Юлия Рахматулина-Руденко
Манипуляция
Глава 9
Вечером Королькова снова накрыло. Этим утром он твердо решил, что не будет употреблять алкоголь, даже немного, но, оставшись в квартире один, уже спустя какой-то десяток часов вчерашний кумир сотен тысяч девушек и женщин страны вновь ощутил пронизывающую боль в груди.
Подошел к окну на кухне. Надо же, как давно не смотрел он на закаты! Небо окрасилось в розовый и сиреневый. И было странно видеть цвета, обычно он наблюдал только бесконечные лица людей, бьющий в глаза свет софитов, стадионы зрителей да экран собственного смартфона.
Последний год редкие часы свободного времени он проводил с Ликой, а до нее в течение полугода – с Мариной, а до Марины были часто сменяющиеся партнерши, а еще до этого – серьезные отношения и брак с Катей (но это уже неважное далекое прошлое).
Тоска в душе разрасталась и давила. В памяти всплывали моменты ссор с любимой. Они были несерьезные, вспыльчивая Анжела обижалась на мелочи, но быстро отходила. И в чем ей точно нельзя было отказать, так это в том, что конфликты она не выносила на публику.
Максим раньше воспринимал это как женскую мудрость: такая жена хоть и любит на чем-то хайпануть, уничтожив в прямом эфире, скажем, кафе, в котором плохо обслужили, но из своей семьи сор никогда не будет выносить.
А Даша увидела в этом совсем не мудрость, а расчетливость. И, по ее мнению, малышка Курносова просто создавала образ девушки, которую любят больше жизни и никогда не позволят себе обижать. Что ж, возможно, все было и так.
Корольков снова и снова вспоминал, как они ругались. Да, он, конечно же, был часто не прав. И теперь чувство вины не давало ему покоя. За то, что когда-то делал. А теперь еще и за то, что ему нравится другая. Пришлось признаться самому себе – Иволгина вызывала симпатию.
Он подключил ВПН и зашел в Инстаграм* (*Мета – признана экстремистской организацией и запрещена в РФ) с созданного по совету Даши подставного аккаунта. Страница без подписок, с которой можно было смотреть за происходящим, не появляясь онлайн под своим именем и не отвлекаясь на уведомления о новых сообщениях, комментариях и лайках.
Публиковать любую информацию маркетолог Иволгина ему пока запретила. Корольков набрал в поисковике имя и фамилию девушки и очень быстро нашел ее аккаунт, правда, профиль оказался закрытым.
Король отправил запрос на добавление в подписчики и достаточно быстро получил одобрение.
На аватарке была красивая уютная Даша крупным планом. Распущенные волосы, черная водолазка с закрытым горлом. Большие глаза, пухлые губы…
Информация в шапке профиля гласила:
«Дарья Иволгина
Соцсети знают о вас больше, чем вы сами.
А я знаю все о соцсетях».
Кружочков закрепленных историй было несколько, но Корольков не стал их рассматривать.
Публикаций страница Иволгиной содержала, конечно, в разы меньше, чем Ликина. Оно и понятно – Лика зарабатывала блогингом. Род деятельности Даши сложно было обозначить. Максим вспомнил, как в детстве смотрел сериал «Агентство НЛС», где НЛС расшифровывалось как «нестандартных личных ситуаций». Похоже, чем-то подобным занималась Даша, только ее знания и навыки концентрировались в сфере СММ и интернет-маркетинга.
Фотографии Даши были обработаны в приятных теплых тонах. Корольков нажал на одну из них в ленте, чтобы рассмотреть девушку ближе. Стройные ножки в кожаных леггинсах выглядели длинными, но Максим знал, что в жизни ноги у невысокой Даши не такие. Черная длинная рубашка и пояс на тонкой талии подчеркивали нежность фигуры. Длинные волосы и взгляд куда-то в сторону – ох и любят девушки подобное на фотографиях!
Король пролистал ленту дальше. Остановился на портрете, который, казалось, фотограф сделал случайно, настолько живым он был. Девушка на фото смеялась от души, и ямочка на ее щеке вызывала теплые чувства у Королькова. «Рабочая сторона», – подумал Максим, и продолжил скроллить ленту.
В этот момент телефон в руках задребезжал и на экране высветилось: «Вика».
– Макс, привет еще раз! Ты… как там?
– Да как-как… Все так же.
– Не видел еще, значит, да?
По тону Виктории Корольков понял, что новости не самые хорошие.
– Макс, тут кто-то нафотал и наснимал, как ты с Дашей у кафе общаешься. Так что ты снова звезда номер один в соцсетях и в новостных лентах.
– Вик, а что там такого? Я просто вышел из кафе, проводил ее.
– Я-то это понимаю. Но поклонники Курносовой злы на тебя, они муссируют тему твоей неверности и того, что якобы из-за твоего скотского отношения к Лике она шагнула с крыши. Куча фейков в Сети…
– Останови это, если можешь, Вик. Ты же в продвижении разбираешься, сделай что-нибудь! – Корольков сорвался на крик.
– Как, если ты подаешь им такие инфоповоды?! – Мушко тоже повысила голос. – Ты же понимаешь, что для этих невежд любой твой шаг – лишний повод обвинить тебя снова, тупое доказательство их правоты. А ты еще и появляешься с молодой симпатичной девушкой у кафе и нежно смотришь на нее!
– В смысле – нежно?
– Ну ты кадры посмотри! Они уже во всех соцсетях, и даже в серьезных новостных пабликах! Корольков, я на твоей стороне и готова сделать все, чтобы восстановить твое имя, ты же знаешь! Но огромная просьба: держи себя в руках и скрывай все свои симпатии и новые отношения, ради Бога!
– Вик, ты совсем, что ли? Никаких симпатий и новых отношений, я просто проводил Иволгину! И не смотрел я на нее нежно! Мне что, изолироваться от всех людей и вообще ни с кем не общаться теперь?
Короткий разговор был оборван на высокой ноте. Корольков нервно стал ходить по комнате, затем схватил телефон и вошел в браузер. В поисковике набрал «Макс Король новости» – умный механизм предложил свежайшие статьи.
Сидя на диване, он рассматривал фото, которые кто-то сделал в этот день у кафе. Действительно, камера подловила момент, когда взгляд Максима выглядел влюбленным. Такое неуместное совпадение. В такое неудачное время.
Журналюги все это еще и подали под хайповым соусом – с заголовками в стиле «Веселый вдовец: похоже, Король нашел себе новую королеву!»
Максим набрал Дашу.
– Ты видела фотографии?
– Видела, – потухшим голосом отозвалась та. – Мне уже прилетают в директ многочисленные сообщения и запросы на добавление в друзья. Кто-то под новостями узнал меня и указал мои имя и фамилию.
– Есть мысли, что с этим можно сделать?
– Ну… только не говорить правду. В нее все равно не поверят.
– Конечно! – Корольков плохо скрывал злобу. А злость на эту ситуацию начала нарастать сейчас, именно во время разговора с Иволгиной.
Даша молчала, тишина в трубке еще больше накаляла Макса. Он выдохнул – в конце концов, девушка не виновата в том, что он вышел ее проводить и сам выдал свое общение с ней. Так же, как и не виновата в том, что он испытывает чувство вины за симпатию к ней.
– Даш? – уже спокойно позвал он.
– Да. Я слушаю.
– Ладно. Если вариантов нет, давай пока оставим как есть. Ты как придумаешь что-то или найдешь нечто новое, звони мне сразу, хорошо?
– Хорошо. Знаешь, что мне тут пишут в директ с незнакомых каких-то левых страниц?
– Что? – Вообще-то Королькову было неинтересно, но обижать девушку не хотелось.
– Угрозы. Пишут, что я зря связалась с тобой и что я следом за Ликой сорвусь с высотки…
– Бред все это. Не бери в голову даже, больных людей полно. Давай, до завтра.
Положив трубку, Корольков с абсолютным принятием ситуации подошел к шкафу на кухне, в котором хранился солидный бар. Правда, за последние две недели на полках заметно уменьшилось количество бутылок. Но запасы алкоголя все равно оставались впечатляющими и количеством, и качеством. Дело в том, что поклонники и партнеры часто дарили ему дорогой алкоголь, но в годы своей популярности и активной работы он если и пил, то где-то на тусовках и в ресторанах, клубах и барах. И обычно не слишком много, ведь почти каждое утро его ждали съемки, встречи, интервью.
А теперь, слетевший с олимпа славы, он наливал себе в стакан дорогой виски, оставшийся от прошлой хорошей жизни. Так он заглушал тупую сосущую боль в груди. Пил и вспоминал о вчерашних кумирах страны, которые – кто резко, кто плавно – скатились на дно забвения. Неужели это и его конец как успешного артиста? Неужели сейчас, в расцвете своих сил, он окажется забытым, невостребованным и ненужным? После такого успеха, после стольких ролей? Неужели даже в самом захолустном провинциальном театре после истории с Ликой для него не найдется роли? Да и нужны ли будут ему эти провинциальные подмостки?
Корольков взял запылившуюся гитару, поставил перед собой стакан и бутылку виски. Заиграл перебором, чередуя аккорды в самой простой обычной последовательности: Em Dm C… И, импровизируя, начал напевать:
В печке тлел уголек, согревая свой дом,
Согревая людей, долго, верно горя.
А на небе сверкнула звезда за окном,
Яркой вспышкою света…
Рифма в последней строчке все не шла на ум. «Что-то там даря, говоря, моря, варя…» – перебирал Корольков. Потом махнул рукой – все равно утром и не вспомнит эту импровизацию. А душа очень просила освободить ее от неосязаемого груза с помощью музыки и пения. И он продолжил:
Вспомнит кто уголек, что отважно горел,
Что, сгорая, людей оживил, обогрел?
Нет, запомнят звезду, что зажглась и в секунду погасла…
Той звездою был я…
Как же хочется верить, что и я светил не напрасно.
Стало легче. Но запоминать такой бред не хотелось. Это же личное – кому будет близко и понятно? Никому. Только самому Королькову. Ведь таких вспыхнувших и погасших звезд немного. Среди его поклонников – единицы. А играет в кино и поет он для масс, у которых драмы всегда проще, их можно свести к одной формуле: «Любовь приносит страдания».
Глава 10
Ему в который раз снилась Лика. Красивая, свежая, молодая. Но обиженная на него. Она выговаривала, что он так быстро забыл ее, нашел замену. Плакала и просила не искать ее.
Потом во сне он видел Дашу и злился: как не вовремя появилась она в его жизни. Могла бы быть до Лики, стать одной из тех девчонок, с которыми его связывала своя особая история. Или спустя хотя бы год после смерти Анжелы, когда он сам готов был бы продолжать жить. Но не сейчас, когда ему положено держать траур, достойно нести свою потерю.
Когда он проснулся, солнечный свет уже заполнил комнату. Настенные часы показывали полдевятого утра. Максим достал телефон и по старой привычке зашел сначала в Телеграм, чтобы посмотреть новостные каналы, затем во ВКонтакте.
Первой публикацией умная лента отечественной соцсети предложила свежую Женькину фотку с рыбалки. Видимо, этот товарищ уже с утра расслабляется с единомышленниками где-то на подмосковных водохранилищах и реках. Корольков перешел на страницу Морошко, а затем – в раздел «Друзья». Среди почти четырех сотен имен-фамилий было много знакомых, но он искал определенного человека.
Дарья Иволгина. Ну конечно, вот же она, среди Женькиных друзей. Интересно, как они познакомились? Корольков зашел в фотографии девушки и понял, что некоторые из них он уже видел.
Например, ту, где Даша позирует фотографу. «Бекстейдж – отчет с фотосъемки для рекламы линейки женской одежды WowGirl», – объясняла подпись к фотографии. Одежда на модели была действительно из разряда Wow: ультракороткая юбка на бедрах, топ-рашгард с длинными рукавами, гольфы – все в черном цвете.
Максим еще раз оценивающе разглядел ее точеную фигурку. Худенькая, с тонкой талией, но при этом – с аккуратной грудью и аппетитной попой.
«Она еще и моделью иногда работает, – подумал он. – Красивая…» А ведь эти фотографии он когда-то уже рассматривал внимательно и примерно с такими же мыслями. Интересно, где и при каких обстоятельствах он мог их видеть?
На других снимках, которые тоже ранее попадались Максиму, Даша была запечатлена с их общими знакомыми. Вот известный продюсер, чье лицо в эфирах музыкальных каналов мелькает не реже, чем лица его подопечных. Вот популярный ведущий, а на заднем фоне, если присмотреться, в кадр попал бизнесмен, которого по телевизору и в Интернете обычно не показывают, но он ходит почти на все крупные тусовки, а о его любви к красивым мужчинам-актерам ходят некрасивые слухи. Корольков на всякий случай держался от него подальше. Не потому что боялся каких-то знаков внимания со стороны самого бизнесмена, а просто не хотел способствовать каким-либо слухам, в которых будет фигурировать имя превосходного Макса Короля.
Максим листал и листал, пока не наткнулся на очень колоритное фото – Даша в кепке, футболке, коротких шортах и в резиновых сапогах держала в руках огромную щуку. Корольков случайно нажал на комментарии и заметил там среди восторженных смайликов и лестных слов вопрос от Евгения Морошко: «И где такую красоту поймали?».
Дальше следовал еще ряд фото с рыбалок, где Даша хвасталась своими трофеями. Под каждой – комментарии от Женьки то с попытками отгадать место рыбалки, то с вопросами, на какую наживку удалось поймать рыбку и каков вес улова.
Увлечение маркетолога было несколько неожиданным, но оно никак не повлияло на симпатии Максима к ней. Зато теперь было понятно, как Женька познакомился с Дашей.
Он вышел из соцсети и набрал Дашин номер. Ответа Иволгиной долго ждать не пришлось.
– Привет. Как дела?
– Нормально. Как твои?
– Да тоже… У меня ощущение, что мы вчера не договорили. Продолжим разговор?
– По телефону?
– Думаю, лучше такое обсуждать лично, не так ли?
– Конечно. Но я после вчерашних новостей сама побаиваюсь на улицу выходить…
– Я тебя научу. Надеваешь черную кепку, прячешь свои волосы под капюшон, на глаза – большие черные очки – непрозрачные!, а нижнюю часть лица закрываешь маской!
Максим осекся. Такой же совет давал он однажды Лике, когда любимая пожаловалась ему на фанатов, пристающих к ней на улице. Они не просят автограф, а бесцеремонно снимают на телефон, говоря при этом о ней в третьем лице. И конечно же, Лика не последовала его совету, потому что ей хотелось, чтобы ее замечали и узнавали.
– И где же мы встретимся? В том же кафе?
– Нет, давай в другом. В том нас уже, возможно, кто-нибудь караулит…
– Во сколько?
Они условились встретиться в полдень. Корольков поднялся с постели, подошел к окну. Там, по ту сторону стекла, было лето. Вид открывался на придомовую территорию, огороженную высоким забором. По своим делам куда-то торопились люди, живущие в другой, параллельной реальности. Две женщины в легких платьях оживленно о чем-то говорили. Корольков усмехнулся, подумав, что, может быть, прямо сейчас они обсуждают известного актера, который довел изменами любимую девушку до суицида, а сам спустя две недели после ее смерти нашел себе новую «жертву». А может, перемывают кости «глупой девчонке-блогерше, которая из-за мужика сиганула с крыши».
Хотя, вероятно, они вообще не читали этих новостей и обсуждают, скажем, своих мужей, сестер, подруг или вовсе цены на ЖКУ. Эти двое настолько контрастны сейчас его состоянию… Что-то очень легкое в их поведении и общении видно даже издалека, из окна Макса.
Интересно, насколько разные у нас всех реальности, размышлял Корольков. Когда-то и у этих людей были горе, потери, безденежье, черные полосы. Их тоже хотя бы раз беспочвенно обвиняли в чем-то, и они мучительно переживали эти обвинения. И наверняка они не вспомнят этот опыт, если почитают, что пишут о Максиме в Интернете, а присоединятся к своре злых, как собаки, пользователей. Будут кусаться, брызгать слюной и искренне считать его виноватым. В их глазах он будет гулящим мажором, плевавшим на свою публику, а Лика – хоть и жертвой его отношения, но все же маленькой дурной девчонкой, по глупости и неопытности покончившей с жизнью.
Впрочем, когда у них было горе, он даже об этом не знал. А если бы и узнал – то вряд ли стал бы вмешиваться. О том же, что сейчас происходит с ним, судачит огромное число людей. И многие почему-то считают, что они вправе диктовать ему, как нести траур, желают, чтобы некая карма настигла его, а кто-то и вовсе не стесняется писать в комментариях к публикациям на его страницах короткое и емкое «сдохни» и «гори в аду».
Что ж, такова обратная сторона медали публичности. Первая – дает славу, возможности, деньги. Невозможно, чтобы вторая отличалась меньшими масштабами. И коли уж выбрал этот путь – будь готов увидеть всю «медаль» с обеих сторон.
Максим прошел в ванную, открыл кран и медленно, с наслаждением умылся. Обычно все гигиенические процедуры делались на бегу, но коли уж есть сейчас время, можно прожить каждую секунду с полным ощущением жизни.
Потом он прошел на кухню и заглянул в пустой холодильник. Из еды там были только яйца, засохший хлеб, майонез и кетчуп. Значит, подкрепится снова яичницей. Завтрак одинокого человека. Вкусненьким догонится на встрече с маркетологом.
Раньше он питался преимущественно в кафе и ресторанах. А если ночь накануне была свободной, то утром завтраком его баловала Лика. Она готовила панкейки, каши. Очень красиво все оформляла, фотографировала и снимала видео, а потом публиковала на своих страничках в соцсетях с комментариями в стиле «Завтрак для любимого», «Мечтаю каждое утро просыпаться с тобой» и т.д.
Королькова это не раздражало. Сейчас, жаря яичницу, он представил, что готовит ее для любимой. Она бы непременно засняла весь процесс и показала публике. На какое-то мгновение он даже забылся, поверил, что Лика жива, что сейчас зайдет на кухню и, увидев его стоящим за плитой, побежит в спальню за телефоном. Начнет снимать видео, а он уберет из ее рук телефон и начнет целовать свою маленькую милую девчонку…
Возвращаться в реальность было все еще болезненно.
Он сел завтракать, но кусок в горло не лез. Все только мысли, мысли. Теперь было ощущение, что он очень давно не рефлексировал. Чтобы вот так просто провести утро за разговорами с самим собой, в воспоминаниях…
Получается, Лика разбудила его от какого-то сна дважды. Сначала – когда появилась в его жизни в бесконечной гонке, от которой он жутко устал. А потом – когда покинула ее и со своим уходом подтянула все события последних недель.
Как же он, оказывается, устал в своей той, прошлой успешной жизни. И теперь пришло время остановиться, оглядеться, что-то понять…
Зазвонил телефон. Это была Вика.
– Да, Вик. Только не говори, что у тебя снова какие-то дурацкие новости.
– Привет, Макс. Нет, я просто… Звоню узнать, как ты.
– На удивление прекрасно. Знаешь, я тут подумал, обо мне и не такое говорили и писали, ты же сама помнишь.
– Помню. Только контрактов ты еще ни разу не лишался из-за слухов.
– Это точно…
– Слушай, Макс… Я вспылила вчера немного…
– Разве? Я даже и не понял. А если б и так, то имеешь право. Живой же человек.
– Может, встретимся в обед?
– В обед я встречаюсь с Иволгиной. – Корольков даже засомневался, что говорит с Мушко. Обычно директриса не спрашивала, а ставила перед фактом. Ведь она была хозяйкой его расписания. – А ты что-то хотела обсудить?
– Увидеть тебя хотела. Ну ладно, давай, как освободишься – набери. – По голосу было понятно, что Вика потеряна и расстроена.
«Вот дела, не только меня изменила смерть Лики, но и Мушко изменилась», – отметил про себя Корольков.
Расправившись с завтраком, выглянул в окно.
– Ну нет, только не ты! – вслух взвыл он.
У ворот его дома стояла очень полная девушка, одна из его самых преданных фанаток. Она однажды представилась ему Машей, но Женька с Викой окрестили ее Бомбой. Бомба преследовала Максима на всех мероприятиях, вела фан-странички в ТикТоке, заваливала подарками, и вот – даже выследила, где он живет.
Но нелюбовь кумира она заслужила не внешним видом и не своей настойчивостью. Вообще-то к поклонницам Корольков относился с уважением. Тем более к тем, что активно пиарят его, поднимают охваты в соцсетях, с пеной у рта отстаивают его честь, когда какой-нибудь тролль заходит в комментарии с очередной порцией гадости.
Полнота же Марии не имела вообще никакого значения. Потому что поклонниц в качестве спутниц жизни для себя он не рассматривал, а коли так, то какая разница, сколько они весят по отдельности или вместе взятые? И какая разница, насколько красивы их лица и тонки талии?
Была у Бомбы одна опасная черта. Весной и осенью ее «несло». Не вширь (там было расширяться уже некуда), а в сосцети и к местам, где находился Максим. Она заваливала его сообщениями с признаниями, что соскучилась, путала фантазии с реальностью и преследовала кумира. «Я не могу забыть ту ночь» – сообщения в директ в таком духе уже не удивляли Королькова, но несколько настораживали. Потому что после них спустя некоторое время Бомба начинала переходить к более решительным мерам. Например, могла караулить его у ворот дома, у зданий, где были развернуты съемочные площадки, у стадионов и концертных залов. Несколько раз в истерике кидалась к нему с воплями: «Вернись!», «Ты мой!», «Я люблю тебя!» – и охрана оттаскивала ее и уводила прочь.
Фотография Бомбы висела в числе нескольких других фото на вахте в клубном доме (где проживал Максим). Фотоколлаж с лицами самых разных личностей был озаглавлен двумя буквами – ЧС, что означало «черный список». Людям из этого списка проход на территорию жилого комплекса был закрыт, и о присутствии некоторых у входных ворот консьерж предупреждал домовладельцев звонком.
Долго ждать звонка в домофон не пришлось – консьерж сообщил Максиму, что непривлекательная поклонница снова караулит у дверей.
– Ну еще часа полтора я никуда не собираюсь, может, уйдет сама, не дождется, – отреагировал Король. – Спросите ее, чего хочет.
– Да спрашивал уже, плакат у нее в руках с надписью «Мой Король, я тебе верю!». Говорит, хочет поддержать вас.
– Скажи ей, что меня дома нет. И что ты мне обязательно передашь ее слова поддержки, можно даже фотографии. И еще скажи, не знаешь, когда я вернусь, но, похоже, нескоро. Уехал с большими чемоданами на такси. Вероятно, в аэропорт.
– Хорошо.
Корольков из окна наблюдал, как консьерж общается с Бомбой. План сработал, и обескураженная фанатка ушла. Одной проблемой меньше. Хотя Макс признавался сам себе, что эта Мария – действительно очень преданная поклонница, и, несмотря на ее странности, хорошо, что она есть. Такая поддержка очень важна любому артисту.
Король начал было собираться, но его снова отвлек телефонный звонок. Следователь Собакин сообщил, что нужно срочно встретиться. Есть новости, но разговор не телефонный.
– Может быть, вечером? – предложил Максим.
– У меня весь день расписан, и вот сейчас есть одно окошко, – ответил Александр. – Вы даже не представляете, какая у нас нагрузка! Жду вас в течение получаса в отделе.
Спорить Макс не стал, тем более что ему самому было важно узнать, какие новости расскажет следователь. Поэтому он набрал Дашу и сообщил, что встреча переносится.
– Во сколько встретимся? – уточнила Иволгина.
– Да как от следователя освобожусь, так сразу наберу тебя.
– Ты со следователем встречаешься? Есть что-то новое?
– Видимо, да. Мне нужно собираться и ехать, давай потом наберу тебя.
Корольков положил трубку, быстро оделся, вызвал такси и перед выходом выглянул в окно. Чисто. По старой привычке натянул кепку козырьком пониже, надел большие черные очки и черную многоразовую маску. Сейчас ему меньше всего хотелось быть замеченным кем-то из его или Ликиных поклонников.
Следователь Собакин говорил по сотовому, когда спустился встретить Королькова на проходной.
– Да я вам сколько раз го… Да все уже сделали! Вы мне это уже говори… Да дайте же хоть слово сказать!
Ответы Александра были столь эмоциональны, что его разговор можно было охарактеризовать не иначе, как «отгавкивался от кого-то».
Они зашли в кабинет, следователь положил трубку и растерянно сел за свой стол.
– Сейчас, подождите, Максим… Присаживайтесь… Я это… Перенастроюсь на ваше дело. Сейчас…
Он начал разгребать многочисленные бумаги на столе. Видимо, пока наводил порядок, успокоил эмоции и действительно настроился на дело по гибели Лики.
– Так, Максим. С нами связалась мать погибшей девушки, Мария Ивановна Курносова. Она нашла у себя дневники дочери. За пару месяцев до гибели Анжела у нее гостила, в какую-то тетрадь записывала свои мысли. Сейчас сам дневник на почерковедческой экспертизе, но у меня есть копии записей. Вот, смотрите.
Собакин протянул Королькову файл с бумагами. На самой первой был красиво выведенный заголовок «Утренние страницы».
Первые строчки были похожи на поток сознания, но, видимо, в этом и заключалось упражнение, которое тренировала Лика.
«Я – Анжела Курносова, мне 22 года. Решила начать писать утренние страницы. Пишу все, что приходит в голову.
Я успешный блогер. Хотя какой там… посредственный. Нет. Все-таки успешный.
Иногда мне кажется, что занимаюсь чем-то не таким уж важным. Эти мысли я гоню от себя.
Короче. Я молодая, но скоро у меня будет своя собственная семья, потому что этим летом я выхожу замуж за своего Максика, моего льва, моего самого красивого мужчину…»
Корольков почувствовал, как ком встает у него в горле. Руки предательски затряслись, на страницу капнула слеза.
Собакин, внимательно наблюдавший за читающим дневники Лики Максимом, подскочил и поставил перед ним стакан воды. Корольков его осушил.
– Я могу вам показать самые важные для нас моменты, чтобы не тратить время, – глухо проговорил следователь.
– Хорошо… – едва слышно ответил Максим. – А можно мне будет тоже сделать копии и взять их с собой?
Собакин вздохнул, и его взгляд забегал по кабинету словно в поисках решения.
– Ну… Да, но только это между нами, хорошо?
Следователь взял стопку листов, пролистал их и вытащил несколько, на которых красной ручкой были выделены некоторые фрагменты.
«Мне начинает казаться, что кто-то за мной следит, – делилась Лика на своих утренних страницах. – Я сказала Максиму: твои фанатки мне угрожают! Но он не считает это поводом для опасений. Говорит, что дальше разговоров дела не пойдут».
«Вчера опять звонили с антиопределителя. Блин. Я взяла трубку, а там кто-то странным голосом сказал: «Если ты станешь его женой, ты умрешь! Откажись от него!» Звонили не по телефону, а по какому-то приложению, которое, я даже не знаю откуда, появилось у меня в мобильном. Я его удалила, телефон перегрузила. Рассказала Насте, а она говорит, что зря поудаляла все, теперь мне не доказать, что вообще были какие-то звонки. Советует все звонки записывать».
– Она действительно жаловалась вам на угрозы в ее адрес? – уточнил следователь.
– Да, может, однажды рассказала об этом, но я всерьез не воспринял. – Королькову уже удалось взять себя в руки, хотя глаза оставались красными. – В комментариях люди друг другу такое пишут иной раз, что кровь из глаз. Я уже выработал иммунитет к этим нападкам со стороны пользователей соцсетей. Они же, знаете, смелые такие все, когда за пустыми аватарками прячутся… Аватарка – это фотография такая на страничке в соцсети. Обычно там лицо человека. И эту фотографию, а еще никнейм видят пользователи. Никнейм – это то, как себя называешь на этой странице. У меня никнейм Макс Король, а аватарка – моя фотография. Я за все действия в соцсетях отвечаю своим лицом и своей репутацией. А все эти угрожающие «смельчаки» ставят на аватарки чужие фото или не ставят фото совсем. Либо какие-нибудь цветочки, котиков, собачек, персонажей мультфильмов. Называют себя «Вася Иванов» или что-нибудь типа «Вершитель судеб», или просто набор цифр и букв ставят. Так они могут писать гадости, самоутверждаться и не отвечать за свои слова. Никто не узнает, что фразу «гори в аду, тварь» мне написала какая-нибудь учительница из частной столичной школы…
Макс осекся. Собакин смотрел на него не то оскорбленно, не то с недоумением.
– Вы действительно думаете, что дело о гибели блогера будет расследовать человек, который не знает значения слова «аватарка»? Так. Давайте дальше. Часто ей такое писали? Разные люди? Или один и тот же человек?
– Да ей и до нашего знакомства всякое писали. То мужики какие-то предлагали ей секс за деньги, а когда она не отвечала им или посылала напрямую… начинали строчить гадости. Она их блокировала, а они создавали новые аккаунты и снова обливали ее грязью, угрожали изнасиловать, закопать, убить…
Собакин задумался. Корольков теперь еще меньше верил в то, что следователь, на котором «висит» еще несколько дел с погибшими людьми, докопается до истины, особенно если учесть, что Александр не силен в соцсетях, а вся специфика жизни Лики такова, что без соцсетей ее сложно представить.
– Вот, вот тут еще, – вспомнил следователь, зашелестел страницами в поисках какой-то записи и, найдя ее, зачитал вслух: «Один только Дима полностью понимает меня и всегда поддерживает. Мы переписываемся уже несколько месяцев, он стал моим настоящим другом. Говорит, что мне надо написать заявление в полицию на эти угрозы. Правда, он не очень хорошо относится к Максиму. Якобы я достойна более внимательного мужчину, но он же не знает, какой мой Макс на самом деле».
Дочитав, Александр многозначительно посмотрел на собеседника.
– Дмитрий Уборевский, одноклассник Анжелы. Они вместе учились в среднем звене, пока он не переехал в Болгарию. – Следователь не столько объяснял, сколько спрашивал интонацией, знает ли об этом друге Корольков.
– Ну да, что-то она мне говорила как-то о нем. Но я не знал, что они настолько тесно общаются. Вы его еще не нашли?
– Да занимаемся, ищем, – проходя по кабинету, проговорил Собакин. – Подруга погибшей с ним не была знакома, только слышала иногда от Курносовой что-то о нем. С сестрой своей ваша невеста не особо дружила. От матери, как выяснилось, вообще многое скрывала, чтобы не расстраивать ее. В любом случае, нам нужно найти Уборевского. В дневниках указано, что погибшей поступали угрозы, но пока мы тщательно изучаем ее соцсети и каких-то явных угроз не обнаружили. Честно говоря, надеялся, что у вас есть выход на этого паренька. И да, пока дела об убийстве и доведении до самоубийства закрыты быть не могут, сами понимаете. Расследуем дальше.
– Я понимаю. Только вопрос: неужели так сложно в наше время найти человека? Можно же объявления по соцсетям раскидать…
– Мы работаем, – начал раздражаться Александр. – Ищем. И объявления в ход идут, и запросы официальные куда надо отправили уже. Но не все можно решить мгновенно.
– Ясно, – только и ответил Максим. – А что с человеком, который был на крыше вместе с Анжелой в тот день?
– Отдали снимки на фототехническую экспертизу. Ждем результатов. Вообще, не факт, что эти две точки – люди на крыше. Девушку, которая делала эти фотографии, тоже допросили. – Собакин слегка улыбнулся, вспомнив пикантные фото и молоденькую девчонку, сидевшую еще совсем недавно в этом кабинете на допросе.