Юлия Ефимова
Секрет Сибирского Старца
Студент со смешным именем Герасим и фамилией Петровский был последним, кто мог бы продуктивно участвовать в соревнованиях, главное, чтобы он не отказался. Гера был заявлен в основном составе, но потом случился, как Полине показалось, нелепый случай и ему нашли замену. Поля пришла к нему в последнюю очередь, потому что игроком Герасим был сильным, но человеком странным, поэтому тут требовался определённый подход.
Полина так долго настраивалась говорить со студентом настойчиво и жёстко, что, когда дверь всё же открылась, она растерялась и молча стояла, переводя взгляд с одного молодого человека на другого, словно пытаясь вспомнить, кто из них ее студент.
– Здравствуйте, Полина Васильевна, – поприветствовал ее Герасим, чем привёл Полину в себя.
– Здравствуйте, Гера, я к вам по важному делу, – начала Поля, решив сразу перейти к решению задачи.
– А вы проходите, – добродушно пригласил второй молодой человек и подозрительно счастливо улыбнулся так, словно бы он знал Полину очень давно и хранил какую-то ее тайну.
Поля нерешительно перешагнула порог, уговаривая себя, что она преподавательница и должна вести себя уверенно и решительно, чтобы студент ее послушался, но улыбающийся парень сбивал весь ее настрой.
– Так вот, – решила продолжить она, но блондинистый парень, который был примерно ее возраста, прервал Полину вновь:
– Давайте пройдём на кухню, мы там как раз с Герой чай пьем. Вкусный жуть, талант у меня чай заваривать, от деда достался на генетическом уровне, – похвастался он. – Из любого пакетика шедевр выходит, даже сам не знаю как, магия не иначе. – Он подтолкнул молчавшего Герасима в спину и, по-прежнему улыбаясь, указал Полине направление: – Нам туда.
Парень очень раздражал и даже пугал какой-то своей настойчивостью, и Полина, переживавшая до этого о выполнении своего поручения, теперь и вовсе растерялась. На маленькой кухне она опустилась на ближайший стул и, схватив стоящую на столе чашку, отпила невкусный холодный напиток.
– Вообще-то я планировал вам выделить чашку, – продолжал улыбаться ее раздражитель. – У нас дефицита в этом нет, но пить из одной тоже можно, это как выкурить трубку мира у индейцев, так сказать, объединяет. – И, наклонившись к Поле, почти интимно добавил: – Я ничем не болею, честно.
– Я по делу! – сказала Полина и вскочила со стула как ужаленная. – Герасим, тебе придётся выручать команду. Вчера произошёл трагический случай и один из участников утонул, ну или… В общем, полиция разбирается. Мы не можем продолжать игры в неполном составе, а на срочную замену можете подойти только вы. Вы тренировались с командой и имеете нужный опыт, – Поля намеренно утаила, что приехала к нему в последнюю очередь, потому как понимала, что уговорить Герасима будет труднее всего. – Ехать надо прямо сейчас, я на машине. Собирайтесь, я жду вас внизу.
Она выпалила всё сразу, да еще и в утвердительной форме для того, чтобы студент не успел отказаться.
– Я не поеду, – сказал Герасим тихо, словно не замечая повисшей в кухне неловкости. – Вы же знаете почему.
– Вы должны поехать, – настаивала Полина. – Ваш долг помочь институту, друзьям, мне, в конце концов. Мы уже в финале! – Она уговаривала студента поехать, но сама не верила в свои слова, по-прежнему считая, что продолжать игры неправильно.
– Согласен с Полиной… Забыл, как вас по отчеству? – сказал улыбающийся.
– Васильевна, – быстро ответила Поля, но получилось глупо, как в знаменитом фильме Гайдая: «Марфа Васильевна я».
– Вот, Васильевна говорит правильные вещи. – Нахал подмигнул Поле, точно старой знакомой. – Ты должен поехать. – И, наклонившись к Гере, тихо спросил: – Кстати, почему мы не можем?
– Не могу и всё, – по-детски насупился Герасим.
– Послушайте, все страхи, что вы насочиняли про озеро, – это вымысел. Я прожила там почти неделю, обычный лес, – решила еще раз попытать счастье Поля. – Команда в финале, и если я вас, Герасим, не привезу, то нам засчитают технический проигрыш, – сказала Полина, как ей показалось, жалобно и добавила последний аргумент: – Ну, пожалуйста!
– Обычный лес, обычное озеро, а команда у вас уже не полная, – парировал Герасим беззлобно. – Как-то не логично получается у вас, Полина Васильевна. Я не поеду, даже не уговаривайте.
– Пардон, мадам, – ответил вместо ее студента улыбающийся парень, – нам надо минутку посовещаться, – и почти насильно вывел Герасима из комнаты.
Как ни прислушивалась Полина, но услышать, о чем шепчутся парни, было невозможно, а открыто подслушивать, приложив ухо к двери, она не осмелилась. Поэтому оставалось только ждать, переминаясь с ноги на ногу. От переживаний в горле пересохло, и она с вожделением смотрела на чашку, с которой недавно так оконфузилась.
«Но ведь я из нее уже пила, – подумала Поля, – поэтому, если я глотну еще разок, ничего страшного, да и улыбчивого как раз нет».
Только она взяла чашку, как дверь распахнулась и появились молодые люди. По лицу Герасима Полина поняла, что решение принято и оно ему не нравится.
– Вижу, вам, Васильевна… простите, на этот раз запамятовал ваше имя, понравился мой чай. Пейте, не стесняйтесь, я вам рецепт напишу, – сказал улыбчивый, явно издеваясь. – Так вот, о деле. Герасим согласен, но он не оставит меня одного в городе. Если вы возьмёте меня с собой, то мы можем отправляться прямо сейчас.
Поля взглянула на своего студента, но тот только кивнул.
– А вы, собственно, кто? – решила уточнить Полина.
– Простите, – нахал улыбнулся еще шире. – Забыл представиться. Меня зовут Вовка. – Он толкнул Герасима в бок.
– Это мой родственник, – сказал тот нехотя. – Приехал издалека.
– Очень издалека, – уточнил Вовка. – И вот наши родители попросили Герасима следить за мной, поэтому мы сейчас как ниточка с иголочкой, как Большая и Малая Медведица, да как Герасим и Муму, если хотите.
– Герасим утопил Муму, – зачем-то брякнула Полина, обдумывая странную ситуацию.
– Мы с моим родственником еще не на том уровне отношений, но вы знаете, где меня стоит искать, если я пропаду, – видимо, пошутил Вовка, но никто, кроме него, даже не улыбнулся.
– Да что за вами следить! – возмутилась Поля. – Вы старше Герасима лет на пять.
– Тут дело не в возрасте. Да, мне двадцать пять, а Гере двадцать один, но в социальном плане я здесь чужой и сразу же пропаду в пучине вашего мира, – пафосно заявил Вовка и, перестав улыбаться, вздохнул, словно в подтверждение своих слов. – Но, в принципе, мы можем и не ехать, – добавил он, явно торгуясь с Полиной. – Да, Герасим? – Нахал попросил поддержки у студента, но тот лишь неуверенно качнул головой. – У нас полно дел, он мне обещал еще Музей деревянного зодчества показать, – с улыбкой продолжил Вовка. – Плюс ко всему Гере озеро-то не очень нравится, с историей оно нехорошей, да и лес так себе…
– Хорошо! – прервала его Полина. – Герасим, я жду вас в машине с вещами, – и язвительно добавила: – Можете взять свою Муму, но помните: если только вы что-нибудь выкинете, я лично выполню сценарий Тургенева и даже его немного скорректирую.
– Это как? – спросил Вовка, еще шире улыбнувшись.
– Сама утоплю Муму, не поручая это важное мероприятие ранимому Герасиму, – ответила ему Полина и ухмыльнулась в ответ, но, видимо, ее улыбка больше походила на оскал, потому что молодой человек тут же погрустнел.
Глава третья. Сильвестр
Сильвестр Васильевич хоть и не показывал этого окружающим, был очень озабочен и, возможно, даже напуган. Нет, не за себя, он, казалось, уже пережил свой самый сильный страх, и уже ничто не сможет испугать его больше.
Сейчас Сильвестр Васильевич всерьез боялся за своих ребят. Не верилось ему, что Влад ушёл купаться на Черное озеро монаха. Этот мальчишка не мог так поступить по многим причинам. Даже летом в Западной Сибири купаются только отважные люди, а в первый летний месяц таких и вовсе не найти.
Но главной причиной было то, что молодой человек не умел плавать, и Сильвестр это узнал лично от него.
В первый день заезда организаторы собрали возле площадки для пляжного волейбола каркасный бассейн, создав небольшой уголок летнего отдыха для соревнующихся студентов, видимо, чтобы участники могли познакомиться и подружиться. Влад же идти отказался, аргументировав это тем, что не умеет плавать. Сам факт, что человек, который не умеет плавать, вдруг решил пойти на Черное озеро в километре от турбазы и, не раздеваясь, искупаться в нем на заре, не выдерживал никакой критики.
Обо всем этом Сильвестр попытался поведать полицейским, но его никто не стал слушать. Они рассуждали так, что, даже если не хотел купаться, пошел на прогулку, берег у озера каменистый, потому парень поскользнулся, ударился головой и упал в воду. Именно такая цепочка событий их полностью устраивала.
Была и еще одна странность: у парня не нашли телефон. Полицейские это объяснили просто – он выпал из кармана и лежит где-то на дне озера.
Возможно, конечно и так, но всё же это тоже не давало Сильвестру Васильевичу покоя. Он давно заметил, что это поколение вообще не расставалось со своими гаджетами и дорожило ими, словно бы в них заключалась их жизнь. Как у Кощея Бессмертного в игле, которую тот бережно хранил в яйце, зайце, утке… Так и тут. Телефон первым делом выкладывался на любой стол, за который садился человек. Инстинктивно постоянно проверялся на месте ли он, постукиванием по карману или поглаживанием экрана лежащего рядом гаджета. Если вдруг с первого раза телефон не находился там, где должен был лежать, то глаза владельца мгновенно начинали излучать ужас, а движения становились резкими, почти истеричными. Как признался ему один студент, если он хоть на несколько минут теряет свой телефон, не может найти его в сумке или там, где оставил, то с ним сразу случается паническая атака и кажется, что мир проваливается во тьму. Утонувший Влад был даже более повёрнутым на своём смартфоне, чем остальные.
Более того, в первый день их пребывания в лагере произошло еще одно странное событие.
Сильвестру, как всегда, приснился страшный сон. Это был обычный, уже родной сон, знакомый и обыденный, но от этого он не становился менее страшным. Как люди знают собственную квартиру, в которой живут годами и могут пройти по ней с закрытыми глазами, так и Сильвестр знал все уголки этого ужаса наизусть. Он мог посекундно рассказать всё, что там происходит, и даже описать свои ощущения, которые не менялись, оставаясь константой этого сна. Поэтому, проснувшись в очередной раз в холодном поту, Сильвестр по многолетней привычке сел в кровати и постарался привести сердцебиение в спокойный ритм, глубоко и размеренно дыша.
Надо сказать, воздух среди столетних сосен, был чудесным. Он наполнял лёгкие и быстро выгонял из души липкий страх. Сильвестру повезло – он жил в комнате один, хоть в ней и было четыре кровати, как везде. Но команда состояла из четырёх мальчишек и двух девчонок, поэтому после распределения ему выпало практически царское проживание. Это было очень важно, чтобы никто не видел его. Хоть он и спал всегда в пижаме с длинными рукавами, но всё равно дискомфорт от того, что задранная штанина или футболка могли его предать, был постоянным. Поэтому одиночное проживание для Сильвестра – настоящий подарок.
Когда после бегства из ужасного сна сердце немного успокоилось в тишине деревянного дома, вдруг стали слышны голоса. Надев поверх пижамы спортивный костюм для полной уверенности, что тело полностью закрыто, Сильвестр решил проверить, кому это не спится, и всыпать полуночникам по самое не балуйся. Но он потерял дар речи, когда в комнате мальчиков увидел странную картину.
Студенты в полном составе, грязные с ног до головы, будто они извалялись где-то в огромной луже, ругались шёпотом друг с другом. При этом девочки плакали, а мальчики нервно махали руками. Подслушивать Сильвестр считал ниже своего достоинства, поэтому, не останавливаясь, вошёл в комнату и грозно спросил:
– Что за совет в Филях, что с вами произошло?
Молодые люди молчали, только с опаской поглядывали друг на друга.
– Разве мы должны перед вами отчитываться за свое свободное время? – сказал тогда Влад. – Нам всем по двадцать, двадцать одному году, мы совершеннолетние свободные люди. Не надо путать нас со школьниками. Вы, конечно, преподаватель, но не воспитатель.
Остальные же молчали, собравшись вокруг своего вожака, как волчата, демонстративно сжав губы, как бы демонстрируя презрение и решимость бороться.
Сильвестр понял, что он сейчас ничего от них не добьется. Решив, что утром поговорит с каждым в отдельности, рявкнул:
– Быстро умываться и спать! Завтра важная игра, мы не можем проиграть.
Молодые люди словно бы выдохнули и быстро разбежались в разные стороны.
На следующий день Сильвестр не дождался объяснений. Даже девчонки молчали, как партизанки, хотя было видно – им есть что сказать. И вот эта их общая таинственность и испуганные глаза наводили на нехорошие мысли. Сейчас Сильвестр ругал себя за то, что отложил решение этой проблемы и уговорил сам себя, что ничего страшного не случилось и всё хорошо. Что они и вправду взрослые и сами во всем разберутся, а он действительно им не воспитатель, а всего лишь преподаватель.
Организаторы соревнований решили не останавливать игры из-за несчастного случая, тем более осталось провести только финал, и Сильвестр как руководитель их группы на это согласился. Но мысль, правильно ли он поступил и не поставил ли своим решением под удар других участников, постоянно зудела, не давая сосредоточиться на соревнованиях.
Вот и сегодня подготовка к предстоящему финалу шла плохо. Ребята были рассеянными, а девочки заплаканными. Они постоянно переглядывались, словно решая, стоит ли хранить какую-то страшную тайну или ее можно скинуть со своих плеч, как тяжёлую ношу?
Тайны, особенно страшные тайны, тянут вниз, пригибая человека к земле, точно огромные булыжники, повешенные на шею. Эти же ребята по причине молодости и неопытности еще больше тяготились ношей, но продолжали молчать. Своими переглядываниями они как бы спрашивали друг у друга – кто первый признается? Глупый страх молодости – быть хуже других, быть слабее, быть предателем удерживал их от этого шага. Именно так совершаются самые большие ошибки молодости, за которые потом стыдно всю жизнь, – они растут на плодородной почве. Но ладно бы просто стыдно, иногда такие ошибки стоят жизни.
– Может, кто-то хочет что-то мне рассказать? – спросил грозно Сильвестр, но получил в ответ гробовое молчание, будто еще больше убедил молодых людей в правильности их сговора.
Не умел он находить контакт с молодёжью. Сильвестр Васильевич Дудка, тридцати лет от роду, никогда и ни с кем не мог найти общий язык. По крайней мере, последние пятнадцать лет точно.
Вот данная ему в помощники вертихвостка, глупая и никчемная, в первый день уже легко общалась с группой студентов, направо и налево раздавая шуточки и глупые улыбки. Сильвестр же мог только хорошо учить.
Молодая преподавательница числилась математиком, и, в принципе, их тандем должен был покрывать практически весь диапазон вопросов летних студенческих интеллектуальных игр. Они были созданы по образу телеигры «Брейн-ринг» и включали в себя вопросы из разных областей, определяя общий кругозор студентов. Именно поэтому в игру легко вступали как гуманитарные вузы, так и технические, и надо сказать, каждый год побеждали разные, потому что возможность была у всех. Только их университет не выигрывал уже давно, и Сильвестр решил исправить эту оплошность. Он еще в сентябре собрал способных ребят с разных факультетов и начал их тренировать. Сначала он брал вопросы, которые были на предыдущих играх, потом начал выдумывать свои, стараясь сделать их посложнее. Консультировался с преподавателями других факультетов и был практически уверен в победе.
Проблемы начались за месяц до начала соревнований, когда определилось место проведения игр. Надо сказать, что до этого все игры проводились в черте города. В этом же году организаторы, видимо, решили скреативить и нашли спонсора, который совершенно бесплатно предоставил площадку для игр. И вот после определения места один из лучших членов команды Герасим Петровский наотрез отказался ехать на турбазу.
Сильвестр терпеть не мог капризных мужчин, считая, что эта функция должна быть доступна только женщинам, поэтому легко расстался с нежным созданием. Тогда в их компании и появился Влад. Претендентов на место было двое – он и еще скромная, но очень сообразительная студентка Верочка. Времени для вливания в коллектив оставалось мало, и Сильвестр устроил им проверку. Команда сначала сыграла игру в составе с Владом, а потом с Верочкой и провела тайное голосование. Ему, как руководителю, казался правильным такой формат отбора, потому как уже сложившийся коллектив из пяти человек должен выбирать себе напарников самостоятельно.
Большинством голосов победил Влад, но, честно говоря, Сильвестр не удивился этому, потому как Верочка была уж очень нерешительной, хотя, в отличие от своего конкурента, и вытянула все вопросы, заданные в ее игре.
Между тем Влад не подвёл и оправдал доверие команды, очень быстро влившись в коллектив и перетянув лидерство на себя. В игру он входил уже капитаном команды. Сейчас пришла дурацкая мысль: а если бы он тогда уговорил Герасима остаться или взял Верочку, может быть, Влад и не утонул бы. Сильвестра опять передёрнуло от страшных воспоминаний.
Сегодня тренироваться закончили раньше, потому что ни у кого не было настроя. Вечер уже хозяйничал между столетних сосен, а яркое летнее солнце, покраснев за неудачный день, медленно опускалось за горизонт. Сильвестру вдруг пришло в голову провести собственное расследование, ну хотя бы для того, чтобы убедиться, что Влад утонул, а не стал чьей-то жертвой.
Молодого человека ранним утром нашёл старик, живущий неподалёку в заброшенной деревне. Таких поселений в стране становится всё больше, где на пять развалившихся домов один житель. Обычно это столетний дед или такая же глубокая старуха. Молодёжь перебирается в города или посёлки, туда, где есть прелести цивилизации: магазины, поликлиники, школы. А эти деревни живут ровно до последней минуты пребывания на этой бренной земле своего единственного жильца и умирают вместе с ним.
Сильвестр решил сходить и поговорить со стариком. Зачем, он не мог объяснить даже себе, но ничего не делать тоже не мог. Хотя деревня и находилась в двухстах метрах от турбазы, но, по мере приближения к ней, пейзаж менялся на глазах. Огромные ели с пролегающими меж них извилистыми дорожками, сменил лес, заполненный валежником, – непроходимый и угрожающий. Солнце дополняло жуткую атмосферу, оно уже садилось за макушки деревьев, делая тени длиннее.
Деревня, видимо, догадывалась о своем скором исчезновении и уже увядала. Некогда просёлочные дороги превратились в тропинки из-за того, что по ним давно никто не ездил. Деревья и кустарники хозяйничали повсюду, даже в заброшенных домах, безжалостно проламывая им крыши и выбивая окна.
Сильвестр нашел более-менее целый дом и осторожно открыл калитку. Он никогда и никому не признавался, что до ужаса боялся собак. Нет, не так. Собаки были самым страшным кошмаром Сильвестра Дудки. Он боялся даже болонок на поводке, которые с тявканьем бросались на него, выбегая из лифта. Это приводило его в состояние, близкое к панике, и хотелось крикнуть улыбающимся хозяевам лающих мочалок, мол, проявите уважение, это ваши собаки, и есть люди, которые их боятся, некоторые просто не любят, третьи имеют сильнейшую аллергию на шерсть, но молчал, боясь показаться жалким.
Эта фобия у него взялась из детства, но она не была чем-то простым и логичным. Из-за страшных обстоятельств она мутировала, образовав смертельный клубок, который не каждый смог бы вынести. Да и Сильвестр, если честно, не выносил, иногда сдаваясь под гнетом этого груза. Он, как всегда, нервно потрогал свою бороду, пытаясь успокоиться. Эта привычка была оттуда же, из страшного прошлого, когда очень сильно болели и тело, и душа.
Дом, который он определил как жилой, не сильно отличался от остальных, разве только не так сильно покосился забор и уцелели крыша и окна. Сад перед домом почти превратился в дикий. На скрип калитки никто не вышел, а самое главное, никто не выбежал, и Сильвестр уже увереннее подошел к крыльцу.
– Есть кто дома?! – крикнул он осторожно, всё еще боясь появления собаки.
Ну не может в деревне старик жить один, без охраны. Хотя бы даже потому, что скучно, а собака в сельской местности – это и товарищ, и слушатель, и питомец, ухаживая за которым человек чувствует себя нужным. Он знал это хорошо, знал и никак не мог забыть.
Не дождавшись ответа, Сильвестр решил крикнуть громче, но только раскрыл рот, как на крыльцо медленно, переваливаясь с ноги на ногу, вышел хозяин.
– Чего орёшь? – неприветливо спросил он и насупил брови.
Это был старик, который вчера утром нашёл Влада. Сильвестр видел, как его на берегу опрашивал полицейский. Тогда он тоже был хмур и немногословен, повторяя одно: «Рыбалить пошёл, окуня я копчу да туристам на турбазу продаю».
Только сейчас, в спокойной обстановке пришёл закономерный вопрос: каким таким туристам он продаёт улов? Турбаза еще не работает, а студенты только неделю как заехали, да и не купят они у него рыбу. Лучше на чипсы в буфете потратятся.
Сильвестр тогда хоть и пребывал в шоке и боролся со своими демонами, которые быстренько нагрянули на его ужас, как пчелы на мед, но заметил, что старик не выглядел испуганным или расстроенным, он был задумчив, словно бы не понимал, что происходит, или знал больше, чем говорил. Возможно, именно то ощущение у озера и сподвигло преподавателя на разговор с ним.
– Здравствуйте, – поздоровался Сильвестр как можно вежливее.
Он знал, что его внешность и манера общения не располагают к нему людей, и боялся оттолкнуть неприветливого старика.
– Дальше говори, – сказал старик. – Нет у меня времени лясы с тобой точить. Устал я, только из города приехал.
– Так на чем вы приехали? – оглядел двор Сильвестр, пытаясь найти транспортное средство. – Автобусы же сюда не ходят, да и попутку найти практически невозможно. Неужели от трассы пешком шли?
Он не знал, зачем всё это спрашивает. Какая разница, на чем приехал этот старик из города? Просто ему показалось, что начинать с сути неправильно и светская беседа просто необходима, а так как вести их он не умел, то и получилось коряво.
– Так вот на «карпике» и приехал, – показал в сторону дед и усмехнулся.
Сильвестр проследил взглядом и увидел в кустах мопед. Старый маленький мопед, каких он не видел уж лет сто. Последний раз это произведение советского автопрома попадалось на глаза, когда Сильвестру было лет восемь, в деревне у бабушкиного соседа, мужика пьющего и весёлого. Но даже тогда в воспоминаниях маленького Сильвестра это был очень старый транспорт. Любопытство пересилило воспитание, он подошёл к нему и потрогал, будто сомневался, что тот настоящий. На облезшем от зелёной краски бензобаке с трудом читалось название «Карпаты».
– И он ездит? – никак не мог поверить Сильвестр.
– А куда он денется, – вздохнул старик. – Правда медленно, сволочь такая. Я вчера как выехал в обед, так только к ночи был в городе. Дела сделал и обратно. Но ночью меня сморило, и потому в лесу заночевал, а поутру снова на «карпик» и домой. Тяжеловато мне такой путь делать, раньше шибче оборачивался, а сейчас почти сутки уходят.
На крыльцо из дома вышла огромная белая собака и зарычала на Сильвестра. Это случилось так неожиданно, что он не успел взять себя в руки, попятился и повалился вместе с «карпиком» на землю.
– Свои, Татарин! – скомандовал дед, и собака совершенно спокойно, словно бы и не рычала только что, оголяя свои огромные клыки, устроилась у ног старика. – Ты не боись, – обратился он к Сильвестру, – пёс своих не трогает. Вот я сейчас сказал, что свои – и всё, теперь он, где бы тебя ни встретил, признает.
– А почему Татарин? – спросил Сильвестр, вставая и отряхиваясь после своего позорного падения.
– Порода у него больно мудрёная. Умные, добрые, а главное, хозяина защищают до последней капли крови. Мне его маленьким щенком девица одна привезла из Татарстана, за помощь мою. Говорит, такого щенка днём с огнём не найдёшь, ценятся очень. Думаю, она много за него отдала, понимала, что деньгами я не возьму, а от него отказаться не смог. Вот только породу забыл, да и не надо мне оно, друг он и есть друг, а какого происхождения, не важно. То как у людей, так и у собак.
– А что же ваш сторож на меня еще у калитки не накинулся? – спросил Сильвестр, полностью придя в себя, но по-прежнему осторожно поглядывая в сторону псины, которой он, к слову, стал полностью безразличен.
– Так на охоту он ходил, только вернулся, бегает в лес зайцев ловить, развлекается. – Дед с нежностью посмотрел на пса. – Уже не знаю, что со шкурами-то и делать, может шубу к зиме справить?
– Так он из дому вышел, какой лес? – возмутился Сильвестр, точно пытаясь поймать старика на вранье.
Слишком у него всё сказочно получалось – и мопед работает, да так, что до города и обратно и даже не рассыпается по дороге, и собака сама зайцев в лесу загоняет.
– А ты вообще кто такой? – опомнился старик. – Пришёл тут, вопросы задаёт.
– Я преподаватель и руководитель группы студентов, которые сейчас участвуют в интеллектуальных студенческих играх. Они проходят на турбазе по соседству. Вы вчера рано утром нашли моего студента.
Старик перестал возмущаться, вздохнул и сел на лавочку.
– Дверь у меня на заднем дворе, в нее Татарин и зашёл. Через лесную калитку бродит, сподручнее ему, вышел – и сразу в лесу, – сказал старик словно бы невпопад, но Сильвестр понял, что тому надо подумать.
– Вы поймите, я точно знаю, что Влад не мог утонуть. Он не умел плавать и никогда бы не пошёл на Чёрное озеро, да еще и так рано. Конечно, я не забираю хлеб у полиции и не собираюсь проводить полноценное расследование, но мне необходимо понять, что произошло тем утром. Конечно, молодость, могла где-то кровь взыграть, но они все у меня хорошие ребята.
– Да уж, хорошие… – вздохнул дед. – Твои хорошие такую кашу заварили, что уж и не знаю теперь, как расхлёбывать. Полиции я ничего рассказывать не стал, подумал, своими силами разберёмся. Но что-то и мне уж боязно, что пока эти свои силы приедут, может произойти неизбежное.
Сильвестр молчал, стараясь не спугнуть искренность старика, одновременно с этим у него по спине бежал уже готовый накрыть его страх. Значит, все-таки он не ошибся, все-таки это не простой несчастный случай.
– Давай так, – сказал старик, словно решившись на что-то. – Я сейчас заварю чай смородиновый, у меня такое чудесное варенье из шишек есть, пальчики оближешь, мы сядем с тобой на поляне и спокойно всё обдумаем. Ты же мне пообещаешь полиции пока то, что я тебе расскажу, не докладывать, а мне помочь разобраться. Возможно, и решим всё миром, раз они у тебя хорошие. Есть у меня одно предположение.
– На поляне? – переспросил Сильвестр и стал оглядываться.
– Вон там, под грушей у меня стол и лавочки, я это место поляной называю. Там и говорить будет спокойнее, и чай пьётся замечательно.
Когда старик скрылся в доме, Сильвестр уселся на лавочку на импровизированной поляне и стал ждать.
«Хуже всего на свете – это дожидаться и догонять», – писал в «Тихом Доне» Шолохов, и Сильвестр был не совсем согласен с классиком. Догонять не так сложно. Когда ты догоняешь, ты видишь спину бегущего впереди, цель, конечную точку. Когда же ждёшь, данные понятия отсутствуют, и психика постоянно напрягается от того, что ты не понимаешь, когда, сколько еще надо ждать, а вдруг бесконечность? А это понятие наш мозг не может осознать и начинает искать ему замену, поэтому при ожидании возрастает тревожность.
Понятие Вселенной, вечности, слова «никогда» или «всегда» – это лишь слова и ничего больше. Человеческий разум так устроен, что защищает своего владельца от сумасшествия, мозг знает, что у всего есть начало и конец, и так по кругу.
Сначала Сильвестр подумал, что это всего лишь его ощущения, что прошло слишком много времени, но когда солнце полностью село за горизонт, оставив лишь блики на сонном небе, а в доме у старика так и не загорелся свет, то ощущение переросло в уверенность.
Сильвестр решил зайти в дом и найти хозяина. Вдруг тому стало плохо? Помня про собаку, он очень аккуратно наступал на скрипучие половицы. Из небольших сеней Сильвестр попал в горницу, в которой была печь. Горница оказалась проходной, она выходила на веранду. В сумерках Сильвестр увидел сидящего на стуле спиной к нему хозяина, и Татарина, уютно расположившегося у его ног.
– А я вас на поляне жду, – сказал Сильвестр громко, и это почему-то прозвучало зловеще в тишине комнаты.
Татарин лишь лениво повернул в сторону вошедшего голову и, видимо, не увидев для себя ничего интересного – отвернулся.
Сильвестр подошёл к старику и увидел безжизненные глаза, открытые навстречу вечности. То, что старик был мёртв, не вызывало никакого сомнения – Сильвестр уже видел такие глаза, тогда, когда страх пришёл к нему в первый раз. Да что там, тот страх до сих пор был с ним, он усевшись к нему на плечи в прошлом, так и катился всю жизнь как ребенок на спине своего папы, радостно подгоняя.
На мгновение глаза старика напомнили Сильвестру глаза, которые он видел каждый день во сне, и Сильвестр бросился бежать. Он не отдавал себе отчёта, зачем и куда он бежит. Впереди была не дорога, а чернота и пустые глаза, смотрящие в вечность. Возможно, он мог бы бежать так еще долго, но в лицо ударил резкий свет, и удар в бок отбросил его в кусты.
Сознание решило, что это избавление, и заставило мозг выключиться одним щелчком, как выключают в комнате свет.
