Юлия Гауф
Ты – мой грех
Глава 4
Я привычно смешивала коктейли, и привычно не доливала. Все как всегда. Здесь дешево, никто не станет устраивать скандал и проверять по миллилитрам. Да и управляющая за мной следит, и если я вдруг начну работать честно, меня ждет выговор.
Слежу за Серым. Он напротив, сбоку от сцены на возвышении, и также как и я за барной стойкой. Сейчас передает что-то под салфеткой очередному отдыхающему. Наверное, дурь. Почти все здесь приторговывают. Но не я. В жизни с дурью не свяжусь даже чтобы брата вытащить.
Серый заметил мой взгляд, махнул рукой, напоминая о себе, и я переключилась на пьяную школоту, которая здесь тоже тусуется. Куда только их родители смотрят. Привычно мешала коктейли, наливала водку, даже порадовала грустную, явно брошенную девчонку мини-шоу с подкидыванием бокалов и бутылок. Налила ей коктейль с огоньком, та даже улыбнулась мне и на чай оставила.
Я работала, работала, работала. Уши, как обычно, онемели от громкой долбежки. Когда-нибудь мне работа в этом клубе аукнется глухотой.
– Дэвушка, давай доплачу, будэш дэсэртом, – услышала я очередной пьяный подкат.
От блондина, блин, с псевдоакцентом.
Ему я недолила больше чем остальным. Козел. Ну ничего, охранник рядом, меня уже отбивали пару раз, когда перепившее быдло хотело затащить меня в туалет, и сделать «дэсэртом». Ничего мне не грозит. Сейчас. А вот над предложением Серого стоит подумать.
Проституция – это фу. Хотя одноклассница моя бывшая, Света, работает и не парится. В Дубай вон летала сколько раз, говорит что с нормальными мужиками, и не на трассе же стоит. Не по мне все это, но и судить я не стану.
Соглашусь – мерзко будет, зато есть шанс вытащить брата. Взятка, затем новый суд и оправдание либо условно-досрочное. Совесть погрызет, но не до смерти же. И это только одноразово, просто отдать девственность тому, кто готов за нее такие деньги заплатить. Это ведь не значит, что я стану проституткой.
Откажусь – останусь с девственностью, которую, по правде, не особо ценю. Смогу нос задирать, мол, против принципов не пошла, и… не прощу себе. Просто не прощу.
Значит, нужно согласиться?
Представила себя на кровати со стариком, и чуть не вырвало. Зажмурилась, и снова нарисовала себе эту картину: я на кровати, на мне мужчина, чужие руки на теле… теплые, они гладят, сжимают, я открываю глаза и вижу… Руслана. Твою мать! Нет! Лучше уж старик.
– Я соглашусь, куда я денусь, – буркнула я. – Только не распускать нюни!
Жалеть я себя не стану. Одну ночь уж потерплю, некоторые всю жизнь терпят с мудаками, и ничего. Зато брат домой вернется, и мы точно Дианку заберем, заживем как нормальные люди. Сестру никогда не должна эта грязь коснуться – переспать ли с кем-то за деньги, или не переспать, и потом себя за это ненавидеть.
Плевать.
В пять тридцать клуб закрылся, в шесть, когда мы прибрали за собой, мы с Серым вышли на улицу.
– Ну? – хрипло спросил он, и закурил.
– Я согласна.
Он кивнул, но скривился при этом.
– Я бы тоже так поступил. И Люб, я все понимаю, и попрекать тебя не стану.
– Еще бы ты меня попрекал. Ты мне это и предложил, – фыркнула я, и села в его машину.
– Я тебе помочь хочу.
– В тоге я сама себе помогу тем, что у меня между ног. Ну, хоть не зря ни с кем не переспала еще.
Серый закатил глаза, закинул в рот жвачку, и мы поехали. Зря я на него злюсь, он придурок, конечно, еще и дурь толкает, в чем я полностью уверена, но не злой. Просто он с того же дна, что и я. Примерно такие же родители, тоже есть отсидевшие родственники, та же нищета. Мы идеальная пара с Серым.
– Ладно, Сереж, спасибо. Неприятно все это, но я согласна. Только спасибо я тебе не от всей души говорю. Все же, гадость это, – призналась я. – Я не особо за невинность цеплялась, но… как-то даже мне о другом мечталось.
– О шампанском, лепестках роз и прочей хери?
– Типа того, – рассмеялась я.
И это, к сожалению, правда.
Но я умею безболезненно расставаться с иллюзиями, так что и это переживу, и ныть не стану.
– Слушай, ну раз такое дело, мы ведь можем с тобой трахнуться. Не-не, я помню про девственность, но есть и другие способы. Зато в первый раз будет с любимым, – Серый свернул к моему дому, и на миг повернулся ко мне.
– Придурок.
– Я серьезно.
– Я тоже серьезно: ты придурок. Предлагаешь мне сейчас романтично нагнуться, расстегнуть твою ширинку, и удовлетворить тебя «другим способом»? А ничего не слипнется?
– Можно завтра вечером. И не так. Я бы квартиру на сутки снял нормальную, отожгли бы, и целку бы сохранила, и воспоминания остались, – буркнул он.
– Обойдусь.
– Ну как хочешь. Тогда потом все будет, когда ты со всем разберешься. Я твой телефон дам кому надо, ты его включенным держи, лады?
– Лады, – передразнила я. И, перед тем как выйти из машины обратилась к парню: – Сереж, заканчивай уже дурью приторговывать. Вдруг облава?
– Нас обычно предупреждают, когда рейды устраивают. Прикормленные люди везде есть. И управляющая товар забирает, так что мы чисты. Не боись, Любань.
– Дурак ты, – покачала я головой, поцеловала его, и вышла из машины.
– Вечером заеду, – напомнил Серый, закрыл окно, и отъехал от наших деревянных хором.
Всегда после смен домой я захожу со страхом. Алкоголизм – это болезнь, и я понимаю что все мои просьбы для мамы не пить хоть вечер и смотреть за сестрой, это бред. Она зависима, и может просто забить на обещание. А вся эта мразь, что у нас ошивается, вполне может забыть что Диана – маленькая девочка.
Я даже не дышу, пока ее не увижу. Вдыхаю воздух за дверью, и иду до нашей комнаты. Это ритуал. Если хватит воздуха, значит, все с малышкой нормально, и я найду ее на нашей с ней кровати за шкафом.
Вошла в комнату, отчим и какая-то бабища лежат на полу. Мама диване… пьяная. Спит, но я вижу – ни черта она слово не сдержала, и за сестрой не смотрела. Воздух заканчивается, я стараюсь не шуметь, и… я в ужасе. Что зайду за старый шкаф, обклеенный постерами, а кровать пустая.
Но нет. Я выдохнула, увидев Диану. Лежит тихо-тихо, а глаза открыты. Не спит.
– Привет, – улыбнулась она. – Я тебя ждала.
– А я тебе вот что принесла, – достала из сумки Киндер, Диана тут же села на кровати, и начала распаковывать его.
Помню, я сама в детстве их обожала, и даже коллекцию бегемотиков собрала. Интересно, где та коллекция теперь…
– Диан, тебя не обижали? Никто тебя… ну, никто тебя не трогал? – зашептала я.
– Нет, – она с наслаждением вдохнула аромат молочного шоколада – липкого, подтаявшего, но Дианка именно такой и любит. – Мама меня заперла в комнате, запретила выходить. Потом приходила, и в туалет меня сама отводила за руку. Она… Люб, она пьяная была, но мама просила тебе не говорить.
Я подмигнула сестре, мол, это наша тайна. От меня у сестренки секретов нет, а мама… зла не хватает – напиться, когда полный дом уголовников, любой из которых мог что угодно с Дианой сделать. Но все же проследила за ней, закрыла, и в туалет сама отвела. Значит, не совсем она пропащая.
Дианка протянула мне кусочек шоколада, я не стала отказываться, и съела его. Мелочь, но я люблю баловать сестру, хотя вроде и нужно каждую копейку откладывать. Но она ведь маленькая, Диане нужны впечатления, потому мы и на аттракционы ходим, где я денег не жалею, и на несчастном пони её катала, а потом фотографии покупала втридорога. Зимой на спектакль водила, где Дед Мороз ей подарок подарил – стандартный чемоданчик с конфетами, но сестренка счастлива была.
– Выспалась?
– Нет, они шумели. Сильно.
– Давай сейчас в душ, а потом спать, – предложила я, подняла сестренку с кровати, мы взяли сланцы, полотенца, и пошли мыться.
Терпеть не могу этот душ. Вот у Леры классно: чистая ванная, никаких тараканов, всякие губки, пемзы, пилочки, терочки, и прочее-прочее. В нашем душе лучше быстро намылиться, смыть с себя все, выйти и забыть что была в этом месте.
«Скоро мы снимем квартиру, и будем нормально жить. Скоро!» – пообещала я себе, промыла волосы Дианы, и ополоснула нас обеих.
На кровать мы легли вместе. Пахнет в комнате – атас, а скоро еще хуже будет. Перегар, рыба, и… капуста. Этот запах в стены въелся, отвратительно. А нос у меня чувствительный.
Мы проснулись, я позанималась с сестренкой чтением, а потом мы пошли гулять. Дома есть невозможно, приятели отчима у нас, кажется, поселились, и смотрят странно. И на меня и, что больше всего пугает, на Диану. Потому мы предпочли уйти из дома.
– Куда идем мы с пятачком? – я дернула ее за хвостик.
– Большой-большой секрет, – подпрыгнула Диана, запнулась, шлепнулась, и выдала: – Бл*..
Я хлопнула глазами. К сожалению, она сказала не слово «блин». Ну да, у нас дома чего только не наслушаешься, отчим вообще по-русски не разговаривает, только по матерному. Я и сама могу сказануть, но не при Диане, и ей запрещаю.
– Диан, ты же помнишь, что плохие слова нельзя говорить? По крайней мере, до восемнадцати лет, ладно? – я присела перед ней, и начала осматривать коленку – не расшиблась, слава Богу.
– Помню. Прости, – смутилась она.
– Диан, это всего лишь слова. Но слова тоже бывают грязными. И то, что ты дома слышишь… ты же видишь, что это за люди говорят такие слова? Не повторяй за ними. Я тебя не ругаю, и все понимаю, но если хочешь ругаться, то говори уж лучше «блин» и «дурак». Если прям совсем невмоготу. Договорились? – я погладила ее по мягким волосам.
– Я поняла. Прости, Люб, я больше не буду.
Еще и носом шмыгнула.
Отчим – сволочь, дети ведь как губки все впитывают, а он целыми днями бухает и матерится. Диана все это видит. До сих пор помню, как я домой пришла, а мелкая в слезах. Наслушалась, повторила за взрослыми, а этот скот ребенка вздумал ремнем наказывать за то, чему сам же и научил.
– Идем на набережную. Давай сначала в магазин зайдем, купим творожок, бананы, а на набережной мороженку, – предложила я.
Диана, конечно же, согласилась.
Красивая она у меня. Куколка. Мать, хоть и опустилась, но одежду Дианы содержит в порядке, мы дешевое самое покупаем, абсолютно некрасивое, а мама умудряется из жуткой шмотки сделать воздушную красоту. Своей одеждой я запрещаю ей заниматься, а вот Дианкиной – нет. И сестра как принцесса выглядит, хотя я помню что вот это платье, что сейчас на ней надето, я купила зв двести пятьдесят рублей всего, и выглядело оно жутковато. А сейчас на нас даже оборачиваются, и улыбаются.
Мы перекусили, погуляли, я купила Диане еду на вечер, и мы пошли домой. Скоро смена. Мне все тревожнее. Если собутыльники не свалили, то как мне Дианку оставить дома? Это вчера мама, хоть и пила, но следила за ней, а вдруг сегодня не будет? Но и прогулять, даже по болезни, не вариант, это сразу увольнение.
Дома очередное застолье. Алкашей даже больше собралось. Вонища на всю квартиру, и на кухне срывающийся голос мамы слышен. Пьет. Приплыли.
На работу не пойду – уволят, еще и ни копейки не заплатят. Пойду – беда может случиться. С собой Диану брать? Может, в машине ее оставить? Пусть у Сережи на заднем сидении поспит, но… черт, ночь ведь, а Диана маленькая. Испугается. Да и мало ли что. В клубе такая же пьянь, еще и шумно, а деткам нужно спать, у Дианы и так график ужасный, ночами спать мешают.
И ведь на ночь никому не подкинуть ее. Вокруг такие же живут, как и мы.
Я собиралась, Диана рассматривала картинки в книжке, и читала. Время выходить, уже ночь, а я все еще не решила, что делать. Может, пойти маму по щекам отхлестать, и под холодный душ ее засунуть?
Все решил забулдыга, ввалившийся в нашу спальню.
– К-конфетка. Иди сюда, крошка, – пьяно причмокнул урод, и пошел на меня.
Пошатываясь, пошел, и тут же упал.
Тьфу, гадость.
– Диан, на работе со мной побудешь. Там шумно, противно, но… так надо, – я торопливо достала с полки вакуумную упаковку с берушами – вставлю их сестренки в уши, может ей так легче будет. И со мной побудет, ее за барной стойкой и не видно будет.
Черт! Алкоголь, клуб, и девочка, которая даже в школу еще не ходит. Но лучше там со мной, чем здесь с этими упырями. А Дианка и рада, даже в ладоши захлопала – давно со мной просилась, глупенькая, в этот филиал ада.
– Я буду хорошо себя вести, обещаю!
– Ты не будешь отходить от меня ни на шаг. И постоянно держать меня за ногу. Постоянно, Диана, – присела я перед ней, подняла ее, и мы перешагнули через тело алкаша.
Пусть валяется.
На кухне ругань. Значит, передерутся, но даже если поубивают друг друга – полиция сюда не приедет, только если пожар устроят, тогда внимание обратят. А мне… мне уже плевать. Злая я стала, наверное и не заплачу, если что-то случится.
Есть брат, есть Диана, и есть я.
Проверила телефон – звонков нет, а вот сообщение я пропустила.
«Завтра в 11.00 на Красной сто двенадцать. Клиника «Мед-профи», с паспортом. Если есть, полис тоже захватите. Все анализы оплачены»
Настроение тут же испортилось.
Ну да ладно, решение-то принято. Плевать. Что там еще Серый говорил? Одежду купят на эту «ночь любви», накрасят, эпиляцию сделают? Потерплю. Что угодно потерплю, лишь бы больше не слушать эти пьяные вопли и не жить в одной комнате с забулдыгами.
Мы вышли раньше времени. Серый еще не подъехал, зато… зато приехал другой.
Напротив барака стоит дорогой внедорожник, а рядом с ним – Руслан. И ждет он явно меня.
Глава 5
РУСЛАН
Нахер я приехал к этой развалюхе – не знаю. Может, жаль стало дуреху…
Вышла вот. Стоит, смотрит на меня. Одета так, будто блядовать собралась – черный топ до пупка и шорты. Терпеть не могу на девках шорты, лучше платья, юбки. Но Любе идет. И она точно не шляться пошла, девчонку за ручку держит мелкую. Такую же светленькую, только кудрявую. И разодета мелочь как принцесса, что не вяжется с бараком, из которого обе вышли.
– Ты ко мне? – Люба подошла, и спросила, нагло глядя на меня.
– К тебе.
– Арестовывать будешь?
– Пока не решил.
– Ну ты уж реши как-нибудь эту сложную задачу. Как узнал, кстати, где я живу? Прописана я не здесь, регистрации тоже нет. Нарушаю законы как могу.
Вот ведь зараза. Поза наглая, взгляд наглый, я буквально мысли ее могу прочитать по лицу – шел бы ты, дядя, туда, откуда тебя мама выродила на этот свет. Только эта может и не иносказательно сказануть, а так, как чувствует – русским великим и могучим.
– Что молчим? – прищелкнула она пальцами рядом с моим лицом.
Ладошку ее я поймал быстро, убрать не успела. И сжал. Жалея ее, но сильно, чтобы не тянула свои руки куда не надо.
– Методы есть разные. Найти человека при желании можно, а ты не особо пряталась.
– До этого дня мне это было не нужно. Не думала, что у меня появится такой настойчивый поклонник.
Дать бы ей… по заднице.
– Дядя, а как вас зовут? – пролепетала малявка. Голосок такой писклявый, что я еле разобрал.
– Дядю не зовут. Дядя сам приходит, – фыркнула Люба.
– Прекрати. Меня зовут Руслан, а тебя? – присел перед малышкой.
Та задрала голову, дернула вредную, как я понимаю, сестру за руку, и спросила:
– Можно?
Та кивнула.
– Я Диана, – девочка улыбнулась мне во весь рот, в котором не хватает парочки зубов. Еще и руку протянула. А я и пожал. Думал, липкая ладонь будет, но нет, мягкая, только очень маленькая.
Перевел взгляд на Любу. Похожи. Даже очень. Только старшая стервозиной выросла. Впрочем, узнал я, что у нее за семейка, и хорошо что вообще выросла. Была бы мямлей и цветочком, не светила бы передо мной здоровой мордашкой и аппетитными булками. Либо беременной была бы от алкаша, либо сама бы спилась или скололась от веселой жизни.
– А меня Люба на работу взяла с собой, – похвасталась пискля. – На всю ночь.
– И куда же?
– На криминальную сходку, – бросила Люба. – Приятно оставаться. За мной приехали.
Думал соврала, но нет. В замусоренный двор украшенный уродливыми клумбами в шинах заехала… нет, не машина, а тачка. А за рулем какое-то чмо. Может и смазливое, хер знает, я парней оценивать не могу, но ясно понимаю – чмо. И Люба с девчонкой направилась к нему.
Ну уж нет. Хрен тебе. Что, зря я приехал?
Схватил ее за руку, и потащил к своей машине.
– Эй! – высунулось из машины чмо. – Слышь, телку мою отпусти. Щас биту достану.
– Щас ствол достану. Полиция, – рявкнул я.
– Сереж, на работе увидимся, – выкрикнула Люба.
Больше не упирается. Даже девчонку усадила на заднее сидение, и пристегнула. А я без понятия – такую малышню можно вообще без специальных кресел перевозить, или нет? Вроде проходили еще в универе, и в автошколе всю эту лабуду, но своих детей у меня нет и не предвидится, так что все из головы и вылетело.
– Мне не до шуток, Руслан Вадимович. На работу пора. В клуб. Бармен я.
– И ребенка тащишь с собой, бармен?
– Я за Дианой хоть присмотрю, дома точно не оставлю. Должна была отдыхать сегодня, но график поменяли, – зачем-то пояснила она. – Раз уж затолкал меня сюда, то вези по адресу.
Она продиктовала адрес, я завел машину, и поехал. Тупость. Молчу, не знаю, что сказать, и до сих пор не понимаю, чего вообще пробивал Любу, и приперся к ней. Наверное, и правда жаль дуру. Совсем юная еще, и уже по кривой дорожке пошла, судя по шмотью и поведению.
Сколько Любе было, когда я впервые увидел её? Четырнадцать, кажется. Я уже не был младшим следователем, но разнарядка от начальства потребовала выполнить дебильную работу, и посетить школу. Ходил из класса в класс, и рассказывал про законы, про тюрьмы, про наркотики. Воспитание молодежи вроде как. В одном из классов сидела дочь соседей – тихая девочка Таня, с рядом с ней – оторва Люба. Я не извращенец, но на неё тогда залип почему-то. Без подтекста, просто смотрел, и все. Как и она. Почти не мигая на меня весь урок смотрела, до сих пор помню.
А потом я встретился с ней уже в лифте своего же дома – в гости к Тане пришла. Часто стала приходить. Врубали музыку, от чего мне хотелось войти в чужую квартиру, и придушить обеих, но больше – Любу. Таня-то тихая была, во двор выходила только в школу, и чтобы мусор выбросить, а тут разошлась под влиянием подружки. Но не пили и не курили точно, хер знает зачем, но я проверял. Слышал, когда хлопала соседская дверь, ловил мелкую заразу, и принюхивался.
Затем начался трэш. Глобальный. Побитые окна, сомнительные компании, и Любу из раза в раз приводили именно в наш участок. Сидела у меня в кабинете, смотрела на меня как в первый день, и ждала, пока старший брат вернется с работы, и заберет ее.
А дальше… дальше я напился, и чуть не совершил ошибку. С малолеткой, мать ее. Ей уже не четырнадцать было, возраста согласия достигла, но и не восемнадцать ей было. Не восемнадцать! Хорошо хоть хватило мозгов оттолкнуть, выставить Любу. И больше не приближаться.
До этого дня.
Только больше она на меня не смотрит. В последний раз, не считая вчерашнего, когда мы разговаривали? Точно помню, как она прибежала ко мне просить за барыгу-брата. А до этого… до этого у меня дома. Я бы пьян, она была в голубом платье… школьницей была еще.
Встряхнул головой, взглянул на Любу. Та сидит, ногти рассматривает свои, будто в такси села. Коза.
– Могу с работой помочь. С нормальной работой, – с нажимом повторил. – Комнату получишь отдельную.
– Работа твоей домработницей? – спросила лениво, и даже не взглянула в мою сторону. – Спасибочки, но нет.
– У меня нет домработницы. Могу с работой помочь, в общем. И с учебой. Знаю, ты в универе не учишься, а надо бы. Есть целевые места, я могу постараться, выбить для тебя, и осенью на первый курс. ЕГЭ ты отлично сдала.
– Ты и это проверил? Батюшки, как бы занудой, таким и остался.
– Я бы сказал, какая ты, но при ребенке не хочу выражаться, – рыкнул на её закатывание глазок, хотя надо бы выдохнуть, Люба никогда не притворялась леди, да и возраст у нее поганый, как и окружение. – Башкой подумай блондинистой. Хочешь в вонючем клубе работать, пока не выпрут, а потом куда? В магазин на кассу?
– Нет плохой работы.
– Есть плохая работа. В борделе, – понизил голос, чтобы малявка не услышала.
Наверное, именно этого я и боюсь. Что скатится эта бестолочь. Красивая ведь, охренительно красивая, я бы сказал. Может, сейчас по любви с кем-то трахается, но от безденежья может начать и за деньги. А потом эти деньги будет с горя на выпивку и наркоту тратить. За свою работу я много таких повидал, слишком много. Поначалу всё это давило на меня, помочь пытался, затем как и все зачерствел. А тут Люба.
– Спасибо, но нет, – отрезала она.
– Ты нормальная? Я тебе не говно на блюде предлагаю, а помощь. Обычную, человеческую помощь. Не знаешь, на кого учиться, так в нормальном месте работай, и живи – я помогу. Просто так. Чтобы ты больше в чужие дома не влазила. Знаешь, можно не на девку нарваться, а на мужика, который только обрадуется голой девушке в своем душе, и использует по назначению так, что потом тебя не найдут, – вспылил я, объясняя очевидное. – Можно помощником повара пойти, администратором… да много вариантов есть. С проживанием в общежитии. Если знаешь, кем хочешь быть, то помогу на учебу устроиться, место тоже в общаге будет, стипендия. И будущее появится, и настоящее – такое, какое должно быть у девушки твоего возраста.
Сам не понимаю, какого хрена меня так клинит. Увидел вчера, и как с цепи сорвался. Даже к Лене, то есть к Лере не вернулся, а ведь трубы горят. Месяц бабы не было, трахался только со своей работой, и пора бы уже сбросить напряжение. Но поехал я в участок, в свой гребаный выходной, чтобы про эту дуреху выяснить все. Благо, в этом бараке четыре месяца назад мокруха была, и данные жильцов зафиксировали. А то не нашел бы Любу, она и правда без регистрации и без прописки.
И без мозгов, кажется. Наконец-то взглянула на меня, и я уже знаю, что нафиг ей не сдалась моя помощь.
– Нет.
– Почему? – рыкнул я. – Из-за тупой гордости? Дело в твоем брате? Я уже объяснял, что не в моих правилах отпускать барыгу только потому что ты попросила. Не будь идиоткой, дело твоего будущего касается.
– Я просто не хочу помогать тебе облегчать совесть, Руслан. Ты ведь именно это и хочешь сделать – свою вину уменьшить, да? Потому помощь мне предлагаешь? Вот только знаешь что? Не нужна она мне. Я не пропаду, уж поверь. И жить буду как человек, и работа будет крутая, и бабки. Все у меня будет. Без тебя, – спокойно произнесла она.
Я резко тормознул у убогого клуба, Люба кивнула мне, и вышла из машины. А затем и сестренку свою вывела. И направилась к служебному входу, даже не обернувшись.
Девочки из таких семей часто отказываются от помощи. Проблемные. По опыту знаю, что если не хотят, то не уговорить их, только трата времени все это. Помочь можно тому, кто готов эту помощь принять. Люба не готова. Это повод забыть о ней навсегда, нахер она вообще мне сдалась? Хочет гробить себя, так пусть, я-то кто такой, чтобы ей мешать?
– Нахер иди, Котова, – выплюнул, и вырулил с парковки.
Проехал километр, выругался, развернулся, и поехал обратно к клубу.
