью Гао-цзу, и ее посмертное имя – Юань Чжэнь. Седьмая дочь, Дугу Цело, и есть та императрица Дугу, о которой я говорю. Семья Дугу происходит от древнемонгольских племен-кочевников сяньбэй^[11]. Они родом из приграничных земель, а там, как известно, колдовство очень распространено. Бабушка сводного брата императрицы Дугу по материнской линии искусно владела магией призыва кота-демона, а его дядю казнили за использование этого темного ритуала. Его секреты передавались из поколения в поколение, и так тайное знание перешло к сводному брату императрицы – Дугу То. Вот почему, услышав, что недуг императрицы, возможно, связан с нечистыми силами, император Суй Вэнь-ди сразу подумал о ее сводном брате. Он вызвал Дугу То, чтобы допросить того, но он, естественно, все отрицал. Видя, что состояние императрицы ухудшается, император Суй Вэнь-ди приказал трем людям, а именно Су Вэю, что занимал должность наяня, Чэн Ян-юаню, что служил на посту дали, и Гао-цзуну, который являлся пу-шэ, провести расследование. Трое чиновников в сопровождении солдат перевернули усадьбу Дугу То вверх дном и таки нашли человека, наложившего на императрицу проклятие.

– Неужели в этом и правда был замешан Дугу То? – вытаращив глаза от удивления, спросил Авата-но Махито.

Чжан Чжо лишь покачал головой.

– Как мог человек столь благородного происхождения сам призывать котов-демонов? Так бы он рисковал своим положением. Проклятие на императрицу наслала одна из его старых служанок по имени Сюй Ани. Эта Сюй Ани не выдержала допроса и во всем призналась. Она рассказала, что изначально была служанкой у бабушки Дугу То. Там она и научилась магии призыва кота-демона, к помощи которой иногда прибегала. Позже, когда Дугу То поссорился с императрицей и начал сорить деньгами налево и направо, он приказал Сюй Ани наложить на сводную сестру заклятие, чтобы украсть деньги из дворца.

– Что же было потом? – спросил Авата-но Махито.

– Гао-цзун и другие чиновники доложили об этом императору. Дугу То невозможно было судить только на основании слов Сюй Ани, однако Су Вэй нашел выход из ситуации. Он приказал Сюй Ани произнести заклинание, чтобы вызвать кота-демона. И вот однажды поздно вечером во дворце на глазах у императора Суй Вэнь-ди и всех остальных Сюй Ани произнесла заклинание.

– Ох! – воскликнул Авата-но Махито, завороженный рассказом Чжан Чжо.

– В полночь Сюй Ани поставила миску с ароматной кашей возле опочивальни императрицы, произнесла несколько заклинаний, взяла серебряную ложку, ударила ею о край миски и пробормотала: «Выходите, коты-демоны, вон из дворца! Выходите, коты-демоны, вон из дворца!» Вскоре глаза Сюй Ани подернулись дымкой. Казалось, она впала в оцепенение. Ее лицо посинело, и она выглядела так, словно кто-то ее душил. Все трепетали от страха. Решение было принято молниеносно. Сюй Ани была обезглавлена, а Дугу То посчастливилось избежать смерти – поскольку он был сводным братом императрицы, его оставили в живых, но лишили всех титулов и регалий. После смерти Сюй Ани болезнь перестала мучить императрицу.

– Похоже, есть вещи, в которые хочешь не хочешь, а поверишь, – высоким, словно женским, голосом пропищал Авата-но Махито.

– Это еще не всё, – горько усмехнулся Чжан Чжо. – Во время правления императора Суй Ян-ди в городе вновь начали хозяйничать коты-демоны. Ходили слухи, будто они вредят людям. Стоило хоть кому-нибудь упомянуть кота-демона, как окружающие бледнели от страха. Все боялись за свои жизни. Император был в ярости, поэтому приказал чиновникам из Ревизионной палаты выследить нечистую силу. Но коты-демоны появлялись и тут же бесследно исчезали. Разумеется, никого не смогли поймать. Чиновникам из Ревизионной палаты не оставалось ничего другого, как арестовать всех, у кого дома жили кошки. В итоге тысячи семей были убиты или приговорены к изгнанию. Даже основателя династии Тан, императора Гао-цзу, это затронуло. В то время он носил имя Ли Юань. Если бы не его мольбы о помиловании, боюсь, даже он бы лишился головы. Именно поэтому, когда формировался свод законов ныне правящей династии, некоторые законы касались наказаний владельцев котов-демонов. Итак… – После долгого повествования Чжан Чжо наконец остановился, посмотрел на Авата-но Махито и, улыбнувшись, спросил: – Теперь вы понимаете, почему император был в ярости, когда узнал, что императрица Ван и наложница Сяо призвали кота-демона?

Авата-но Махито ошарашенно вытаращил глаза:

– Неужели они и правда прибегли к столь черной магии?

– Я не уверен в этом. Возможно, их подставили, подбросив артефакты, – усмехнулся в ответ Чжан Чжо. Авата-но Махито молчал. Чжан Чжо же продолжил размышлять: – Думаю, императрица Ван на такое была неспособна, это не в ее характере. Что касается наложницы Сяо, она тоже не могла действовать столь отчаянно. Если кто-то и правда подбросил улики, то это мог быть лишь один человек.