Юлия Гауф
Спасатель
Пролог
ДАНИИЛ
Спускаюсь с вертолета, следом за мной наша бригада. Из леса ветер гонит дым.
Поправляю респиратор.
– Ненавижу пожары.
– Ад, – констатирую.
Ускоряю шаг. Позади разворачивают полевой госпиталь, а мы почти бежим навстречу пожарным. Стыкуемся, разворачиваем носилки, несем пострадавшего в госпиталь.
Мужик дергается, хрипит. Рывками вдыхает через рот, пытается откашляться, бьет себя по груди. Паникует.
Успокаиваю, пока транспортируем. Оказываю помощь. Дыхательные пути обожжены, слизистая повреждена. Но жить будет.
И снова к лесу за следующим пациентом. И еще раз. «Тяжелых» после первой помощи грузим в вертолет – их придется оперировать.
– Идиоты. Какого хрена они в лесу забыли? Каждому на телефон сообщение приходит о пожарах.
– Мажоры не читают смс от МЧС, – отвечаю, снова разворачивая носилки.
На них аккуратно укладывают девушку. Шоколадные пряди её волос припорошены золой, и накрывают её лицо.
Никита перешагивает обугленный ствол дерева, проверяет пациентку.
– Без сознания.
Несем девицу в полевой госпиталь. Рядом суета, подъехали машины скорой из ближайшего города. Кто-то уже оклемался – стоят, укутавшись в спасательные одеяла, смотрят на лес. От дыма морщатся. Кто-то из пациентов лежит в вертолете – двоим предстоит операция.
– Эта последняя. Если кто и остался там, – знакомый спасатель кивает в сторону леса, – то сам понимаешь. Найдем, но потом. У нас новый очаг.
– Минуту, – кричу пилоту.
Наклоняюсь над девушкой. Проверяю, к тяжелым в вертолет её, или районной больницей обойдется.
Прижимаю пальцы к её шее.
Смахиваю локоны с её лица.
Шум полевого госпиталя, окриков, сигналов – всё стихает.
Моё дыхание останавливается от узнавания.
Взглядом цепляюсь за родинку на её шее. За её тонкие пальчики. За ноготки, покрытые перламутром. За жемчужные сережки. За реснички.
Она!
Растираю Снежане виски, наклоняю её голову и подношу к носу ватный диск с нашатырем. Ну же, приходи в себя, дурёха!
– Давай, – шепчу, злясь на неё. – Снежана!
Слышу вопрос Никиты за спиной:
– Ты с ней знаком?
– Знаком, – одними губами произношу, и в этот момент Снежана открывает глаза.
Ну привет, беглянка. Когда разводиться будем?
Глава 1 – Знакомство с отягчающими
СНЕЖАНА
Флэшбэк
2 месяца назад
Я улыбаюсь, но разочарование скрыть не получается.
Не понимаю, что я здесь забыла, и на что рассчитывала.
– Не морщи лоб, а то морщины появятся. Надень, – Марьяна протягивает мне темные очки.
Благодарно киваю и прячу глаза.
– Только реветь не вздумай.
– Я и не собиралась, – улыбаюсь и вздергиваю подбородок.
– Вот и отлично. Лучше будем веселиться. А Рина обязательно прилетит. Может, завтра.
Голос маминой подруги беззаботен, она излучает позитив.
Про «завтра» я слышу уже четыре дня, а оно всё никак не наступает. Мама не впервые так поступает: договаривается провести время вместе, я всё бросаю, еду к ней, но не застаю. У мамы более важные дела – съемки у итальянского фотографа. А меня в Сочи встретила «заменитель мамы» – её подруга.
– Плечи расслабь. Грудь вперед. И еще штришок, – Марьяна крутит баночку с бронзовым хайлайтером, а затем наносит его на мои ключицы.
– Может, лучше на лошадях покатаемся, чем этот флэшмоб?
– Вечером покатаемся. Или завтра. А сейчас развлечемся, познакомимся с кем-нибудь, напьемся шампанского, потанцуем. Может, настоящих мужей найдем, а не шуточных, а?
Марьяна весело подмигивает, забирает у меня паспорт, и идет к стойке регистрации.
А развлечься – это действительно неплохо. В последние дни я и правда в буку превратилась: все мысли о брате, маме, отчиме, работе.
Слышу, как организатор поторапливает людей с регистрацией. Фотографы и операторы проверяют аппаратуру. Марьяна чуть пошатывается на шпильках, и уже с кем-то болтает.
Проверяю телефон. Ответа от мамы нет.
Сжимаю его в ладони, поднимаю лицо к небу. Вселенная, Всевышний, кто-нибудь! Меня всё бесит! Можете принять мой запрос на адекватную жизнь?
Морщусь от внезапной боли.
– Ай, – шагаю назад и подгибаю правую ногу.
Отдавивший мне конечность, и испачкавший туфли мужчина поправляет рукава свободной синей рубашки. И поворачивается спиной ко мне, бросив лишь:
– Извини.
Даже не взглянув на меня!
С укором гляжу на небо, пославшее мне очередную подлянку, вместо помощи.
– Ну спасибо, блин! – это я Вселенной.
– Что?
О, на меня отреагировали. Не небо, конечно, от него дождешься! А громила в синей рубашке.
– Я не вам.
– А кому? – он с интересом разглядывает меня. И осмотр начинает с груди, как водится у мужчин.
– Небу.
– Блаженная?
– Да. Блаженная, – снимаю очки, и показательно оглядываю громилу с макушки до пят, снова надеваю их, и иду к Марьяне.
А организатор тем временем объявляет, что начало через пять минут.
В приметы я не особо верю, но сердце екает.
Моя первая свадьба – всего лишь флэшмоб. В Сочи захотели побить какой-то рекорд по количеству молодоженов. Но желающих пожениться оказалось около сотни пар, и организаторы ради хайпа решили заманить туристов, играющих в свадьбу.
И я оказалась среди последних с подачи маминой и моей старшей подруги.
– Соцсетями хоть обменялись? – Марьяна с улыбкой кивает мне за спину.
На громилу, надо полагать.
Туфли мои не только испачкал, но еще и поцарапал подошвой. Супер, подумаешь, тысяча двести евро!
– Он ни о чем, – отмахиваюсь.
– Спасибо, – слышу ироничный мужской голос.
Это еще что за преследование?!
– За что спасибо? – спрашиваю.
Извиняться я не намерена. Он тоже как следует не извинился за отдавленные пальцы. И вообще, нечего уши греть.
– А я не тебе. Тоже небу, – он смотрит не вверх, а на меня. В этот раз не на грудь, а на моё лицо.
Тушуюсь. Уел!
Поворачиваюсь к Марьяне. Мне становится немного совестно за резкость. Но громила вроде не из обидчивых. Так что переживет.
– Симпатичный, но странный. Причем здесь небо, – бормочет Марьяна.
А затем начинается кутерьма с перетасовкой мужчин и женщин. Настоящие молодожены выглядят взволнованными и счастливыми. С нами, липовыми, их не спутать. Всё становится понятно по лицам.
И только-только я забываю о громиле, только-только у меня перестают побаливать отдавленные пальцы правой ноги, как распорядитель ставит меня рядом с «женихом».
В синей рубашке.
К громиле!
Ну конечно же! Какое везение!
Этот мужчина, кажется, не умеет удивляться. Легкая насмешка сверкает в его каре-зеленых глазах.
– Даниил, – он без спроса сжимает мою ладонь.
– Снежана, – представляюсь в ответ.
Невольно отмечаю, что пальцы у Даниила красивые, длинные, не потные. И пахнет он приятно. А вот одежда – масс маркет.
Я не особо слушаю, как нас «женят». Но неожиданно ловлю атмосферу: ласковый ветер, солнце, легкая прохлада от гор, радостные лица, мужчина рядом со мной, белые платья… И впервые за эти дни меня отпускает.
Я улыбаюсь, как и все вокруг. На какое-то мгновение мне даже кажется, что я по-настоящему выхожу замуж.
И неожиданно взлетаю, подхваченная сильными руками.
Хохочу, как дурочка. И не я одна. Всех невест – настоящих и липовых женихи подхватили на руки, и кружат по команде регистратора.
Как же хорошо!
– Значит, я ни о чем, мажорка? – громила ставит меня на землю.
Голова немного кружится.
– Я не мажорка, – зачем-то спорю, хотя всем понятно, что я не масс маркет.
Он насмешливо морщит лоб. Не верит, и правильно.
– Ладно, прости за «ни о чем», – ворчу я. – Ты очень даже «о чем». О чем, кстати?
– Медицина катастроф.
– Врач, – зачем-то расшифровываю очевидное.
И слышу торжественные слова регистратора:
– А теперь, скрепляя союзы, женихи могут поцеловать невест!
И меня целуют.
Я даже отшатнуться не успеваю. А потом и не хочется прерывать этот сдержанный, без французских ноток, поцелуй. Но внутри все равно торнадо, а в крови пузырики шампанского: меня обнимают, укрывают от мира, целуют, пропитывают своим запахом, уверенностью и защитой.
Будто я не просто я, а жена.
Но я все равно чуть отклоняюсь, мы прерываем поцелуй.
Даниил смотрит уже без насмешки. Скорее, чуть устало. Серьезно.
И разочарованно.
Не понравилось? Вообще, я красивая, яркая, и обычно нравлюсь всем. Усилий прилагать для этого мне никогда не приходилось. А тут – разочарование.
Оно колет меня шпилькой. Не по самолюбию, а глубже.
Впрочем, какая разница, понравилась ли я липовому мужу? Главное, чтобы реальному понравилась, когда он у меня появится. А с этим мы разбежимся после общей фотосессии, и вечером друг о друге не вспомним.
Во время фотосессии моё лицо горит, покалывает. Словно кто-то смотрит на меня. Но когда я скашиваю глаза на Даниила – он всегда смотрит в камеру, не на меня. И после пятого такого глюка я окончательно бешусь на всё на свете.
– Удачи, муж. Обещаю быть тебе лучшей женой на свете, и для этого нам придется расстаться. Желаю тебе «долго и счастливо», и в горе, и в радости. С кем-нибудь другим. Пока-пока, – я улыбаюсь Даниилу, так и не растерявшему свои серьезность и грусть, и шмыгаю в толпу.
Ядовито получилось, и пусть!
Хочу обещанные танцы, шампанское и веселье.
А разочарованные – пусть ходят в сторонке и оттаптывают кому-то другому любимые туфли и больные мозоли.
– Ну хоть на человека стала похожа. Смеешься. И подзагорела.
Мы с Марьяной, отсмеявшись, останавливаемся на втором этаже бутик-отеля.
Я согласно киваю. Ближе к вечеру получилось избавиться от обидок на жизнь, а сейчас, в середине ночи, я – концентрированное добродушие.
– Завтра катаемся на лошадях. И спасибо за всё, – целую Марьяну в щеку.
– Договорились. Ой, чуть не забыла.
Она протягивает мне прозрачный файл. Там мой паспорт и какая-то бумага. Видимо, грамота или сертификат от организаторов свадебного флэшмоба.
– Хороших снов.
Захожу в номер, кидаю файл в раскрытую сумочку. И звездой падаю на кровать.
Улыбаюсь пьяно и счастливо.
Ну кинула меня мама, и что! Может, этот итальяшка-фотограф – суперизвестный профи, и от таких предложений модели не отказываются. Тем более, модели, которым почти сорок лет.
Зато сегодня я целовалась. И на короткий миг почувствовала себя невестой и любимой женой.
Жаль, что громила под конец всё испортил.
– Жаль, да, – зеваю.
И засыпаю.
А утром меня будит звонок родителей лучшей подруги. И я принимаю душ не полчаса, как обычно, а управляюсь за три минуты. Пальцы дрожат, пока покупаю ближайший билет на самолет.
И стучу в дверь номера Марьяны.
– Прости, всё отменяется. Я улетаю. Такси уже ждет. Жанна в аварию попала, сейчас в реанимации. Я должна быть рядом, поддержать, помочь, – тараторю.
Марьяна вяло кивает. Зевает. Спит с открытыми глазами.
Дорога, регистрация, ожидание – всё это я прохожу, не выпуская телефон из рук.
Пожалуйста, пусть Жанна будет в порядке! Она как сестра мне.
В самолете телефон приходится поставить на авиарежим, интернет мне недоступен. Чтобы отвлечься, решаю навести порядок в сумке.
Достаю из файла грамоту. Хотя, может это подарочный сертификат в благодарность за участие в фарсе.
И не угадываю.
– Свидетельство о заключении брака. Измайлов Даниил Николаевич. Гражданство, дата рождения. Та-ак, – читаю, перечитываю.
Офигеваю.
Печать есть. Подпись руководителя органа записи актов – тоже есть. Номер, дата выдачи…
Надеюсь, это шуточное свидетельство. Мы же заявление не подавали. По сути – мы актерствовали.
Пытаюсь убедить себя в этом: да, это шуточное свидетельство о браке.
Пусть оно и не похоже на шуточное.
Максимально.
Глава 2 – Хватит с меня стерв!
ДАНИИЛ
Настоящее время
Сдав очередную смену, принимаю душ и переодеваюсь. Вроде, помылся, но чувствую себя до сих пор в дыму. Пропитался гарью.
Еще и совесть гложет, что совсем не в тему.
Помог вчера Снежане, и занялся другими пострадавшими. А её разрешил отвезти в больницу.
– Жена, – выплевываю как ругательство.
Вот и подъедает меня совесть: не успокоил девчонку, не навестил вчера после смены.
Да не обязан я ей ничем! – психую.
Я и жениться не собирался! Но навестить – навещу. Прямо сейчас и поеду.
На крыльце меня ловит Ира, обхватывает запястье и заставляет остановиться.
Киваю ей.
– Дань, какие планы? Ты домой сейчас? – улыбается Ира.
Нормальные дела. Будто не было безобразного скандала, двух недель игнора, за которыми последовали полтора месяца выноса мозга.
– Дела.
– Ясно. Щеки впали, похудел, – она пытается дотронуться до моего лица, но я отклоняюсь.
Ира хмурится. Нервно заправляет черную челку.
– Если хочешь, можешь снова дать мне ключи от квартиры. Пока ты по делам поедешь – я хоть еды приготовлю, приберусь. По-дружески, не подумай.
– Ир, мы не друзья. А насчет еды – я умею заказывать доставку из ресторанов. Так что не утруждайся. Пока.
Отхожу от неё, но точно знаю, что окликнет.
– Даня!
Оборачиваюсь к ней, киваю вопросительно.
Улыбки на её губах больше нет. Злится.
– Я шаг навстречу сделала. Первая! После всего что ТЫ сделал! И ТЫ мне отказываешь? – её сузившиеся глаза стреляют в меня возмущением.
Холостыми пулями.
– Да, отказываю. Ира, я устал.
Устал от тебя – не договариваю, но Ира умненькая, сумеет догадаться.
– Ты женат! – снова заводит она старую песню, искренне злится. – Женат, мать твою! Улетел на конференцию, и вернулся несвободным.
– И я объяснял, почему так получилось.
– Думаешь, я поверила, что между вами ничего не было? – смеется она зло. – Я – дура, по-твоему? Недоразумение, как же. Нечаянно поженили, ну да.
– Да, и я сказал, что разведусь.
– А я должна была спать с женатым мужчиной, ждать и верить?
– Ты доходчиво объяснила, что ничего мне не должна. Еще два месяца назад. Я запомнил, – цежу, сам раздражаясь от очередной сцены.
– То есть, еще и я виновата. Предательница. Бросила женатого мужика, отказалась верить сказочкам. Ну как, кстати, развелся? Мне просто интересно, если бы я поверила тебе тогда – ты бы сдержал слово? Или я бы до сих пор жила с женатиком, рассказывающим мне сказочки?
Достаю ключи из кармана, отключаю сигнализацию.
– Ир, это уже только моё дело – развелся я или нет, – говорю, и иду к машине.
– Даня! – она окликает, но я сажусь за руль, и выезжаю с парковки.
В зеркало вижу лицо Иры – обиженное и возмущенное. Но меня не трогает. Почти.
А раньше горел. И вину чувствовал перед Ирой – мы только съехались, и вот, я возвращаюсь с курсов женатым. Объяснял, успокаивал – не помогало. Ира не поверила, или не захотела поверить в то, что нас с коллегами банально подловила на улице глубоко беременная девушка-промоутер, и чуть ли не со слезами на глазах упросила поучаствовать в липовой свадьбе.
Но для меня и Снежаны она оказалась настоящей.
Пытаться пробиваться через холодный игнор Иры мне надоело через две недели. И как только я принял, что на этом всё – режим игнора она сняла, перешла в режим скандалов.
А я уже ничего с ней не хочу. Не знаю насчет чувств, но такие отношения – нужны ли они?
Добираюсь до клиники. Снежану, конечно же, перевели в самую лучшую – я узнавал.
– Снежана Маршания? Да здорова она практически, – делится со мной знакомый врач. – Слизистые восстановятся, головная боль пройдёт через несколько дней, как и слабость. Её можно было сегодня с утра выписать.
– Но её не выписали.
– Она уверяет, что ей плохо.
– А ей плохо? – допрашиваю.
И получаю однозначный ответ:
– Да симулирует она, Измайлов! Лежит, подкасты слушает, с подружками переписывается. Родственники сейчас пришли навестить – сразу умирающую изобразила.
– Ясно.
– Наверное, хочет полежать в клинике, чтобы родственники дома нагоняй за тусовку в лесном пожаре не устроили. Или еще какая-то придурь. Но придурь – однозначно. Это же ты ее откачивал?
– Я.
– И навестить пришел. Только благодарности особой не жди за спасение жизни. Некоторые считают, что им все обязаны. Ладно, ты у палаты подожди, как её семья выйдет, можешь зайти. Бывай, – он хлопает меня по плечу, и идет по коридору, глядя в планшет.
А я подхожу к палате Снежаны.
Не привык судить по людям с чужих слов, но насчет «жены» и я иллюзий не питаю. Она та еще стерва, как оказалось.
Я узнал, что женат, буквально через час после того, как мне вернули документы. Мы сидели в летнем кафе, и я решил проверить, свой ли паспорт я получил.
Свой. Вместе со свидетельством о браке. В ЗАГСе отказались аннулировать этот брак и признавать свою ошибку. Посоветовали с женой прийти, чтобы прояснить ситуацию.
Но жену я не нашел. Пробивал, выяснил – улетела. Повезло, что живём мы в одном городе.
Вернувшись домой, я не сразу начал искать Снежану из-за тех кругов ада, которые устраивала мне Ира. А когда выяснил, где она работает и учится – начался полный трэш. За него отдельное Снежане «спасибо»!
Бубнеж из палаты из приглушенного переходит в скандальные интонации. Что, принцесса, головомойку тебе устроили? Не поверили в то, что ты умирающий лебедь?
Минута, две, три. Скандал продолжается, нарастает, а моё довольство улетучивается.
Её там не убивают случаем?
Коротко стучу, и вхожу в палату. Первым бросается в глаза мужчина лет пятидесяти – его черные с проседью волосы обрамлены дорогой стрижкой, лицо гневливое, он худощав, но словно занимает собой всё пространство. Арчил Григорьевич Маршания, отчим Снежаны.
За его спиной красивая женщина. Вернее, очень красивая женщина лет двадцати пяти-тридцати на вид. Но я выяснял о своей жене всё, что только мог, и знаю, что матери Снежаны тридцать девять лет.
У окна стоит еще один мужчина, Маршания-младший. И с упреком смотрит на Снежану.
А она лежит, прижимает ладони ко лбу, и чуть ли не плачет.
Играет? Присматриваюсь – губы Снежаны подрагивают, тело напряжено. И атмосфера в палате как на ринге.
– Простите, что прерываю, – Снежана вздрагивает при звуках моего голоса. Так тебе! – Это я вчера оказывал первую помощь вашей дочери. Мне нужно опросить её.
Рассказываю о якобы найденной в лесу канистре с горючим, возможном попадании химикатов в организм, и выпроваживаю всех из палаты.
– Детка, завтра мы приедем. Хватит упрямиться. Не расстраивай Арчила, он хочет для тебя лучшего.
Мать гладит Снежану по щеке, наклоняется, целует. И выходит последней, стуча шпильками.
– Канистра с горючим и химикатами? Могут быть последствия для моего здоровья? – тихо спрашивает Снежана.
Придвигаю стул ближе к Снежане. Сажусь.
– Не было никаких химикатов, да? – догадывается она.
– Будешь жить долго и счастливо. С кем-нибудь другим. Кажется, именно это ты сказала мне на прощание после нашей свадьбы. Я пришел поговорить о разводе. Кстати, зачем ты бегала от меня?
– Я не бегала.
– А я не идиот, – бешусь, вспоминая то, что вытворяла эта мажорка больше полутора месяцев.
Как только моё и без того небольшое свободное время перестали занимать попытки объяснить ситуацию Ире, я пробил, кто же это – моя жена. Первым делом позвонил ей, но Снежана не брала трубку.
А затем внесла мой номер в черный список.
Тогда я поехал в её университет, караулил её у выхода. И дождался. Снежана увидела меня, развернулась, и забежала обратно в здание, куда меня не пропустила охрана.
Спрашиваю об этом Снежану.
– Я тебя не видела, – врет с честнейшим видом.
– Видела. Я и на работу к тебе приезжал. Хочешь сказать, что не просила охрану не пропускать меня? Даже на подземную парковку, чтобы я не поймал тебя у машины, – говорю, всё больше злясь из-за многих недель, проведенных в погоне за малолеткой-женой.
– Я за действия охраны не отвечаю.
– И за действия охраны поселка, в который мою машину не пропускали, ты тоже не отвечаешь?
– Не отвечаю, – упрямится с вызовом.
Стервозина!
– Я же «ни о чем», сама говорила. И не особо хотела сблизиться со мной, сразу после этой тупой свадьбы сбежала. Но от развода бегаешь, будто я любимый муж. Тебе заняться нечем? Это весело, по-твоему?
– «Папочку» выключи, не воспитывай меня. Я уже наслушалась нотаций! – Снежана садится на койке, шипит змеюкой.
– Сейчас я подам на развод. Через госуслуги, при тебе. А ты подтвердишь.
Достаю телефон, открываю приложение. Снежана артистично валится на койку, стонет.
– Что? – сначала пугаюсь, но через секунду закатываю глаза.
– Мне что-то нехорошо. Голова…
Вот же «повезло» мне! Я узнавал – больше никого не поженили по ошибке. Только я так вляпался.
Всё. Надоело.
Встаю, иду к выходу из палаты, и говорю на прощание:
– Не хочешь онлайн – придется разводиться через суд. Без проблем.
– Даниил, стой. Вернись, пожалуйста, – слышу голос Снежаны без театральных постанываний и стервозных ноток.
Оборачиваюсь, но возвращаться не спешу. Стою у двери. Если снова начнутся актерские потуги – сразу выйду, за два месяца у меня выработалась стойкая аллергия на истеричек.
Снежана вздыхает, садится на койке по-турецки, и бросает на меня взгляд, полный надежды.
– Даниил, ты можешь не торопиться с разводом? Месяцев пять-шесть примерно. Я могу заплатить. Без проблем. О цене договоримся. Ты согласен?
