Юлия Резник
Нулевой километр
Глава 15
Приближалось Восьмое марта. А потому звонок Тамерлана застал Семена в торговом центре, по которому тот слонялся вот уже битый час в тщетной попытке найти идеальный подарок для Дуни. Дело это оказалось нелегкое. Удивить Дуню было достаточно сложно. Ведь все её потребности, находящиеся в материальной плоскости, целиком и полностью удовлетворял отец, а значит, Семену нужен был подарок, ценность которого измерялась бы отнюдь не деньгами. Совершенно особенный подарок, да, чтобы выразить те чувства, что кипели у него внутри.
– Сём, дуй к дому Карауловой. Да побыстрей, – велел Тамерлан, даже не поздоровавшись.
– Случилось чего? – удивился Краснов.
– Ага. Катастрофа случилась. Детали на месте, ага?
Слышать такое из уст обычно сдержанного, не склонного к преувеличениям Когана было довольно странно. И оттого еще более тревожно. Проигнорировав еле волочащийся эскалатор, Семен спустился на первый этаж по ступеням, пронесся к выходу и шагнул в дверь-вертушку. В лицо, щипая покрывшуюся мурашками кожу, ударил совсем не по-весеннему холодный ветер. Краснов поежился, осторожно пробираясь через стоянку к автобусной остановке, к которой как раз подошла раздолбанная маршрутка.
Когда он подоспел к дому Карауловой, у Юлькиного подъезда уже собрались Бык, Жека Кравец, ну и сам Коган, конечно. Они сидели на металлическом заборчике, отгораживающем клумбу от тротуара, в одинаковой позе – руки в карманах, взгляд в пол, и молчали.
– Эй! Что тут у вас за беда? Я примчался так быстро, как смог.
– Быкову нужна наша помощь, – не слишком приветливо пояснил Жека.
– Да без проблем. А с чем?
Парни переглянулись.
– С дежурством.
– А поподробнее? – нахмурился Семен, которого порядком нервировала повисшая в воздухе недосказанность.
– Бык собирается стать батей.
– Чего? – Краснов удивленно моргнул.
– Я надеюсь, тебе не нужно говорить, что об этой ситуации не стоит трепаться? – впервые подал голос виновник их спешной сходки.
– Да о чем трепаться-то, вашу бабушку? Я ни хрена не пойму! Говорите какими-то загадками. – возмутился Краснов, прежде чем пазл в его голове сложился. – Постой, Юлька, что, залетела?
– Забеременела, – насупился Бык.
– Твою мать, Роман. Твою чертову бабушку…
– Ты очень красноречив, Семён, – фыркнул Тамрелан.
– Отвали! – беззлобно отмахнулся Краснов. Стащил с головы капюшон – между домами было гораздо тише, а потому теплее. Или это его от этой новости бросило в жар? А если даже его, непричастного к происходящему, бросило в жар, то что творилось с Ромкой в эти секунды? А с Юлькой? – Это полное попадалово, – резюмировал Сёма, недоверчиво покачав головой. – Рюмочка в курсе?
– А ты думаешь, почему мы здесь собрались? Этот вообще с ночи сидит. – Тамерлан кивнул на Быка.
– С ночи? Зачем? – не понял Краснов.
– Затем, что боится, как бы Юльку силком на аборт не отправили. Рюмочка окончательно спятила. Такое чудит – на голову не натянешь.
– Так, а Юлька что?
– Юлька в шоке.
– Но тебе удалось с ней поговорить?
– Ага.
– И что ты сказал?
– Предложил пожениться, – Бык пожал плечами. – А что тут было говорить? Я ее люблю. Давно. Ну, вы в курсе.
Да уж. О том, сколько лет Бык добивался любви Карауловой, знала вся школа. Добился, называется. Застолбил! Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно.
– А она?
– А что она? Плачет. Мать-то ей до моего приезда успела вынести весь мозг. И про будущее, которое я ей непременно загублю, напела, и про позор, что накличет на их головы новость о Юлькиной беременности. – Бык тяжело вздохнул и, стащив с головы шапку, принялся нервно мять ту в руках.
– Послушай, давай размышлять здраво. В чем-то она права. Ты ж умный мужик, сам подумай. С институтом Юлька наверняка пролетит…
– Это еще почему? – обозлился Роман.
– Потому что с ребенком нужно сидеть! Кормить его и менять пеленки.
– Я посижу. Пусть учится на здоровье.
Семен открыл варежку и захлопнул, так и не придумав, что на это ответить. Беспомощно уставился на Жеку – тот развел руками, перевел взгляд на Тамерлана.
– Бык уже все для себя решил. Отговаривать бесполезно, – пояснил Коган.
– Это… мой… ребенок, – раздельно, как для дебилов, отточил каждое слово Бык.
– Да, Ром, кто ж спорит? Только ты уверен, что к нему готов? Тебе всего восемнадцать. А ребенок – это большая ответственность. Да и деньги большие, как ни крути. Где ты их будешь брать?
– Цесарки Мариам начали нестись. Я кое-что просчитал. Если все сделать правильно, на их разведении можно неплохо заработать. Ну, и остальное хозяйство… Для меня-то как раз ничего особенно не изменится.
– Собираешься продавать яйца цесарок?
– Ага. Мы даже придумали с Жекой маркетинговую стратегию.
– Для продажи яиц цесарок? – как дурак, повторил свой вопрос Семен.
– Хоть чего! Будем давить на то, что это – архиполезный традиционный продукт. Туристам эти яйца можно впаривать по цене золота. Главное, знать, что брехать. В этом плане у Быка язык подвешен как надо. А еще на их ферму можно водить экскурсии. В мире становится популярным экотуризм.
– Послушай, брат, я в этом вообще ни черта не разбираюсь, но если ты уверен, что справишься, флаг тебе в руки, правда. Я помогу, чем смогу.
– Спасибо. Я в долгу не останусь. Наверное, нам стоит прикинуть график дежурства. Основное время я, конечно, постараюсь взять на себя.
– И как тогда ты собираешься зарабатывать? – возмутился Жека. – Давай на всех поровну.
Друзья согласились. Составили список, график. И на том решили разойтись.
– И что, мне одному не дает покоя вопрос, как так получилось? – не выдержал Жека. – Ты что, не предохранялся?!
– Предохранялся, конечно! – набычился Роман, не слишком охотно обсуждая такую щепетильную тему. – В первый раз, конечно, я не был готов. Но меня выручил Там…
Две пары глаз недоверчиво уставились на Когана. Из их компании он меньше всего походил на роль мачо, который бы нуждался в контрацептивах.
– Ага. Было дело.
– Постой… А у тебя откуда взялась резина?
– Откуда она берется? – сощурился Там.
– Хочешь сказать, у тебя с кем-то было? – не поверил Женька.
– Тебя это не касается, – просипел Коган и отвернулся. Не желая, чтобы хоть кто-то из друзей понял, насколько это больная для него тема. Но, видимо, этим себя и выдав.
– Прости, Там, ты прав. Я не хотел тебя обидеть, – пробормотал Кравец.
– Ты не обидел, – парировал Там, хотя, конечно, его реакция говорила совершенно об обратном. – А резинки мне мать начала растыкивать по карманам еще в восьмом классе.
– Серьезно? – изумился Семен.
– Ага.
– Он же не с тех пор у тебя в кармане лежал, правда? – вскинулся Бык. Глаза Тамерлана комично расширились. И наполнились ужасом.
– О, черт! Твою мать, Кеша… – взвыл Жека. – Ты хоть понимаешь, что из-за тебя на жизни Быка можно поставить крест?!
– Думаешь, он испортился?
– За три года?! Еще бы.
– Вот черт. Черт. Бык, прости… Я даже не знаю, что сказать.
– Да что уж тут скажешь? Вышло, как вышло. Может, оно и к лучшему. А то, кто его знает, что в тех институтах творится? Вдруг бы Юльку мою увели? Что бы я тогда делал?
Семен помимо воли кивнул, соглашаясь с Романом. Что-что, а его страх был ему не только знаком, но и понятен. Он и сам, разрешив себе отношения с Дуней, постоянно думал примерно о том же. И эти мысли были невыносимы. Они набрасывались на него голодными псинами в самый неподходящий момент. Впивались в глотку… И душили. Не фигурально выражаясь, а вполне реально. Он это удушье ощущал физически. Удушье от страха, что ее отберут.
Может, Семену было бы легче, если бы Дуня поступала на более женскую специальность. Например, на филологический. Но Дуня собиралась стать архитектором, как отец. И более мужскую профессию было даже сложно представить. Ну, если только какой-нибудь летчик… Как-то Краснов имел неосторожность об этом обмолвиться. И получил такую лекцию о значении личности Захи Хадид в современной архитектуре, что мгновенно пошел на попятный. Хотя в глубине души, конечно, ни на грамм не изменил своего мнения. Все закончилось тем, что он был вынужден признать свою абсолютную беспомощность перед Дуней. Он был так влюблен, что не мог ни спорить с ней, ни пререкаться. Зато часами мог ее целовать… Не смея двинуться дальше, потому как пообещал не делать этого ее отцу. Это была осознанная сделка. На которую он пошел во многом из благодарности за то, что Андрей Викторович помог ему разрулить ту идиотскую ситуацию с телефоном. Но еще и потому, что тот смог убедить его в необходимости проверки их отношений на прочность.
– У Дуни впереди блестящее будущее, Семен. Перед ней откроют двери самые престижные учебные заведения. Нашей страны. И мира. Она мечтает о стажировке в лучших архитектурных бюро… Если она тебе дорога, ты наверняка понимаешь, как важно, чтобы ее мечты сбылись?
– Да, конечно, – просипел Семен.
– Тогда ответь себе на вопрос. Не сейчас. А все хорошенько взвесив. Сможешь ли ты поставить ее интересы выше собственных амбиций? Найдешь ли в себе силы как-то соответствовать ей? Ведь в противном случае в один прекрасный момент ты просто возненавидишь ее за успешность. И ваша жизнь превратится в ад.
С тех пор Семен только об этом и думал… А сможет ли? И по всему выходило, что шансов на это практически нет. Ведь даже если он поступит, как и Дуня, в столичный ВУЗ, даже если каким-то чудом сумеет там зацепиться… Ну, кем он будет? В лучшем случае – дослужится до начальника какой-нибудь захудалой пожарки. А она к тому времени со всеми своими талантами, да при помощи такого именитого отца… Где будет она?! В Лондоне или Париже? В Нью-Йорке или Дохе? Дуня уж объездила едва ли не половину мира, тогда как он еще ни разу не выезжал из города, в котором родился.
Иногда Семен до того себя накручивал, что начинал обо всем жалеть! Никогда… Ни разу в своей жизни он не испытывал такой мешанины чувств. Смотрел на нее за книжками, и сердце переворачивалось, заходилось в приступе аритмии, так что руки тряслись. Но чем ближе к завершению школы дело двигалось, тем сильней становился страх. Дикий, панический ужас. А что, если… Что, если на том вообще все закончится?
Семен взмахнул напоследок рукой и, отделившись от парней – сейчас ему не хотелось компании, взволнованно набрал номер Дуни.
– Алло!
– Ты чего так запыхалась?
– Ты прервал мое занятие по аэробике.
– Это жалоба? – усмехнулся Семен, впитывая в себя ее звонкий и действительно запыхавшийся голос.
– Не совсем. Но со мной тут Мариам, а ей только дай повод пофилонить.
– Мариам занимается аэробикой?
– Угу! И делает успехи. А ты звонишь поговорить о спорте или как?
– Звоню спросить, когда мы сможем увидеться.
Ему хотелось прямо сейчас. Сию секунду. Обнять Дуню, прижать к себе, почувствовав каждую хрупкую косточку. Он не мог себе простить, что потерял столько времени вначале. Как медленно оно тянулось тогда. И как быстро понеслось нынче!
– Ну, где-то час мы еще будем заниматься. А потом я вся твоя, – в голос Дуни прокрались томные чувственные нотки. В последнее время в нее будто вселился бес. И было так сложно не поддаться на ее провокации, которые с каждым разом становились все откровеннее, что иной раз Сёма вообще не понимал, за счет чего держится.
– Окей. Понял. Подтянусь через час. Отец…
– Отца вызвали на работу. Квартира полностью в нашем распоряжении, – проворковала Дуня. Семен прикрыл ладонью динамик и тихо выругался. Когда она только успела из приличной с виду девочки превратиться в эту… эту… нимфоманку!
– Окей. До встречи, – бросил в трубку, прежде чем отключился. И поскольку у него был еще аж целый час свободного времени, Краснов решил потратить его с пользой. На этот раз зайдя в торговый центр прямо напротив Дуниного дома. И вот там, залипнув на ювелирке, которая ему была абсолютно не по карману, Семен и нашел то самое…
– Красная нить – один из древнейших оберегов. В нашей линейке они представлены с застежкой из настоящего золота…
Семен взглянул на ценник и с сожалением покачал головой.
– … а для любителей белых металлов – из благородного серебра. Кстати, по скидке можно купить два браслетика сразу. Тогда они также будут символизировать вечную дружбу. Или любовь. Ну, так что? Берете?
Семен откашлялся и кивнул. Конечно, он понимал, что это банальный маркетинговый ход. Такой же, как и история с яйцами цесарки. Но что-то цепляло в этой истории. Истории вечной любви.
Глава 16
– У родаков опять была какая-то тайная сходка. Никто не знает, за каким чертом они собираются?
– Говорят, по поводу выпускного, – пожал плечами Тамерлан. К весне он так стремительно вытянулся, что теперь никак не мог совладать с собственными же конечностями. Именно по этой причине Дуня старалась держаться от него подальше. Но еще и потому, что, удивительное дело, Семен ее ревновал. Ага… К Кешке Когану! После того самого рождественского бала, на который они с ним пришли как пара.
Без всякого повода Дуня улыбнулась. И переплела свои тонкие пальцы с Семеновыми.
– Мариам! А они, часом, не у дяди Рубена собирались?
– Ага. У нас.
– Так чего ты молчишь?!
– А я ничего не знаю.
– Что ж ты ухо не кинула? – возмутился Женька. Отчаянно влюбленная в него Мариам сникла. Пожала пухлыми плечиками:
– Вдруг они готовят нам сюрприз? Зачем его портить?
– Тоже мне – сюрприз. Земля в каком-то богом забытом месте, – фыркнула Сандалова. – Прямо-таки великая ценность, – добавила издевательски.
– Земля? – насторожился Бык.
– Земля-земля. Отец помогает побыстрее обтяпать сделку, – как всегда, Ветка не упустила возможности продемонстрировать собственную важность и осведомленность. Дуня поморщилась, поправила тонкую красную нить на запястье, подняла взгляд и утонула в глазах Семена. Она никогда, никогда не думала, что может так полюбить кого-то. Что это может сделать ее такой невозможно счастливой и как будто всесильной даже. Тем непонятней для нее были страхи Краснова. Он о них не говорил, но настроенная на него, как волна приемника, Дуня их очень хорошо считывала. И не понимала, да. У их ног был весь мир. Все его сокровища. Ты только бери. Просто протяни руку и хватай за хвост открывающиеся возможности. А Сёма как будто все не решался.
– Зачем нам земля? – изумилась Мариам.
– Земля – хорошая инвестиция, – пожал плечами Бык, зорко наблюдающий за прогуливающейся в стороне от всех Юлькой. Из-за субтильной фигуры той удавалось достаточно долго скрывать свое положение, но чем ближе дело шло к выпускному, тем сложней это становилось делать. Дуне было интересно, какой у Юльки срок. Но спросить она не решалась, раз та не посчитала нужным с ними поделиться сама. Наверное, Юльке было нелегко смириться с мыслью о скором материнстве и крушении своих надежд. Дуне такое и в страшном сне не снилось. Поэтому осуждать подругу за скрытность она не могла.
– Спасибо, Бык. Если я решу разводить коров, то непременно это учту, – съязвила Сандалова.
– Вета! – округлила глаза Мариам.
– А что? Лично я предпочла бы к окончанию школы какой-то нормальный подарок.
– Например?
– Например, поездку в Штаты! Или, на худой конец, в Европу. Там, кстати, довольно распространённая практика – первым делом по окончании школы отправляться в путешествие.
– Напросись в компанию к Кравцу, – хмыкнул Тамерлан. – Жек, возьмешь с собой нашу королеву?
– А куда? – глупо улыбнулась Мариам, ни на кого особо не глядя. Дуня, которая все это время незаметно поглаживала большую натруженную ладонь Семена пальцами, неподвижно застыла. По всему выходило, что Мариам не в курсе скорого Женькиного отъезда. Ой-йо…
– Мариам, ты как с луны! Жеку на работу в Омеричку приглашают.
– Правда? – восхитилась Мариам. – А я не знала. Поздравляю, Жень. Это, должно быть, круто. Ты всегда этого хотел. А когда?
Тысячу раз ой-йо… Дуня беспокойно завозилась, бросила на Семена полный отчаяния взгляд. А тот как всегда ее без слов понял и, успокаивающе погладив по плечу, нежно поцеловал в макушку.
– Нет, ну точно, до тебя как до жирафа доходит!
– Да что доходит-то?! – все сильнее нервничая, Мариам поднялась и отряхнула платье, хотя пляж был галечный, и ничего такого, что ей следовало стряхнуть, на него не могло налипнуть.
– Уезжает он сразу после выпускного! Я ничего не путаю, Жень? – Ветка повернулась к Кравцу.
– Не-а, – мечтательно улыбнулся тот. – Я уже все бумажки оформил. Пятнадцатого июля самолет.
– Блин, я, конечно, понимала, что всех нас разбросает по жизни, но чтобы так далеко…
– Что значит – разбросает? Расстояния – это ничто. Мы как дружили – так и будем дружить. Правда? – Дуня обвела взглядом друзей, стараясь не глядеть на посеревшую Мариам, боль которой она очень хорошо представляла, но на которую боялась смотреть. Ведь это все равно, что видеть альтернативный исход и их с Семеном истории. Это она решила, что у них все будет хорошо, и не допускала иного, но… Но! Всегда оставалось это чертово но.
– Эй, Мариам! Ты куда это… – Ветка осеклась. – Во дает.
Дуня с Семеном вскочили на ноги. Хоть вода была уже достаточно теплой, а купальный сезон в их южных широтах начался еще месяц назад, непонятным оставалось, почему Мариам решила искупаться в одежде?
– Я пойду за ней…
– Да бред это все. Она же не собирается утопиться? – пробормотала Ветка.
– Слушай, ты бы уже заткнулась! – неожиданно зло бросила Дуня, стащила через голову сарафан и помчалась к воде следом за Мариам. Та шла медленно. Будто к ее ногам были привязаны пудовые гири. И чтобы ее догнать, Дуне потребовалось буквально пару секунд.
– Эй… Мариам! Постой… Ты что делаешь?
Мариам обернулась и непонимающе уставилась на Дуню. Как если бы видела ее в первый раз. Море в тот день было неспокойным. Волны набегали и, разбиваясь о ее тугую, отчаянно вздымающуюся грудь, оседали на заплаканном лице брызгами. И было совершенно непонятно, где соль от слез, а где вода морская. Да и не имело это значения.
– Я не успела, – прошептала вдруг Мариам.
– Что не успела, милая?
– Похудеть. Я не успела похудеть.
Горло Дуни перехватил спазм. Что тут было сказать? Соврать? Или честней сказать правду?
– Ну, что ты? Не в этом же дело!
– А в чем? – с губ Мариам сорвался какой-то странный смешок, она широко расставила руки и легла на воду, глядя на проплывающие облака. Может быть, ей хотелось улететь вместе с ними…
– Он просто не нацелен совсем на отношения. Понимаешь? Дело не в тебе. Будь так, он встречался бы с кем-то другим. Правильно? – Дуня посмотрела на взволнованно топчущегося на берегу Семена. Махнула ему, мол, все хорошо, и снова уставилась на Мариам.
– Я не знаю…
– Зато я уверена в своих словах! Женька сосредоточен на том, чтобы чего-то добиться. Вот и не замечает, что у него происходит… эм… в других сферах жизни.
– Думаешь, мне стоит обозначить свой интерес? – Мариам встала на ноги и с жадностью уставилась на Дуню.
– Не знаю, милая, – растерялась та, уже пожалев, что вообще ввязалась в этот разговор. – Вряд ли это что-то изменит. Он все равно улетит, после выпускного.
– Да… Да. Улетит.
– Давай выходить? У тебя уже губы синие.
Мариам кивнула. Бросила взгляд через плечо на берег, где, обнявшись, стояли Бык и Юлька, Тамерлан, Кравец, Сандалова с Сиваковым и Семен.
– Я, наверное, кажусь им дурой.
– Нет, Мариам. Нет. Там твои друзья. Они любят тебя и переживают.
– А ты ведь тоже уедешь…
– Да. Но вас я не брошу. Даже не надейся.
– Ты, главное, Сёму не брось. Я… не думаю, что он сумеет это пережить и не сломаться, – заметила Мариам, двинувшись к берегу.
– Не дождешься, – улыбнулась дрожащими губами Дуня. – Полагаешь, я не помню, что он обещал на тебе жениться?
Мариам усмехнулась. И будто не было ничего…
Они снова расселись кружком. Обсуждая последний сданный экзамен. Гадая, кто и сколько набрал баллов, и хватит ли их, чтобы поступить. Потом речь, как всегда, перекинулась на платья, в которых девочки собирались пойти на выпускной. Парни демонстративно зевали. А девчонки наперебой расхваливали свой выбор.
– Мне нравятся пуговички сзади. Правда, их много, и я понятия не имею, как буду их застегивать без помощи консультантов.
– Попроси Краснова. Он с пуговичками хорошо управляется. Да, Семен? – не упустила случая поддеть Дуню Ветка. А та, не будучи святой, конечно, отреагировала, но далеко не так болезненно, как вначале. Теперь-то Дуня отчетливо понимала, отчего Ветка к ней цепляется.
– С радостью, – сощурился Краснов, выдвигаясь чуть вперед, чтобы оградить Дуню от яда Сандаловой.
– И что, её папочка будет не против?
– Нет. В отличие от твоего, мой отец принимает мой выбор. И уважает его, – в кои веки Дуня выпустила когти. Семен, который того совершенно не ожидал, открыл рот. А потом откинул голову и тихо засмеялся. Дуня зависла на его преобразившемся счастливом лице. Кошкой потерлась носом о скулу. В животе, как всегда, в моменты такой близости, встрепенулись бабочки и, поднявшись ввысь, легонько защекотали крылышками.
Пока они нежничали, не привыкшая проигрывать Ветка сжала кулаки. Она не могла понять, как эта мелкая уродка ее переиграла.
– У меня платье от Веры Вонг! – посчитала нужным уточнить Ветка, – а у тебя, Юль? Что ты молчишь да молчишь?
– А что сказать? Платье у меня с обычного рынка. А впрочем, я и в него не влезу. – Под взглядами всех присутствующих Юлька истерично захохотала, вскочила с подстилки и куда-то пошла, не разбирая дороги. Быков помчался за ней. До ребят донеслись обрывки их разговора с Карауловой.
– Эй, Юль, ну ты чего?
– Отвали! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Не-нави-жу-у-у-у…
– Это просто нервы. Гормоны. И все такое. Это ничего… Ты, главное, осторожно. Ага? Не поранься.
Учитывая то, что прямо сейчас Караулова сама лупила Быка, его слова звучали довольно странно. И ужасно… ужасно трогательно. В них было столько непрошибаемой какой-то абсолютной любви, что Юлька остановилась так же внезапно, как и на него налетела. Застыла, сжимая и разжимая кулаки. Очки съехали ей на нос, волосы растрепались. Она выглядела ужасно несчастной и одновременно с этим такой виноватой.
– Прости, – прошептала она.
– Да за что? Ну-ка перестань.
– Прости, прости, прости… Ромка!
– Ну, все! Все.
– Я совсем не то имела в виду.
– Я знаю. Иди ко мне… – Быков обнял Караулову за плечи и, оглянувшись через плечо, бросил: – Ребят, мы пойдем, ага? Давайте, до встречи на выпускном.
– Я не пойду…
– Пойдешь. Купим тебе новое платье. Хоть десяток. Ты только не волнуйся.
Юлька с Ромой поднялись по лестнице и скрылись за павильоном с шаурмой.
– Десять платьев. Надо же. Неужто у Быка пошел яичный бизнес? – глумливо поинтересовалась Ветка. Точнее, это должно было прозвучать глумливо, но прозвучало скорее завистливо.
– Представь себе – пошел.
– Ну-ну. А толку? У них один черт ничего не получится.
– Тоже мне – провидица, – фыркнул Тамерлан.
– Не нужно быть провидицей, чтобы угадать, чем закончится брак по залету.
– А мне кажется, что их брак – по большой любви. И именно поэтому он продлится до конца жизни.
– Забьемся? – сощурилась Ветка.
– Ну, уж нет. Это как-то неправильно, – отказалась Мариам.
– Я готов. На что спорим? – влез в разговор до этого помалкивающий Тамерлан.
– Я отказываюсь принимать в этом участие, – отрезала Дуня. – Проводишь меня? – обратилась к Семену.
– А как же! Ну, все, ребят, мы тоже домой.
– Слабаки! Как и все семейные, – хохотнул Кравец. Краснов ткнул ему под нос фак, свободной рукой обнял Дуню и пошел, подстраивая свой шаг под ее, неспешный.
– Сумасшедший какой-то день. Так жаль…
– Кого?
– Их всех, – неопределенно ответила Дуня, после чего они с Семеном надолго замолчали, думая каждый о своем, но, в общем-то, об одном и том же. О том, что за последний год так много всего случилось. Того, что они на старте не могли даже представить. Изменились их жизни, мысли, желания. И даже, удивительное дело, внешность. И почему-то эти перемены, незаметные в себе самом, в других виделись гораздо явственней. Бык, кажется, еще больше окреп, превратился в самого настоящего мужчину. Тамерлан возмужал и вытянулся, что-то печальное, даже драматическое, проступило в образе Мариам, а Сандалова как будто бы постарела. В общем, говорить обо всех произошедших в них изменениях можно было бесконечно долго… В то время как у них совершенно не оставалось времени.
– Я же совсем забыла!
– Что?
Дуня сняла с плеча рюкзачок, порылась в нем, достала что-то вроде конверта.
– Это что?
– Мой подарок тебе на день рождения.
– Мой день рождения в августе.
– Я знаю. Считай, что это подарок авансом. Открой.
– Билет?
– Угу.
– В один конец.
– Угу. Ты же не думал, что я уеду без тебя?
