bannerbannerbanner
Порочная страсть на двоих

Юлия Бузакина
Порочная страсть на двоих

Полная версия

Пролог

Холод и мрак казались нескончаемыми. Мартовская сырость пробирала до костей, а расколотый кусками подтаявший лед на асфальте был слишком подозрительно похож на его разбитую вдребезги душу.

Макар шел по обочине дороги, засунув руки в карманы тесной кожаной куртки. Он старался не оглядываться – сказывалась привычка, выработанная за годы работы под прикрытием. В одном из карманов он сжимал острый складной нож – тоже привычка. Нож или заточка – если под рукой нет пистолета, подойдет любой острый предмет.

Его темные вьющиеся волосы безжалостно трепал промозглый ветер, но не один мускул не дрогнул на мужественном лице. Фигура, гибкая и крепкая, намекала на стальные мышцы, которые скрывались под одеждой. Его состояние выдавали только глаза – карие, обычно пронизывающие насквозь – сейчас в них сквозили отчаяние и безысходность. Впервые за последние три года Макар шел в никуда.

Три года прошло с тех пор, как его вышвырнули из отдела по борьбе с организованной преступностью.

…Они работали с сетью подпольных казино. Тщательно отработанная легенда затрещала по швам, когда Макар с напарником влезли в самое логово. Операция провалилась. Костю Попова расстреляли на месте, а Макар чудом остался жив.

Приняв решение, начать с чистого листа, он с женой Ритой и маленьким сыном эмигрировал в Америку. Жена мечтала о Манхэттене, а ее родному дяде на Брайтон-Бич очень требовался помощник.

Время не лечит. Но оно понемногу стирает острые грани и углы, заставляя смириться. Вот и Макару начала забываться трагедия, связанная со службой. Будь он немного удачливее, мог бы запросто пристроиться в киноиндустрию – слишком привлекательной внешностью одарила его природа. Пронзительный взгляд карих глаз из-под красиво изогнутых густых бровей, темные волнистые волосы и роскошная фигура, которая благодаря изнурительным тренировкам была в идеальном состоянии. Все это не раз пленило женские сердца, но здесь, на Брайтон-Бич, никому не было дела до кинематографа. Здесь время, будто остановилось. Оно застряло в девяностых, а может, в конце восьмидесятых, и никак не хотело перепрыгивать в двухтысячные.

Мелкий бизнес, которым так кичился по телефону дядя жены, на самом деле оказался тесной лавкой, в которой торговали не совсем свежими овощами. Эмигранты, подобные Макару и его жене, ютились в поразительно похожих на русские многоэтажки высотках и дешевых бараках.

Красивая набережная и парк развлечений – вот и все достопримечательности Брайтон Бич. В остальном место ничем не отличалось от русской глубинки. На тротуарах шла бойкая торговля барахлом. Местные лавки предлагали водку, грузинское вино, русские пельмени, вареники и даже мясные блюда на заказ для праздничного стола. В общую картину вливались магазины, набитые китайскими шмотками и дешевой парфюмерией, а грохочущую над головой ветку метро уже давно никто не замечал. Именно такой предстала бравая Америка перед Макаром и уже третий год подряд насмехалась над всеми его попытками адаптироваться к жизни русских иммигрантов.

Он устремился вперед, к метро. Ему казалось, он задыхается от смрада соотечественников, жалко пытающихся подражать американцам. Мама-Америка, манящая мечтой, отныне предстала совсем в другом свете. За три года она очень красиво показала Макару, что ему никогда не стать американцем. Его русские награды здесь не стоили ни гроша, а прозябать на Брайтон-Бич бывшему сотруднику русского уголовного розыска было противно.

Рита отчаянно пыталась влиться в поток эмигрантов, стать «своей». На этой почве у них с Макаром часто возникали бурные ссоры.

А сегодня днем Рита объявила, что переезжает с сыном в Бруклин. У нее появился состоятельный воздыхатель. Терпеть рядом с собой русского мужа Рита больше была не намерена.

«Возвращайся в свою Россию! Там тебе самое место. Там все такие же, как и ты – гордые и нищие», – ее последние слова были плевком в лицо, ответом на которые стала хлесткая пощечина.

Придерживая левой рукой горящую от удара щеку, правой Рита схватила за шиворот их общего сына и поволокла к выходу. Туда, где уже стояли собранные в чемоданы вещи.

Макар вспомнил заплаканное лицо сынишки, и ему стало нечем дышать.

«Я не хочу! Не хочу уезжать от папы!» – захлебывался слезами Данил.

А он, Макар, стоял, будто в ступоре, и ничего не мог сделать. В Америке хозяином жизни являлся Боб Моррис, толстый и расчетливый адвокат, которого подцепила ушлая Рита в то время, как Макар помогал ее дяде в овощной лавке.

Шестилетнего Данила отчаянно пихали американской речью, заставляли быть, «как все», не выделяться, и в довершение всего приказали отречься от родного отца. Взамен никак не преуспевшего в чужой стране бывшего силовика маленькому Дане подсунули толстого и расчетливого адвоката Боба Морриса.

От горьких воспоминаний Макар с силой сжал в кулаке складной нож и нырнул в метро. Если бы была его воля, он бы перерезал жирную глотку Бобу и забрал с собой любимого сына.

Увы, здесь не Россия. Здесь работают совершенно другие законы, и они на стороне Боба. А Макар – нищий, бесправный эмигрант. Человек второго сорта из тесных бараков на Брайтон Бич.

Он сел на свободное место у окна и впился глазами в быстро темнеющую полосу океана.

Ему придется вернуться на родину. Здесь, среди толстых и уверенных Бобов и Джонов ему никак не преуспеть. А сына… Макар сжал зубы с такой силой, что свело скулы. Сына он вернет. Но только после того, как крепко встанет на ноги у себя в России.

Глава 1

Алый «Мерседес-Бенц» класса кабриолет с откидным верхом уверенно несся по пустой трассе. Конец марта выдался теплым, и Мари наслаждалась ездой с открытым верхом. Она любила скорость и любила дороги. Ее темные и тяжелые волосы оттенка золотистый каштан отчаянно развивались на ветру, очки от солнца скрывали восторг в миндалевидных карих глазах, а пухлые губки, чуть тронутые помадой, расплывались в улыбке.

Водила Мари отлично. Впрочем, как и стреляла из пистолета «Макаров», когда-то подаренного отцом-полицейским на восемнадцатый день рождения. Отец и после смерти оставался для нее самым дорогим человеком, память о котором она хранила в потайном уголке своего сердца. Он звал ее Мари, и она была его любимой девочкой.

Жаль, редко выдавалась возможность побыть наедине с автомобилем и дорогими сердцу воспоминаниями – после рождения дочери понятие личной свободы перестало существовать. Хотя, нет. Свободу она потеряла в тот миг, когда приняла предложение руки и сердца от Бориса Загорского, процветающего бизнесмена, за спиной которого стоял очень влиятельный отец. Тогда ей казалось, что она влюблена.

Как бы его родной папочка – известный криминальный авторитет – не пытался пристроить сына в процветающий бизнес, а не было в Борисе ничего благородного. Только красивые голубые глаза, русые волосы и наглая ухмылка тонких губ, означавшая одно – он не знает слова «нет».

Встретив Мари, Борис превзошел самого себя. Он ухаживал за ней, как в самых лучших романах о любви – забрасывал дорогими побрякушками, красивыми букетами цветов и водил исключительно в самые роскошные рестораны. Мари чудилось, что это любовь. Борис Загорский стал ее первым мужчиной, а на ее день рождения в знойном июле сделал предложение руки и сердца. Предложение, от которого было невозможно отказаться.

В августе они сыграли красивую свадьбу и отправились на Канарские острова. Там Мари по неосторожности забеременела. Новоиспеченный муж носил ее на руках. О, как он ждал сына! Это желание стало его одержимостью. И каково же было разочарование, когда в следующую весну жена подарила ему дочь.

«Сначала нянька, потом лялька!» – философски подметил свёкр Глеб Сергеевич Загорский у детского бокса в родильном отделении и попросил назвать девочку Лизой.

Но Борис не был так лоялен. Ему казалось – новорожденная дочка стала его личным позором, и он всем своим видом показывал жене недовольство.

Мари так сильно переживала, что у нее пропало молоко. Ребенка перевели на искусственную смесь, молодую мать отправили к психотерапевту, который, по мнению мужа, был ей очень необходим, а сам Борис Загорский все чаще пропадал в ночном клубе – одном из злачных мест, владельцем которого являлся его отец.

Это был не просто ночной клуб с голыми девицами на шесте. На самом деле целый цокольный этаж занимало настоящее казино. Не просто казино, а маленький Лас-Вегас. Совершенно незаконное и бессовестно нелегальное, оно собирало огромное количество игроков со всех окраин и ближнего зарубежья. От состоятельных клиентов, жаждущих покрутить рулетку и поймать удачу за хвост, у казино не было отбоя. Количество денег, которое приносил незаконный бизнес, могло позволить купить целый остров в океане.

Мари переключила коробку передач и нажала на газ.

Воспоминания о презрении мужа, горькие и унизительные, резали по сердцу ножом. Ведь для нее самой в мире не было никого дороже маленькой Лизоньки.

Весеннее солнце играло с красивыми прядями ее каштановых волос, грело кожу, но у него никак не получалось согреть ее душу.

«Когда-нибудь я от тебя уйду», – впиваясь уверенным взглядом в полупустую трассу, шепотом пообещала мужу она.

Накатавшись вдоволь, молодая женщина взглянула на часы и спохватилась – время прихода Бориса нельзя было пропустить – он предпочитал обедать в компании жены. Не было ничего хуже, чем видеть его осуждающий исподлобья взгляд за опоздание.

Она вздохнула, развернула машину, и вскоре та понеслась по пустой трассе в роскошный пентхаус, расположенный на центральной улице, рядом с городской ратушей и живописным парком. Загналв машину в гараж, Мари махнула охраннику: можно запирать, и поспешила в дом.

Дверь в спальню была приоткрыта. Муж стоял над кроватью и говорил по телефону, прижав последний плечом к уху. Позолоченные пуговицы на рукавах белоснежной рубашки были расстегнуты – видимо, телефонный звонок застал его в тот момент, когда он собирался переодеться.

 

– Как ты себе это представляешь, Изабель?

«Изабель?» – удивленно замерла у входа в спальню Мария. Какое странное имя. Не Аня, Наташа и даже не Ангелина. А почему-то Изабель. Точно девка из ночного клуба. Одна из тех, что трясут голыми округлостями на радость клиентам. Те всегда берут себе странные и звучные псевдонимы.

Мари скрестила руки на груди и с вызовом оперлась плечом о дверной косяк.

– Нет, я не смогу…

Он вдруг спиной ощутил испепеляющий взгляд жены и замер. Щелкнул телефоном и медленно повернулся. В голубых глазах мелькнул хищный вызов.

– Кто такая Изабель? – продолжая сверлить его взглядом, приподняла красивую темную бровь Мари.

– Привет, милая, – он отбросил телефон на застеленную золотистым покрывалом постель и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. – Как дела? Как малышка?

– Все в порядке. Лиза с няней, а мне не терпелось покататься на своей новой машине.

– Ты же знаешь, как я не люблю твои катания! – доставая из шкафа удобный домашний пуловер, нахмурился муж. – Когда-нибудь разобьешь и себя, и машину!

– Мне нравится скорость, – безразлично ухмыльнулась она. – Так кто такая Изабель?

– Моя новая секретарша, – пожал плечами он. – Ничего особенного, просто она никак не может выучить мое расписание.

Борис щелкнул ремнем на брюках, потом поднял голову и пронзил ее дерзким взглядом. Мари сглотнула. Взгляд означал желание, но ей совсем не хотелось исполнять супружеский долг перед обедом, поэтому она отступила к двери.

– А почему у твоей секретарши такое странное имя?

– К чему обсуждать мою глупую секретаршу?

Он отложил пуловер в сторону и сделал шаг ей навстречу. Не давая ни единого шанса на побег, захлопнул дверь, с силой привлек к своему обнаженному торсу и впился губами в ее приоткрытый от неожиданнсти ротик. Дерзкий язык ворвался внутрь, требуя немедленного отклика, и прижатая к стене Мари постепенно сдавалась.

Правая рука мужа скользила по ее спине, в то время как левая поглаживала плотно обтянутые черными леггинсами бедра. Губы продолжали жадно требовать ответной страсти. Пальцы на ощупь расстегивали жемчужные пуговицы на блузке.

Губы, дерзкие и наглые, скользнули ниже. Горячее дыхание опалило нежную шею, жесткая щетина поцарапала, и молодая женщина вздрогнула.

Но Бориса уже охватило вожделение. Он развернул жену к себе спиной и прижал к стене. Дернул вниз облегающие леггинсы и быстро щелкнул замком на брюках. Не спрашивая разрешения, запустил пятерню в ее длинные волосы, потянул голову на себя и грубо вторгся внутрь.

Мари вскрикнула.

– Презервативы… – понимая, что от грубого соития никак не отвертеться, прошептала она. – Ты делаешь это без презерватива… я могу забеременеть…

– Отлично, мне нужен сын, – продолжая вторгаться в нее еще сильнее, прохрипел он.

– А если опять девочка? – прижимаясь щекой к стене, в отчаянии выкрикнула она.

– Если девочка, то я с тобой разведусь, – прорычал Борис. Задвигался интенсивнее и через несколько мгновений со стоном разрядился в нее.

Потом развернул к себе лицом, и едва сдерживая сбившееся дыхание, повторил:

– Я серьезно. Не вздумай родить мне еще одну девчонку!

Застегнул брюки, поправил взъерошенные волосы на голове и быстро натянул пуловер.

– Приведи себя в порядок и спускайся в столовую. Отец обещал приехать на обед, – бросил жене он и вышел из спальни.

Мари осталась стоять у стены. Его слова хлестнули ее сильнее пощечины. В горле образовался противный ком, а в красивых карих глазах заблестели слезы.

«Черта два я от тебя забеременею еще раз», – мелькнуло в опаленном горечью женском сознании, и она, сбросив с себя одежду, хлопнула дверью ванной комнаты.

Глава 2

Глеб Сергеевич Загорский восседал на коричневом диване из мягкой кожи у камина в гостиной сына и рассматривал картинки, которые ему совала маленькая Лиза. Темные кудряшки выбились у девочки из аккуратного хвостика и смешно щекотали её хорошенький носик. Красные туфельки, белые носочки с бантиками и милое розовое платьице с вышитыми на карманчиках феями дополняли образ идеального ребенка, и Глеб Сергеевич всем нутром ощущал, как по сердцу расплывается приятное тепло. В его жизни не было никого дороже этой малышки, которую подарила невестка, и он совершенно не мог понять вечно недовольного Бориса. Как можно сокрушаться по поводу рождения такой чудесной девочки? Зачем ему мальчик?

Лиза взахлеб лепетала о нарисованных феях и единорогах, а он с горечью думал, что упустил кое-что очень важное в своей безумной криминальной молодости. Так было каждый раз, когда он приходил в гости к сыну. Опальное прошлое, начало девяностых, когда он начал вставать на ноги, никак не давала ему покоя. Криминальные разборки, дележка еще ничейной после развала Союза территории. В то время он очень хорошо поднялся на незаконной торговле нелегальным алкоголем. Спиртное они с партнерами завозили из Грузии, разливали в красивые бутылки, клепали наклейки и отправляли партиями в ларьки и маленькие магазинчики. Разгромленной стране с порушенными ценностями больше ничего было не нужно – только дешевая водка и сигареты, чтобы хоть на время облегчить состояние безысходности и забыться.

Новоявленное слово «демократия» вошло в нищую Россию длинным кровавым шлейфом. Новые русские жили по волчьим законам – не морщась, отстреливали конкурентов и силой отнимали с помощью рэкета прибыль у пытавшихся выползти в красивую жизнь предприимчивых бизнесменов. Выживали сильнейшие. Загорский выжил. Но самое главное упустил – в родном городке у него родился сын. Жениться Глеб Сергеевич не планировал, да и взялись за нелегальных торговцев спиртным правоохранительные органы. Не до сына было.

Вначале двухтысячных страну захватил новый недуг – игровые автоматы, в которых проигрывали кровно заработанные гроши простые работяги. Глеб Сергеевич первым смекнул, что к чему. Он вернулся в свой родной городок и запустил собственное казино «777». Деньги потекли рекой.

Тогда же вспомнил о сыне. Его охватила какая-то дикая тоска – ведь мальчику уже должно было исполниться три года. Увы, его ждало жестокое разочарование – любимая когда-то женщина умерла. Сына отдали в дом ребенка, а потом его забрала к себе какая-то семья. В детском доме существовала тайна усыновления, и узнать хоть что-то о судьбе мальчика ему не удалось. Он знал только имя – Макар. Макар Гончаров.

Глеб Сергеевич решил, что так и должно быть. Нечего бередить душу себе и ребенку, у которого появились настоящие родители. Он женился, через год родился еще один сын, Борис.

Годы летели. Игорный бизнес процветал. Казалось, ничто больше не напомнит о потерянном первенце.

А несколько лет назад отдел по борьбе с организованной преступностью снова всерьез взялся за подпольные казино. В команду Глеба Сергеевича втерлись подсадные утки.

…Того парня звали Макар. Глеб Сергеевич, как только взглянул на него, сразу понял – его сын. И хватка та же, железная, и ушлый он не в пример Борису. Да и возраст совпал – его сыну тоже должно было исполниться двадцать семь.

Вызвал своего осведомителя и соратника по кличке Скорпион. Ядовитый и по-настоящему опасный, с острым взглядом янтарных глаз, Скорпион мог вынюхать что угодно и где угодно, даже утащить из-под носа у спецслужб ценную информацию с такой легкостью, что тем оставалось лишь хлопать глазами.

«Твой сын», – лишь коротко кивнул в кабинете сутки спустя Скорпион. И тогда Глеб Сергеевич приказал Макара оставить в живых.

Он сделал пару звонков в вышестоящие организации, и сына вычеркнули из всех послужных списков. Ведь негоже, чтобы родная кровь против отца играла. Хотел присмотреться к Макару Глеб Борисович, да вот только не успел. Ускользнул у него из-под носа долгожданный сын, эмигрировал в Америку вместе с женой.

Горькое послевкусие оставило после себя бегство Макара в сердце у родного отца. Одного Бориса ему было недостаточно – не той хватки был его второй сын. Не мог подпустить Бориса к своему детищу – казино, а наместник, могущий взять на себя управление незаконным бизнесом, был Глебу Сергеевичу необходим, как воздух.

Как и много лет назад, когда приехал впервые, чтобы разыскать Макара и его мать, он попытался смириться – видимо, не судьба им вместе сойтись. Но теперь, когда уже видел сына в деле – смириться было невозможно. Макар – именно тот, кто ему нужен.

На лестнице показалась невестка, и Глеб Сергеевич отогнал прочь так некстати нахлынувшие воспоминания. Мари всегда вызывала у него симпатию – простая девушка, дочь обычного полицейского, погибшего при исполнении – разве может быть где-то лучшая партия для его Бориса, которого он всеми силами толкал в законный бизнес? Нежное платье из крепа цвета яркой фуксии делало ее и вовсе неотразимой, и Глеб Сергеевич невольно заулыбался.

– Мамочка! – обрадовалась Лиза. Быстро слезла с дивана и побежала к Мари. – А мы с Галиной Ильиничной единорога рисовали! Я дедушке показала уже…

Когда малышка волновалась, она начинала сбиваться и глотала половину слов. Вот и сейчас вместо Галина Ильинична получилась Галинишна, а дедушке звучало как «дедеське».

– Здравствуйте, Глеб Сергеевич, – радушно улыбнулась невестка. Подхватила дочь на руки и крепко поцеловала.

– Очень красивый единорог. Научишь и меня?

– Да, – довольная собой, смущенно засопела дочка.

– А что моя маленькая принцесса хочет в подарок на день рождения? – лукаво поблескивал выцветшими, но все еще пронзительно голубыми глазами дед.

– Кукольный дом с чайным сервизом! У меня много кукол и маленький дом! Нужен большой, – с восторгом развела ручками внучка, показывая размер нужного дома для кукол.

– А салют хочешь? Настоящий? – в предвкушении праздника потер руки Глеб Сергеевич.

– Хочу! Хочу! – захлопала в ладони та.

– Значит, будет для тебя самый большой кукольный дом, салют и самый лучший торт, моя куколка!

Он пробежался по внучке оценивающим взглядом и остался доволен. Задержался на невестке и насторожился. В ее карих глазах на миг вспыхнула просьба. Такой взгляд появлялся совсем нечасто, и он означал одно – она стесняется просить его о том, чего не сможет получить от Бориса.

– Маша, у тебя есть ко мне какое-то дело? – немедля заговорил он.

– Да, Глеб Борисович.

– Тогда я тебя слушаю.

Мари села на диван рядом со свекром и отпустила Лизоньку на ковер.

– У вас много деловых партнеров и соратников, Глеб Сергеевич. Не могли бы вы замолвить слово владельцу детского модельного агентства «Звездочка»?

– Зачем? – сморщил мясистый нос он. Потом скользнул взглядом по внучке и все понял.

– Ты хочешь, чтобы Лизоньку снимали в рекламе?

– Не просто в рекламе. Я хочу, чтобы ее личико знал каждый житель этого города! Да что там города, она должна стать известна во всем мире! В «Звездочке» набирают детей с трех лет. Лизе как раз исполнится три.

– Ты уверена, Маша? Вся эта публичная жизнь, сама знаешь – стресс для ребенка, – насторожился Глеб Сергеевич.

– Ничего, мы справимся, – решительно сжала кулачки Мари. – У нас уже есть свой канал на Ютуб, и Лиза неплохо справляется со съемками.

– Моя дорогая, я могу купить это модельное агентство с потрохами, и преподнести тебе на блюдечке. Только скажи, почему ты не попросила Бориса?

– Сами знаете, почему, – поникла она.

– Ладно, обещаю, что подарю тебе модельное агентство вместе с его сотрудниками. Но только после того, как Лизе исполнится три года. Договорились?

– Да.

Лицо невестки осветила счастливая улыбка. Она знала – если свекр что-то пообещает, то обязательно сдержит слово.

В гостиную вошел Борис. Мари отвела глаза – разговаривать с мужем после его слов в спальне ей не хотелось. Она знала – сейчас Боря будет играть свою лучшую роль – любящего мужа и папы маленькой Лизы. Монстр, живущий у него внутри, выберется потом, когда уедет домой свёкр и уляжется спать в красивой детской комнате дочка.

– Привет, па, – Борис крепко пожал руку отцу, а потом приобнял за плечи Мари и подарил легкий поцелуй дочке.

Мари передернуло, но она улыбнулась в ответ. Им предстоял обед в роскошной столовой и надо держать марку. После, когда мужчины переместятся в гостиную с сигарами и бренди, можно будет удалиться. А пока никак не отвертеться – только играть свою роль счастливой жены и мамы маленькой девочки.

Подробно обсудив предстоящее торжество с Марией, отец и сын перебрались в гостиную – покурить толстые кубинские сигары и пропустить по бокалу бренди.

Глеб Сергеевич раскурил сигару и с удовольствием пригубил любимый напиток.

– Не хочешь обсудить настоящие дела? – недовольно сверкнул голубыми глазами сын. Его раздражало, что трехлетию дочки уделяют так много внимания. Подумаешь, три года! Носятся с этим, как с писаной торбой. Еще с этим модельным агентством. Вечно Мари приходят в голову дикие идеи. Теперь о том, что у Бориса дочь, а не сын, будут знать все вокруг! Какой позор…

 

– У тебя проблемы с магазинами? – приподнял тяжелую густую бровь отец.

На самом деле он знал, куда начнет клонить Борис. Тому очень хотелось иметь долю в игровом бизнесе. Нелегальность предприятия только подогревала интерес. Сеть алкомаркетов – законный бизнес, доведенный отцом до совершенства – Борису приелся. Ему хотелось большего.

– Па, надо двигаться дальше. Крым – вон, наш-то теперь! Чего бы не обосноваться? Сейчас все тянутся новое побережье осваивать. Надо и там клуб по интересам открывать. Выкупим помещение, договоримся с нужными людьми. Весь сезон бабки стричь будем! И вне сезона тоже. Разве мало у нас азартных олигархов, желающих поразвлечься за карточным столом или рулетку покрутить на фоне лазурного моря?

– Нет, Борис. Не стоит тебе в этом деле руки марать, – отхлебывая из своего бокала на короткой ножке приятный и терпкий напиток, отозвался отец. – У тебя жена есть. Дочь растет всем на загляденье. Магазины столько прибыли приносят! Для чего в пекло лезть?

– Это все из-за того, что у меня дочка, да? – побагровел от злости Борис.

– Не понял. – Нахмурился Глеб Сергеевич.

– Если бы у меня сын родился, ты бы ко мне относился по-другому, верно?

– Да ты что такое говоришь, Боря? – растерялся отец. – Я за свою жизнь столько в этой грязи натоптался, для тебя как лучше хочу! Чтобы у тебя все правильно было, по закону! Зачем тебе в азартные игры лезть?!

– Тошно мне от того, что все на блюдечке приносится! Хочу, как ты быть! Чтобы уважали все! А меня только из-за тебя уважают. Вот если бы я казино занялся, да еще и в Крыму игровой дом открыл – тогда бы все по-другому было!

– Не надо тебе туда соваться! Хочешь в Крым – купи себе виллу на берегу моря, и с женой отдыхай!

Борис опрокинул в себя бренди и хмуро отвернулся к пылающему камину. Не устраивало его такое положение дел. Но отец был непоколебим в своем решении к казино его, единственного наследника, не подпускать.

Глеб Сергеевич тоже хмурился и молчал. Надо же, как зацепило Бориса, что жена подарила ему дочь, а не сына! И как его в чувство привести? Ничего не хочет слышать! Как будто пелена на глазах!

Погостив еще немного, Загорский-старший вызвал своего водителя. Ему очень не нравился настрой Бориса, но менять что-то в угоду его требованию он не собирался. У его сына есть все, что надо для счастья. Не той он хватки, чтобы в казино лезть.

Уже в черном бронированном джипе на сотовый телефон пришло сообщение от неведомого осведомителя: «Макар Загорский вернулся в Россию. Все подробности при личной встрече».

Сердце забилось у самого горла. Глеб Сергеевич сжал мобильный с такой силой, что померк экран.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 
Рейтинг@Mail.ru