Юлия Мидатовна Аметова
Игры двойников
36
В зарослях перьев, среди раздавленных мозговиков, в которые упал Василь Симаков, кто-то шумно завозился, и зачавкал. Славка насторожилась, а у меня по спине прошел такой зуд, какого давно не бывало. Кто там ворочается? Славка бросилась в заросли, перехватив свое оружие, как дубинку.
– Уйдите, гады! Пошел отсюда, скотина! – услышал я ее крик, сменившийся глухими ударами и шлепками.
Я прыгнул через камни и полиморфов, разбрызгивая мозговиков. Стволы перьев дрожали и трещали от ударов, осыпая полиморфов и мозговиков дождем обломков. В облаке гнилой трухи били хвостами, скрутившись в тугие петли, два гладенца, дерущихся за какие-то клочья. Они ворочались и возились в грязи, а вокруг бегала, исступленно колотя прикладом базуки по коричневым спинам, дрожащая от омерзения Славка. Я схватил камень из завала, прыгнул на спину распрямившегося гладенца и ударил его тяжелым камнем по голове. Он отпрянул в сторону, мотая безглазой мерцающей башкой. Из пасти свисал обрывок экзоскелета.
– Вот тебе, гад! Вот тебе за Василя!– отчаянно заорала Славка, стреляя из «Амфибии» в разинутую присоску, но чудовище этим было не остановить. Гладенец теснил Славку к глубокой ложбине с грязной трухой, она прыгнула в эту грязь, но отбиваться стало почти невозможно. Второй гладенец, более светлый, будто недавно переродившийся, свернулся в спираль, забил хвостом и снова бросился на противника. Хвост застучал, поднимая тучи трухи, и среди гнилых перьев блеснуло широкое дуло. Базука Василя, упавшая рядом с ним!
– Славка, заходи слева! – крикнул я. Славка бросилась к темному гладенцу, светлый кинулся за ней, а я, увертываясь от ударов его хвоста, подхватил грязную, побитую базуку. Отскочив, я проверил заряды – ура, еще целых три! Огонь! Темный гладенец исчез в огне, а я едва не упал от отдачи. Светлый его собрат, будто подстегнутый выстрелом, бросился к Славке, раскрыв присоску и не обращая внимания на удары приклада. Еще огонь! Я выпустил заряд в хвост, гладенец свернулся петлей, а Славка, наконец, выскочила из ямы.
– Отходи! – крикнул я. Она прыгнула в огромный мозговик, разбрызгав его сок, и я пустил тирококс в голову гада, не успев даже упасть. Гладенец больше не существовал, но патронов у нас тоже не осталось.
А где Василь? Я присмотрелся, и все понял. Клочья «Центуриона» смешались человеческими костями и обрывками обожженной шкуры гладенца. Все то же, что я уже видел на поляне возле старого каутильского модуля! Звезды великие, опять!
Славка согнулась за мозговиком, зажимая рот руками. Мне захотелось сделать то же самое, но я сдерживался из последних сил. И вообще, нечего задерживаться, надо спешить на станцию – вон какая ровная тропа впереди! И полиморфы попрятались, и мозговики расползлись, весь лес готов помочь мне выполнить предназначенное! Пусть Славка хоронит, это ее десантник, а у меня своя цель и свое предназначение!
Внушение опять делало свое дело, но у меня было дело свое. Славка показалась из-за мозговика, пошатываясь и размазывая грязь по лицу. Воительницу, сражающуюся прикладом с чудовищем, было не узнать, но я, должно быть, выглядел немногим лучше. Меня снова трясло, а руки, несмотря на грязь, светились не хуже пары фламбойянов.
– Ты жив? А Василь… Ой, нет! – она снова нырнула за горб мозговика, но тут же разогнулась. – Вот что, Гудок! Давай мы похороним его прямо здесь, потом не до того будет, а гладенцы все сожрут! А те, которые на тропинке, они кто? И зачем они за тобой охотились?
– Один – Роди Ольсен, другого не знаю, но оба рейдеры, – проговорил я, прыгая в ложбину с трухой, чтобы не продолжать объяснения. Славка молча прыгнула за мной. Грязь полетела в разные стороны из-под моих светящихся рук и приклада Славкиной базуки. Могила получилась небольшая, но и от Василя оставалось немного. Мы засыпали это немногое трухой и завалили камнями, принесенными из завала. Роди Ольсена и его приятеля-рейдера мы не хоронили, и не потому, что не хотели, а потому, что на тропе уже не осталось ничего, кроме кучи камней, разводов слизи да обрывков пленки от шлема. Кажется, пока мы со Славкой воевали с гладенцами в зарослях, их соплеменники делали на тропе все, что хотели. Впрочем, между камнями на краю тропы среди слизистой грязи обнаружился почти полностью заряженный каутильский лучевик. Я проверил его, дав короткий луч, и повесил на пояс рядом с ножом, который дал мне Подгорецкий. Славка охнула, глядя на меня круглыми от удивления глазами.
– Как это он у тебя заработал, тут же близко колодец? Гудок, это что, особый какой-то лучевик, изолированный, точно? Каутильский? Отличная вещь!
Заметила! Как же я не сообразил! На секунду мне захотелось объяснить ей все, как есть, но я прикусил язык и только кивнул, продолжая делать вид, что проверяю оружие, и надеясь, что свечусь не слишком ярко. Мой чип немедленно отозвался на команды проверки и дал все данные лучевика – по счастью, мираж он не поднял, и на том спасибо.
– Ну да, ты же инженер, – заключила Славка. – У тебя такие вещи всегда лучше всех получались.
Что-то получалось у меня лучше всех? Сказала бы она мне это десять лет назад, вот я бы обрадовался! А может, и тогда не поверил бы, слишком это невероятно! Впрочем, сейчас все, что происходило со мной, было невероятно, и с этим надо было жить. Но ведь недолго, еще совсем недолго! Я должен был идти, торопиться, бежать со всех ног к энергостанции! Меня ждало мое предназначение! Меня ждал колодец! Внушение снова и снова подкидывало мне мысли о взрывах, высоком предназначении и исполнении главного желания моей жизни. Мне хватало предназначений и судьбы, предсказанной созвездиями еще в детстве, я не собирался снова слушать глупости, но спешил, потому что так решил я сам.
Впрочем, внушению мои рассуждения были безразличны, главное – результат. Полиморфы ложились мне под ноги, как плиты взлетной площадки, а перед Славкой подпрыгивали, будто кто-то их подталкивал из глубины. Мозговики резво подъедали обломки перьев и отползали с пути, нахально толкая в бока Славку, а гладенцы то и дело высовывались из-за стволов перьев, будто собирались налететь на нее.
– Слушай, Гудок, а это что за экзоскелет у тебя, ты же в обычном «Берсерке» уходил, это точно! – спросила Славка у меня за спиной. Ну вот, еще и это! А чего я хотел, если она уже полчаса глядит на мой поддельный двигатель? Я не успел ответить, а дальше вопросы пошли еще хуже.
– А куда Брачич делся? Он ведь с тобой был, точно! А долонан, этот Сигемон? Ты рассказывай все до конца, чтобы я тоже знала, в бою не до того будет! – продолжала она без передышки.
Как рассказать ей, как объяснить, что они погибли, а я жив? А если она увидит их двойников? Брачич еще недавно продолжал жизнь в виде двойника-рейдера, а двойник Сигемона мог появиться уже сейчас. Он же пропал, и не факт, что больше не появится в новом образе! Может, рассказать ей все, как было? Но останется ли Славка на моей стороне, если узнает, кем я стал? Нет, сейчас лучше не рисковать! И срочно успокоиться, чтобы не светиться! Она же помешает исполнению моего предназначения! Если не даст войти в станцию? Я снова почти бежал, стремясь к неизвестно кем поставленной цели. Я ей скажу правду, конечно, но не всю правду!
– Славка, Брачич погиб. Я похоронил его в колодце около старого модуля каутильской экспедиции, – проговорил я, едва переводя дух от быстрой ходьбы с грузом за спиной. Грязное лицо Славки вытянулось, она коротко вздохнула, но не заплакала – слишком многих она уже потеряла в боях.
– И Сигемон тоже?
– Сигемон пропал, и, наверное, тоже погиб, – выдал я наиболее вероятную версию, и больше мы не разговаривали. Даже объяснять, почему у моего экзоскелета не включается двигатель, не потребовалось – колодец, где стояла энергостанция, был уже близко, и ни один двигатель работать не мог.
Я посмотрел на Славку. Кажется, в боях с двойниками, людьми и гладенцами ей досталось не меньше, чем мне. Синяки, ссадины, по левому рукаву уже расплывается кровь. А если ее убьют и в последний миг она станет такой же, как я? Вон сколько ползает гладенцов по лесу! И ведь не такой она станет, как я, а злобной, подчиненной внушению, исполняющей все его приказы, как робот! А почему подчиненной? Может, все-таки это регдондит помог мне сохранить самостоятельность? Он всегда при мне, может быть, это и для Славки шанс? Я вытянул теплый рулон из-да пазухи и, торопливо размотав, распилил каутильским ножом пополам. Сейчас я буду наказан, снимать поддельный экзоскелет нельзя, расстегиваться нельзя! Как я буду жить после этого? Войти в станцию, взрывом искупить позор и броситься в черную воду! Внушение, кажется, окончательно сошло с ума – как я, взорвав станцию вместе с собой, побегу после этого топиться? Или хозяева внушения не сильны в логике? Быстро сунув остаток регдондита за пазуху, протянул половину рулона Славке.
– Держи под экзоскелетом, – я быстро расстегнул ворот ее «Центуриона» и просунул под него половинчатый рулон.
– Регдондит? Зачем он мне нужен?
– Для безопасности, держи!
Славка не стала спорить, а я не пытался ничего ей объяснить – не хотел врать, а кто знает, кем она меня сочтет, когда узнает правду? Пока я не увел энергостанцию от рейдеров, я не мог рисковать. Если Славка что-то заметит, частично можно будет объяснить моими необыкновенными инженерными познаниями. А пока надо идти вперед.
Пускай наказан ты стократ
И жизнь твоя – кромешный ад,
Работай, друг, не отступай,
Торжествовать судьбе не дай…
37
Темно-красный лес снова сменился бело-розовыми зарослями, зеленые полиморфы с готовностью сооружали тропу под нашими ногами, по обе ее стороны забором вставали двухметровые мозговики – откуда только брались такие!
Между стволами перьев уже сверкнула обшивка энергостанции, розовые отражения перьев мерцали на ее блестящих цилиндрических боках. Вокруг на платформе стояли неподвижные строительные роботы с поднятыми манипуляторами, будто работа прекратилась мгновенно. Но почему мгновенно, если они с ручным управлением и на паровой тяге? Что-то случилось с Борским?
Ладно, разберусь, когда найду украденные резервные блоки! С чего же начать поиски? Если я чувствую наэлектризованную живность Виты и любую электромагнитную автоматику, я почувствую и блоки. Где Мануэла мог их спрятать? От того момента, как я спустил его с лестницы, до того, как мы со Славкой увидели его убегающим в лес, прошло не больше пятнадцати минут. Наверняка блоки где-то возле строительного модуля. Возможно, глупый взрыв сварочного патрона в куче мусора – тоже его рук дело, и был предназначен для того, чтобы отвлечь внимание от Мануэлы, прячущего блоки. Вряд ли кто еще мог додуматься до такой ерунды. Впрочем, ерунда сработала отлично – мы с Борским со всех ног кинулись выяснять, что там взорвалось!
И кстати, единственное место, которое в этот момент оставалось без присмотра, это сам строительный модуль. Там много мест где можно спрятать блоки, там сухо, нет кислоты, гладенцов, дождей и прочих витанских случайностей. А выманить всех из модуля с помощью взрыва снаружи проще простого! Но именно внутри модуля, на небольших расстояниях и без помех от мозговиков, фламбойянов и прочей фауны я вполне смогу их найти. А значит, вперед! Платформа совсем близко! А может, не надо их искать? Зачем они станции, которая доживает последние минуты? Взорвать ее я смогу и без связи! Звезды великие, да когда же это внушение от меня отстанет? Знал бы, где его собственные блоки связи – сжег бы все до единого!
Слева раздался грохот базуки, а следом сухие, звонкие выстрелы «Амфибий». Верхушки перьев на краю леса загорелись, застилая платформу противно пахнущим горьким дымом.
– Опять рейдеры обстреливают, точно! – крикнула Славка, падая в яму между полиморфами и держа наготове «Амфибию».
Выстрелы не стихали, но надо было торопиться, и я осторожно пополз по гнилой трухе и свежим обломкам перьев. Полиморфы замостили своими спинами дорожку к энергостанции, заодно преградив путь в лес полутораметровой стеной. Гладенцы толщиной с человеческое туловище один за другим поползли вдоль стены, время от времени вставая на дыбы и жадно ища присосками еду. Откуда они успели взяться, ведь только что их не было?
Впрочем, это было неважно, у меня все складывалось как нельзя лучше. Станция стояла на том же месте, где я ее оставил – без меня никто не пытался ее поднимать. Закрытая дверь входа, прочно стоящие опоры, направленные в небо стволы переброски, люк для перехватчиков тоже закрыт – никто кроме меня не войдет в нее! Сейчас я войду в эту дверь, включу на полную мощность изолированные проклятым веществом двигатели – все четыре в разных направлениях – и с этой бочкой будет покончено! И со мной тоже! Я приподнялся, чтобы бежать к лестнице энергостанции. Скорее, надо исполнить свое предназначение!
Стоп! Опять внушение, да такое сильное, что я чуть не бросился исполнять весь этот бред! Нет, сначала найти резервные блоки, и никакого взрыва! Я повернул в сторону модуля, но полиморфы тут же выстроились передо мной полутораметровым валом. Впереди стреляли – гремели базуки, беспорядочно щелкали выстрелы «Амфибий». Им отвечали редкие одиночные выстрелы – кто-то еще пытался защитить станцию, а может, собственную жизнь. Кто же остался на моей стороне? Патрик? Кевиан? Гонта с отцом? А может, Гонта вместе с последним своим охранником все-таки на стороне рейдеров?
– Гудок, смотри, вот наши! – толкнула меня в бок Славка, – Скорее к ним!
Внушение снова подало надоедливый голос, но я не стал его слушать и пополз по обгоревшим обломкам перьев за Славкой. Нечего трусить! В конце концов, меня уже убили, хуже не может быть. Или может?
Через минуту мы встали на ноги у самой платформы в зарослях молодых перьев. На нас выкатилось шарообразное тело в хамелеоновом скафандре, а следом вынырнули из зарослей еще две человеческие фигуры в «Центурионах».
– Где ты шатаешься, сопляк? Командир называется, горшок с ушами! – раздалось привычное ворчание. Отец был здесь, живой, здоровый и недовольный, как всегда. Второй человек открыл шлем и оказался Патриком, а больше здесь никого не было. Так кто же хозяин рейдеров? О хозяевах внушения не хотелось даже гадать.
– Чикальтинан Кевиан от Трех Заливов имеет честь приветствовать тебя! – просвистел Кевиан, откинув пленку шлема. Его скрученные рожки подергивались, и судя по тому, что он не называл меня по имени, он сразу что-то понял, а теперь изучал меня, как мог. Неужели сейчас скажет всем, кто я такой? Но Кевиана беспокоило другое.
– Скажи, командир Антон, мой длинношерстный помощник погиб?
– Не знаю, но он был тяжело ранен, а потом исчез.
– Он не возвращался, как ты?
Так. Долонаны уже в курсе, а Кевиана устраивает не только мое новое состояние, он надеется, что наблюдательный сыщик Сигемон вернется, хотя бы в виде двойника. Похоже, именно вечно пьяный любитель камня путешественников был главным в их расследовании. Я отрицательно помотал головой, ничего не говоря. А что тут сказать?
Кроме долонана, никто ничего особенного во мне не заметил – впрочем, я был так грязен с головы до поддельных ботинок, что свечения просто не было видно. Надо принять самый уверенный вид и занять людей делом, тогда никто ничего не заметит. А дело сейчас одно – войти в энергостанцию и не дать туда войти рейдерам.
– Капитан Хальс! Патрик! Отвечайте, кто внутри станции? – потребовал я самым командирским тоном.
– Никого нет! Мы этих засранцев к двери не подпускаем! – гордо ответил отец. Патрик покосился на него с сомнением.
– Это же сумасшедшие какие-то, вообще! – зачастил Патрик. – То один, то другой к двери по лестнице подберется, в замке поковыряется, а не получится – убегает. А сейчас был случай – я ранил одного, так он прямо к колодцу побежал и утопился! Ну, вообще!
– А эти, зубастые, так и кидаются из воды! В одну секунду сжирают, плевки природы! – добавил отец.
Ну, с миксинидами понятно, а те рейдеры, которые убегают или топятся – это двойники, им внушают высокие мысли о предназначении и позоре, и они всему верят. Однако на «Воине», который сейчас где-то рядом, на орбите, должны быть настоящие рейдеры.
– Дверь удобно стоит, мы прямо напротив. Базуки по ней и по лестнице редко попадают, я тоже один раз поднимался, хотел прожечь, но лучевик не работает, ну вообще! – продолжал Патрик. – Там пароли на замке какие-то хитрые, я так и не открыл.
Еще бы! Я очень старался, закрывая станцию перед уходом. А по лестнице они не бьют, боятся повредить ловушки. Видимо, инженера у них все-таки нет, а станция нужна им исправной.
– Я думал про замки этого сопляка директора спросить, может, он знает, или Фреда Гонту, а они оба пропали, будто проглоты их сожрали! – продолжал мой родитель. Как будто Балиани хотел что-то знать о замках! Но насчет Гонты отец был неправ – гладенцы не проглотили его, а скопировали, но жив ли он сам?
– И Борский пропал! Но он не с этими плевками, он мужик нормальный, – добавил отец, кивая в ту сторону, откуда недавно стреляли рейдеры. Я с каждой минутой верил ему все больше – прикидываться и врать мой отец никогда не умел.
Тропа из полиморфов качнулась под нами, меня подбросило, как будто сработал гравидвигатель, ветер понес по небу дым и белую пыль. В небе внезапно, будто выйдя из засвета, возник огромный бело-розовый шар военного катера. Хамелеоновое покрытие переливалось зелеными и красными волнами, отражая то витанское небо, то перья леса, гравитация то подкидывала меня, то швыряла на платформу. Катер сел, и я увидел выставленный из его круглого бока прямоугольный нос боевого гравидеструктор.
Это был «Воин» старой модели без опознавательных маяков – должно быть, тот самый, который взлетал, когда я был на базе каутильской экспедиции. Рейдеры уже не скрывались за поддельными маяками и не пытались прятаться. Платформу снова затрясло, мы едва устояли на ногах. Я посмотрел в просвет между перьями. Так и есть! Рейдерский катер уже стоял на платформе и методично бил гравидеструктором по ее ровной поверхности. Мелкие радуги взлетали над гладким композитом, оставляя за собой ямы с композитовой пылью. Катер бил мелкими точечными ударами, стараясь не задеть энерголовушки, но напугать всех, кто это видит.
Вот о чем предупреждал Подгорецкий! Рейдеры вернулись и заявляли о своих правах и о намерении получить энергостанцию во что бы то ни стало. Они были хозяевами положения на Вите, во всяком случае, в ближайшие два часа, за которые патрульный катер мог бы долететь с Дубля. Но кто бы из нас его вызвал без связи?
Что же делать? Рейдеры не успокоятся, пока не перебьют всех защитников станции, тогда они спокойно выйдут из «Воина», взломают мои хитрые пароли или просто сожгут замки тирококсом и сделают со станцией все, что захотят. Победа или смерть – это сейчас не подходило. Нам была нужна только победа, а смерть… смерть мы можем изобразить!
– Слушайте! – скомандовал я. – Сил, чтобы бороться с ними, у нас нет, нам нужна хитрость. Мы должны заставить рейдеров выйти из «Воина», но подставлять головы под пули «Амфибий» они не захотят. Значит, мы должны убедить их, что защитников энергостанции больше не осталось, и они могут спокойно выходить. Пока они будут это проверять, мы быстро войдем в станцию, поднимем ее, и я ударю по «Воину» основными стволами переброски или по рейдерам – пробным стволом.
– Что они – недоумки, чтобы тебе поверить? – вставил отец.
– Поверят, если все сделать правильно. Сидите за полиморфами напротив лестницы, вон там, подальше. Пока я ползу к модулю, прикройте меня. Я должен туда попасть, там резервная связь для станции.
– А ты откуда знаешь? – заворчал мой родитель.
– Капитан Хальс, отставить! Антон все знает, слушайте сейчас, потом не до того будет! – распорядилась Славка.
– Как только я войду в модуль, не стреляйте и ничего не делайте, пока я не войду в станцию. Тогда поднимайтесь.
– Не выйдет у тебя, сопляк! Лучше я сам пойду! – снова не выдержал мой родитель.
– Капитан Хальс, отставить возражения! Не лезть никуда без приказа! Всем выполнять! – скомандовала Славка.
– Есть! – ответили Патрик и отец. Кевиан нервно задергал всеми рожками сразу, кривя рот в разные стороны, но возражать не стал. Все бросились выполнять с такой скоростью, что сразу стало ясно – ничего лучшего никто не придумал. Мой вариант был плохой, но единственный.
38
Я пополз по шевелящимся полиморфам, перебираясь через вьющиеся вокруг них лианы. С какой стороны заходить в строительный модуль? Входная дверь хорошо видна из «Воина», не подойдет. Значит, окна. Но где в модуле Мануэла спрятал блоки? Наверняка не с той стороны, где была мусорная куча – там после взрыва мы осмотрели всё. В общей столовой? Вряд ли, там всегда есть люди, и даже в момент тревоги кто-то мог вернуться. В комнате? Гонта вчера обыскал их все, но что он нашел? Или он ничего не искал, а прятал блоки? Он может оказаться на любой стороне, а двойник-рейдер – это ведь тоже показатель. Кто в новой жизни стал рейдером, тот и в прежней мог им быть. Но если Мануэла или Гонта спрятали блоки в комнате, то в чьей? В своих вряд ли, к отцу или десантникам опасно, а вот в комнате Нины, которую я уже осмотрел… Или еще лучше – в моей! Да, в своей комнате я не стал бы искать или стал бы, но в последнюю очередь! А если бы кто-то другой их там нашел, появился бы повод в открытую отстранить меня от дел, к чему Гонта стремился с самого начала. Сходится! Моя комната – самое надежное место!
Я выполз на платформу, то и дело оглядываясь на лес. Среди перьев движения не было, только полиморфы поднимались холмами на краю платформы да гладенцы ловко извивались между камнями, выползая на открытое место. Похоже, внушение решило подстраховаться – полиморфы, мозговики и гладенцы плотной массой окружили меня, подталкивая к энергостанции и таща за собой обрывки лиан. На гладком композите платформы они скользили и натыкались друг на друга, но внушение неумолимо гнало их к станции вместе со мной. Разница была только в том, что я старательно отклонялся от цели, переползая через спины гладенцов и отпихивая с пути шевелящих морщинами мозговиков. Полиморфы пытались загородить мне дорогу к модулю, но на композитовой гладкой платформе это у них плохо получалось – они лежали, распластавшись, как подушки, и я полз прямо по ним. Ну вот и модуль! От его задней стены «Воин» уже не виден, значит, оттуда не видно и меня. Я еще раз оглянулся на лес – вроде спокойно.
Скрываясь за модулем, я встал на ноги, но стоило мне распрямиться, как пуля из «Амфибии» опасно свистнула рядом, ударив в обшивку. Я снова упал на спины полиморфов и осторожно пополз. В лесу защелкали выстрелы, потом все затихло. Скорее внутрь, пока не стреляют! Фламбойяны тревожно заметались над платформой рядом со мной, обдавая меня теплым ветром и сладковатым запахом, окулумы плавали между мной и лесом, а внушение снова требовало исполнения предназначения. Хозяева внушения снова защищали меня от рейдеров, чтобы я выполнил их собственный приказ.
Я подполз вплотную к стене и замер. Живые существа метались вокруг, их зуд то усиливался, то затихал, но мне нужен был другой – едва заметный, но постоянный сигнал слабых электрических токов. Вот что-то есть! Постоянное ощущение шло от задней стены модуля. Только бы это были резервные блоки, а не включенная лампа! Так, сильнее всего здесь! Чье это окно? Точно, мое!
Тирококсовый заряд с грохотом взорвался на стене рядом со мной за ним другой и третий – в огне тирококса горел даже регдондит, но хватало огня в патроне ненадолго. Опять рейдеры! Окулумы и фламбойяны заметались между модулем и лесом, ныряя в заросли и с шумом вылетая назад. Вершины перьев качались, в лесу загремели выстрелы, пара окулумов упала, из леса потянуло дымом.
Скорее, пока рейдеры отвлеклись! Тирококсовые патроны прожгли несколько сквозных дыр под окном, дым валил клубами, но открытого пламени я не видел. Скорее искать блоки, пока не разгорелось! А если загорится мой поддельный «Берсерк»? Или я сам? Внушение старательно подхватило и усилило мои страхи, но я только прислушивался к зуду автоматики. Как же все-таки забраться в комнату? Окно высоко, меня заметят, и следующий выстрел будет для меня последним. А если внизу? Вот прожженные тирококсом дыры, они уже прошли насквозь, а у меня в руке лучевик, и он может работать! Регдондита на модуле мало, всего два слоя, то, что под ним, прожигается мгновенно. Скорее! Я повел лучом от одной прожженной дыры к другой, прожигая узкую щель и замыкая ее в круг. Восемьдесят пять процентов заряда, восемьдесят… Выстрелов из леса больше не было – то ли Славка с Патриком снова прикрыли меня, то ли рейдеры сочли меня убитым.
Я вдавил в стену выжженный круг, и он упал внутрь комнаты. Теперь только бы пролезть вместе с поддельным двигателем! Внутри уже что-то тлело, видимо, искры от тирококсовых патронов зажгли пол. Я протиснулся в дыру под бесконечные уговоры внушения не сторониться огня и исполнить то, что предназначила мне судьба. Интересно все-таки, в чем мое предназначение – взорвать станцию или погибнуть самому? Но разбираться в логике хозяев внушения было некогда – дым затягивал комнату на глазах.
Где же резервные блоки? Я лег на пол, где дыма было меньше, но и там он лез в глаза, уши и горло. Я кашлял и задыхался, прислушиваясь к непрерывному зуду электроники. Где блоки, куда их можно было положить, чтобы даже я не заметил? Зуд шел из-за сложенного спального места, на котором я спал в первую ночь. Я быстро откинул постель – она уже тлела, испуская клубы горячего дыма. А блоки как? Вряд ли горячий дым мог повредить регдондитовым корпусам, да и огонь обычного пожара не мог, только тирококсовый патрон или лучевик, но где же они? Люка в полу нет, да блоки и не поместятся в нем. Где еще люки? Вот – за нишей для постели люк для лампы! Кашляя и борясь с зудом, я дернул за длинную ручку, и квадрат обшивки упал на спальный мешок. За ним не было ни лампы, ни проводки – все место занимал небольшой прямоугольный сверток в темной пленке. Они! Что-то нагревало спину, клубы дыма заволокли всю комнату, я закашлялся, едва держась на ногах. Зудящими руками я выхватил сверток из ниши и развернул. Есть! Тяжелые, прохладные, в новеньких блестящих кожухах, два новых резервных блока для энергостанции!
Не помня себя, я рванулся к двери – огонь уже коснулся спины поддельного экзоскелета, и к запаху горящего пластика добавился запах тлеющих лесных перьев. Скорее на пол! Лежа, я обернул блоки остатками регдондитовой обшивки и сунул за пазуху. Теперь – дверь! Отпечатки пальцев двойника совпали с моими прежними на замке, и через секунду я на четвереньках выскочил из горящего модуля.
Базука снова грохнула спиной, зажигая обшивку модуля, а полиморфы и гладенцы встали стеной на моем пути, будто загоняя меня в разгорающийся модуль. Внушение снова твердило о предназначении и судьбе, но я уже не обращал внимания. Отстаньте! Я и без вас знаю свое предназначение! Я пополз прямо по их спинам, не давая им задержать себя ни на секунду. В лесу стало совсем тихо. Как там мои сторонники, выполняют мой план или их действительно уже … Нет, об этом я даже думать не буду!
Я полз напрямую к опорам энергостанции, укрываясь за ящиками с новой композитовой смесью. Должно быть, Борский без меня начал исправлять вредительство.
За спиной что-то грохнуло и посыпалось, будто крупные камни с горы. Я остановился и оглянулся – на месте строительного модуля торчали почерневшие от копоти стойки и торчали обрывки канализационных труб. Между ними дымился обугленный остов кухонного синтезатора в углу бывшей столовой. Вместо стен по остаткам фундамента расползалась бесформенная масса с застывшими в ней скрученными кусками регдондитовой обшивки, а там, где была столовая, горкой расплавленного пластика оседал кухонный синтезатор. Огненные лучи метались по платформе – это «Воин» бил по модулю из лучевой пушки, скрытой регдондитовой изоляцией. Мерзкий запах горелых перьев и дыма заполнял все вокруг, но теперь к нему примешивался другой – чего-то жареного и мясного. В следующий момент я понял, чего именно, и меня вывернуло наизнанку. В одной из комнат с обгоревшими перегородками и чудом стоящей дверью, на почерневшем полу, лежало тело, с одной стороны не тронутое огнем. Залитое кровью, в разорванном комбинезоне с надписью на спине, тело лежало лицом вниз. Я плохо видел издали, но на затылке виднелась темная впадина, левая рука была оторвана ниже локтя, а среди складок обгоревшего комбинезона – потемневшая надпись на спине, я даже разобрал среди складок букву «Б». Чей это комбинезон? Патрика Берри? Но он жив. Борского? Может быть. А может быть, пропавшая Нина Робертс? Тоже буква Б, только в середине… Но если бы этот человек был жив, когда я был в модуле, я бы слышал, как он пытается выбежать наружу, но в модуле не было ни единого движения, ни одного шага! И он почти не обгорел, видимо, потому что уже давно лежал, когда начался обстрел. Теперь я знал, зачем стрелял «Воин». Рейдеры хотели скрыть именно это убийство.
Обстрел закончился так же быстро, как начался, я снова двинулся вперед. Теперь я был на середине платформы, пытаясь укрыться за ящиками с композитовой смесью. Обожженные полиморфы вздрагивали подо мной, не желая расступаться, убитые лучами фламбойяны лежали поверх них, как серые одеяла. Я с трудом раздвигал их, прижимаясь к шершавым обожженным шкурам, тяжелые резервные блоки рвали непрочные карманы и мешали ползти. Лучевая пушка могла вот-вот ударить снова, но выхода у меня не было. Я продолжал ползти, надеясь только на окулумов. Огромная стая их кружилась вокруг «Воина», заслоняя обзорное окно и сбивая с толку гравилокатор – хозяева внушения еще пытались довести меня до станции.
Что-то засверкало на краю леса, будто выстрелы из лучевиков. Лучевики работают, значит, это снова двойники! Откуда они взялись и почему они бьют в сторону «Воина»? Меня они как будто не замечали. Что за бессмыслица? Или это еще одна попытка хозяев внушения отвлечь рейдеров и помочь мне? Но с техникой у них явно плохо – рейдеры на такое отвлекаться не будут.
Я полз, метр за метром приближаясь к стоящим роботам. До ближнего осталось не больше пяти метров. Я поднял голову, оглядываясь вокруг, а над платформой заметалась большая стая фламбойянов. Золотые отсветы, зуд по всей коже, хлопанье полупрозрачных тел – скорее к роботу, пока это мелькание не прекратилось! Я вскочил, пробежал несколько шагов и покатился по полиморфам, споткнувшись о лиану, а лучи из пушек «Воина» заметались над платформой. Дым горящих перьев смешался с горьким запахом сожженных жителей Виты. Посеревшие, полуживые фламбойяны беспомощно бились рядом со мной на изрытой деструктором платформе. Хоровод окулумов распался. Звезды великие! А до станции еще метров сорок!
