Юлия Валерьевна Щербинина
Конрад. Дух ягуара

Глава 4 «В Сант-Валлис»

Изначально это была маленькая точка, парящая далеко за пределами населённого пункта. Описывая круги и замысловатые зигзаги, точка приблизилась к городу крылатым пятном, достигла самого его центра и очень скоро Конрад безошибочно распознал в ней коршуна.

Птица закружилась вблизи от храма, в тени которого он стоял, словно бы посреди оживлённого парка обнаружила добычу. То расширяла, то сужала воздушные узоры, поднималась к облакам и спускалась к верхушкам деревьев, изредка поправляя свой полёт лёгкими взмахами крыльев.

Страж не мог отвезти глаз от коршуна. В нём завораживало всё, от красоты пёстрых перьев разных оттенков золотисто-коричневого до грации плавного полёта, похожего на падение осеннего листа. Его полётом хотелось любоваться так долго, как только это было возможно. Да вот реальность, это упрямое нутро вечного механизма, не преминула напомнить о себе своими неугомонными элементами.

Кто-то грубо толкнул стража в бок и, проходя мимо, швырнул неприличной фразой. Удержав равновесие, Конрад только сейчас сообразил, что стоит посреди аллеи густо засаженного растительностью парка, хотя до появления коршуна ждал свою хозяйку у стены храма.

Коршун так и кружил над головой, но глазеть на него дальше Конрад не стал и огляделся.

Улица была населена народом. И рабочий класс, и знать, кто с прислугой, кто парами, все хаотично расхаживали по аллеям и открытой площади парка, радуясь жаркому весеннему дню, торопились куда-то или неспешно прогуливались вдоль зелёных насаждений. Некоторые дамы и дети выгуливали питомцев, одни примитивных собак, другие рысей или енотов. Нашёлся здесь и четвероногий беспризорник, сорвавшийся с поводка.

Присмотревшись к псу, Конрад заподозрил неладное. Мускулистый ротвейлер странно бегал взад-вперёд и неопределённо ворчал, боясь не потока многочисленной толпы, а того, кто притаился в кустах за живой изгородью.

Лиса! Настоящая лисица с ярко-рыжей шубкой, белоснежной грудью, тонкими чёрными лапками и большим пушистым хвостом. Сидит себе в кустах и смотрит прямо на стража блестящими красно-карими глазами.

Он удивлённо поозирался и понял, что никто, кроме него да пса, не замечает рыжую хищницу. Беспризорные животные в Андрокаде являлись большой редкостью, ибо почти все считались священными, а наказание для нарушителей, посмевших выбросить питомца, очень сурово. Неужели дикая, да посреди города?

Лиса всё смотрела и смотрела на человека и как будто бы ждала чего-то. В конце концов, поколебавшись, Конрад решил подойти ближе.

Пёс заскулил и сразу удрал, а лисица осталась ждать. Страж шёл неторопливо, боясь спугнуть, и когда уже почти приблизился, хищница так же медленно вышла на газон.

От прохожих её загораживала растительность живой изгороди, но страж, благодаря своему росту, видел её хорошо. Лиса стояла возле кустов, повернув к нему голову, и ждала. Он сделал шаг, она прошла несколько, остановилась и опять оглянулась. Тогда он стал догадываться, чего она хочет, хоть это и было уму непостижимо.

– Куда же я за тобой пойду? Я ведь здесь на служ…

– Конрад! Негодный мальчишка, куда это ты убежал?

На самом деле, леди Аделит не злилась. Она всегда разговаривала со своим молодым стражем то капризным, то показательно строгим, то ласково-снисходительным тоном.

Конрад немедленно вернулся к храму, взял оставленный у стены зонтик, раскрыл его и протянул хозяйке. Маркиза спряталась от солнца и светским тоном поинтересовалась:

– Надеюсь, тебе не стало слишком жарко, пока меня не было?

– Нет, что вы, миледи, – заверил он её, и втроём с Гариной они пошли по парку.

Да, к жаре пришлось адаптироваться уже давно. За четыре года службы у королевской семьи успел привыкнуть, почти уже не испытывал дискомфорта на солнцепёке в плащах с высоким горлом. Маркиза хоть и настаивала, что ему идёт исключительно чёрный цвет и определённо длиннополые одежды, всё же на пошив вещей заботливо подобрала свободные и «дышащие» материалы. Стричь его она вовсе не любила и посылала к нему цирюльника, только когда Гарина начинала ворчать, что волосы стража ему мешают и лезут в посуду во время еды. Вот и сейчас они уже почти лезли в глаза, но Конрад привык и уже сам не стремился их укорачивать.

В сопровождении мрачного на вид телохранителя леди Аделит и Гарина вышли за ворота парка и оказались у дороги.

– Экипаж, миледи, – предложила Гарина бричку с кучером и лошадью.

– Ах, нет! – возразила Аделит. – Я вышла сегодня на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и погреться на солнце, а не прокатиться до храма и обратно. Стены замка мне жуть как опостылели за последнюю неделю дождей. Гулять и ещё раз гулять!

– Вам нужно беречь себя, миледи. Это такое чудо, что после стольких лет святые духи наконец послали вам дитя.

– Я их только что отблагодарила и пожертвовала храму большую сумму. Надеюсь, они не обидятся, если я немного пройдусь пешком.

– Лекарь очень настоятельно рекомендовал вам покой.

– Гарина, умоляю вас! Если бы я жаловала женскому доктору больше чаевых, он бы рекомендовал мне все мои самые любимые занятия, уж поверьте. Вот и Демиар, этот озабоченный притворщик…

Страж молча шёл рядом с хозяйкой и хмуро поглядывал по сторонам. За четыре года он наслушался от неё столько, что при желании мог составить справочник каприз и трудностей слабого пола. Леди Аделит никогда не стеснялась обсуждать темы, которые, как говорит Гарина, обычно ведутся вполголоса между близкими друг другу женщинами. Таким образом, Конрад был в курсе всех подробностей отношений хозяйки с верховным рыцарем и её проблем со здоровьем, что долго не позволяли ей зачать желанного ребёнка. А также различных проблем её светских подруг и родственниц.

Не стала исключением и дочь маркизы. Поневоле страж знал все этапы развития растущего организма и моральное состояние мисс Дионы при переходном возрасте. Хоть девушка, смущаясь, и пыталась пресекать подобный разговор, леди Аделит упорно не умолкала, пока не выскажет все свои наблюдения, рекомендации и детали чужого или личного опыта.

О своём интересном положении Аделит также любила посудачить. Последние два месяца, с тех пор, как лекари наконец подтвердили её надежды, не проходило и дня без обсуждений, какие скоро ей придётся носить платья, что лучше съесть, а от чего воздержаться, сколько предположительно времени осталось вынашивать ребёнка и ‒ да, даже так ‒ где и в каких условиях будут проходить роды.

Предвкушением пополнения теперь горел весь замок. Лорд Демиар, узнав о новости, несколько дней ходил с таким надутым, горделивым видом, как будто беременность супруги стоила ему подвига, за который награждают званием героя войны. В честь этого он закатил грандиозный пир с целым войском рыцарей и опоил всю прислугу. Женщины замка то и дело чесали языками, представляя, как всё изменится с появлением малыша.

Воздух накалялся беспощадным солнцем. Конрад уже не замечал под плащом и отросшими чёрными волосами капель пота. Гарина тоже противостояла жаре, леди Аделит, прячась под зонтиком, всё усердней махала перед лицом веером. Выйдя из тени на солнцепёк, она прошла, замедляясь, до середины бульвара, тихо ойкнула и вдруг упала в вовремя подставленные руки стража.

– Ох, миледи, говорила же – нужно в экипаж! – сварливо воскликнула Гарина, подхватывая её зонт и веер.

Аделит мотнула головой.

– Не ворчи, не ворчи! – хрипло пролепетала она и попыталась встать. – Давай сюда… свой тарантас.

Как мог Конрад бережно удерживал хозяйку и помогал ей вернуться в вертикальное положение, пока Гарина бежала через дорогу к стоящим у обочины наёмным экипажам.

По дороге в закрытой карете с полностью открытыми окнами все испытали облегчение. Возничий нещадно работал вожжами и хлыстом, и по карете гуляли освежающие сквозняки.

Будучи ещё слаба, маркиза сидела рядом с телохранителем, положив голову на его плечо.

– Ой-ой-ой! – спохватилась вдруг она. – А ведь мне нужно ехать к королеве. Мы договаривались…

– И речи быть не может! – возразила Гарина. – До Сант-Валлиса добираться ни много ни мало четыре часа на карете, а вы вон вся зелёная. Разбудите здравый смысл, миледи! Вы подвергаете опасности не только себя, но и ребёнка.

– Да знаю я, знаю… Хм-м-м… А ехать-то надо… – озадаченно прошептала хозяйка и надолго замолчала.

Её растерянный вид пробуждал желание как-то ей помочь или хотя бы отвлечь от тревожных мыслей. Подумав, Конрад аккуратно спросил:

– Удобно вам, миледи?

Сначала она и ухом не повела, затем подняла голову и посмотрела на стража так, как будто не понимала, что он здесь делает.

– Конрад! Как я забыла? У меня же есть ты, – блаженно улыбнулась Аделит, попыталась опять пристроить голову на его плече, но что-то шло не так, и маркиза отстранилась. – Ах, дорогой мой, твои кости мне проделают дыру в черепе! Гарина, отчитайте как следует этих лодырей из нашей кухни. Они совсем его не кормят!

* * *

Сумерки затянули город пеленой мягкой прохлады. Провинциальная Эстелия с облегчением вздохнула и лениво зашевелилась, выпустила людей из спасительного заточения в прохладных домах. День выдался донельзя жаркий, и после полудня большинство улиц прозябало в запустении.

Леди Аделит сидела под навесом балкона в кресле с бархатной обивкой и обмахивалась веером. Возле неё на круглом столике стоял кувшин и кубок с фруктовым соком, напротив, у распахнутых балконных дверей, её дочь и семейный страж.

– Поездка в Сант-Валлис может обернуться для меня не самыми приятными последствиями. Однако дело не ждёт отлагательств, – говорила дочери маркиза, пригубив свежего соку. – Вместо меня поедешь ты. Завтра.

– Как я? – огорошено проронила Диона. – Завтра?!

– Да. Королева очень просила забрать Аннику как можно скорее. Она… к-хм… она растёт и её болезнь становится всё более заметной. В четырнадцать лет девочки уже в полной мере обучаются манерам и искусству общения с противоположным полом, а не играют ложками, сидя под столом. Придворные всё видят, слуги болтают. Как бы жестоко это ни было, королевская семья не должна позориться такой принцессой.

Леди Аделит поставила на столик стакан и сложила руки на коленях, сжимая в кулаке веер. Длинные вьющиеся волосы, которые она свободно распустила, выходя на балкон, придавали королевской особе приземлённый, домашний вид. Она подняла взор на Конрада и пояснила:

– Как ты уже знаешь, королева Розбель родила дочь в достаточно позднем возрасте. Наверное, оттого Анника такая… Она больна. Проще говоря, она умственно отсталая.

– Она просто не такая, как мы, – заступилась за родственницу Диона. – Только зачем ты рассказываешь это ему? Мы ведь держали в тайне…

Маркиза вскинула брови.

– Конрад должен знать, с чем ему предстоит иметь дело. Ты же не думала, что я отправлю тебя в Сант-Валлис одну?

– Но… там же Демиар! – возмутилась изумлённая Диона. – Зачем отправлять со мной ещё и его?!

– Вот именно, что Демиар там. А дотуда тебе ещё нужно как-то добраться. В такую дальнюю дорогу без надёжной охраны я тебя не отправлю. Это окончательно и не обсуждается.

Взглянув на Диону, Конрад увидел в ней досаду и злость, искажённую горькой безысходностью.

– Анника теперь живёт в отдельном доме со слугами. Розбель считает нецелесообразным держать её на виду у всех. Ты побудешь в Сант-Валлисе несколько дней, пока Анника окончательно к тебе не привыкнет, – продолжала леди Аделит, медленно замахав перед лицом веером. – Думаю, недели хватит. Всё-таки тебя она знает. Как только Анника начнёт спокойно оставаться с тобой надолго, вы вернётесь домой. А пока поживёте там с Демиаром.

Сердце стража упало до самого желудка. Неделя с Демиаром! И за что ему такое наказание?

Маркиза выпрямилась в кресле.

– В принципе, я всё сказала. Линхен тоже едет с тобой.

– А она-то зачем? – стала совсем несчастна Диона.

– Затем, что юную леди я под присмотром одних только мужчин не оставлю. Что о тебе заговорят! Ты едешь со стражем и компаньонкой. Всё. Теперь идите. Собирайте вещи. Выезжаете сразу после завтрака.

– Но мам…

– Дорогая, оставь меня, пожалуйста одну! – раздражённо замахала рукой с веером маркиза и больше на дочь уже не смотрела.

Конрад закрыл за собой двери чайной комнаты и вновь взглянул на юную хозяйку. Она выросла и похорошела со дня их первой встречи, стала ещё больше походить на живописно обворожительную мать, только отчего-то была подавлена. Хотелось ей чем-то помочь, но в чём именно ей нужна помощь, он даже не представлял.

– Я могу что-то сделать для тебя? – спросил и понял, как по-дурацки прозвучал этот вопрос.

Диона странно вздрогнула и через силу обернулась к стражу, ещё пуще обозлённая и нервная.

– Да. Избавь меня от своего общества, – ввернула она, застучала каблуками по длинному коридору, и Конрад остался один, обречённый вести долгие и бесплодные поиски ответа на вечный вопрос.

«Что же я постоянно делаю не так?».

Мимо тем временем проходили горничная и садовник и презрительно покосились в его сторону. Уже порядком надоел этот агрессивный негатив, и в ответный взгляд мрачный страж вложил столько ненависти и угрозы, сколько смог. Слуги побледнели и тотчас же были таковы. Хорошо, что для самозащиты от челяди хватало грозного вида, ведь иначе постоять за себя он не мог после одно случая.

В первый год службы, когда лорд Демиар только начал разжигать в прислуге пламя вражды к новому телохранителю, Конрад угодил в малоприятную ситуацию. Выйдя одним поздним вечером из комнаты, он спустился на кухню, так как не успел поужинать с Гариной ‒ был с хозяевами в поездке по каким-то «важным делам» и к моменту возвращения домой сильно проголодался.

Первый раз он был на кухне один и еду в шкафах пришлось хорошенько поискать. Во время поисков случайно уронил на каменный пол банку с какой-то крупой, и та разлетелась вдребезги. На шум немедленно примчался повар и, застав бывшего заключённого на месте преступления, бурно выругался, схватил со стола скалку и принялся его дубасить.

Всего один удар наполнил стража яростью, закоренелые инстинкты захватили власть над телом и отключили рассудок. В мгновение он выбил скалку из руки повара, заехал по лицу так, что тот свалился на заставленный посудой стол, схватил за грудки, с размаху швырнул обидчика на пол и принялся неистово избивать его кулаком.

Отрезвил переполошённый голос Гарины. Женщина громко взывала к юноше и, вцепившись в его плечи, пыталась оттащить от повара, но тот оказался твёрже скалы. Если бы не повышенный строгий тон, он бы ещё не скоро осознал, что противится начальнице, которой обязан безропотно подчиняться. Перестал избивать обидчика и увидел, что тот уже потерял сознание, а всё лицо его покрыто кровью.

– Ты теперь живёшь в мирное время и в приличном доме, где насилие просто недопустимо! – гневно отчитывала его Гарина, убедившись, что повар живой.

– Он первый начал меня бить, – угрюмо возмутился Конрад. – Вот этим.

И указал на валяющуюся в стороне скалку.

– Ох, дорогой мой! – покачала головой мудрая женщина. – Пойми, что теперь всё по-другому, и ты просто обязан держать себя в руках. Ты же чуть его не убил, Конрад!

– Ну и что? – искренне не понял он. Гарина округлила глаза.

– А то, что убивать нельзя!

– Почему?!

– Потому что это преступление, за которое тебя могут отправить обратно в тот страшный лагерь!

– Я… больше ничего другого не умею.

Она уже открыла рот, чтобы продолжить поучительную тираду, но отходчиво вздохнула и заговорила уже ласковым голосом:

– Конрад Первый тоже мало что умел, но очень хотел жить полноценной жизнью. И знаешь, после многих лет упорства, выдержки, прилежности… у него всё получилось. И у тебя получится, милый. Пожалуйста, постарайся вести себя так, чтобы мне не приходилось избавляться от чьего-то тела, хорошо? Я всё-таки уже в годах.

Приведя в чувства повара, Гарина задавила его авторитетом и как-то смогла добиться того, чтобы бедолага оправдал свои побои нападением разбойников на ночной улице и выпросил у хозяев отпуск для поправки здоровья. С него он, кстати говоря, так и не вернулся. Сбежал и больше никогда не появлялся в замке. Среди слуг сразу пошли слухи, что без беглого преступника здесь не обошлось, а стражу пришлось отныне держать себя в руках и подавлять накапливающуюся агрессию. Но хотя бы больше никто не смел поднимать на него руку. Лорд Демиар, разумеется, не в счёт. Ему можно всё.

Прокрутив в голове тот случай, Конрад ещё раз вспомнил необоснованную враждебность Дионы, и неприятный холодный клубок в животе затянулся ещё туже. Интересно, этот таинственный Конрад Первый знал, что это такое, когда тебя презирают за одно твоё существование на белом свете?..

Глава 5 «Кровавая разминка»

Новый день обещал продолжение вчерашнего пекла. Солнце пригревало с чистого неба, как только что разведённый костёр, и грозилось к полудню как следует разыграться, хотя ещё не было и девяти утра. Что ж, весна подходит к концу, впереди беспощадное лето.

Леди Аделит не стала выходить из тени и распрощалась с дочерью у дверей замка. Линхен, компаньонка Дионы, немногословная и предвзятая иностранка с вечно кичливым выражением, всем своим видом показывала своё недовольство компанией беглого смертника. Конрад не лез на рожон, невозмутимо выслушал напутствие маркизы, покорно поклонился и пошёл к карете, открывать Дионе дверь.

Юная хозяйка снова держалась особняком, но только последние полчаса. Всё утро она была капризна и вспыльчива, не желала приступать к завтраку, пока не найдёт свой любимый гребешок. Деревянный, потому что жёсткие щётки «рвут ей волосы». Дошло до того, что Гарина, дабы сберечь нервы хозяйки, устроила Дионе разнос, и девушка позволила Линхен сделать себе причёску тем, что есть. Но с тех пор держала обет молчания.

Садясь в карету, на багажной полке которой стоял целый сундук с платьями, но не было любимого гребня, Диона наградила стража лютым взглядом. Он мысленно готовил себя к тяжёлому испытанию и не мог понять, что может быть хуже – большая часть жизни в лагере смертников или неделя с недовольными одним лишь его существованием. Так сразу теперь и не скажешь.

В пути он сидел напротив Дионы и Линхен и пытался любоваться природой. Не было мочи смотреть на них обеих. Одна делала вид, что читает книгу, хотя по лицу было видно, что сосредоточиться на написанном не может, – наверное, настолько её раздражает присутствие навязанного телохранителя – вторая ежеминутно вздыхала, охала себе под нос, качала головой и кидала в стража гневные взгляды. Перед отправлением он хотел занять место с возничим, но Виктор так посмотрел на него, словно готовился засадить нож в бок сразу, как только он заберётся на козлы. Пришлось садиться в карету. Не следом ведь бежать.

К враждебному отношению бывший смертник был приучен с ранних лет, но почему-то вот именно сейчас оно начало задевать за живое. Эта беспричинная ненависть разъедала, обжигала больнее калёного железа, растекалась по жилам смертоносным ядом. Чем дальше экипаж увозил его от Гарины и леди Аделит, единственных, кто ему благоволил, тем сильнее закипала в нём едкая злость. Надоело!

«Что? Да что я вам всем сделал?!» – неистово рыкнул он про себя, полоснул взглядом по своим спутницам и вдруг понял, что ярость отразилась на его лице и, наверное, уже давно. Диона побледнела, хотела покрепче ухватиться за книгу, но уронила её на пол. Линхен от испуга стала задыхаться.

– Ой, мисс, не могу! Отчего мне так тесно! Жарко, тряска-то какая. Давайте остановимся, разомнём ноги.

Диона торопливо подняла книгу и кашлянула.

– Да… Давайте разомнём.

В остановке нуждались все, и страж тоже – необходимо было оклематься, прийти в себя. Позади остались два часа езды, впереди ещё столько же. Виктор обрадовался требованию, сбегал за ближайшие кусты и сейчас расхаживал взад-вперёд, раскуривая любимый табачок. Мисс Диона и Линхен спрятались в тени деревьев, а Конрад остался у кареты, поглаживал лошадей и переводил дыхание.

И что на него вдруг нашло? Что нового он сейчас увидел? Всё то же презрение, всё та же ненависть, всё как обычно, всё как всегда. А тут вдруг принял близко к сердцу и выдал себя. Теперь в замке начнётся весёлая жизнь. Эта Линхен уже напридумывала себе невесть что и такое расскажет слугам, что те, неровен час, схватятся за вилы или устроят ему тёмную. Диона теперь начнёт не только презирать, но ещё и бояться. Её бледное, перепуганное лицо так и стояло перед мысленным взором. Конрад плевать хотел на эту компаньонку и челядь замка, но вот Диона… Мысль, что она начнёт бояться его, точно дикого зверя, вгоняла в отчаяние.

Надо терпеть! Терпел ведь всю жизнь, что сейчас-то изменилось? Всё… Взять себя в руки! Как говорил себе некий Конрад Первый – самый тёмный тоннель заканчивается лучом света.

Глубоким вдохом страж наполнил лёгкие тёплым воздухом, медленно выдохнул, потеребил лошадиную гриву, осмотрел своих спутников… и насторожился.

Он ещё не понял, что было не так, но что-то однозначно изменилось. Солнце нещадно палило, однако ветер освежал, громко шелестя листвой на деревьях густого леса. Высоко в небе кружила крупная птица, и её короткая трель выдала коршуна.

Ведомый неладным предчувствием, Конрад направился к Дионе. Линхен покраснела и затеребила девушку за руку.

– Надо ехать дальше, – объявил он.

– Мы ещё не размялись, – сказала Диона как можно более спокойно.

– Уезжаем!

– Почему?

– Потому что здесь…

Лёгкая, едва уловимая дрожь земли под ногами не дала договорить. Никто этого не почувствовал, но он точно знал, что прямо на них надвигаются четыре, а то и пять человек. Коршун всё кружил.

– Потому что здесь опасно!

– Опасно – находиться в замкнутом пространстве с тобой! – взвизгнула компаньонка.

– Линхен! – воскликнула Диона.

– Мисс, прошу вас, пускай он сядет с возничим! Я не могу больше терпеть…

– Не можете терпеть, дамочка, кустов много! – прогремел вдали Виктор. – Этого ко мне сбагривать не надо!

Земля сотрясалась всё больше.

– Кто-то бежит на нас! – сказал Конрад с напором.

– Здесь никого нет! – упрямилась Линхен. – Мисс Диона, я требую избавить нас от этого человека!

Виктор выбросил папиросу.

– Пускай тогда пешком бежит.

– Прекратите все! – потребовала Диона и опасливо глянула на взбудораженного телохранителя. Где-то хрустнула ветка. – Конрад, что случилось? С чего ты взял…

Без лишних слов он схватил девушку за запястье и помчался к карете. Она успела только вскрикнуть. Линхен взвыла в голос так, как будто её подопечную утащил бродячий насильник. В следующее мгновение в бок компаньонки вонзилась стрела, и Линхен, захрипев, шатнулась и упала на землю. Из зелёного укрытия бежали три разбойника.

Затолкав Диону в карету, Конрад взял с сидения свою саблю, захлопнул дверь и обнажил клинок, выбросив ножны. Возничий за секунду взлетел на козлы, схватился за вожжи, но было поздно. С другой стороны просёлочной дороги из-за деревьев выскочили ещё двое и взяли лошадей под уздцы.

Ждать, когда их настигнут, нельзя. Всё боевое снаряжение приготовлено ещё со вчера. Страж рванул навстречу бандитам, на бегу выудил из сумки на поясе несколько метательных звёзд и пустил их в ход.

Двое сразу получили ранения в ногу и плечо. Только временное послабление. С третьим бандитом сошёлся в ближнем поединке. Одноглазый разбойник громко рычал, скаля кривые зубы, и размахивал ржавым стилетом. Конрад расправился с ним быстро. В два счёта выбил стилет вместе с тремя пальцами, проткнул вражескую грудь, засадил клинок по самую рукоять и выдернул саблю. Пнул падающее тело в живот и стал защищаться от раненных.

Сражаясь с двумя сразу, он то и дело крутил головой в попытке узнать, что там с Дионой. Из-за этого бой затянулся. Страж успел заметить, что Диону и Виктора заставили сойти с кареты и прижаться друг к другу, Линхен доползла до ближайшего клёна, оставляя за собой кровавую дорожку, и пыталась сесть.

Чужое лезвие проехалось по плечу, оставив дыру на рукаве плаща. Повезло избежать ранения. Конрад перестал отвлекаться, выхватил из-за пояса кинжал, намётанным глазом рассчитал траекторию и одновременно, как учили в лагере, вонзил два клинка. Кинжал бородатому в глазницу, саблю толстому в живот. Разбойники вмиг замерли.

Отпустив кинжал, выдернул саблю и со всей силы полоснул толстого лезвием по горлу. Фонтанирующий брызг крови окатил бандита, а его голова запрокинулась на спину и как будто бы заболталась на коже. Выхватив кинжал из глазницы бородатого, страж понёсся защищать Диону.

То, как быстро один-единственный человек разделался с тремя разбойниками, заметно напугало оставшуюся банду.

– Э! Э! Такого уговора не было! – выпалил тощий мелкий бандит и, судя по всему, приготовился драпать.

– А ну не подходи!

Его лысый напарник бежать не собирался. Вцепился в Диону и подставил к её горлу нож.

– Назад, я сказал!

Конрад приближался к нему решительным шагом.

– Отпусти её, и умрёшь быстро.

– Это чё за хмырь такой? – в панике злопыхал мелкий разбойник. – Мы за таких не берёмся! Это дороже! Слышь, валим!

– Стой!!! – завопил разбойник, багровея всей своей лысой головой. Конрад наступал на него, и бандит, оскалившись, стал пятиться спиной.

Хватило только услышать, как натягивается тетива арбалета. Страж размахнулся и не глядя, на ходу, метнул кинжал. Мелкий бандит захрипел, забулькал. Голова лысого, казалось, вот-вот лопнет от переизбытка прилившей крови, настолько он был разъярён и напуган. Бандит не отпускал Диону, не убирал нож и продолжал отступать. Это решило его судьбу.

Конрад выбросил саблю, рванул на врага с голыми руками, и лысый так растерялся, что Диона смогла вырваться.

Оглушил его в два удара кулака и локтя, обхватил лысую голову и со звонким хрустом сломал шею. Последнее тело стукнулось об землю.

И стало очень-очень тихо.

Первым живым звуком было длинное, многогранное и весьма эмоциональное выражение Виктора. Так он высказал своё впечатление от всего произошедшего.

Диона прижималась к боку лошади, дрожала и прятала лицо под ладонями, чтобы не видеть того, что творится вокруг. Страж невозмутимо прошёл мимо трупа, взял её за плечи и усадил в карету, затем посмотрел на потерявшую сознание компаньонку, на возничего, чешущего затылок, проговорил:

– Линхен помоги.

И пошёл к троим убитым, собирать метательные звёзды.

В небе по-прежнему парил коршун.

Тратить питьевую воду на обмывание кровавых лезвий телохранитель не стал. Протёр их чёрным платком, замотал и сложил обратно в сумку на поясе. Оборачиваясь, осмотрел округу и увидел что-то на одном из высоких деревьев.

Это был человек. Человек в коричневой куртке с надетым на низко опущенную голову капюшоном. Хладнокровного стража пробил холодный пот. Кайергардец!

Из-за капюшона не видно было лица, только волнистые чёрные волосы. А когда кайергардец, сидя на корточках, слегка приподнял голову, Конрад увидел узкий подбородок и улыбающиеся губы. Неужели женщина?

– Эй, страж! Помоги, а! – позвал Виктор. – Надо стрелу вытащить.

Улыбка женщины растянулась. Она поднялась с корточек, снова опустила голову и повернулась спиной.

– Ну ты что там встал?

– Иду!

Конрад отвернулся всего секунду, но женщине из Кайергарда этого хватило, чтобы бесследно исчезнуть.

* * *

Всё шло не так. Вот просто всё. Если до стычки с разбойниками на него «не так смотрели», то теперь поведение попутчиков стало красноречивее всех возможных взглядов и слов.

Пока Конрад помогал оказывать Линхен первую помощь и относить её в карету, Виктор вёл себя так, как будто страж вот-вот вгрызётся ему в горло и разорвёт зубами. Прятал глаза, заикался, причинил раненной женщине лишнюю боль и чуть не уронил её на пол, укладывая на сидение. Сама Линхен, ненадолго придя в себя, увидела стража и засопела так, как если бы собиралась рожать. Диона не смотрела на него вообще. И что им опять не нравится? Хороша благодарность за спасение.

Оставшуюся дорогу девушка старалась облегчить страдания своей компаньонке. Карета была неширокая, сидения маленькие, и Линхен лежала на полтела на коленях Дионы. Девушка обтирала её лицо мокрым платком, убирала липнущие волосы и всё тревожно поглядывала в окно.

Виктор выжимал из лошадей все предельные силы, но ворота Сант-Валлиса никак не вырастали на горизонте. Ехать ещё как минимум два часа, а мертвенно бледной Линхен становилось хуже. Грудь тяжело вздымалась, из накрытой платком раны просачивались струйки крови, которую так и не удалось до конца остановить. Она пропитала обивку сидения и уже стекала на пол. Здесь не нужно быть лекарем, чтобы понять – счёт идёт на минуты.

Конрад досадливо подумал ‒ что будет дальше? Придётся по жаре вести в столицу труп или Диона поручит им с Виктором копать могилу? Не хотелось бы рыться руками в земле, ведь взять в дорогу лопаты никто не додумался. Вот не было печали…

– Как мы с ней поступим? – решил он прояснить момент. Диона задрожала ещё сильнее.

– Всё обойдётся! Мы сейчас приедем…

– Долго она не протянет. Нам ехать не меньше двух часов.

– Н… ничего, сейчас мы всё…

– Мы ей ничем не поможем. Считай, она уже труп.

– Прекрати! – вскрикнула Диона и наконец посмотрела на спокойного стража. Всё с той же ненавистью, горячей враждой.

– Я говорю как есть. Зачем отрицать очевидный факт?

– Замолчи сейчас же!

Он отвернулся и пассивно ответил:

– Как прикажете, мисс.

– Если для тебя смерть – это что-то такое… что случилось и прошло, то… то это страшно! Ты вообще понимаешь, как ценна человеческая жизнь?

Конрад смотрел в окно и не желал ни оборачиваться к ней, ни отвечать.

– Конрад! – в голосе Дионы послышалась слеза. – Она стала мне как родная, я… могу потерять дорогого мне человека. Опять! Ты знаешь, как больно терять близких?

Переборов себя, он всё же заставил себя оглянуться, увидел её мокрые глаза и отходчиво произнёс:

– Когда тебе прижигают шею раскалённым железом или бьют кнутом до мяса – вот это больно.

Диона поникла и больше ничего не говорила. Только тихо шмыгала носом и утирала ладонями слёзы. Все платки ушли на безуспешную и такую бессмысленную остановку крови Линхен. Зачем переводить на неё вещи, если она всё равно с минуты на минуту умрёт, страж понять не мог.

По прошествии небольшого времени вдали от дороги потянулись хижины, окружённые каменной стеной. Поначалу он не обратил на них внимания, а потом, услышав всхлип Дионы, вмиг сообразил.

– Останавливаемся!

И застучал возничему по стене кареты.

Ни за одну поездку в Сант-Валлис они не заезжали в эту деревню и только сейчас узнали, что её населяют эльфы. Попасть за их ворота оказалось трудно, точнее, невозможно. Местные относились к чужакам с большой осторожностью и никому не желали открывать ворота – боялись нападения разбойников. Только когда непреклонным стражникам показали Линхен в залитой кровью карете, они чуть смягчили надменные лица с выразительными тонкими чертами и сделали одолжение, послав кого-то за лекарем, но ворота всё равно не открыли.