Юлия Кира
Тайны Ривердейла. Загадочный сосед
Глава 5
Улицы города украшают к Рождеству. Мичиган- авеню уже сияет и переливается тысячами разноцветных огоньков.
В парке Миллениум на днях закончили установку грандиозной рождественской ели. И скорее всего, в этом году, как и в предыдущие, мы посетим ежегодную церемонию зажжения. Это событие всегда собирает очень много народа.
Вчера с родителями обсуждали поездку на праздничную ярмарку в немецком стиле в Дейли- плаза. Мама хочет прикупить новые елочные украшения и выбрать подарки ручной работы родственникам.
И конечно же, обязательно наведаемся в бар Stretch Bar & Grill, в Ригливилле. Это место славится своим необычным убранством. Его украшают огромным количеством декоративных эльфов, елей и гирляндами.
Ближе к праздникам у них можно отведать конфеты, леденцы- трости, кукурузную карамель с сиропом. На горячее мы обычно балуем себя пастой Buddy’s breakfast – это спагетти с кленовым сиропом, шоколадной помадкой, мини- маршмеллоу и поп- тартсом[8] с клубничной глазурью. Странное сочетание, но мне нравится.
Люблю это время года. Папа сегодня поедет за елкой, и мы всей семьей вечером будем ее украшать.
Информация о владельце авто мозолит глаза каждый вечер. Но я не знаю, что мне с ней делать. На нашей улице он перестал появляться. Больше мне их подловить не удалось, и с Томасом возможности поговорить тоже не представилось. Я продолжаю за ними наблюдать, сходя с ума.
Мою версию о том, что это парень Молли Осборн совершил преступление, приняли, но сказали стараться лучше и проявлять больше креативности.
Мама зовет на ужин. Я в последний раз выглянула в окно и остановилась. Томас с Дафной входят в свой дом, что- то бурно обсуждая. По их жестикуляции не скажешь, что это дружелюбный диалог. Неужели идиллия дала трещину?
В приподнятом настроении я спустилась и поцеловала родителей по очереди в щеки.
Доедая макароны с соусом и аппетитной сырной корочкой, я слушала, через что пришлось пройти папе, чтобы заполучить лучшую ель в городе. Мама тихо хихикала и смотрела на него влюбленным взглядом. Во мне это вызывает смущение, но я искренне рада, что они счастливы.
После ужина папа полез на чердак доставать украшения для елки, а я помогала маме убирать со стола.
Завтра будем украшать придомовую территорию. Снега в этом году выпало мало. Наши светящиеся олени будут смотреться, по моему субъективному мнению, нелепо. Но будем следовать старым традициям улицы и все равно их установим.
Мама включила гирлянду, и гостиную озарили блики с духом Рождества. Уставшие, но довольные, мы все вместе уселись полюбоваться проделанной работой. Я уже представляю запах запеченной индейки, и слюнки невольно начинают собираться во рту.
– Будете какао? – спросила у родителей и уже приподнялась, чтобы пойти на кухню.
Задобрив напитки маршмеллоу[9] и посыпав сверху тертым шоколадом, вернулась к ним. Мама рассказывала, кто в этот раз приедет к нам отмечать праздник. Папа начал сетовать из- за тетушки Голди, которая не знает меры в шампанском, и порой это заканчивается плачевно. В позапрошлом году пришлось вызывать скорую помощь в разгар веселья. Тогда ей наложили на руку аж десять швов. Вспомнив об этом, я вздрогнула. Неприятное зрелище.
Я не стала дожидаться, когда родители допьют, и поднялась к себе. Интуитивно подхватила ноутбук и легла на кровать. Устроившись поудобнее на подушках, в поисковик вбила: «Выпускники колледжа Лейк- Форест».
Несколько минут бездумно листала списки студентов, пока не наткнулась на знакомое имя.
– Вот ты где, Джеффри Янг, – обрадовалась вполголоса.
Я кликнула по его имени. Что же здесь происходит? Почему студент, учившийся на одном потоке с Молли Осборн, путается с Дафной?
Приподнявшись, выглянула в окно. У них темно. Тут же потеряв интерес, вернулась к экрану.
В виртуальной среде сейчас можно найти что угодно. Первым делом я зашла в социальную сеть и проверила страницу Томаса. Хмыкнула при виде фото Остина с Санта Клаусом и перешла по ссылке на профиль Дафны. У нее тоже новый снимок – с задумчивым лицом она выполняет асану на уроке йоги. Придирчиво прочитала пост про здоровый дух в здоровом теле и погрузилась в список друзей. Каково же было мое удивление, когда я там обнаружила Джеффри. Мужчина лучезарно улыбался на фоне какого- то пляжа, держа в правой руке коктейль с синим зонтиком.
Я внимательно изучила его аккаунт, чем он занимается, когда и где бывает, выписала несколько адресов, после чего, удовлетворенная найденным материалом, легла спать.
На следующий день, как и планировалось, мы занялись наведением красоты перед домом. Многие соседи это уже сделали. Словно пряничные домики из сказок, их участки переливались разноцветными огоньками. Я ненароком залюбовалась зрелищем и боковым взглядом заметила, как Томас Грегори выходит из дома. За ним по пятам следует Остин, помогая отцу, неся за ним какие- то провода. Томас остановился. Мы пересеклись взглядами, и он дружелюбно помахал. Мое сердце затрепыхалось, я выдавила из себя смущенную улыбку и поприветствовала в ответ.
Позади послышался грохот и тихая ругань папы. Я мгновенно обернулась проверить, в чем дело. Оказалось, он запнулся о провода и упал.
– Папа?! Ты как? – подбежав, тревожно поинтересовалась у него и присела рядом.
– Мистер Роуз, с вами все порядке? – Томас прибежал с сыном на руках, который радостно хохотал от покатушек на «аттракционе».
Отпустив его на землю, он помог моему родителю подняться.
– Спасибо, – сконфуженно проговорил тот и начал отряхиваться.
Томас наклонился ко мне и полушепотом произнес:
– У вас это, видимо, в крови.
При этих словах, на его лице заиграла лукавая улыбка. Я тихо прыснула, вспомнив наше знакомство.
– Вижу, сегодня я не один буду заниматься подготовкой к Рождеству, – рассматривая коробки, заполненные праздничным барахлом, подытожил мужчина и негромко присвистнул.
Я пропустила фразу мимо ушей, разглядывая его бежевую куртку из овчины. Она очень ему идет, как и коричневая шапка бини[10], из- под которой забавными завитками торчат волосы. Она явно была надета наспех, так как сидит кривобоко и небрежно. Легкая щетина покрывает его ярко выраженные скулы и квадратный, выдающийся вперед подбородок. Обычно такой называют волевым. Кажется, я засмотрелась на него и заставила себя отвести взгляд.
Он в этот момент повернулся ко мне.
– Как твой проект? – поинтересовался непринужденно, наблюдая, как мой папа полез в одну из коробок.
– Засчитали, но моя версия оказалась очень простой. Но я уверена, что Молли Осборн убил ее парень.
Его лицо вдруг переменилось, улыбка погасла, и две глубокие морщины пролегли между бровями.
– Прости, повтори еще раз, кого? – прочистив горло, уточнил мужчина, уставившись куда- то перед собой.
– Молли Осборн, студентку Лейк- Фореста. Это не сильно громкое дело, примерно пятнадцатилетней давности, – прошептала я, испуганно всматриваясь в его выражение лица.
«Что? Почему он так отреагировал?» – подумала про себя и поискала глазами Остина.
Мальчик слишком близко подобрался к проезжей части, так что я поспешила увести его оттуда.
– Спасибо, – поблагодарил Томас сквозь напряженную улыбку и, пожелав нам удачи, вернулся на свою территорию.
В скором времени к нам вышла мама, и мне уже некогда было задумываться о резко изменившемся настроении мистера Грегори. Но периодически я все же бросала на него задумчивые взгляды. Они оставались безответными.
Ближе к вечеру на нашем участке светилась большая ель, а возле нее светодиодные фигуры из проволоки в виде праздничных подарков и снеговик с меня ростом. А по правой стороне устроилась упряжка оленей вместе с Санта- Клаусом.
Мама возилась с перилами, навешивая на них хвойные гирлянды, а я пристроила аккуратный венок с огромным красным бантом на входную дверь. Папа, кряхтя, залез на переносную лестницу и крепил рождественскую подсветку по периметру крыши.
Я вновь оглянулась на соседа, Дафна давно занесла сына в дом, так что он спокойно занимался размещением гибкого неона по фасаду.
«Вся эта ситуация очень странная… Дафна и Джеффри. Томас, похоже, узнал имя Молли… как же вы с ней связаны?»
Глава 6
Наступил сочельник, как и подобает, следуя традиции нашей семьи, бабушек и дедушек, а также прапра, мы, как истинно верующие американцы, посетили службу католической церкви.
Томас со своей семьей сидел наискосок от нас, это давало мне возможность иногда рассматривать его профиль и неосознанно витать в облаках.
По окончании службы папа, как ни странно, разговорился с мистером Грегори. Его падение возле дома, видимо, сблизило их. Дафна с Остином шли позади меня, я чувствовала на себе ее прожигающий взгляд и испытывала от этого неловкость.
На выходе мы добродушно попрощались и поздравили друг друга с наступающим Рождеством. Томас бросил на меня быстрый взгляд, после чего подхватил Остина и направился к припаркованной машине.
После обеда наш дом наполнился ароматными запахами выпечки. Еще одна непоколебимая традиция – печь пироги и печенье. Мне она нравится. Папа периодически проскальзывает на кухню и, пока мама не видит, таскает то одно, то другое. Наступает момент, когда она все же замечает, и тогда жилье наполняется топотом, смехом и наигранной руганью. И так из года в год. Люблю такие мгновения.
Рождество.
В этом году на мне впервые платье не с распродажи. Снова благодарю папу за его достижения в работе и, чмокнув в щеку, бегу помочь маме с последними приготовлениями.
Гости постепенно съезжаются. Из гостиной доносятся звуки негромких диалогов. Мужская половина семейства обсуждает недавно прошедшую игру футбольной команды. Это пока что тихо, уверена, что без спора не обойдется. Женщины делятся пикантными новостями, а если быть проще – сплетничают.
Мы с мамой накрываем на стол, в нашем меню сегодня присутствуют тушеная капуста с бобами, запеченная рыба, домашние колбасы, картофельный пирог с горохом и черносливом. И главное традиционное блюдо – фаршированная румяная индейка. В прошлом году вместо птицы подавали говядину в клюквенном соусе.
С десертами мама, как всегда, не скупилась. Мы с ней напекли яблочно- вишневые штрудели, шоколадные пудинги и муссы, не обошлось и без имбирного печенья. Папа достал вино.
С улицы послышался звук припарковавшейся машины. Тетя Голди. Ждали только ее.
Когда в желудке не осталось свободного места, я ушла развлекать племяшек. Со взрослыми стало слишком шумно. Спустя какое- то время – невыносимо шумно.
– Мам, пап, не теряйте, я выйду прогуляться, – крикнула я из коридора, накидывая на себя парку.
– Не забудь телефон и не уходи надолго! – Раскрасневшаяся мама выскочила из- за стола и проводила меня, обняв напоследок.
Я вдохнула холодный воздух до отказа и долгий выдох. Смотрю на дом напротив.
– Интересно, какая у вас сейчас царит атмосфера? – задалась вопросом полушепотом и вставила наушники в уши.
Я неторопливо отправилась бродить по району.
– Саша, – окликнул я девушку, но она меня не услышала. Я попробовал еще раз, но эффект тот же.
Пришлось пробежаться, чтобы нагнать. Когда я дотронулся до ее плеча, Саша взвизгнула и резко обернулась ко мне.
– Прости, прости, если напугал.
По глазам вижу, что она в ужасе.
Она согнулась с громким выдохом и разогнулась.
– Не делайте так больше, мистер Грегори, фу- ух.
– Я тебя звал, честно, – с виноватой улыбкой на губах попытался оправдаться перед ней.
– Почему вы не с семьей? – задала она вполне логичный вопрос.
– Приехала мама Дафны. Нам всегда сложно было поладить, – глядя себе в ноги, ответил я и задал встречный вопрос: – А ты?
– Дом полон народа, мне уже сложно их воспринимать.
– С Рождеством тебя, Саша Роуз.
Она смутилась, я тоже неожиданно почувствовал неловкость.
– Вас тоже с Рождеством, мистер Грегори.
– Не против прогуляться, раз уж наш дом сегодня вовсе и не наш?
Саша ненадолго задумалась, но в итоге кивнула.
Глава 7
– Ну что ж, одновременно? – спросил он у меня.
В ответ я кивнула и достала телефон из кармана куртки.
Саша: «Мама, за меня не волнуйтесь, я зашла к друзьям, останусь у них. Люблю».
Томас: «Дафна, я переночую в гостинице, может, твоя мать успокоится за ночь, не теряй. Поцелуй Остина за меня. Люблю».
И синхронно убрали телефоны. На наших лицах застыли заговорщицкие улыбки.
– Что ж, пойдем? – И Томас посмотрел в направлении центра.
Потоптавшись на месте от нерешительности, я все же последовала за ним.
– Тебе не страшно вот так, одной, по ночам гулять? – оглянувшись, поинтересовался мужчина.
Я пожала плечами, не найдя ответа.
– Ты в курсе, что Чикаго – один из самых криминальных городов США? Так же, как Хьюстон или тот же Детройт. Наш район относительно безопасный, но все же…
Я тихо фыркнула. Моя реакция вызвала улыбку у Томаса.
– Смелости у молодежи хоть отбавляй… Вы переехали недавно, расскажи немного о жизни до переезда.
– Сколько помню себя, мы жили в Ривердейле.
Томас присвистнул и даже обернулся проверить, не шучу ли я.
– Ходила в обычную школу, – хмыкнув, продолжила рассказ. – С детства начала учиться игре на гитаре. Не знаю, чем именно меня привлек именно это музыкальный инструмент, – я поморщилась, – наверное, тем, что помогает снять напряжение. Ривердейл, понимаете? – И хихикнула.
Он оценил юмор, скромно улыбнувшись.
– Папа – брокер в финансовой компании, недавно его игры на фондовом рынке дали грандиозный результат. Хорошая премия и повышение позволили переехать сюда. Маме больше не нужно ходить на ненавистную работу, и она занимается поисками себя. Идей – фонтан, когда есть минутка наконец- то остановить колесо Сансары[11] и выдохнуть.
– Очень интересно. Я рад за вашу семью. Папа у тебя молодец! Похвально.
– Расскажите немного о себе. Раз уж расспрашиваете про меня.
– Хм- м, это может выйти долгий рассказ, ты точно готова?
– У нас вся ночь впереди, что еще делать?
Томас рассказал, что он все свое детство провел в этом районе. Дом достался в наследство от родителей. Первым ушел отец: стресс на работе. Нестабильное экономическое положение рынка привели к остановке сердца. Иногда навещал бабушку с дедушкой в городе Лейк- Форест.
«Так, стоп. Что? Может, поэтому он тогда так отреагировал на имя Молли?»
– Там и познакомился с Дафной. Мама была профессором современных языков и литературы, – сразу переключился он, не желая погружаться в тему личных отношений, – она- то и привила с детства любовь к чтению. Смерть отца подкосила ее, – речь наполнилась легкой грустью.
Он поделился своим первым провальным опытом на сцене, когда принимал участие в постановке драматического кружка. Перепутав слова, Томас выставил себя на смех и стыдился приходить в школу. В итоге вызвали его родителей, и ему пришлось вернуться к учебе. Дразнили недолго. В скором времени быстро перескочили на других «умельцев выделиться».
– В юношестве я был не очень популярен у девушек. Знаешь, прыщавый, хилый, нескладный малый… Да еще и ботаник, – сделал он неожиданное признание.
Впереди замаячило круглосуточное кафе, и мы зашли в него погреться и выпить по кружке горячего шоколада.
Уже сидя за одним из столиков, под «Let It Snow» Фрэнка Синатры[12] Томас рассказывал про своего любимого поэта Джона Китса[13].
От боли сердце замереть готово,
И разум – на пороге забытья,
Как будто пью настой болиголова,
Как будто в Лету погружаюсь я;
Нет, я не завистью к тебе томим,
Но переполнен счастьем твой напев, —
И внемлю, легкокрылая Дриада,
Мелодиям твоим,
Теснящимся средь буковых дерев,
Среди теней полуночного сада…
– «Ода соловью» называется стихотворение, точнее – его часть.
Прикончив шоколад, мы заказали молочные коктейли с внушительными шапками сливок и щедро приправленные хрустящей шоколадной посыпкой.
Это мое лучшее Рождество. Под утро я, счастливая, прикорнула на его плече.
Глава 8
Я снова за биноклем. Меня сжирает чувство ревности. Я хочу заорать! Надавать оплеух Дафне! Хочу, чтобы она исчезла!
От безысходности я падаю на кровать и плачу навзрыд, обняв подушку.
В комнату забегают обеспокоенные родители и начинают суетиться вокруг меня. Они уже не в первый раз наблюдают подобную картину.
С утра они мне заявили, что нашли для меня психолога. Я слабо сопротивляюсь, но соглашаюсь, понимая, что моя влюбленность в женатого взрослого мужчину – признак нездоровой психики.
Вечером первый прием. Не знаю, чем себя занять до этого времени, и иду гулять.
Я, как всегда, в наушниках. Неожиданно в меня прилетает ком снега, я поворачиваюсь, чтобы хорошенько ругнуться. Лицо Томаса озаряет искренняя ребяческая улыбка, и он готовит еще один снежок. Я включаюсь в игру, и мы как сумасшедшие носимся по кварталу, крича и хохоча.
Я выпускаю всю злость, закидывая его обильным количеством снега. Выдохлась и успокоилась.
Мы снова топаем в то самое кафе и заказываем по молочному коктейлю.
– Это тебе, – глядя в глаза, протягивает Томас маленькую коробочку в красной оберточной бумаге, – в честь Рождества.
Мои пальцы дрожат, когда я пытаюсь аккуратно вскрыть подарок. Я прячу раскрасневшееся лицо от смущения.
В упаковке меня ждала бархатная коробочка.
Я все же набралась смелости взглянуть на Томаса. Его взгляд сфокусирован на мне в ожидании реакции.
Я неторопливо открыла ее и тихо охнула. Серебряный кулон в виде снежинки покоился на мягкой подушечке.
– Ты ассоциируешься у меня с этой снежинкой. С зимой. Белоснежные волосы, голубые глаза. Маленькая девочка- зима.
Я скромно поблагодарила, не до конца понимая, как относиться к такому знаку внимания.
– Давай помогу надеть? – прочистив горло, предложил мужчина.
Прохладные пальцы коснулись задней стороны шеи, я невольно вздрогнула. Маленькая подвеска приятно холодила кожу, и я дотронулась до нее, улыбка сама собой появилась на моем лице.
– Тебе очень идет, – восхитился Томас.
Мы неспешно потягиваем сладкие напитки. По радио объявили время.
Психолог!
Как бы мне этого ни хотелось, но я быстро допила коктейль и, попрощавшись, убежала.
Напротив меня сидит пухленький мужчина в очках с толстыми линзами. Он тяжело дышит. Мне неловко, я не чувствую никакого доверия к нему. Слова даются с трудом.
– Расскажите, мисс Роуз, что вас беспокоит? Что заставило обратиться ко мне?
– Родители.
Он коротко хохотнул, оценив мой сарказм.
– Такие уж они родители. Но ведь неспроста, верно?
– Ага.
– Нам не удастся построить с вами диалог, если вы немного не откроетесь мне. И уж тем более я не смогу вам помочь. – Он смерил меня внимательным взглядом.
– Хорошо, хорошо, – сквозь зубы процедила в ответ, закатив глаза. – Я влюблена в мужчину. Он наш сосед. И женат. Я не понимаю источника своих чувств и ничего с ними поделать не могу.
– Саша, какие у вас отношения с вашим отцом?
Этот вопрос застал меня врасплох.
– Хорошие, добрые, – ответила, немного поразмыслив. – Он меня никогда не обижает, не оскорбляет и не бьет. Я искренне его люблю, как и маму.
Психолог хмыкнул и что- то записал в своем блокноте.
– Давно у вас зародились чувства к этому мужчине? Как вы можете их описать? И как вы чувствуете себя?
– Как в первый раз увидела, он мне сразу понравился, знаете? – Я переплела пальцы и сжала их. – Я вижу в нем идеального мужчину, как мой папа. – Слезы навернулись на глаза, я промокнула их салфеткой. – Наблюдаю, как он ухаживает за Дафной, за сыном. Он добрый, надежный и сильный. Опора для женщины. А чувствую я безысходность и понимаю, что он никогда не станет моим.
Я невольно прикоснулась к снежинке под яремной впадиной и усомнилась в произнесенных только что словах.
Психолог обратил внимание на мое движение и остановил на мне долгий изучающий взгляд.
– Саша, вот что я могу сказать на данном этапе сеанса. Во- первых, прослеживается неуверенность в себе, но мы над этим поработаем. А во- вторых, в вас пробудился дух соперничества с его женой. Саша, вам раньше нравились мужчины старше вас?
Я помотала головой в знак отрицания.
– Как вы относитесь к своим одногодкам? Может, нравился кто- то из сокурсников?
– У меня был бойфренд в старшей школе. Но по ее окончании наши пути разошлись.
Он снова что- то записал.
– Что ж, мисс Роуз. Наше время подходит к концу. Скажу тезисно. Позволяйте себе проживать свои чувства и эмоции. Наблюдайте за собой. И задавайтесь вопросами: что вам дает влюбленность в этого мужчину? что вы из- за нее теряете?
Я пристально посмотрела на него.
– Да- да, именно теряете. Потому что от этого мужчины вы не получите полноценные ухаживания, которые заслуживаете, любовь, ведь она отдана другой женщине… Попробуйте просто понаблюдать за собой и начните вести дневник, он поможет структурировать ваши мысли.
– Да, спасибо.
– Тогда до встречи в следующую субботу, Саша Роуз.
Я вылетела из его кабинета, на ходу натягивая куртку. Я не знаю, что мне делать с полученной информацией.
Родители встретили у входа в здание. Их лица выдавали беспокойство. Мама первым делом обняла, а папа присоединился, обхватив обеих. Я заплакала. Но они не понимали источника моих страданий, просто сжали чуть сильнее.
– Моя маленькая девочка, – сквозь слезы шептала мама, – расскажи нам, что тебя так тревожит? Мы попробуем с папой тебе помочь, слышишь меня? – И заглянула в глаза.
Я улыбнулась: в этом мраке моих мыслей есть два светлых и прекрасных человека, на которых я могу положиться. Это искренний повод для радости.
Я высвободилась и вытерла слезы.
– Я люблю вас, – глядя на родителей, произнесла негромко.
– Мы тебя тоже любим, родная! – Мама улыбнулась. – Поехали закажем твою любимую пиццу. Что скажешь?
Я в последний раз шмыгнула носом и, намотав шарф на шею, вприпрыжку поторопилась к машине.