Юлия Добровольская
Роман длиною в жизнь. Романы, повести, рассказы
– Чьё отчество ты носишь?
– Отгадай с трёх раз.
– У твоих отцов одно имя.
– Как ты?..
– Да ладно!.. по одному твоему вопросу.
– Это ещё не всё…
– …у обеих твоих мам тоже…
– Да… Напиши о таком в романе, не поверят ведь…
– Не поверят…
– Ты не устала меня слушать?
– Отгадай с трёх раз.
– Ладно. Следующим ангелом был мой друг… Впрочем, о нём позже… Он должен появиться под занавес моей истории… хотя промелькнул на самой заре нашей с тобой… Ладно, потом… Потом я влюбился… Не в первый раз, конечно, но крепко. Кстати, все мои любови до этой тоже были ангелами… Одна научила меня тому… Тебе и про это хочется слушать?
– Ещё как! Не отвлекайся на глупые вопросы!
– Так вот, первая моя любовь в девятом классе… Да что это я?.. У меня и до девятого были любови… просто в девятом это получилось взаимно… Ладно, как-нибудь на досуге я повспоминаю, в чём заключалась ангельская миссия моих неразделённых любовей… Итак. Моя любовь в девятом классе научила меня тому, что целовать женщину нужно неагрессивно, мягко… поддаваясь её руководству, так сказать…
– Сколько твоей любови девятого класса было лет?
– Ну как ты умеешь смотреть в корень?..
– Скажешь, отгадай с трёх раз?.. Двадцать пять!
– Потрясающе!.. Двадцать три.
– Дальше!
– Ты хочешь, чтобы я продемонстрировал её урок?
– Ты это уже не однажды демонстрировал…
– И как?.. я усвоил?..
– На шесть… по пятибалльной системе…
– Ну можно ещё?.. Чтобы не потерять квалификацию…
* * *
– Ты готова слушать дальше?..
– Почти… да… уже… готова… Только без демонстраций того, чему тебя научил твой следующий ангел… а то у нас времени не хватит до утра…
– Попробую… Следующий ангел научил меня… Да, правильно… Он… то есть, она научила меня всему остальному… А потом я женился. На ней. И мы были счастливы всю нашу жизнь. Двадцать один год… Потом… Это может прозвучать кощунственно… жутко… но ты поймёшь, я знаю… Следующий ангел забрал у меня любимую и дочь…
– Как звали твою дочь?
– Ты ещё не догадалась?
– Женя?
– Женя.
– Боже мой…
– Женю сбила машина. Жена… Аня, поехала в больницу… она уже не застала дочь… я ничего не знал… она не позвонила мне, ехала сказать… чтобы не по телефону… не справилась с поворотом… Тот, кто сбил Женю… да он же и Аню… косвенно, конечно… короче, он не мог понять, почему я не хотел, чтобы его осудили… А я знал, что он и виноват-то не был… Не важно всё это. Уже не важно. Мы встретились через пару лет, случайно… Он пришёл к Богу… так это называется. Я тоже ходил с ним в церковь. Читал, слушал… Вникал. Вник в то, что Бог не такой, каким его люди себе представляют… пошёл дальше… И вот я там, где я есть.
– А с Таней?..
– Таня тоже ангел. Она расставила все точки над и в моём понимании себя. В понимании того, кто мы есть и зачем мы ходим по земле.
28.
– Да, прочла. … Не торопи. Я конечно же тебе всё расскажу. Мне нужно немного времени, чтобы всё это осмыслить… чтобы главное выпало в осадок. … Конечно, увидимся. Ты мне ещё не про всех своих ангелов рассказал. … Я тоже… Милочку снова собираются взять на выходные на дачу… … Да, с подружкой. … После школы. Я провожу её, а потом съезжу к Тане. Я позвоню тебе. … Ты настаиваешь? … Ладно, приеду без звонка. … Ничего… Мне кажется, мы ждали гораздо дольше… … Давай потоскуем. … Я люблю тебя, Женя. Боже мой… я тебя люблю…
29.
– Я вся мокрая… Во дворе не было места, пришлось парковаться с улицы… где-то под твоей гостиной. А дождь!..
– А хочешь грозу?
– Хочу. А то какое же начало мая без грозы…
– Будет тебе гроза! Когда все уснут. Только для тебя и для меня.
– Обними меня крепко… Всё… всё… теперь корми, как обещал. Я голодная… с Танькой проговорила, пока не выгнали… и сразу к тебе.
– Пойдём.
* * *
– Теперь можешь говорить?
– Ой… так всё было вкусно… Где ты научился готовить?
– Моя вторая мама учила. А Аня доучивала всяким изыскам.
– Правда, хорошо вот так вот помнить… без боли и тоски?..
– Правда… Знаешь, первое, чему меня научил тот человек, который… который привёл меня в церковь, это что душа вечна, и что жизнь вечна. Я вцепился в эту идею, как в спасательный круг… Она и спасла мою душу от разрушения… Говори.
– Нет, ты мне ещё не досказал то, что в четверг начал…
– Да, я пропустил ещё одного ангела. Но я оставлю его на десерт. Ладно?
– Ладно… Первое, что я прочла в Таниной тетради, была фраза: мама, я ненавидела тебя всю свою жизнь, с детства…
– Круто…
– Круто. Но если бы ты знал, как я счастлива, что она сумела это из себя исторгнуть… Оказывается, она ревновала меня к отцу и ненавидела как соперницу. Надо ли говорить, что после смерти отца её ненависть укрепилась… Потом она сбежала от меня замуж. Муж не дотягивал, естественно, до её папы ни по одному параметру. Они промучились лет шесть, и он ушёл, оставив их в своей квартире… потом эмигрировал. Она заводила какие-то беспорядочные романы… чуть даже снова не вышла замуж… привела этого парня в дом. Я его заранее жалела… не смела только ни слова ему сказать, чтобы подумал семь раз, прежде чем… Но он тоже сбежал… Вот, и с тобой собиралась меня знакомить завтра…
– Да, помню… В ежедневнике записано: день рождения Татьяниной матери.
– Ты её Татьяной называл по собственной инициативе?
– Ну, поначалу, естественно, по имени-отчеству, потом как-то не знал, что придумать… Таня мне не очень нравилось… Так и осталось – Татьяна.
– Она признавала только это имя. Папа её так звал… А я всё никак не могла перейти с Таня и Танюша на это официальное имя… Вот… но это всё голая история… А в исповедальной тетради я прочла взгляд изнутри на её жизнь… Боже, в каком кошмаре она жила… нет, я, конечно, догадывалась, что ей тяжело с самой собой… и даже догадывалась, до какой степени… но что бы я ни делала, как бы я ни пыталась к ней приблизиться, она держала непробиваемую оборону… И она пишет об этом. Она считала меня недостойной отца. Она хотела, чтобы он оставил меня… вместе с ней бы ушёл к другой женщине… и даже присмотрела мне замену, у него в отделе… Господи, глупышка!.. Я помню эту Гелену Чеславовну, мы в молодости в одной компании бывали. Она старше нас лет на пятнадцать, синий чулок и зануда страшная… по-моему, старая дева, замужем, во всяком случае, никогда не была… Сейчас Таня расценивает это как подсознательное стремление быть красивей жены папы, тогда он будет любить дочь больше, чем жену, точнее, принадлежать ей полностью… И вот, моя дочь решила, что это лучшая пара для её любимого папы. Она была уверена, что я тоже ненавижу её, что я хочу избавиться от неё… понятно, это оправдывало её ненависть ко мне. Потом решила, что я хочу забрать у неё память об отце… это когда я утешала её после его смерти. Я, разумеется, утешала, как могла и чем могла… но она решила, что это проявление моей нелюбви к отцу, желание отвлечь её от памяти о нём… Ну и результат: ещё более сильное неприятие. Снежный ком, короче… Ну и о тебе…
– Думаю, всё ясно со мной. Кое-что она мне открытым текстом говорила. Что я ей напоминаю папу, но ей не хватает моего внимания, заботы, нежности… она не на первом месте в моей жизни, а так она не может… она каждую секунду ждёт, что я её брошу…
– Это всё слова, это озвучивание осознанного. А в подсознании у неё сидела заноза другого рода. Да, ты больше кого-либо напоминал ей отца… и твой возраст… Знаешь, почему она придумала легенду о беременности?
– Так это всё же легенда?
– Конечно… Но покончить с… уйти она решила вот почему… Когда она объявила мне, что познакомит со своим избранником… нет, для начала – зачем она решила это сделать, представить нас друг другу… Она понимала, что ваши отношения весьма непрочные. Ты сам говорил, что вы расставались несколько раз. Понимала, что на одном сексе далеко не уедешь, что надо как-то привязывать тебя. Она решила меня настроить таким образом, чтобы я поговорила с тобой, убедила тебя, что ты – её спасение, что я возлагаю на тебя большие надежды в том смысле, что отдаю любимую дочь – любимую дочь, заметь! – отдаю в надёжные руки, чтобы ты поклялся мне быть ей защитой и опорой, каковой был для неё отец. Ты – человек порядочный и ответственный, она это очень хорошо понимала, ты не сможешь нарушить обещание. Чем меньше оставалось времени до знакомства, тем больше она начинала нервничать… И я тебе скажу позже, по какому поводу…
– Я сам тебе скажу.
– Да?.. Ты догадался?.. Ладно. Короче, ей нужно было обложить тебя флажками понадёжней. И хоть она неглупая девочка и понимала, что насильно никто никого ещё к себе не привязал, но, сказал а, говори б… Пошла в ход классическая уловка: я беременна. Куда он – такой благородный и ответственный – теперь денется…
– …и уж тем более, не переметнётся к её маме…
– Боже мой… да… это так… Мать не сможет увести отца от родных внуков…
– И всё это она осознавала?
– Нет, конечно. Это глубинные механизмы… архетипы… Когда она выпила таблетки… а выпила она более чем достаточно… тут блефа не было… Когда сознание начало отключаться… точнее, переключаться… она почувствовала это переключение, ощутила переход в какие-то другие измерения… она встретила отца… он дал ей понять – как она говорит, не словами, а как будто что-то переслал ей в сознание, какой-то импульс… он дал ей понять, что она может прямо сейчас, в этот момент переустановить софт… перенастроить программу… что-то в этом духе… У меня просто мурашки по коже… Она даёт ему понять, что согласна, но как это сделать? Тогда перед ней возникает пульт телефона, а на нём высвечиваются кнопки, на которые нужно нажать. Она нажимает. Отвечает служба спасения… Она внятно объясняет, что приняла большую дозу транквилизаторов, называет препарат, называет адрес, открывает дверь и падает в прихожей. Этого она не помнит… Помнит только светящиеся кнопки на телефоне. Всё.
– М-да…
– Когда она очнулась в клинике, сначала не помнила ничего, ничего не понимала. А потом в себя пришла, когда со мной разговаривала. Она сначала была прежней собой… грубила и отталкивала меня, а потом, когда я несколько раз произнесла слово папа, у неё, как она написала, словно новая программа запустилась. Стал доходить истинный смысл моих слов, а не их интерпретация её сознанием. А когда писать начала, тогда вспомнила то, что произошло… и говорит, как со стороны на себя посмотрела. Вот такая история…
– Про меня не говорила сейчас?
– Сказала, что знакомство наше не состоится. Она собирается тебе звонить, встретиться, поговорить… а может, даже и встречаться не придётся, сказала. Вообще, она сожалеет, что стольким людям портила жизнь… Представляешь, какая метаморфоза…
– Да. Почти из области фантастики… Ладно. Мы с тобой подумаем, как сделать так, чтобы её не ранить…
– Ты заглядываешь в наше будущее?
– А ты нет?
– Стараюсь не. Не заглядывать дальше нашей оговоренной встречи. Ты же знаешь, я научилась жить здесь и сейчас. Нет, конечно, я не настолько продвинулась, чтобы не думать о завтрашнем дне. И в отношениях, в том числе. Дай я себе волю, я бы ночами не спала, думала бы о том, как у нас всё сложится, и что будет со мной, когда я тебе наскучу…
– …или наоборот…
– Ну да, в этом плане…
– Значит, не будем про навсегда и никогда.
– Не будем.
– У нас с тобой есть… ближайшие двое суток, так?
– Так.
– И мы.
– И мы…
– И я соскучился…
30.
– В тот день, когда мы встретились в лифте, я получил документы на эмиграцию.
– Вот как…
– Вот так.
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Когда?..
– Не спеши.
– А что?
– Я думаю, нужно ли мне это.
– Ну, когда документы подавал, ты же всё учёл…
– Кроме фактора случайности…
– Ты имеешь в виду…
– Поездку в лифте.
– Ты же не скажешь, что она изменила твои планы столь радикально.
– Не знаю, насчёт изменения планов, но пересмотр явно потребуется… Что ты притихла?
– Да нет…
– Можно интимный вопрос?
– Можно.
– Ты жила одна… Ты не мечтала о… о спутнике жизни?
– Конечно, мечтала. Это и есть твой интимный вопрос?
– Это была его первая часть.
– А сколько частей всего?
– Две.
– Ну?..
– А ты себе его представляла?
– Пыталась.
– Каким?
– Это уже третий вопрос…
– Это вторая часть второго вопроса…
Она засмеялась:
– А сколько подвопросов во втором вопросе?
– Два.
– Угу… Значит, это – последний?
– И основной. Если тебе угодно.
– Таким, как ты.
– Прямо вот таким.
– Прямо вот таким.
– Не толще, не тоньше… не лысей, не волосатей…
– …не умней, не глупей… А Таня в курсе?
– В курсе чего?
– Твоего переезда.
– Возможного переезда, добавим. Никто не в курсе. Кроме моего друга. Кроме ангела, о котором я тебе ещё не рассказал.
– И Тоня не в курсе?
– Наполовину… Я когда-то заикался о такой возможности.
– И что за друг-ангел?
– Школьный друг…
– Ну?..
– Он уехал шестнадцать лет назад…
– И зовёт тебя.
– Уже дозвался.
– Прости, я надоела тебе своими вопросами… Что-то ты не в ударе сегодня…
– Да, что-то не в ударе… прости.
– Тогда замнём.
– Замнём.
«Вот и всё… замяли… Только трагедию делать не стоит. Всё это мы уже проходили… Я всегда мечтала о таком, как ты… Все ваши мечты только о себе любимых…»
«Ну… докури… не спеша, медленно погаси сигаретку и иди… Только без драм… ты уже взрослая девочка… понимаешь, что к чему… Ну, показалось… бывает…»
– Я пойду.
– Не смею задерживать…
– Не провожайте.
– Как изволите.
31.
«Давненько ты не плакала, девушка… – Поплакать иногда полезно… – Ну, это аргумент!.. – Для глаз полезно… – Конечно! – И для души. – А как же!.. – Да, для души, между прочим, тоже. – Ладно, вытирай глазки, и поехали… – Сейчас, ещё немного… Ой, меня что, грабить будут?..»
– Женя, открой!
– Что случилось? Я что-то оставила у тебя?..
– Ты плачешь?..
– Нет, это от смеха…
– Боже мой, Женя… Прости меня… Ну выйди же!
– Лучше ты сядь.
– Сел. Женя… Прости.
– За что?
– За то, что не сдержал эмоций.
– Мы оба не сдержали эмоций.
– Ну, слава Богу, значит, не роботы…
– Не роботы…
– Женя! Повернись же ко мне! Отстегни ты этот ремень… Иди ко мне… Вот так… Теперь плачь… Плачешь ты тоже здорово, как и смеёшься… Плачь… только на моём плече позволяю тебе плакать…
– Значит… я… значит, я плачу… последние… последние денёчки…
– Разберёмся с этим… Плакать иногда полезно.
– Вот я только что… только что себя в этом… в этом убеждала…
– Убедила?..
– Я не успела понять… кто-то в окно затарабанил… я думала, грабить будут…
– Ну… успокойся…
– Да… сейчас…
– Пойдём… И прости ещё раз.
– Ты меня тоже.
– Хорошо. Прощаю. Пойдём. Я психанул что-то…
– И я психанула…
– Ну мы же не упыри какие, чтобы вот так…
– Конечно…
– Всё решаемо.
– Конечно.
– Мы же не собираемся давить друг на друга…
– Нет, конечно… Прости меня.
– И точек ставить не будем.
– Не будем…
– Пошли.
– Пошли.
* * *
– А почему ты называешь его ангелом?.. Нет, я понимаю, конечно, что все мы друг другу ангелы… И всё же?
– Через него я научился принимать людей такими, какие они есть… Во всяком случае, осознанно принимать…
– Интересно…
– Да. Очень… Мы были знакомы с восьмого класса. Он приехал из другого города, пришёл в наш класс новичком, был средним учеником, хорошистом. И я его не любил. Он меня раздражал. Чем – я не мог понять. Манерами своими… не как все был, короче, а меня учили быть, как все. И я старался. Но, сейчас понимаю, я завидовал ему. Тому, что он может себе позволить не соответствовать. Он был незаметный, не выделялся, жил как-то в стороне… при этом не отлынивал от общих комсомольских дел… Короче, как все и не как все. Я долго не мог нащупать эту грань и психовал, когда думал о нём. А чем дальше, тем больше я думал о нём… свои неблаговидные поступки я вдруг начал чистить под ним. Это выводило меня из себя… Ты не представляешь… я увеличил его физиономию из восьмиклассной общей фотографии, повесил у себя в комнате на стену и разговаривал с ним… точнее, я кричал на него… не в слух, конечно, про себя… Ну что пялишься! – орал я ему, – что? что тебе нужно от меня?!. Потом швырял в него чем-нибудь… потом сдирал со стены, опять вешал… замусолил эту карточку… Тебе не странно это слышать?
– Нет, я тебя понимаю.
– Правда?.. Ладно… Где-то в середине десятого я на него наехал… не помню, за что… я прицепился к нему: что ты выделываешься?! – кричал я… кричал, как на его карточку кричал миллион раз. Он спокойно мне ответил, что вовсе не выделывается. Ну и меня занесло… я вмазал ему… у него пошла кровь из губы. Народ оттащил меня. А он даже не попытался ответить, достал платок – у него всегда в кармане был платок… чистый… чистый платок! – прижал к губе и пошёл в туалет… А я сбежал из школы, за школьные сараи убежал… и там плакал… так зло, безнадёжно… В голове готово было взорваться всё, что я в ней хранил – правила, понятия, внушённое, выстраданное… Я едва ли не бился ею о стену… Я ничего не мог понять… перед глазами стояло его лицо – то, с карточки… а я продолжал кричать… я кричал теперь тихим шёпотом, но свирепо, так что связки рвались… я кричал: что пялишься?! я тебя ненавижу!.. Ну и так далее. Потом устал. Потом стемнело, я замёрз. Пошёл, забрал пальто из раздевалки, поплёлся домой, снял его обдрипанный портрет и порвал на мелкие клочки. Ужинать не вышел. Мама пришла, спрашивала, что со мной, я сказал, что не знаю, мне плохо, она предложила отдохнуть, не идти завтра в школу… Она иногда чувствовала, что мне нужно отдохнуть, и писала классной записку, что меня не было по семейным обстоятельствам… Я ни разу этим её доверием не злоупотребил, надо сказать… если она на следующее утро спрашивала: ну что, отдохнул, или ещё денёк поленишься? – я отвечал честно: или нет, не отдохнул, или да, я иду в школу. Ну вот, я не пошёл в школу. Потом не пошёл снова. На третий день мама спросила, что же всё-таки со мной, не стоит ли к врачу сходить… Я тогда взял и ляпнул: я ударил одноклассника. Ну, и всё-всё ей рассказал. Про карточку злосчастную, про мою ненависть… про то, что не знаю, почему и откуда она взялась. А мама говорит: кто-то мудрый сказал, что самый простой способ получить ответ – это задать вопрос…
– Это сказал Аристотель.
– Правда?.. Так вот, она говорит: ты просто должен пожить с этим… попытайся задавать себе вопросы, самые неожиданные и даже нелепые на первый взгляд вопросы, ты разберёшься с этим… в школу, говорит, можешь не ходить пока, только домашние задания узнавай и выполняй. В этот же вечер позвонил… позвонил Олег… этот, мой заклятый… ненавистный… Сказал: прости меня. Я опупел просто: за что? А он сказал: просто, прости и всё, – и положил трубку. Я сначала взбесился. Потом было ощущение, что из меня выпускают кровь… Я лежал на своём диване и умирал… уходили силы… туманилось в голове, я улетал. Потом испугался. Пошёл, разбудил маму. Плакал, рассказал ей о звонке. Она сказала, что я сейчас из гусеницы превращаюсь в бабочку… или, добавила она, из семечка вырастаю в дерево. Поэтому так больно, непонятно, страшно, говорила она. Я говорил, что лучше мне умереть, ни бабочки, ни дерева из меня не получится, я гад, сволочь, подлюга, гниль… мне не место среди людей… и тому подобное… А у мамы было какое-то особое свойство, дар, я бы сказал, всё и вся умиротворять вокруг себя… импульсивный отец очень быстро успокаивался в её присутствии… и дома у нас было как-то по-особому тепло, мирно… тогда говорили – уютно. Теперь это называют хорошей энергетикой. Короче, она сказала: ты сейчас заснёшь, а утром проснёшься с решением. Я тут же провалился в сон, а утром проснулся и словно на потолке прочёл… прочёл что-то вроде: каждый имеет право быть таким, какой он есть, не нравится – отойди, не дружи, а дружишь – принимай человека со всеми его особенностями. Я подумал: и правда, чего я на него взъелся, он же мне в друзья не набивается, и мне он на фиг не нужен, гуляй, парень, стороной и не трогай его, не обращай внимания, живи своей жизнью. Это как-то помогло мне подняться и отправиться в школу… я не могу сказать, что проснулся бабочкой… или деревом. Нет, даже на моль я не тянул… даже на тонкую рябину… Что ты смеёшься?
– Просто… Так хорошо тебя слушать… так хорошо слушать тебя…
– Я проснулся тем же обалдуем, только кое-что в голове утряслось. Как минимум, я понял, что могу жить, не касаясь этого Олега. Или должен постараться так жить. Я шёл в школу, как Матросов на амбразуру… То есть, я понимал, что от школы никуда не уйти, что я должен… и что Олег тоже будет маячить передо мной ещё почти полгода, и это будет теперь больно вдвойне, из-за его извинения и из-за моего полупрозрения… Но его в этот день не было. Я, конечно, ни у кого не спрашивал о нём, делал вид, что произошедшее всем приснилось… ну, или было так давно, что уже забылось, да и было таким пустяком, о котором и помнить не стоит. Потом классная сказала, что у него воспаление лёгких. Ты знаешь… ситуация была, как в песне Высоцкого – он вчера не вернулся из боя… Я… ты не представляешь… я затосковал… Блин… передо мной зияло его пустое место… Нет, чувства вины тут не было и в помине. В этом я отдавал себе отчёт вполне. Я никоим образом не связывал эти два события – то, что я его ударил, и его воспаление. Но меня взяла тоска… На третий день я попёрся к нему. Спросил по телефону у его матери, можно ли мне навестить Олега, как он себя чувствует, если нельзя, то, может, позже, не сегодня… Она сказала, что он поправляется, но лежит в постели пока, и что я могу с ним поговорить немного. Я прошёл в его комнату. Увидел его в подушках, бледного, он читал затрёпанный номер журнала «Москва». Почему-то мне захотелось его… Прости, я закурю… мне захотелось его… обнять… прижать к себе, как сестру… Когда Антошка болела, я страдал страшно и всё время ходил проверять, как она там – дышит?.. Вот и тут на меня накатило… Но я, конечно, сел, как ни в чём не бывало… «Мастер и Маргарита»? – спрашиваю так небрежно, кивнув на журнал… Ну и всё… Можно дальше не рассказывать… потому что этого не пересказать, как не пересказать жизнь… Собственно, мы и пересказали друг другу наши жизни… наши жизни до. Не в тот день, а позже, постепенно. Мы всё свободное время проводили вместе. Но главного я тогда не узнал. Хотя потом, когда он мне рассказал, наконец, я вспомнил тот свой порыв… тот импульс – обнять, как сестру… Курсе на третьем мы учились, я уже со своей будущей женой встречался… ну, и как-то у него спрашиваю: ты когда девушку заведёшь, в смысле, знаешь, как хорошо, когда девушка есть… Ну, он тогда и рассказал… Он и уехал поэтому… Сразу, как границы приоткрыли… Я бы затосковал смертельно… если бы Аня не отвлекала. Мы переписывались с ним, иногда он звонил. Потом появился интернет, стало проще, мы стали ближе в пространстве. Он меня и раньше зазывать пытался, а когда я остался один, так просто насел на меня. Работу нашёл мне… потенциально. Вот так.
– Вот так… И тут снова вмешивается женщина…
– Мы договорились пока не трогать этого вопроса.
– Договорились.
– Жизнь продолжается.
– Да… Life goes on…
– Квартира на продажу выставлена… уже двое смотрели…
– Билеты не купил ещё?
– Нет.
– А с языком как?
– Учу уже год… мне не даются языки… ну напрочь не даются…
– Тяжко работать будет.
– Там, где он мне предлагает – просто невозможно… там постоянный контакт… владеть нужно едва ли не в совершенстве… Олег говорит, я тебя подтяну… А ты спикаешь?
– На бытовом уровне. Но мне бы в голову не пришло уезжать. Когда-то было, правда… когда здесь всё в тартарары летело, работать невозможно было… казалось, что мы все обречены, а где-то идёт жизнь… Но всё это были иллюзии, сейчас понимаю. И прошло давно. Всё на свои места встало… и в голове, и на земле этой…
– А вот у меня, похоже, нет… Я всё время гоню от себя вопросы типа: зачем я еду… за чем?.. Чего жду от этого перемещения?..
– Так ты не знаешь ответов?
– Нет.
– Так это – неосознанный шаг?..
– Знаешь, вот прямо в эту секунду та же мысль пришла… Я в последнее время… с тех пор, как потерял… потерял семью, стараюсь осмысливать каждое своё движение… и души, и тела. А в этом деле почему-то постоянно заминаю все попытки… я конкретно гоню все вопросы и сомнения…
– Чтобы ответы на них не заставили тебя передумать?
– В точку!..
– Так тут диагноз ясен, как божий день… это же…
– Ну-ну?..
– Это же бегство от себя самого.
– Похоже…
– Причём, классический случай.
– Да уж… ты права…
32.
«Пусть будет так… Значит так нужно. Значит, другого варианта нет. Или – точнее – я к другому не готова. Буду готова – придёт то, к чему готова. Значит, надо готовиться… Только позитив в мыслях! Вперёд – шагом марш!..
Не шагается что-то… Негатив душỳ всеми силами, а позитива не проглядывается.
Надо дать себе право и время поплющиться. Даю… до конца рабочего дня… Поработать смогу и в расплющенном состоянии… Так, у меня на это час и семнадцать минут, потом – короткая встреча с автором… Окей… поехали…
Мы едем-едем-едем в далёкие края…
При чём здесь далёкие края?.. Про далёкие края сейчас не думаем! Не-ду-ма-ем!!!»
На три такта – тарелка, брек – барабаны… Фафа-фафа-фа-а…
«Ну вот и дальние края, видно, обрисовались…»
– Да, Женя?
– Да, Женя! … Что ты молчишь?..
– А ты что молчишь?
– Я не молчу…
– Тогда говори.
– Я вот билеты купил… … Ну, а теперь что молчишь?
– Я проявляю бурную радость…
– Я так и знал. Ты очень хотела посмотреть этот фильм. Сегодня в девять…
* * *
2011
