Юлия Латынина
Охота на изюбря
– Але!
– Это Денис, – сообщил Черяга в трубку. Ты Решетникова такого знаешь, фирма «Сокол»?
– У него много фирм, – отозвался заспанный голос, – сегодня «Сокол», завтра «Беркут», послезавтра еще какая-нибудь канарейка…
– Кто ему крышу ставит?
– Менты.
– Номер его дай.
Трубка сипела и крякала, пока заспанный Калягин тыкался в поисках базы данных. До Черяги донесся сдавленный женский крик, потом тихий шепот: «Иди сюда, милый…»
– Направь к его дому патрульную машину, – сказал Черяга, когда Калягин продиктовал номер.
– И что?
– А ничего. Пусть стоят и ждут. А он пусть на них в окошко посмотрит. Скоро доедут?
В трубке произошла какая-то заминка, прерываемая шорохом электрических разрядов и хрипом служебной рации – Калягин общался с патрулями по подручному средству связи. Потом трубку взяли опять:
– Считай, ребята уже на месте. Там экипаж по соседству крутился.
Решетников отозвался по домашнему телефону, что было самым оптимальным вариантом.
– Это Решетников? – спросил Черяга.
– Ты который час знаешь? Третий час, урод, ты кто такой?
– Я Черяга, – сказал Денис в трубку, – ты у фирмы «Инвестал» технику брал?
В трубке на глазах просыпались.
– Брал, – сказал Решетников.
– Деньги через месяц обещал перевести?
– Да понимаете, Денис Федорыч, – сказал Решетников, – кризис, ничего не раскупили…
– Ты за сколько месяцев до кризиса контракт заключал? За три?
– Да…
– Ты им завтра деньги переведешь, понятно? – сказал Черяга, – или с тобой не я буду разговаривать.
Трубка что-то заблеяла, но Черяга уже захлопнул телефон.
– А патруль зачем высылал? – полюбопытствовал Коваль.
– А для впечатления. И чтоб не удрал с перепугу.
– Предусмотрительный… а если он ничего не переведет? – спросил Коваль.
– Делай с ним что хочешь. Комбинат вмешиваться не станет. Только учти – у нас город сучий и крыша у «Сокола» ментовская…
– А патруль чей? – удивился Коваль.
– Промполиции.
Неслышный официант принес еду – какие-то морские гады на гриле, горшочки с куропатками и огромное фарфоровое блюдо со свининой и бараниной, плававшей в терпком ароматном соусе.
Черяга рассеянно принялся за куропатку, разговор между собеседниками ненадолго умолк.
– Ты хорошим людям помог, – сказал Коваль, – правда. Если у вас какой сканер испортится, ты им звони, они тут же бесплатно поставят… Должники твои… Кстати, ты зачем в казино пришел? Какого-то Заславского спрашивал?
Черяга подумал.
– Парень у нас один куда-то пропал, – ответил Черяга, – директор фирмочки. Говорят, он у вас часто играл. Может, проигрался?
– Фото есть?
Черяга вынул из-за пазухи снимок.
Коваль позвонил по внутреннему телефону, белевшему на особой стоечке, и через полминуты в дверь кабинета вошла красивая девица в короткой красной юбке – крупье в казино.
– Этот лох часто играет? – спросил Коваль, протягивая девице фото.
Глаза девицы были красивые, с паволокой и длинными ресницами. Такие длинные ресницы, наверное, стоят по доллару волосок… Ресницы обольстительно моргнули, девица посмотрела на снимок и обратила бездонный взор на Черягу.
– Часто, – сказала она, – бывает, каждый день приходит. Его Коля зовут. Он в банке «Металлург» работает. Тут рядом.
– Много играет? – это уже спрашивал Черяга.
– Много, – сказала девица.
Задумалась и прибавила:
– Он еще в прошлом году появился, у Клары в блэк-джек играл. Сначала помалу играл, двести-триста долларов с собой приносил. А потом втянулся. По две штуки обычно менял. Однажды двадцать тысяч за вечер спустил, у него все с собой было. Другой раз пятнашку проиграл, тоже наличными заплатил.
Черяга невозмутимо пережевывал осетрину. Если Заславский менял в казино по две тысячи долларов и при этом строил дачу и ремонтировал квартиру, да еще и травил себя за немалые деньги, – значит, у него было куда больше денег, чем он мог получать в «Ахтарск-контракте».
– И много он вам проиграл? – полюбопытствовал Черяга.
– Он не только проигрывал. Он выиграл. Позавчера. Пятьдесят тысяч.
– Позавчера? – вскинулся Черяга.
Девица наморщила лобик.
– Нет, – сказала она, – в среду. Позапозавчера.
Черяга поднял брови. Пятьдесят тысяч долларов – не бог весть что для заядлого игрока, но достаточная сумма, чтобы убить из-за нее человека. Если Заславский в ночь своего исчезновения умудрился крупно выиграть, это совершенно меняет дело…
– Возле него кто-нибудь крутился? – спросил Черяга.
– Да нет…
– Вы не заметили, на чем он уехал?
– Это совершенно исключено, – подал голос Коваль, – наши гости в полной безопасности. Если кто-то хоть пальцем гостя тронет…
– Но человек исчез и с тех пор его не видели, – возразил Черяга, – и выясняется, что он выиграл полтинник. Что прикажете думать?
– Всех перетрясу, – коротко сказал Коваль. – Если кто насрал там, где кормится, – на куски порежу.
Он впервые бросил улыбаться, и верхняя губа его вздернулась вверх, обнажая желтые звериные зубы. Если пойдет слух, что охрана казино распотрошила удачливого гостя, – да кто на хрен в такое казино пойдет?
– Он один ушел? – спросил Черяга.
– Да. Я заметила – вы понимаете, это для него крупная сумма. Он еще сначала штук пять засадил, Лось ему говорит: брось играть, а этот: погоди, погоди.
– Какой Лось? – быстро спросил Черяга.
Коваль нахмурился. Девица, видимо, сообразила, что сказала лишнее.
– Парень наш, – ответила она, – Коля вроде с ним приехал.
Твою мать! Сотрудник московского офиса – мало того, что швыряется бабками в бандитском казино, так еще дружит с его «крышей»!
– А где Лось? – спросил Черяга.
Коваль снова взял внутренний телефон и что-то пролаял. Через минуту он положил трубку.
– Нету Лося, – сообщил вор, – третий день где-то гуляет.
Черяге отчаянно не нравилось то, что происходит. Даже если Коваль никоим боком не замешан в происшествии с Заславским, даже если он ни сном ни духом не ведал об инициативе Вити Камаза, – это было в корне неправильно. Нельзя разыскивать пропавшего директора «Ахтарск-контракта» в компании вора в законе, который не является крышей «Ахтарск-контракта», проживающего на его территории, который искренне опечален этим событием и бригадир которого вдобавок только что поимел от тебя фигу с диаметром лопастей семнадцать метров…
Но никаких вариантов не было. Если бы Черяга ушел, Коваль тут же бы принялся разыскивать: что – Заславский? куда – Заславский? И через час Коваль бы знал о Заславском все, а Черяга – ничего, а так хоть шанс, что растерянная девица скажет в присутствии своего босса все, что знает…
– Говорят, – спросил Черяга, – он в казино любовницу подцепил?
– Томку, – без колебаний сказала девица, – она центровая была, а потом видит, мэн щедрый, он ей хату снял…
– Адрес?
Девица пожала плечами.
– Где-то в центре, – сказала она.
Коваль снова припал к телефону, и на этот раз в кабинете почти немедленно объявилось двое близнецов: дорогие туфли, брюки-слаксы под модельными пиджаками и улыбка бультерьера на тщательно выбритом лице с короткой стрижкой.
– Возьмете тачку, – сказал Коваль, показывая Денису на того бультерьера, что справа, – поедете к Томке. Он знает адрес.
– Я и сам могу съездить, – возразил Денис.
Коваль усмехнулся.
– Если гость пропал с выигрышем, это и наше дело, – сказал он.
Прошло две минуты, такси, увенчанное гребешком с названием казино, уже отвалило от бетонного козырька, а Коваль все так же сидел в кресле, полуприкрыв глаза и о чем-то размышляя. Второй бультерьер почтительно стоял рядом.
– А крабы-то – съел, – вдруг промолвил Коваль.
– А что?
– Он их не любит, – проговорил Коваль. – Отравился в каком-то кабаке…
– Приехали!
Денис открыл глаза. «БМВ» из казино стояла посреди типичного московского дворика. На панели светились зеленые огоньки приборов, позади горели раскосые, как глаза китайца, фары черягинской «Ауди». Денис поднес к глазам часы – стрелки показывали полвторого. Полшестого по биологическому времени Черяги. Он был на ногах уже двадцать четыре часа. Машина домчалась от Профсоюзной за пятнадцать минут, и Денис заснул мгновенно, как только затылок его коснулся подголовника.
Стриженый бультерьер вылез с переднего сиденья, предупредительно распахнул перед сонным Черягой дверцу. Они вместе поднялись на третий этаж, и бультерьер заколотил во внушительную сейфовую дверь, разительно отличную по экстерьеру от облезших врат соседних коммуналок. Черяга прислонился к сетке лифта и закрыл глаза. Ему так хотелось спать, что он готов был свернуться в клубок прямо на лестничной клетке.
– Кто там? – раздался ленивый женский голос.
– Открывай, Томка! К тебе гости!
Дверь распахнулась, на пороге появилась тоненькая женская фигурка в белых шортах и серебристой маечке – судя по всему, Тамара Векшина не ложилась так рано спать.
– Ой, Ленчик! – сказала Тамара. – А это кто?
Черяга вошел в квартиру. Квартира была двухкомнатная, но довольно большая, – огромная гостиная была объединена с прихожей и кухней, справа виднелась дверь спальни, наверняка уютной и романтичной, с пышным балдахином над кроватью размером с футбольное поле.
Все тридцать квадратных метров гостиной были забраны серым ковролином, в углу с пола орал большой плоскоэкранный «Панасоник», на белоснежной плите в джезве варился кофе. На крючке в прихожей висели модный мужской плащ и кожаная куртка.
– Меня зовут Денис, – сказал Черяга, скидывая плащ, – я с Ахтарского металлургического комбината. Коля не у вас?
– Нет, – сказала Тома, – его третий день не было.
– А плащ его?
– Плащ его и куртка его.
Ленчик прошел до спальни, не раздеваясь и оставляя грязные следы на ковролине, добросовестно заглянул в ванную.
– Нет его, – сказал бультерьер.
– Спасибо, что довезли, – сказал Черяга, милостиво кивая бандиту, – мы с Тамарой немножко поболтаем и я поеду. А ты свободен. Скажи моему водителю, чтоб не уезжал.
Бультерьер озадачился. На лице его некоторое время отражалась сложная внутренняя борьба: ему, очевидно, приказали не отпускать Черягу и не перечить ему, и теперь Ленчик не знал, какой директиве следовать. Наконец он сообразил, что завтра сможет расспросить Томку обо всем ее разговоре с Черягой, буркнул что-то прощальное и затопал вниз по лестнице.
– Вы из службы безопасности? – спросила Тома.
– Вроде того. А что, заметно?
– Ага, – кивнула Тома, – вы все одинаковые. Овчарки.
– А Коля как – тоже овчарка?
– А Коля – пудель, – засмеялась Тома, – кофе хотите?
– Хочу, – сказал Денис.
Девочка ему определенно нравилась. Тоненькая, не наглая, в меру понятливая. И притом, заметьте, при отсутствующем сожителе могла бы снять мужика и подработать немного, а она сидит, пьет кофе и смотрит видео. Правда, какое-то полупорнушечное видео, но опять же, по нынешней легкости нравов могла бы отвлечься и другим способом.
Тома оглянулась, прослеживая за взглядом Дениса, покраснела и выключила телевизор, по которому как раз шла какая-то совсем уже скабрезная сцена. Вскоре на столе перед Денисом дымился ароматный кофе в белоснежной фарфоровой чашке, а Тома сидела напротив, подперев голову тонкой ручкой и уставясь на позднего гостя внимательными синими глазами.
– Когда вы последний раз его видели? – спросил Черяга.
– Во вторник.
– А в среду он не приходил?
– Нет.
– Он в среду полтинник выиграл, знаете?
– Знаю. Девчонки рассказывали.
Тома, не спрашиваясь, протянула тонкую, перечеркнутую пластмассовым браслетом руку к пачке длинных дамских сигарет, чиркнула зажигалкой, затянулась.
– А он натворил что-то, да?
– Почему ты думаешь, что Коля что-то натворил?
– У него денег было больше, чем надо.
– Он – директор фирмы. У нас хорошо зарабатывают.
– Я знаю, когда зарабатывают, а когда воруют, – покачала головой Тома. – Которые зарабатывают, те так не играют.
– И почему ты мне это говоришь?
– А ты все равно это знаешь.
Тома помолчала и добавила:
– Он хороший человек, Коля. Жена у него стерва. Если его кто-то во что-то втянул, – так не сам.
Тома неожиданно засмеялась, показывая белые острые зубки.
– Пудель, – сказала она.
– А как ты с ним познакомилась?
– А что, у тебя в Ахтарске своего казино нет?
Черяга покачал головой.
– Не сподобился.
Казино было у Володи Калягина, начальника промышленной полиции города Ахтарска. Отношения между Калягиным и Черягой были в точности такие, как планировал Извольский – постоянное соперничество при формальной ледяной вежливости.
– В казино всегда есть девушки, – объяснила Тома, – чем больше красивых девушек, тем больше ставки. Если лох один, он проиграет сто баксов и уйдет, и будет считать, что его накололи. А если рядом красивая соска, он спустит тысячу и еще доволен будет: вон, мол, я какой крутой!
– И знакомятся часто?
– Знакомятся всегда, – гордо сказала Томка, – даже если он не за этим приехал. Если человек проиграл, он садится за столик и хочет поесть. И тут ты должна подсесть к нему и утешить. Если он за столиком, значит, он не все спустил, а если он не все спустил, то деньги на тебя у него найдутся. А если он выиграл, то ты тоже должна сесть за столик.
– И убедить его играть, пока он не проиграется?
Тома засмеялась.
– Не обязательно. Но надо сделать так, чтобы ему было приятно вспоминать об этой ночи. И чтобы он пришел в казино опять.
Черяга допил кофе, и в голове появилось обманчивое ощущение легкости.
– Ты колешься? – спросил Черяга прямо.
В глазах девушки мелькнул быстрый испуг.
– Нет.
– А Коля?
– Тоже нет.
– Вранье.
– Он правда не колется! Если совсем чего немного…
– У него колеса даже в кабинете на работе валяются.
Томка задумалась.
– Это, наверное, «экстази», – неуверенно предположила она. – Он иногда ел, чтобы подольше за столом просидеть. И потом от нее в постели классно. Я вам честно говорю, Коля не торчок…
– А откуда колеса? В казино брал?
Тома подумала, потом кивнула.
– А кто такой Лось? – спросил Черяга.
– Это ты у Ленчика спроси, – с явной неприязнью ответила Тома. – Ленчик у Лося в шестерках.
– Как Лося зовут? Шура?
Томка подумала:
– Шура. А фамилия… у него вроде погоняло по фамилии. Лосев, что ли.
– И что же он с Заславским подружился?
Тома пожала плечами.
– Отчего люди дружатся?
– От общих интересов. Какие у них были общие интересы?
Тома покачала головой:
– Да нет, он крутой, Лось, Коле такие нравились. Коля сам плюшевый…
– А замуж ты за него бы пошла?
– А он меня замуж возьмет, – сказала Тома, – если не посадят.
– А если посадят?
– А если посадят – передачи ему буду носить. А жена не будет. Он от жены-то хоть в тюрьму сбежит… Коля мне на день рожденья одну штуку подарил… показать?
Черяга кивнул.
Тома вернулась из спальни с огромным плюшевым мишкой, хотела что-то сказать и замерла в изумлении: Черяга сидел на диване, закинув голову, и глаза его были закрыты. Начальник службы безопасности Ахтарского меткомбината спал мертвым сном, как тритон зимой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О пользе автомобильных аварий
– Да проснись ты! Козел несчастный! Проснись!
Черяга невнятно замычал и открыл глаза. Он сразу не сообразил, где находится: он лежал на каком-то диване, укрытый пледом и с вышитой подушкой под головой. Из-под пледа торчали его собственные ноги в серых носках. В раскрытые окна квартиры плескалось утреннее солнце, а над ним стояла растрепанная девица в халатике и трясла его, как грушу:
– Урод! Вставай!
– Тома, что случилось? – наконец сообразил Черяга, выпрастываясь из-под одеяла.
– Вот! Позвонили! И это принесли!
Тома тыкала ему в руку белый конверт.
– Куда позвонили? – замотал головой полусонный Черяга.
– В дверь! И конверт подсунули!
Черяга раскрыл конверт.
На белом листке бумаги лазерным принтером было отпечатано:
«Если хочешь видеть Кольку живым, принесешь двести штук».
Подпись и обратный адрес, натурально, отсутствовали. Черяга потряс конверт, и из него выпало еще что-то: грубо отхваченный кусок шелкового галстука.
– Что за галстук? – тупо спросил Денис.
– Это его галстук! Любимый!
Денис понемногу просыпался. Часы показывали восемь утра.
Тома билась в истерике.
– Откуда у меня двести штук? – кричала она.
Черяга встал, сходил в ванную. Когда, помывшись и соскребя щетину бритвой, явно принадлежавшей Заславскому, начальник службы безопасности вышел в гостиную, Тома сидела, облокотившись на стол, и тихо всплакивала. Заслышав Черягу, она подняла мокрое от слез личико и спросила:
– Вы ему ведь поможете, а?
Черяга сел напротив.
– Поможем, – кивнул он, – если ты мне все расскажешь. Какие у него были дела с Лосем?
– Они просто общались…
– Какие дела у бизнесмена были с бандитом?
Томка опустила голову.
– Лось в казино долги выбивает. Знаете, если клиент старый, он может занять у администрации…
– Ну и?
– Коля – он сначала немного играл. Двести, триста баксов. Как-то он проигрался. Очень сильно.
– Сильно – это насколько?
– Тысяч двадцать.
– Ну?
– У него таких денег не было.
– И его навестил Лось?
Тома кивнула.
– А что было потом?
– Потом… он стал помногу играть.
– А деньги откуда?
Тома вздохнула.
– Я не знаю…
– Давай вместе подумаем, а? – спросил Черяга. – Был «новый русский». Вполне в порядке, но не миллионер. Мог спустить в казино триста баксов. Тысячу. Две. Потом спустил двадцать тысяч. К нему пришли бандиты выбивать долги. И у него опять появились деньги. Откуда? Наверное, оттого, что ему предложили долю в каком-то кидалове. Сказали: либо доставай двадцать тысяч, либо мы тебе простим долги, но вот ты сделаешь то-то и то-то. Так?
Тома кивнула.
– Вопрос – а кого мог Заславский кинуть? Только наш комбинат. Так?
Девушка готова была вот-вот заплакать.
– Я правда не знаю, что они делали. Он никогда об этом не говорил.
Черяга помолчал.
Заславский приехал в казино с Лосем. Выиграл пятьдесят тысяч. Лось, возможно, эти деньги решил забрать себе. Что-то типа: «Ты мне по жизни должен». Заславский полез на стенку. Слово за слово – бизнесмену разбили нос и посадили в погреб. Возможно, они поссорились. Возможно, Заславский сказал, что больше не будет работать на Лося. Очень может быть, что Лось принял это всерьез и решил, что больше с терпилы нечего взять, кроме выкупа. Пожалуй, все сходится. Разве вот – плащ утром он взял, выходя из дома. А раньше никогда плаща не брал…
Черяга помотал головой. Двести штук – пустяки. Главное – это сколько и как Заславский слил из фирмы.
– На наркотики его тоже Лось посадил?
– Я вам уже говорила, он не…
– На наркотики его ты или Лось посадили?
Тома заплакала.
– Это Тая… – сказала она.
– Какая Тая?
– Ну, с которой он раньше жил. До меня. Она тоже из «Серенады».
– Зачем? Бандиты велели?
– Нет. Она сама нюхалась. Знаете, ей бабки были на дурь нужны, а Коля хорошо упакован. Она рассудила, что так он ей ничего не даст, а если она его на дурь посадит, то они будут вместе торчать. Так часто делают. С богатого человека можно столько бабок на это дело снять…
– Где я Лося могу найти? – спросил Черяга.
– В казино, – заторопилась Тома, – потом, у него еще дача есть по Ярославскому шоссе, в Малиновке, туда девочек возят, еще гостиница «Алтай», он там часто бывает… Вы думаете, это Лось его…
– Водитель где мой? – спросил Черяга.
– Я его услала. Он сюда поднялся, я ему вас показала, мы решили вас не будить. Он сказал, что к девяти за вами приедет.
Денис позвонил в машину. Трубку немедленно сняли, бодрый голос водителя Сережи подтвердил:
– Подъезжаю, Денис Федорыч! Я уже на Никитской.
Черяга приехал в офис на Наметкина около десяти утра, и не один, а с Гордоном, которого он подхватил в отделении. Черяга считал, что в сложившейся обстановке будет очень приятно иметь своего мента, который может при случае задействовать официальные силы милиции – а может, опять-таки, и не задействовать. Местные же менты с Профсоюзной на эту должность никак не годились – у них были слишком партнерские отношения с долголаптевскими.
Обсудив ситуацию, они наугад заехали к Эльвире Заславской и имели с ней весьма неприятную беседу, результаты которой поразили даже привыкшего ко всему Черягу.
Прямо из машины Денис позвонил Ковалю и коротко сказал, что надо встретиться.
– Подъезжай к «Ладе» в двенадцать, – сказал законник.
Черяга с Гордоном взбежали в малолюдное с утра здание.
Прямо в коридоре им попался Неклясов под ручку с Брелером:
они о чем-то перешептывались, и глаза Неклясова были белые и безумные. Брелер, видимо, успокаивал финансиста. При виде Черяги Неклясов вскинулся и заверещал:
– Вы знаете, Денис Федорыч! Мне тоже звонили. По поводу Коли.
– Требовали двести тысяч?
– Да, за Заславского. Кавказский акцент, условий не сообщили. Я им сказал, что пусть разговаривают с вами.
Денис искренне восхитился. Интересно, как это выглядело?
«Эй ты, козел, нам надо двести штук…» – «Простите, ребята, вы не в то окошечко. У нас такими делами занимается зам по безопасности…»
– Звонок записал?
– Нет, он звонил на сотовый.
По дороге Брелер тихонько отвел Черягу в сторону и зашептал на ухо:
– Украинец, считай, у нас в кармане. Просит путевку в Таиланд. Вчера нализался выше крыши, говорит – охотятся на начальника железной дороги.
Ну слава богу – хоть одна забота с сердца вон.
Через две минуты штаб по спасению Заславского собрался в небольшом кабинете Брелера. Кабинет был белый, холодный, – за спиной хозяина в зеленоватом аквариуме плавали толстые рыбки. Рыбки были новые: старые рыбки издохли в Сунже, когда во время обыска кто-то из силового сопровождения налоговиков рассадил выстрелом аквариум и потом избил Брелера, когда тот кинулся собирать прыгающих по полу вуалехвостов.
Они даже не успели рассесться для совещания, когда мобильник Черяги зазвонил. Номер, вспыхнувший на дисплее, Черяга за последние дни выучил наизусть – это был мобильный телефон Заславского.
– Я слушаю.
Голос в трубке был с тягучим тбилисским акцентом. Слишком тягучим, чтобы быть настоящим.
– Ты, что ли, Денис Федорыч?
– Я.
– Тебе привет передает твой друг Коля Заславский.
Черяга взглянул на группу технической поддержки: те уже вовсю переговаривались с кем-то по другим телефонам.
– Этот козел нас кинул на двести тысяч, – продолжал голос, – за вами должок.
– Должок за ним, а не за мной, – сказал Черяга, – с него и требуйте. Нам такие, как он, без надобности.
В трубке неторопливо хмыкнули.
– Он много знает про ваши дела, этот Коля, – проговорил голос, – может, эти вещи будет интересно услышать вашим врагам? Скажем, банку «Ивеко»? Ты хорошо подумал, генацвале, когда отказываешься от человека, как от засохшего репья?
– Наши враги, – ответил Черяга, – не торгуют человечиной. Ты только попробуй сунуться к нашим врагам, они вас первых ради дружбы с нами ментам сдадут. Вы работу сделали, за работу я вам готов заплатить. А за человека я платить не буду.
В трубке промолчали несколько секунд.
– Пятьдесят тысяч, – сказал Черяга, – и выбирай сию секунду. Либо ты получаешь полтинник за работу, либо ты получаешь войну с АМК за нанесенное нам оскорбление.
– У Заславского есть соска. Томка Векшина.
– Я знаю, – сказал Черяга.
– Возьмешь лавэ – двести штук – и передашь их соске. Дашь соске свой мобильник. А дальше мы будем с ней дело иметь. К вечеру получите своего Заславского, живого и целого. Двести штук, Денис. Если не заплатишь к вечеру, завтра цена будет триста.
Связь прервалась.
– Засекли, откуда звонили? – спросил Черяга.
– С мобильного телефона Заславского. Приблизительное местонахождение – в районе Садово-Кудринской. Объект перемещался от соты к соте со скоростью около сорока километров в час.
– То есть ехал по Садовому в машине, – подытожил Черяга.
– Что делать будем?
– Это разводка, – заявил белый от ярости Брелер, – в этом деле участвуют трое: соска, Лось и Заславский. Или соска с Лосем. Это условие – что мы должны передать ей деньги…
– Она в этом не участвует, – прервал Брелера Денис.
– Да? Почему? Потому что ты с ней переспал?
Черяга открыл рот, чтобы объясниться, но передумал и махнул рукой.
– Они тебя развели, как лоха! – убежденно сказал Брелер, – она тебя в постель уложила, а утром письмо показала! Ты представь себе, что бы было, если бы сюда пришла мокрощелка из бандитского казино и предъявила такую маляву? Да ее бы тут же и замели!
– Она ни при чем, – повторил Денис, – а деньги повезет она, потому что ее не боятся…
– Почему они тогда жене не позвонили?
– Они звонили жене. Вчера к вечеру. Она не сочла нужным поставить нас в известность.
Брелер даже икнул от изумления.
– Ну, жены пошли… – только и сказал он.
– Ребята, а это… двести штук у вас найдется? – полюбопытствовал Гордон.
На него взглянули с легкой жалостью.
– Между прочим, – напомнил Брелер, – Сляб еще не в курсе, что Колю украли. А когда он будет в курсе, это будет неважно, чего они хотят. Будет важно, чего хочет Сляб.
Черяга кинул взгляд на часы. Извольский должен быть уже на пути из аэропорта. Самолет приземлился минут двадцать назад.
– Ты ручаешься, что девочка тут ни при чем? – тихо спросил Гордон.
– Я ни за что не ручаюсь, – сердито ответил Черяга, – я ручаюсь, что дважды два будет три и девять в периоде. А больше ни за что. Просто если меня спросят, а какова вероятность того, что Тамара Векшина принимает участие в этом деле, я отвечу: вряд ли.
И в этот момент раздался новый звонок. Денис снял трубку, молча выслушал сообщение и нервно захихикал.
– Ты что? – недоуменно спросил Брелер.
– Недоспал, – сказал Черяга – поздравляю вас, господа! Я вот тут сижу и думаю, чего нам не хватает для полного счастья…
– Что такое? – встревожился Брелер.
– Извольский побился, – объяснил Черяга.
И, глядя на побелевшее лицо Брелера, тут же добавил:
– Да жив он и цел. Три тачки всмятку, авось теперь как человек ездить будет…
Представительский Як-42 с изюбрем на хвосте, символом Ахтарского металлургического комбината, приземлился в аэропорту Домодедово около десяти утра.
К трапу подкатились черный шестисотый «Мерс» и «БМВ» сопровождения. К неудовольствию охранников, Сляб высадил из «Мерса» шофера и сам сел за руль: любимый «Брабус» Извольского остался в Ахтарске, но гендиректор не мог отказать себе в удовольствии прокатиться с ветерком по пустынному Домодедовскому шоссе.
За двенадцать минут черный «Мерс» проскочил расстояние до Москвы, оставив машину сопровождения разбираться с уязвленным в самое сердце гаишником, собиравшим дань на мосту через речку Пахру под знаком, ограничивавшим скорость до пятидесяти километров в час, и вылетел на внутреннее кольцо МКАД.
* * *
В девять минут одиннадцатого у трейлера, ехавшего по внутренней стороне московской кольцевой автомобильной дороги, протек поддон картера. Дело было между Варшавским шоссе и Профсоюзной. Трейлер остановился, и на асфальт вылились полтора литра масла. После этого трейлер проехал несколько метров вперед, включил аварийку и принялся ремонтироваться.
Моросил слабый дождик, дорога была относительно пуста, и минуты две трейлер стоял и ремонтировался без особых помех.
Спустя три минуты на дороге показалась беленькая «шестерка», мирно делавшая по той самой полосе, на которой угнездился трейлер, около восьмидесяти километров в час. Поздно завидев аварийку, водитель попытался отвернуть вправо, но в этот-то миг, на его несчастье, под колесами «Шестерки» оказалась та самая лужа масла.
Машину мгновенно развернуло и потащило поперек полос, все ближние водители бросились врассыпную, как куры от ястреба. Быть может, «Шестерке» еще и удалось бы выпутаться, если б не шестисотый «Мерс», за рулем которого сидел Извольский. «Мерс» летел справа от «Шестерки», под сто пятьдесят километров в час, обгоняя лентяев на левой полосе, и какие-то аварийные огни на дороге, и белый неторопливый «Жигуль». Сделать на такой скорости что-нибудь было невозможно. «Шестерка» влупилась шарахнувшемуся от нее «Мерсу» в левую скулу, обе машины завертелись на шоссе, и тут же «Мерс» словил хук справа – от пятнистого военного тягача.
Помятая «Шестерка» вылетела на газон, стукнулась о пробойник и замерла, высунувшись фарами в сторону встречной полосы. Военный грузовик захлопал пробитой покрышкой и приткнулся к обочине.
Извольский, кое-как справившийся с управлением, остановил машину, с корнем выдрал полуотвалившуюся дверцу и выскочил вон. Несмотря на воздушные мешки, его довольно сильно стукнуло, он слегка хромал и морщился от боли в боку. Рядом уже тормозила «БМВ» с охранниками.
Водитель «Шестерки» сидел в своей тачке, видимо, в трансе. Разъяренный Извольский подскочил к «Жигулям», рванул дверцу и скомандовал:
– А ну вылазь, козел!
Два охранника бугрились за ним плотной стеной.
Водитель не вылазил. Извольский обеспокоенно сунул голову внутрь «Жигулей».
За рулем, сжавшись в комочек, сидела испуганная девушка в сером шерстяном жакетике и синих джинсах. Невидящими глазами она смотрела на вдрызг изувеченный «Мерс», из которого вылез хорошо одетый мордоворот, и на сопровождающих его качков из «БМВ». С ней случилось самое страшное, что может случиться с российским автомобилевладельцем: она побила бандитскую иномарку.
За последние годы директор привык к девицам совсем другого сорта – длинноногим, полуголым и ярко накрашенным, и он сразу заметил, что на девушке не было никаких украшений и никакой косметики. На вкус Извольского, она была не столько хороша, сколько беззащитна, как серый воробышек.
Ярость Извольского внезапно улеглась. Как ни был он раздосадован, он все же прекрасно понимал, что, иди он помедленней, он бы спокойно увернулся от «Шестерки» и что скорость на МКАД все-таки ограничена сотней километров в час. Кроме того, одного взгляда на масляное пятно хватило ему, чтобы сообразить, что случилось.
– Ну, что сидишь? Ты цела? – добродушно сказал Извольский.
Девушка опустила головку на руль и зарыдала.
К месту происшествия уже подруливала патрульная машина ГАИ.
– Что такое? – осведомился толстенький сержант с полосатым жезлом, вышагивая прямо к «Шестерке». Водитель военного грузовика рассыпался перед ним мелким бесом:
– Это все «Шестерка», – закричал он, – она как вправо закрутится, сначала долбанула «Мерс», а уж «Мерс» отлетел на меня, и я ему добавил маненько. Я не виноват!
Сержант направился к «Шестерке» и легонько постучал жезлом о край спущенного стекла.
– Эй, барышня, – позвал сержант, – вылазьте.
Девушка, опустив голову, вылезла из машины. Теперь Извольский мог заметить, что она все-таки и стройная, и длинноногая, – несмотря на уродливые дешевые джинсы и китайские кроссовки. Кроссовки были старые, с постиранными шнурками и тщательно отмытыми трещинами. У девушки были длинные волосы цвета спелого ячменя и серые мягкие глаза. Волосы были собраны в конский хвостик и перехвачены сзади дешевой пластмассовой заколкой.
– Что ж вы ездите сломя голову? – ехидно начал сержант, – ваши права?
Девушка покопалась в сумочке и извлекла оттуда права и техпаспорт.
– Денисова Ирина Григорьевна, – прочитал сержант, – ну что ж, Ирина Григорьевна – пошли!
