Юлия Гетта
Свидание с миллионером
– Да, по вечерам тут бывает шумно, – улыбаюсь я. – Но я всегда была на кухне, в зал не выходила. И дядя Саша после смены развозил нас по домам. Потому что работали до последнего клиента, иногда и до двух, и до трех часов ночи.
– И родители были не против, что ты так поздно возвращалась домой? Ты вроде говорила, что у тебя строгая мама.
– Да, строгая. Но она не возражала. С пониманием относилась, я все-таки работала, а не просто так где-то гуляла.
– А отец?
– Отца у меня нет.
– Умер?
– Почему умер, жив-здоров. Просто мы не общаемся.
– Почему не общаетесь?
– Слушай, давай сменим тему? – с улыбкой морщу я нос. – Расскажи лучше что-нибудь о себе, я ведь совсем ничего не знаю.
Даниил улыбается одним уголком губ и согласно кивает.
– Хорошо. И что ты хочешь обо мне узнать?
– Где работаешь, с кем живешь, – пожимаю плечом я. – Чем в свободное время занимаешься. Кроме охоты и зависания в тиндере.
– Пока нигде не работаю, я только недавно вернулся. Учился в другой стране. Живу сейчас один. В свободное время, кроме охоты и тиндера, в основном рефлексирую.
– А где же ты берешь деньги, если не работаешь? У родителей?
– Сейчас уже нет. Не беру.
– Воруешь? – интересуюсь я, выгнув бровь.
Он смеется.
– Нет, конечно.
– Но ты ведь ездишь на охоту, заливаешь бензин в свою машину, угощаешь девушек кофе и вот, завтраками?
– Это не моя машина, мне ее одолжили. А свою я продал. Отсюда и деньги на все развлечения.
– М-м-м, понятно. Но ты ведь планируешь искать себе работу? Деньги от машины ведь когда-нибудь закончатся.
– Конечно планирую, Ляля, – отвечает он, глядя на меня так, будто я спрашиваю об элементарных вещах.
– Это хорошо, – со вздохом заключаю я.
– Все? Допрос окончен? – с улыбкой интересуется Даниил.
Мои губы непроизвольно растягиваются в ответной улыбке.
– Нет. Расскажи о своей семье?
– На эту тему я не хочу говорить так же, как и ты, – заявляет он.
– Тоже проблемы с предками? – вскидываю я брови.
– Типа того.
Я согласно киваю и уже собираюсь перевести тему, спросить, в какой стране он учился, но в этот момент дядя Саша приносит наш заказ. И я забываю обо всем. Прикрываю глаза и с упоением втягиваю носом воздух – пахнет жареной картошкой и смородиновым чаем, просто божественно!
* * *
– Картошка с капустой и правда неплохи, – признает Даниил, вытирая губы салфеткой, и отодвигает от себя пустую тарелку. – Не обманула ты меня, Ляля.
– Я вообще никогда никого не обманываю, – хмыкаю я с полным ртом, подбирая последние крошки своей порции фри.
– Неужели совсем никогда? – с недоверием интересуется мой новый друг.
– Ну, стараюсь, по крайней мере, – пожимаю я плечом. – Бывают, конечно, исключения, когда это необходимо. В целях самозащиты, например. Или чтобы не обидеть человека.
Даниил подпирает кулаком подбородок и задумчиво смотрит на меня некоторое время.
– Интересная ты девушка, Ляля, – изрекает он в конце концов.
Я принимаю это за комплимент. Проглатываю остатки пищи и кокетливо улыбаюсь:
– Это ты меня еще плохо знаешь.
Он наклоняется всем корпусом ко мне, сужает глаза и, понизив голос, недвусмысленно произносит:
– Хотелось бы… узнать лучше.
– Посмотрим, – с хитрой улыбкой отвечаю я. – На твое поведение.
Даниил лишь усмехается на это. Будто ему прекрасно известно, что я никуда от него уже не денусь. Каким бы ни было его поведение.
– Может, добавки? – предлагает он, бросив беглый взгляд на мою кристально чистую тарелку. – Или что-нибудь другое закажем?
– Нет, ты что! Я и так объелась, сейчас лопну, – довольно улыбаюсь я.
– Ну раз так, тогда поехали. Времени уже много.
– Не забудь рассчитаться с дядь Сашей. На баре, – любезно напоминаю я, указывая взглядом в сторону стойки. – И чаевые не забудь оставить.
Губы Даниила трогает снисходительная ухмылка. Он смотрит на меня так, будто я сморозила несусветную глупость.
Я вскидываю брови и невинно улыбаюсь:
– Что? Я просто на всякий случай напомнила.
Даниил неодобрительно качает головой, встает из-за стола и отправляется к барной стойке.
Пока он рассчитывается, я собираю со стола грязную посуду, ставлю тарелки одну на другую, ловко подхватываю за дужки обе наши чашки из-под чая одной рукой и несу все это на кухню. Перед тем как скрыться в ней, замечаю, что Даниил провожает меня взглядом.
Мы возвращаемся в машину, он заводит двигатель и трогается с места.
После плотного завтрака (или уже обеда, не знаю), я чувствую себя великолепно. Снова хочется жить. А в теплом салоне «БМВ» после прохладного осеннего воздуха так и клонит в сон. Но, разумеется, спать я здесь не собираюсь. Делаю глубокий вздох, пытаясь взбодриться, и располагаюсь на сидении вполоборота. Чтобы удобно было смотреть на профиль красавчика Даниила.
Как он там сказал? Мужественное лицо и проницательные карие глаза? О да. Знает гад, что хорош собой. Наверное, поэтому и о шмотках не парится. Красиво одень его, и девчонки прохода не дадут. Гроздьями будут вешаться.
Мы выезжаем на проспект, и Даниил сильнее давит на газ, ловко маневрируя между лениво ползущими автомобилями. Наблюдать за его руками на руле – отдельное удовольствие.
Но чем дальше автомобиль уносит нас от центра города, тем сильнее нарастает беспокойное чувство в моей груди. Кажется неправильным настолько довериться малознакомому человеку, чтобы согласиться на поездку с ним в лес. Да еще и не имея при себе даже средства связи.
– Давай по дороге заедем куда-нибудь, купим мне зарядку для телефона, – вконец обнаглев, прошу я. Но, спохватившись, поспешно добавляю: – Сможешь одолжить мне на неё денег? Я верну. Сразу, как только заряжу телефон, на карту тебе закину.
И тут он закатывает глаза. Реально закатывает глаза!
– Что? – удивленно спрашиваю я.
– Не смешно уже, – отвечает Даниил, глянув на меня с укором.
– А что я такого сказала?
– Ты всерьез думаешь, что я буду брать у тебя деньги за какую-то зарядку от телефона?
– А что здесь такого? Оригинальная зарядка на мой телефон, между прочим, недешево стоит. А подделку я покупать не стану, потому что она потом будет конфликтовать с устройством.
– Давай договоримся, пока ты со мной – везде и за все плачу я, – заявляет он, плавно вращая руль.
Будь я в другой ситуации – с удовольствием поспорила бы с ним на этот счет. Но поскольку мой телефон не подает признаков жизни, а в кармане нет ни копейки наличных, приходится отложить отстаивание равноправия между мужчиной и женщиной до лучших времен.
– Ну если тебе так хочется, – пожимаю плечами я. – Но имей в виду, меня это ни к чему не обязывает.
– Да у меня и в мыслях не было. Господи, ты откуда взялась-то такая, а? И с кем раньше общалась?
– Лучше тебе этого не знать, – усмехаюсь я.
Мы заезжаем в ближайший салон связи, Даниил любезно покупает мне зарядку для телефона, после чего мы возвращаемся в машину, и я прошу его воткнуть в сеть мой драгоценный гаджет.
– Боюсь, что в этой старушке нет разъёма для зарядки, – невозмутимо заявляет Даниил в ответ на мою просьбу.
Я возмущенно открываю и закрываю рот. Никак не ожидала такого поворота событий.
– Вот блин. Ну давай тогда заедем куда-нибудь, где можно зарядить? В торговый центр какой-нибудь, может?
– Ляль, мы уже и так много времени потеряли. Не хотелось бы приехать на место под вечер.
– Но как я без телефона?
– Ну как-то же люди обходились без них сотни лет и прекрасно жили.
– Зачем ты тогда вообще покупал мне зарядку?
– Ты попросила – я купил.
– А если мы поругаемся с тобой, и ты высадишь меня где-нибудь на трассе? Что я тогда буду делать?
– Я не высажу тебя на трассе, даже если ты меня побьешь. Доставлю домой в целости и сохранности, обещаю. А если тебе нужно позвонить, можешь воспользоваться моим телефоном. Договорились?
– Ну хорошо, – неуверенно отвечаю я. – Давай сюда свой телефон.
Даниил протягивает мне трубку, не отрывая взгляд от лобового стекла. Я некоторое время с любопытством разглядываю стильный гаджет неизвестной мне модели. Странно, ведь я была уверена, что знаю о современных смартфонах все. Еще более странным мне кажется, что на экране все подписи у иконок на английском языке. Но причину решаю не выяснять. Скорее всего, это просто какой-то китайский телефон, купленный на алиэкспрессе, а мой друг из тиндера явно комплексует при любом намеке на сомнения в его платежеспособности.
– Продиктуй, плиз, номер своей машины, – вместо этого прошу я у него.
– Зачем? – удивленно спрашивает Даниил.
– Отправлю одному человеку. Если вдруг сегодня я пропаду без вести, то тебя потом хотя бы найдут.
Даниил усмехается и изумленно качает головой, после чего послушно диктует мне номер своей машины.
Я понятия не имею, кому его отправить. Тем людям, чьи номера телефонов я помню наизусть, ни звонить, ни писать не хочется. Подумав немного, решаю опубликовать его на своей странице в социальной сети. Если со мной что-то случится, кому надо, найдут.
Сделав это, с чувством выполненного долга возвращаю Даниилу его телефон.
– Ты молодец, – говорит мой спутник.
– Почему?
– Никому в этой жизни нельзя доверять.
– Мне можно, – самоуверенно заявляю я.
Он на мгновение отрывается от дороги и смотрит на меня с усмешкой на губах.
– А тебе можно? – спрашиваю я, когда Даниил отворачивается обратно к лобовому стеклу, так ничего и не ответив.
– Мне – нельзя.
– Эй! – возмущенно шлепаю его по плечу. – Тогда останавливай давай машину, я с тобой никуда не поеду!
– Да пошутил я, – мягко смеется он, откинув голову на подголовник сидения. – Обещания свои я держу, не переживай. Лялька.
Его бархатный смех – и то, как Даниил меня сейчас назвал, – приятно резонирует в груди. Губы сами собой расплываются в довольной улыбке.
Я почему-то безоговорочно ему верю.
Откидываюсь на спинку своего сидения, прикрываю глаза. И предвкушаю чудесный день, что мы проведем с этим классным парнем вместе.
4 глава
Лицо что-то щекочет, и я вздрагиваю, открываю глаза. Даниил очень близко, гладит меня пальцами по щеке, улыбается одними уголками губ.
Это что же получается, я задремала? Выходит, что так.
– Просыпайся, соня. Приехали, – негромко произносит он, подтверждая мою догадку. – Кстати, без макияжа ты еще красивее.
Господи, как же приятно слышать от него такое.
– Врешь, – смущенно отвечаю я, отстраняясь от его руки, и смотрю по сторонам.
Мы и правда находимся на какой-то проселочной дороге в глухом лесу. И совершенно неожиданно за окнами автомобиля идет дождь. Небо серое, разноцветная листва на многочисленных деревьях вокруг вымокла, и даже в теплом салоне нашего транспорта от этой картины становится зябко. Сколько же я проспала, что погода успела так кардинально поменяться?
– Зачем мне врать, – усмехается Даниил, накидывая себе на голову капюшон. – Посиди здесь, я сейчас вернусь. – И выходит из машины.
Я с тоской смотрю в лобовое стекло, по которому туда-сюда скользят черные дворники. И думаю о том, что одета совершенно не по случаю. Мои изящные ботильоны на шпильке хороши для романтичных прогулок по твердым и ровным поверхностям. А на пальто нет даже капюшона, чтобы защитить голову от дождя. Сейчас я выйду из машины, промокну насквозь, замерзну, как Маугли, поскользнусь на мокрой траве и подверну ногу. Чудесная перспективка.
От грустных мыслей отрывает Даниил. Не знаю, куда он там ходил, но вернулся с зонтом. Прежде чем распахнуть дверь с моей стороны, глушит машину, а потом раскрывает зонт, чтобы защитить меня от дождя. От такой трогательной заботы в груди предательски щемит. Кажется, мне очень повезло с этим парнем.
Даниил уже привычно подает мне руку, помогая выбраться из автомобиля, и каблуки тут же проваливаются, увязая в сырой земле.
– Куда мы… – хочу я поинтересоваться, куда по такой погоде идти, но не успеваю договорить.
Оборачиваюсь и вижу позади нашей машины избушку на курьих ножках. То есть ножек у нее, конечно, нет, но в остальном – очень похоже. Ветхий домишко из сруба, обнесенный забором из хвороста, соломенная крыша. Причем домик явно обжитый – из забора кое-где торчат палки, на которых висят какие-то тряпки, перевернутые ведра. Из небольшой трубы на крыше идет дымок. А неподалеку припаркован старый уазик.
– Ой, а что это за прелесть? – с умилением спрашиваю я, обернувшись к Даниилу.
– Сторожка егеря.
– Ух ты!
– Идем, – усмехается он, беря меня за руку.
Крепко держась за его ладонь, я кое-как ковыляю на своих каблуках к сторожке.
Внутри нас встречает сурового вида небритый дядька. В такой же одежде, как у Даниила. Только вместо огромных черных ботинок у него сапоги.
Мужчины молча жмут друг другу руки, и дядька скользит равнодушным взглядом по мне, задерживаясь на секунду на обуви.
– Здравствуйте! – приветливо улыбаюсь я.
– Здоровее видали, – хмуро отвечает он и переводит взгляд на Даниила: – Ты зачем девчонку притащил?
– Потому что с тобой вдвоем от тоски сдохнуть можно, – заявляет Даниил, проходя вглубь сторожки прямо в обуви, не дожидаясь приглашения. – Ты же молчишь все время.
К стене прислонены два ружья, он берет одно из них, вскидывает вверх, придирчиво разглядывает.
– И далеко она уйдет на своих копытах? – недовольным голосом интересуется егерь (или кто он там).
Застывшая на моих губах улыбка медленно сползает с лица. Да уж, приятный дядечка, ничего не скажешь.
– Ну у тебя же есть запасная одежда и ботинки? Вот и подбери ей что-нибудь, – невозмутимо отзывается Даниил, продолжая заниматься оружием.
– Ну пойдем, – с тяжелым вздохом бросает мне дядька. – Ты размер-то какой носишь?
– Эску, – не задумываясь, выдаю я.
– Чего?
– То есть сорок второй.
Егерь неопределенно хмыкает.
– А обувь?
– Тридцать седьмой.
– Пх, золушка, – кривится мужик. – И как ты себе это представляешь, Даня? У меня сапоги самые маленькие – сорок второй!
– Ну носки ей шерстяные дай. Две пары. Или три.
– Пх, – снова фыркает мужик, но больше ничего не говорит.
Я послушно иду за ним вглубь сторожки. Помимо довольно просторной комнаты, куда попадаешь сразу с улицы, в ней есть еще одна маленькая, судя по всему, спаленка, и крошечная кухня с печкой. А возле кухни что-то вроде кладовой, куда меня и заводит мужик. Мы едва помещаемся в этом тесном помещении вдвоем. Стены все увешаны полками, ломящимися от разнообразных вещей. Часть из них валяется даже на полу, так, что не развернуться.
– Меня Ляля зовут, а вас как? – спрашиваю я, пока егерь усердно роется на полках.
Не то чтобы я хочу ему понравиться, просто пытаюсь быть вежливой.
– Федор Михайлович, – с неохотой отвечает он.
– Спасибо вам за хлопоты, Федор Михайлович. Если бы у меня была возможность, я обязательно оделась бы по-другому. Но обстоятельства сложились так.
– Угу, – мычит егерь и сует мне в руки огромный ком из одежды. Ногой подпинывает стоящие у стены необъятные резиновые сапоги. – Переодевайся.
И тут же ретируется, оставляя меня в этой каморке одну.
Я разглядываю врученные мне вещи и тихо злюсь на Даниила. Неужели нельзя было выбрать менее экстремальное место для свидания?
Во-первых, все это огромное и не очень-то приятно пахнет. Во-вторых, теперь я наконец понимаю, откуда у моего тиндеровского друга взялась коллекция его замечательных доисторических свитеров. Потому что мне тоже сейчас выдали нечто подобное. Даже шапку дали в похожем стиле. Ощущение такое, что ее сносили еще задолго до того, как я появилась на свет. Усыпанный катышками черно-белый орнамент на отвороте смотрится просто умопомрачительно. А миленький кругленький помпон выглядит так, будто им еще в советские годы вволю полакомилась моль.
– Эх, спасибо тебе, Даниил… Я же всю жизнь мечтала побродить по лесу под дождем в костюме чудовища… – бурчу себе под нос, принимаясь натягивать на себя все это богатство. Делать-то нечего. В своем прикиде я действительно далеко не уйду.
Приходит мысль – а что если мне вообще с ними не ходить? Посижу здесь, в сторожке, подожду, пока вернутся. Но представляю себе, как буду сидеть тут среди леса совсем одна, и становится жутко. Вдруг медведь в дом вломится, мало ли? Я слышала, бывали такие случаи. Нет уж, лучше с ними пойду.
Переодевшись, чувствую себя примерно как Филипок из одноименного рассказа Льва Николаевича Толстого.
Выхожу из кладовки и сразу попадаю под пристальный взгляд Даниила. А этот гад начинает бессовестно ржать надо мной. Еще бы. Зеркала тут нет, но я и без него прекрасно себе представляю, как шикарно сейчас выгляжу. Одни сапоги чего стоят. Они такие огромные, что ими можно убивать. Но на удивление не тяжелые. И благодаря шерстяным носкам практически не сваливаются с ног.
– Чего смешного-то? – обиженно бурчу я, засовывая руки в карманы своей исполинской брезентовой куртки.
– Ничего. – Даниил подходит ко мне вплотную, с широкой ухмылкой дергает за помпон на шапке и смотрит в глаза. – Просто ты такая забавная в этой одежде.
– Ну да. Зато ты теперь на моем фоне – икона стиля.
Даниил на это ничего не отвечает. Просто обхватывает рукой мой затылок и накрывает губы поцелуем. От которого в животе начинают порхать бабочки и мгновенно подгибаются колени.
– Кхм-кхм, – раздается недовольное покашливание сбоку.
Даниил отрывается от моих губ, и мы оба с неохотой переключаем внимание на Федора Михайловича, стоящего возле нас.
– Идемте уже, голубки, – недовольно бурчит он. – Потом лобызаться будете.
* * *
Мы бродим по лесу уже больше часа, и все это время я искренне ненавижу Даниила, а вместе с ним и весь белый свет. Я вспотела, устала, ноги еле передвигаются в огромных неудобных сапогах. Поясница страшно ноет. Противный ветер нещадно бросает в лицо мелкий колючий дождь. Но даже когда он ненадолго прекращается – меня уже ничего не радует. Мечтаю только об одном – чтобы эта пытка скорее прекратилась.
Зато моим спутникам хоть бы хны, прут и прут себе куда-то. И вообще на меня внимания не обращают, даже не оборачиваются! А если я отстану? А если заблужусь в лесу? Хотя, возможно, они и слышат, что я иду следом, по моему громкому пыхтению.
Лишь изредка, когда Федор Михайлович смотрит в бинокль, Даниил оборачивается и подмигивает мне. Я натянуто улыбаюсь ему в ответ. Разговаривать или как-то иначе шуметь нельзя – об этом меня предупредили заранее.
Фиг я еще хоть раз на подобное подпишусь.
Но самое страшное начинается, когда деревья перед нами расступаются и открывается вид на просторную поляну. Мои мучители находят то, что искали. Точнее, кого.
Небольшая стая грациозных животных с тонкими ногами и небольшими рожками пасется у наполовину голых кустов. Довольно далеко от нас, но у меня отличное зрение, и я могу хорошо разглядеть их в мельчайших деталях. Точно не знаю, кто это такие – козлики, лани, может быть, косули – не разбираюсь. Но мое сердце замирает, когда Даниил вскидывает ружье и начинает целиться в этих небесных созданий.
Паника поднимается откуда-то изнутри и вмиг овладевает мной.
– Нет! – громко воплю я, расширив глаза от ужаса.
Животные мгновенно вскидывают головы, замечают нашу троицу и срываются с места.
Но Даниил не прекращает целиться. Ведет дулом вслед за ними, и раздается громкий выстрел.
Мое сердце почти не бьется до тех пор, пока я не понимаю, что он промахнулся. Все животные целы, продолжают быстро бежать и вот-вот должны уже скрыться среди деревьев… Но Даниил начинает целиться снова.
– Нет! – ору я и бросаюсь в его сторону.
Обеими руками хватаюсь за ствол ружья, повисаю на нем, чтобы не допустить еще одного выстрела в удирающих животных.
Мой друг из тиндера наконец переключает внимание на меня. Рывком отнимает оружие из моих цепких пальцев, недовольно сводит брови. Я даже немного робею под его строгим взглядом. А за нашими спинами раздается хриплый смех Федора Михайловича.
– Ну и что ты наделала? – сердито спрашивает у меня Даниил, буквально прожигая своими карими глазами.
– Спасла зверей, – вздергиваю я подбородок, пытаясь изобразить некий вызов, хотя у самой поджилки трясутся.
– Так ты для этого, что ли, согласилась со мной поехать? – возмущенно вскидывает брови он. – Чтобы мою добычу от меня спасать?
– Я же не думала, что ты этих лапочек убивать собирался!
Он изумленно качает головой.
– А на кого, ты думала, я буду охотиться?
– Да откуда я знаю! Я вообще об этом не думала!
– А потому что я всегда говорю – бабе на охоте не место, – назидательным тоном вставляет свои пять копеек Федор Михайлович.
Вот теперь я начинаю злиться по-настоящему. Резко разворачиваюсь к нему.
– Знаете что! – выпаливаю я, захлебываясь от возмущения. – Это называется сексизм, между прочим! Дискриминация по половому признаку!
Он в ответ только морщит лоб, словно не понял ни слова из того, что я сказала. А я хватаюсь за голову обеими руками и поворачиваюсь обратно к Даниилу.
– Офигеть, на какое чудесное свидание ты меня пригласил! Спасибо тебе огромное! Знала бы – сразу тебя в черный список закинула!
Под мою пламенную речь Даниил как-то очень быстро теряет весь свой суровый вид. Уголки его губ снисходительно расходятся в стороны, и выглядит это так, будто парень едва сдерживается, чтобы не заржать.
А меня от этого только еще больше бомбит.
– Что смешного я сказала?! Что ты лыбишься?!
Один смешок все-таки срывается с его губ.
– Хомячок в ярости, – с улыбкой комментирует Даниил, обращаясь к Федору Михайловичу. Который тут же снова начинает хрипло хохотать.
Я с минуту обескуражено смотрю на них. Это я-то хомячок? Да у меня весы максимум пятьдесят килограмм показывают, когда я на них стою! Ну да, во всей этой одежде я, должно быть, выгляжу объемно. Но можно подумать, я сама, по своей воле так нарядилась!
Психую окончательно, разворачиваюсь и шагаю прочь от этих двоих по направлению к лесу.
– Ну и куда ты пошла? – доносится мне в спину насмешливый голос Даниила.
– Куда надо! – злобно выкрикиваю я, не останавливаясь.
– Хомячок, там трясина может быть!
– Отвали!
Злость так и бурлит внутри. Хотя после упоминания о трясине пыла у меня заметно поубавилось. Действительно, ну вот куда я пошла? Дура. Еще только в болото не хватало угодить для полного счастья!
Но из чистого упрямства я продолжаю шагать вперед, не сбавляя скорости. Остановиться, а уж тем более вернуться назад – не позволяет гордость.
От быстрой ходьбы вспотел уже, кажется, даже затылок. Выбившиеся из-под шапки пряди волос прилипают к лицу, лезут в глаза и рот. А в голове так и бьется – ну вот куда я иду? Даже если не угожу в болото, как собираюсь выбираться из леса в одиночку? Я и в городе-то слабо на местности ориентируюсь!
Когда злость окончательно уступает место страху, я останавливаюсь. Медленно разворачиваюсь, надеясь, что эти двое еще не ушли в другую сторону и не скрылись из вида. Но к великому облегчению обнаруживаю, что Федор Михайлович все еще стоит на прежнем месте, опираясь руками на ружье. А Даниил идет вслед за мной.
Ну хоть не бросил, и на том спасибо. Обреченно шагаю к нему навстречу.
– Ну что, остыла? – с усмешкой интересуется Даниил, когда мы подходим друг к другу достаточно близко.
– Я хочу домой, – обиженно бурчу я.
Хоть это и не совсем правда. Домой я не хочу. Но и здесь находиться – тоже.
Даниил обнимает меня за плечи одной рукой и ведет обратно, туда, где остался Федор Михайлович.
– Ладно, охота на сегодня окончена. Вернемся в сторожку, пожарим шашлыки. Ты не против, хомячок?
Шашлыки? Было бы неплохо. Картошка фри из «Берлоги» уже давно переварилась в моем желудке, и при упоминании об аппетитной еде он тут же жалобно сжался.
Тем не менее, выказать свою заинтересованность в еде сейчас мне кажется ниже моего достоинства.
– Мне больше нравилось, когда ты называл меня Белоснежкой, – сдержанно отвечаю я.
– А мне больше нравится Ляля. У тебя офигенное имя.
Изо всех сил сопротивляюсь, но предательская улыбка все же трогает мои губы.
– Тогда называй Лялей. Не надо никаких хомячков, – скашиваю я на него взгляд, пряча улыбку и стараясь выглядеть строгой.
Но Даниил, похоже, уже раскусил меня.
– Хорошо, – нагло ухмыляется он. – Так ты не против, Ляля?
Смотрю на него. На ухмылку эту его. Наглую. Но до неприличия просто очаровательную. В глаза его. Карие. Проницательные. И понимаю, что не могу больше на него злиться. Хоть убей.
Отрицательно качаю головой. И за что только угораздило меня связаться с этим любителем охоты?
– Не против, – отвечаю я со вздохом.
* * *
Когда мы возвращаемся в сторожку, все, о чем я мечтаю – это прилечь. Куда угодно, хоть на пол, лишь бы наконец оказаться в горизонтальной плоскости и расслабить мышцы.
Даниил усаживает меня на скамейку и начинает раздевать, словно ребенка. Заботливо стягивает с плеч безразмерную куртку, стаскивает с ног сапоги и любезно провожает в маленькую спаленку.
– Приляг, отдохни пока. Я позову, когда мясо пожарится.
От благодарности за такую заботу я готова его расцеловать. Но сил нет, даже чтобы просто сказать «спасибо».
Он уходит, оставляя меня одну, и в домике воцаряется тишина. Я устало опускаюсь на стоящую у стены кровать, застеленную старым выцветшим покрывалом. Небольшую и с виду неказистую, будто бы Федор Михайлович сам сколотил её из досок. Которые тоже вытесал сам – такими неровными они мне кажутся. Но даже если мои догадки верны, сейчас это не имеет никакого значения. Главное, что мое тело наконец-то может расслабиться и отдохнуть.
За окном становится все темнее, и меня неумолимо тянет в сон. Я страшно устала. Даже есть уже не хочется. Лишь бы только закрыть глаза и уснуть.
Не могу и не хочу с этим бороться. В какой-то момент все-таки засыпаю. Кажется, будто совсем ненадолго, всего на пару минут… И меня снова будит ласковое прикосновение к лицу.
С неохотой открываю глаза.
В комнатке уже совсем темно, но я могу разглядеть знакомый мужской силуэт. На кровати возле меня сидит Даниил в своем свитере. Вижу, как блестят в темноте глаза моего друга из тиндера. Наверняка он тоже заметил, что я проснулась, но молчит. Не произносит ни звука. Ласково проводит костяшками пальцев по моей щеке. Медленно. Вверх и вниз. И мне вмиг вдруг становится очень жарко. Низ живота наполняется волнующей тяжестью. Слишком интимная обстановка вокруг нас двоих.
До моего слуха по-прежнему не доносится ни звука. Может, Федор Михайлович ушел куда-то или вообще уехал? И мы остались здесь только вдвоем?
Даниил, словно угадав или почувствовав мои мысли, наклоняется ко мне, а потом и вовсе ложится сверху, накрывая меня своим телом.
Боже…
К счастью, мы оба в одежде, но даже несмотря на это, от происходящего мне слишком горячо. Я буквально замираю под ним и забываю как дышать. Кожа горит. Спина покрывается мурашками.
– Что ты делаешь? – на выдохе шепчу я.
– Бужу тебя, – так же шепотом заявляет он.
Цепляясь пальцами за ворот моей водолазки, Даниил тянет её вниз и вдруг целует в шею. Влажно, порочно. Отчего все мое тело простреливает, будто электрическим разрядом. Острым, резким, но очень приятным. Настолько приятным, что колени дрожат и пальцы ног сами собой поджимаются в носках.
Он тянет ворот моей водолазки еще ниже, слышится жалобный треск ткани. Но я даже не придаю значения тому факту, что одна из моих любимых и недешевых вещей сейчас может пострадать. Потому что Даниил целует снова, на этот раз в ключицу. Скользит по ней языком, заставляя пропустить сквозь тело новую сокрушительную волну трепета и шумно выпустить носом воздух.
Настойчивые мужские губы ловят мочку уха, медленно втягивают в себя, и все волоски на задней поверхности моей шеи встают дыбом. А наглые руки Даниила тем временем перемещаются вниз, пытаются высвободить край моей водолазки, заправленной в брюки.
Все тело горит, я возбуждена до предела. Боюсь и одновременно жажду его еще более интимных прикосновений.
И вместе с тем я растеряна. Понимаю, что нельзя так. Мы всего два дня знакомы. По сути, это наше первое свидание, да и то весьма странное. Я же порядочная девушка. Да и парни так устроены – они не ценят то, что достается им слишком легко.
Одному богу известно, чего мне стоит взять себя в руки. Упираюсь ладонью в его твердую, как камень, грудь и тихо выдыхаю:
– Стой…
– Что такое? – интересуется он лениво-сексуальным шепотом, уткнувшись носом в мой висок.
Между тем рука Даниила не останавливается. Всё-таки проникает под мою водолазку снизу и начинает нежно поглаживать обнаженный живот, пуская по телу новую порцию горячих мурашек.
– Ты, это… Я уже проснулась. Хватит, – неуверенно прошу я вполголоса, неловкими движениями давая понять, что хочу выбраться из-под него.
– Уверена? – в такой же безумно притягательной ленивой манере уточняет он.
– Да, – твердо отвечаю я, – на все сто.
С минуту Даниил молчит. Продолжает поглаживать мой живот под водолазкой и трется носом о мой висок, шумно втягивая воздух. Будто ему до ужаса нравится запах моих волос.
Я вспоминаю, как потела сегодня во время прогулки в лесу, и делается неловко. Наверняка от моих волос пахнет сейчас далеко не шампунем. Но Даниил вдыхает снова, так, словно это доставляет ему самое настоящее удовольствие. Шею и плечи щекочут мурашки.
– Пусти, – снова прошу я, мысленно умоляя его послушаться.
Потому что если он будет настойчив, я не смогу устоять. Слишком он нравится мне, слишком остро отзывается мое тело на каждое его прикосновение. Слишком сильно я нуждаюсь в ласке и любви.
Если Даниил будет настойчив, я запросто отдамся ему. А потом буду об этом жалеть. Когда он не позвонит на следующий день.
К счастью, Даниил все же выполняет мою просьбу.
– Хорошо, – с неохотой произносит он и слезает с меня.
Не знаю, как такое возможное, но я испытываю одновременно и облегчение, и разочарование.
– Идем скорее, а то шашлык остывает, – заявляет он, подавая мне руку и помогая подняться с постели. – И Михалыч, наверное, нас уже заждался.
Мои щеки начинают гореть, теперь уже от стыда. Просто прекрасно. Значит, Федор Михайлович никуда не уехал, а где-то здесь, поблизости. Да еще и ждет нас. А Даниил собирался… Господи, как хорошо, что я его остановила.
* * *
К моему неудовольствию, Даниил заставляет меня вновь облачиться в вещи, что выдал Михалыч.
– А что, нельзя шашлыки сюда принести? – бурчу я, обреченно разглядывая ненавистные резиновые сапоги.
– Ты что, там снаружи такой воздух, – воодушевленно произносит мой кавалер.
– Да я уже надышалась сегодня вроде.
– Давай не ной. На улице шикарно.
– Там холодно.
– Сядем у костра.
– У костра?
– Ну да. Вечер, лес, костер. Романтика же, – ухмыляется Даниил.
– Хм, ну раз романтика… – сдаюсь я.
Мы выходим на улицу, и Даниил ведет меня за сторожку, где под небольшим навесом дымится мангал. У мангала в раскладном походном кресле расположился Федор Михайлович. Он неторопливо извлекает кусочки маринованного мяса из пластикового контейнера, после чего насаживает их на металлический шампур. А чуть поодаль на открытой площадке и правда потрескивает самый настоящий костер.
