Юлия Март
Варя. Хаос
Не ожидая ответа, женщина убрала со стола грязную посуду, отнесла ее в раковину и достала турку.
– Не удивляйся, я все руками. Не доверяю этой технике, хотя Майк каждый раз ругается. Но руками-то оно всяко теплее, правда?
Варя улыбнулась.
– Я тоже кофе в турке варю.
Надежда Степановна кивнула:
– Вот. Я сразу почувствовала в тебе близкую душу, как увидела. В отличие от… ну, неважно. Всегда хотела дочку, да Бог не дал…
Варя промолчала. Женщина занялась кофе.
Внутри девушки боролись противоречивые чувства: с одной стороны, раз уж выдался такой удачный случай, хотелось расспросить о своем «работодателе» подробнее, с другой – ее двусмысленный статус не предполагал расспросов. Но любопытство сводило с ума, к тому же, Надежда Степановна, кажется, тоже не чуждалась разговоров. Слишком велико было искушение воспользоваться моментом.
«В конце концов, Айк сам виноват: бросил меня на свою няню, которая оказалась не в меру общительной. Хотя… может, он дал ей четкие инструкции, чтобы меня разговорить под предлогом развлечь? Может, это очередная проверка или план? Насколько я успела узнать Айка, не удивлюсь… Так что, думаю, вполне резонно, если я тоже что-нибудь о нем узнаю, разве нет? Хотя, зачем, если в понедельник я получу свои деньги и забуду о нем. Навсегда. И обо всем этом. Правда, до утра понедельника еще два дня… врага надо знать в лицо! Но вдруг она тоже… хотя, не похоже…»
– Тебе с сахаром?
– А? – вздрогнула Варя, выпавшая из реальности в омут собственных мыслей.
– Тебе с сахаром? Молоком? Кофе, – терпеливо повторила Надежда Степановна, внимательно глядя на Варю. – Я сразу варю с молоком и сахаром, так вкуснее, чем доливать. Если ты любишь, конечно.
– Люблю, – смущенно улыбнулась Варя.
– Я тоже. – Пожилая женщина развернулась к плите. – Майк называет меня за это «деревенщиной».
Внезапно Варя почувствовала укол совести. А вдруг Айка и правда срочно вызывали на работу, и, чтобы не оставлять гостью одну, он позвал ту, которой доверял – свою няню и домработницу? Уж больно простой, земной и открытой выглядела Надежда Степановна. Да и вела себя по-простому. «А у тебя, дорогуша, паранойя», – укорила себя Варя, принюхиваясь к аромату, заполнявшему кухню.
Женщина вернулась с двумя чашками дымящегося напитка. Одну поставила Варе, вторую – себе.
– С тобой попью, не возражаешь?
Варя помотала головой.
– Конечно, нет. Мне даже, честно говоря, неловко, что вам пришлось столько готовить ради меня одной.
Надежда Степановна чуть улыбнулась.
– Когда Майк меня зовет – это моя работа…
Женщина сделала глоток.
– А ты, Варечка, работаешь или учишься?
Варя на секунду прислушалась к себе, но подвоха в вопросе не ощутила.
– Учусь. Скоро заканчиваю.
– Пятый курс?
– Нет. Пока третий. Но окончить – недолго осталось.
– А я вот так и не окончила. Как раз с третьего курса работать ушла: в семью Майка…
Женщина и девушка замолчали. Варя решилась:
– То есть, вы давно знаете Майка?
– С трех лет.
«Ого! Для семидесяти с лишним она отлично выглядит», – подумала Варя, размышляя, как поподробнее расспросить о семье Айка.
– А как давно вы с Майком встречаетесь?
Варя поперхнулась кофе.
Брызги разлетелись во все стороны. Девушка покраснела и зажала рот рукой, пытаясь откашляться. Надежда Степановна участливо предложила ей салфетки, между делом молниеносно стерев последствия казуса со стола.
Пока Варя лихорадочно соображала, что ответить, пожилая женщина растолковала ее реакцию и молчание по-своему.
– Прости, смутила. Майк сказал, вы работаете вместе, и ничего личного… А ты говоришь: учишься… Ты первая девушка за очень долгое время после… которую он сюда пригласил… и вызвал меня… ну, понимаешь, я же ведь уже старая, мудрая, к гадалке не ходи, все понятно… – Надежда Степановна обезоруживающе улыбнулась. – Извини, что вот так сразу… Такая уж я, старой закалки, из простых. Воспитала Майка, теперь ему то ли мать, то ли бабушка, сама не пойму, но ответственность за него несу, хоть он и большой давно. Да и ты, вроде, как я, из простых, чувствую. Вот и болтаю, и болтаю…
Женщина опустила глаза, достала из передника тряпочку и принялась тщательно протирать и без того уже чистую столешницу. Лицо ее словно слегка осунулось. Варя молчала.
«Так-так… Значит, мы и в этом похожи: я пытаюсь выведать у нее, а она – у меня… Крайне фамильярно для прислуги, если я правильно понимаю светский этикет… значит, она и правда не совсем прислуга… или совсем не прислуга…»
Удивительно, но, несмотря на бесцеремонность, Надежда Степановна все равно вызывала у Вари исключительно теплые чувства, хотя внутри у девушки уже загорелась тревожная красная лампочка «опасно!».
«Ну, Айк-Майк!.. Ты все-таки решил меня проверить? Игра продолжается? Ладно, играть так играть!»
И тут на Варю нахлынул какой-то бесшабашный кураж.
– Вы правы. Мы встречаемся. Недолго, правда.
Надежда Степановна сперва ничего не ответила, лишь аккуратно сложила тряпочку на краю столешницы. И только потом спросила, словно в сторону.
– Ты же не одна из тех, кто гонится за деньгами, верно?
Глава 7
Варя так и приросла попой к стулу.
Надежда Степановна встретилась с девушкой взглядом.
– Ты не похожа на тех женщин, с которыми общается Майк, сердцем чую, но ты такая молоденькая… Ох, Майк бы меня отругал за все эти разговоры! Но пойми меня правильно: несколько лет я его не видела после… в общем, думала, все, пропал мой мальчик… он мне как сын, понимаешь! Единственный. А тут он звонит… и ты… и все это… завтрак… как раньше! Если и ты его обманешь, он точно пропадет! Поэтому, лучше сразу уходи.
Варя сидела ни жива, ни мертва. Надежда Степановна смотрела на нее с такой искренней, простой и человеческой добротой и тревогой, материнской заботой и немного с вызовом в глазах – борюсь за свою детку! – что девушка и правда чувствовала себя последней обманщицей. Но внутри зудел все тот же странный, доселе неведомый Варе, жучок куража. Будто она это больше не она, а другая девушка, надевшая костюм Вари и свято верящая в истинность собственной игры.
– Если он не обманет меня, я не обману его. Обещаю, – ответила Варя и широко улыбнулась в ответ пожилой женщине, подумав, что, по сути, не врет.
Надежда Степановна внимательно посмотрела в глаза Варе. Девушка стойко выдержала ее взгляд. И пожилая женщина сдалась, снова осунувшись. Словно огонь, до этого поддерживающий ее изнутри, немного угас.
Надежда Степановна грузно слезла с барного стула, хотя, садясь на него до этого, не замечала неудобной высоты. Взяла свою пустую чашку и отнесла ее в мойку.
– Выходит, тогда мне не о чем беспокоиться. Да, Варя? – тихо произнесла пожилая женщина, больше для самой себя.
Варя промолчала, глядя в чашку перед собой. Гуща допитого кофе образовала на стенках причудливый узор.
– А вы никогда не гадали на кофейной гуще? – зачем-то спросила девушка вместо ответа. – Посмотрите?
Надежда Степановна на секунду замешкалась, затем вернулась к стойке, деловито нацепила очки.
– Давно уже не гадала… Дай-ка! – В голосе женщины послышались прежние задорно-властные нотки. Варя пододвинула к женщине свою чашку.
– Ну, скучно тебе точно не будет, – после некоторого раздумья ответила Надежда Степановна.
– С Майком не соскучишься, – пробормотала Варя и опять встретилась взглядом с пожилой женщиной. И тут девушку опять окатило волной энергии: горячей, материнской. Варя замерла на половине вдоха. Но Надежда Степановна больше ничего не сказала, отвела глаза и улыбнулась, продолжая вертеть в руках чашку и всматриваться в кофейный узор.
– Жалко, больше ничего не помню, – спустя минуту сказала женщина. – Забыла все. Поставлю в мойку?
Варя кивнула. Надежда Степановна вернулась на кухню и принялась мыть посуду.
«Кажется, разговор по душам окончен, – подумала девушка. – И все-таки, все очень и очень странно».
После полудня совсем распогодилось. Айк так и не появился, Надежда Степановна подчеркнуто по-деловому занималась хозяйством, больше не пытаясь выйти на диалог. Делать было абсолютно нечего, и Варя решила прогуляться по территории вокруг коттеджа.
Прогулки помогали Варе думать. Если девушка долго не могла разобраться, как справиться со сложной задачей, она всегда шла гулять. Ходила, дышала и – внезапно! – решение приходило само собой. А если при этом зайти в кафе и взять что-нибудь вкусненькое или кофе на вынос… любая проблема становилась разрешимой! Во время подготовки к сессии подруги даже шутили, что у нее мозги на двух приводах: ножном и челюстном.
Вот и сейчас: загородный морозный воздух бодрил и отрезвлял. Размышления становились более глубокими, мысли – четкими. Варя ощущала, как от каждого вдоха немного щиплет в носу, наблюдала, как у лица тает облако пара при выдохе. Жмурилась, когда зимнее солнце отражалось от редких сугробов снега и попадало в глаза, разглядывала окружающие деревья, а ноги сами несли ее по мощеным дорожкам вокруг дома. Воображение предавалось любимой игре «а что, если бы?».
«А что, если бы я встретила Айка при других обстоятельствах?», «А что, если бы Айк оказался на самом деле не такой чужой, каким кажется, а добрый и заботливый?», «А что, если бы он не купил меня, а влюбился бы?» (от этой мысли, а вовсе не от мороза, щеки Вари покраснели), «А что, если бы я вышла за него замуж и стала хозяйкой этого дома? Каково это вообще?»
Сама не заметив как, она обогнула здание по широкой дуге, оказалась на заднем дворе и остановилась. Взгляд привлекла задняя стена дома. Если спереди фасад коттеджа действительно напоминал европейские шале – лаконичное и современное, то с тыловой части дом выглядел скорее, как старый замок из потертого темного кирпича: современная обшивка заканчивалась, и становилось видно, что строение гораздо старше, чем кажется на первый взгляд. «Скорее всего, его реставрировали и достраивали», – подумала Варя. И, чтобы найти подтверждение своим мыслям, оглянулась на деревья.
Темной стеной двор окружали ряды высоких елей с широкими, насколько можно было судить по размаху лапника, стволами. «Сколько нужно елям, чтобы вырасти такими большими? Лет пятьдесят? Или сто?»
Солнце спряталось за облако, и задний двор погрузился в сероватый сумеречный полумрак. Варя поежилась, хотя одета была тепло. Сочетание почти черных елей, темного кирпича и общей запущенности, даже замшелости заднего двора производило удручающее впечатление и… очень странно, но словно таило в себе неясную угрозу. Варя инстинктивно попятилась прочь, одновременно ощущая смутную тревогу и гнев от собственной трусости и нелогичности поведения.
«Кажется, я начинаю трястись от всего, что связано с Айком. Точно, становлюсь параноиком», – раздраженно подумала Варя, встав лицом к елям и усилием воли подавив желание сбежать.
Солнце снова осветило задний двор, смыв лучами гнетущее впечатление.
«Видишь, ничего страшного, – успокоила себя Варя. – Просто старый хлам, бардак и некрашеный фасад. И древние деревья… Наверняка, они росли здесь до стройки, вот и все! Бабушка говорила, что вокруг деревни Рублево – очень старый лесной район, так что деревья тут были задолго до расширения Москвы. Вернусь домой – попью пустырника».
Варя сделала пару глубоких вдохов и выдохов и собралась уже уходить, в последний раз обведя ели взглядом ребенка, только что убедившегося, что под кроватью нет никаких монстров. И тут ели будто раздвинули лапник и поманили Варю едва заметной тропинкой. Девушка попыталась разглядеть ее, не сходя с места.
«Странно… Надежда Степановна сказала, что здесь давно никто не был… Любая тропинка должна была давно зарасти…»
Варя сделала робкий шаг.
«Не-е-е-т, только не говори, что ты туда пойдешь»! – возопил внутренний голос.
«А почему, собственно, нет? – парировала Варя. – Полдень. Двадцать первый век. Москва. И я уже взрослая! Что за глупые детские страхи?! Что со мной может случится, а, маленькая Вирджиния?»
Внутренний голос замолчал. Варя кивнула самой себе и уверенно пошла в сторону тропинки, вблизи оказавшейся все же не тропинкой, а естественным проходом между деревьями: никаких следов человеческого присутствия. Впрочем, может, когда-то давно здесь и была спонтанная тропа, по которой кто-то ходил: люди ли, звери ли – не понять. Хотя, встретив тут оленя, Варя бы не удивилась, уж больно нетронутым выглядел лес на этом большом участке, несмотря на близость города. Словно это не жилое здание потеснило дикий лес, а дикий лес постепенно поглощал дом со стороны заднего двора.
Варя миновала ряды темных елей и неожиданно вышла на небольшой участок без деревьев. Назвать его полянкой язык не поворачивался: уж больно маленький, но ели словно обтекали его стороной, образовывая непролазную чащу сразу за небольшим холмом, которым заканчивался этот пятачок вытопленного на открытом солнце снега. По обеим сторонам холма торчали голые стволы лиственных деревьев – кажется, осин. Девушка сделала несколько шагов вперед и заглянула за холм: за ним зияла глубокая дыра оврага, заполненная опавшими ветками, сухими листьями, иглами и прочим природным мусором, накопившимся тут за годы. Ничего сверхъестественного или хоть сколько-нибудь интересного вообще.
Варя еще немного постояла над оврагом, испытывая смесь облегчения и разочарования. Взгляд девушки блуждал по деревьям в надежде зацепиться хоть за что-то. Но пейзаж оставался по-зимнему скудным и скучным. Варя подняла глаза к небу. Солнышко то исчезало в тяжелых наползающих облаках, то снова появлялось. «Кажется, пора обратно, скоро будет снег. Наверняка Айк вернулся, и общительная няня уже кормит его обедом и свежими сплетнями».
Солнышко вышло из-за уплотнившихся туч, в последний раз перед приближающейся непогодой освещая деревья. Взор Вари скользнул по осинам вокруг оврага, словно прощаясь, и вдруг зацепился за странный блик в развилине ствола. Варя подошла ближе.
Ствол был обернут почерневшей от времени и от того слившейся с корой цепью. На одном из звеньев, застряв в развилке между стволом и веткой, висела маленькая табличка из желтого металла в форме сердца. Варя аккуратно подцепила ее ногтем, чтобы вытащить. Табличка перевернулась, и девушка увидела потертую гравировку, которую никак не могла прочесть. Варю охватило жгучее любопытство, гораздо сильнее прочих зарождающихся чувств. «Странно… это похоже на… медальон?».
Варя зажала табличку между пальцев, попыталась оторвать, но та не поддалась. Варя склонилась, чтобы рассмотреть ее поближе. «Darling», – гласил курсив из латинского шрифта с обратной стороны.
«Обращение? Посвящение? Нет. Звучит, как собачья кличка, – гадала Варя, перебирая медальон пальцами. – Тогда цепь на дереве – это ошейник?»
Девушка задумчиво посмотрела на звенья цепи. В принципе, достаточно крупной собаке они могли и правда подойти в качестве ошейника – например, кавказское овчарке. Варя попыталась вспомнить, видела ли она будку на заднем дворе. «Но овчаркам не вешают медальоны». Взгляд опять уперся в цепь на дереве. «Даже если она там и стояла когда-то, судя по состоянию металла, было это очень давно. А гнилых досок и другого строительного мусора там валялось достаточно, – урезонивала разыгрывающееся воображение девушка. – Даже если так, почему цепь на дереве? Если только не… если это только не… – По спине Вари снова пробежал холодок. – …Не последний подарок на могиле».
Первые снежинки робко коснулись лица и растаяли. Варя посмотрела вверх: начинался снегопад. Девушка еще раз попробовала оторвать медальон, но он не поддался. Тогда Варя, повинуясь какому-то смутному побуждению, отогнула кусок отошедшей коры посильнее и спрятала за ним кусочек желтого металла.
«Потом вернусь», – решила она, хотя понятия не имела, представится ли случай для этого «потом», и поспешила обратно, пока снегопад не усилился.
Едва Варя обогнула дом и вышла к парадному крыльцу, как в начале подъездной дороги показалась машина Айка. Сделав крутой вираж и не сбавляя скорости, припарковалась возле дома.
Варя выдохнула. Оказывается, ее мобильный был недоступен, и только возле коттеджа пришло уведомление о двух пропущенных вызовах: от Лики и от Айка (и откуда он взял ее номер?). Всю дорогу обратно девушка мысленно просила шанса не встретить разыскивающего ее Айка: почему-то совершенно не хотелось, чтобы он узнал, куда она случайно забрела и что нашла. Если Айк весь состоит из тайн, то пусть и у нее теперь будет своя маленькая тайна.
Варя остановилась возле входа в коттедж, в непринужденной позе ожидая приехавшего. Мужчина вышел из машины, забрал с заднего сидения какие-то большие бумажные пакеты с логотипами и, со всей силы захлопнув дверь, пошел к дому. Машина громко прогудела, встав на сигнализацию. В каждом движении Айка, еще вчера уверенного в себе на сто процентов и расслабленного, чувствовались злость и раздражение.
Поравнявшись с Варей, Айк кинул на нее мутный взгляд.
– Как прогулка?
Варя инстинктивно втянула голову в плечи.
– Хорошо, спасибо.
Напряженные черты лица Айка немного смягчились.
– Здесь красиво, правда? Тишина, свежий воздух… есть где погулять…
– Я не успела обойти все, – почти не соврала Варя. – Замерзла. И снег пошел, Майк.
Айк на мгновение встретился с девушкой взглядом. Его глаза снова казались темными настолько, что невозможно было понять их выражение. Открыл входную дверь, пропуская Варю вперед.
– Тогда скорее иди грейся, чтобы не простудиться. Познакомилась с Надеждой? Она наверняка уже приготовила горячий обед.
Варя кивнула и молча прошла в дом. Айк последовал за ней, шурша объемными пакетами.
Надежда Степановна встретила их в коридоре. Варя ожидала, что, увидев няню, Айк хотя бы поцелует пожилую женщину в щеку, но он лишь сухо поприветствовал ее кивком головы, разделся и пошел вперед по коридору – мыть руки, бросив по пути:
– Кстати, пакеты нужно отнести в комнату Вари. Это ее вещи.
Варя смутилась от всей ситуации. И от показного равнодушия (или пренебрежения?) Айка к женщине, которая его воспитала (хотя, это со слов самой женщины), и от неожиданности: ее вещи? Какие вещи?
Но Надежду Степановну, казалось, поведение Айка нисколько не удивило: она молча подняла пакеты, подала знак Варе следовать за ней и потихоньку пошла к лестнице. Девушка быстро сняла верхнюю одежду и поспешила подняться за няней Айка на второй этаж, в гостевую комнату, в которой ночевала.
В пакетах с логотипами известных дизайнеров оказалась новая одежда и обувь: домашняя и в стиле smart-casual.
Варя озадаченно смотрела на великолепие: таких простых и вместе с тем стильных вещей она еще никогда не носила.
– Примерь, – предложила Надежда Степановна.
– Но… это не мое. – Варю обуревал комплекс сложных эмоций, поэтому внешне девушка выглядела подавленной и нерешительной.
– Если Майк сказал, что оно твое – значит, теперь эти вещи твои, – терпеливо пояснила пожилая женщина.
– Я не готова принять такой дорогой подарок, – продолжала упираться Варя, мысленно добавляя с мрачной иронией: «Предпочитаю взять оплату деньгами, а не вещами».
Но Надежда Степановна расценила ее упорство по-своему.
– Не бойся, тебя это ни к чему не обяжет. Майк любит дарить подарки, при этом их стоимость его мало интересует: главное, чтобы они нравились ему самому. Считай, что он просто позаботился о тебе… И о себе, чтобы ему было приятно рядом с тобой находиться. Переоденься. А вчерашнюю одежду отдай мне: простирну ее, чтобы освежить. До завтра высохнет.
Надежда Степановна отошла к двери:
– Пойду накрывать на стол. Просто оставь старое на кровати. Пока будете обедать, я заберу в стирку.
Женщина вышла из комнаты.
Варя еще раз окинула взглядом коллекцию одежды и обуви. Ну просто мини-бутик!
– А если мне не подойдет? – задала в воздух риторический вопрос, уже зная ответ: здесь все вещи ее размера.
«Не знаю, как Айк его выяснил, но, видимо, так же, как и номер телефона. И это начинает уже всерьез пугать», – думала девушка, переодеваясь в домашний костюм.
Впрочем, надо отдать Айку должное – туника и брюки действительно сидели идеально и стильно: облегая достаточно, чтобы подчеркнуть, но не обтянуть фигуру. Мягкий трикотаж приятно касался кожи. Домашние лодочки без каблуков своим удобством скорее напоминали тапочки, но при этом выглядели утонченно на узкой Вариной ступне.
«А ты эстет, Айк, – усмехнулась про себя Варя, удовлетворенно разглядывая себя в зеркале. – И при других обстоятельствах я могла бы решить, что ты – Тот Самый Мужчина… Если бы не…»
Девушка сама не заметила, как нахмурилась и между бровями появилась глубокая морщина. Варя с досадой потерла переносицу. «Если бы не странные игры, в которые ты заставляешь играть с тобой…»
Девушка изобразила перед зеркалом улыбку, больше похожую на оскал.
«Ничего, я тоже не простой игрок! Суббота почти прошла. Ночь, день и еще одна ночь… а дальше я буду богатой и свободной и – оставайся со своими играми сам по себе, darling!»
Слово вылетело словно само собой, пробежав под ребрами могильным холодком. Варя, обмерев, застыла возле зеркала. Перед глазами стояла надпись на медальоне. «А что, если?…», – но додумать мысль девушка не успела.
Дверь в комнату распахнулась, Варя вздрогнула от неожиданности. На пороге возник Айк.
– Начинаю думать, что ты меня специально игнорируешь: на звонок не отвечаешь, зову к обеду – не спускаешься!
– Я не слышала, как ты стучал, – пролепетала она, растерявшись от такого напора.
Мужчина бегло обвел взглядом комнату, словно ища в ней причину, из-за которой Варя могла бы так странно себя вести.
Но кроме валяющейся в беспорядке одежды и самой девушки, статуей застывшей возле зеркала, ничего не увидел, не посчитал нужным войти и лишь облокотился плечом о дверной косяк, скрестив руки и ноги.
– А я и не стучал. Я кричал. Снизу, – теперь Айк, казалось, успокоился и беззастенчиво рассматривал девушку. – Нравятся мои подарки? Тебе идет. Кстати, отсутствие макияжа – тоже.
– Ты вычтешь стоимость этих подарков из оплаты или бонуса? – проигнорировав его вопрос, цинично уточнила Варя.
Губы Айка скривились в усмешке.
– Вижу, с тобой все в порядке. А я уже начал волноваться. Нет, считай, что я оплатил твой тюнинг: люблю, когда женщина рядом со мной ходит в новом и свежем. Кстати, когда женщина сыта, она обычно добреет. Поэтому люблю сытых женщин. Ты готова обедать?
– Конечно. Я же здесь, чтобы делать все так, как ты любишь.
Айк неопределенно хмыкнул, и они с Варей спустились в обеденную зону.
