Юлия Арниева
Остров ведьмочек

Пролог

«Что так больно-то, мамочки… Кости выворачивает и кровь как будто кипит. В голове тысяча молоточков: тюк-тюк-тюк! Так всегда после операции? И звуки эти странные, откуда в палате щебет птиц? Окна точно не открыть – зима на улице. Или это для расслабления? Чтобы после наркоза легче приходить в себя… Больно… Выключите этих долбаных птичек»!

– Поднимайся! Ррразлеглась!

– Изыди, – прохрипела, и даже это единственное слово я с трудом смогла выговорить, ощущение, словно я выпила парочку бокалов чего-то расплавленного.

– Вставай! Сгоррришь, – прорычал тот же противный голос.

– Не могу, мне нельзя, я после операции, – вновь прохрипела, так и не открыв глаза, даже сквозь смеженные веки было больно от слишком яркого, ослепительного света.

– Дуррра!

– Сссама такая, лучше воды принеси… Ай! Совсем что ли?! – воскликнула, почувствовав удар в лоб чем-то острым, и тут же меня кто-то дёрнул за волосы.

– Уходи! Быстррро!

– Ну всё, сама напррросилась, – прорычала я и всё так же, с закрытыми глазами, опираясь на кровать (почему-то твёрдую), поднялась, – так… ща, глаза открою.

– Быстррро!

– Да что же ты… Ой… мамочки! – всхлипнула я, с недоумением осматриваясь.

Глава 1

– Где я? – промычала, с недоумением осматриваясь, – это ещё наркоз действует?

– Выйди из кррруга!

– Ты где, Говорилка? Аааа, больно… тело горит! – кожу жгло так, будто меня пару раз окунули в кипящее масло, – уберите! Уберите огонь! Аааа…

– Шаг сделай!

– Не могу, – прохрипела, падая на колени, одновременно пытаясь стащить с себя, как мне казалось, пылающую на теле одежду.

– Умрррёшь! Сгоррришь!

– Да чтоб тебя, – прошипела, встав на четвереньки, и, с трудом переставляя руки и ноги, поползла за черту.

Дремучий лес с мохнатыми и покрытыми мхом елями и соснами, каменный алтарь со странными желобами, разбросанные кругом серые камни с проросшими сквозь них дикими цветами – всё это никуда не исчезло, глюки ползли со мной.

– Вышла, – произнесла Говорилка, в её голосе послышались довольные нотки. «Почему я решила, что это ОНА со мной говорит»? – это были мои последние мысли, а потом меня поглотила серая мгла.

– Поднимайся! Ррразлеглась.

– Ты не оригинальна. И кто вас так учил общаться с пациентами? И вообще, я отказываюсь разговаривать, пока мне не дадут воды, – высказалась, продолжая валяться на травке. Не знаю, сколько я была в отключке, но солнце уже так не слепило, хотя над головой не было видно даже небольшого клочка неба, густые ветви деревьев создавали довольно плотный свод.

– Ррруку пррротяни… вода там.

– Угу, – пошарив руками вокруг себя, словно рисуя на снегу звёздочку, наткнулась на что-то, похожее на бутыль, – спасибо, Говорилка.

– Пей и пошли.

– Ага, щас, – пробормотала, поднося ёмкость к носу, – фу, что за бурда?

– Настой помёта летучих мышей и ррромашка.

– Брр, – выплюнула изо рта набранную жидкость, – ты сдурела, Говорилка, предупредить заранее нельзя было?

– Пей, нет там ррромашки, зато силы восстановит.

– Нет, спасибо, да и жажда прошла, – отказалась, отставляя подальше от себя подозрительную жидкость, – и куда меня глюки занесли? Яркие ещё такие…

– Остррров ведьм.

– Угу, нормально, куда ещё… бывший муж всегда мне говорил, что я ведьма. Ладно, подождём, должно же отпустить, – откинулась на траву, забросив руки за голову, принялась разглядывать веточки: хорошо лежать, наслаждаясь отличной погодой, – интересно, анестезиолог сказала максимум два часа – и должно пройти. Видимо, мне забористый состав попался или организм не принял, а что? Спиртное же не переношу, может, и наркоз тоже.

– Ты всегда такая болтливая?

– Это риторический вопрос? И вообще, ты мой глюк и должен меня поддерживать и во всём соглашаться, – буркнула, подрыгивая ногой, – а вообще хорошо – уснула зимой, очнулась летом на травке. Вот ещё бы плед и стаканчик прохладного напитка… уммм.

– Не могло пррритянуть серррьезную… – почти с завыванием протянула Говорилка, – теперррь мучайся с ней.

– А ты не мучайся, просто исчезни… чёрт, всё же лежать неудобно, камень что ли в попу упирается?

– Ррритуальный нож.

– Что?! Говорилка, ты не глюк, ты тормоз! – рявкнула, вскакивая на ноги, – что за фигня?!

– Ррритуальный нож, – повторила Говорилка, в её голосе слышалась издёвка.

– Вижу, что не булочка с изюмом! Что он здесь делает? И когда меня уже отпустит? А?! – уперев руки в бока, я уставилась на огромный нож с деревянной резной ручкой, лезвие которого было размером больше, чем две мои ладони, – кровь? Моя? Я поранилась?

– Всего паррру надрррезов.

– Так… Села и успокоилась, – пробормотала, сев на землю, уставилась на свои руки, вернее, уже не мои, – где маникюр? Кольцо? Шрамик? Ай!

Ущипнув себя за руку окровавленными пальцами, я убедилась, что это всё ещё я, но блин! Больничный халат превратился в странный белый балахон, весь в кровавых разводах. Ноги босые и грязные, вместо короткой стрижки – коса.

Раскидистые кроны вековых деревьев над головой, сквозь которые едва пробивались лучи, темнеющее сумрачное небо, алтарь и всё вокруг настоящее, и даже запах прелой травы приятно щекотал нос. А та противная дрянь в бутылке действительно помогла справиться с жаждой. Да и сил прибавила, казалось, что сейчас горы сверну. Запустив пальцы в траву, откинула голову и, прикрыв глаза, зашептала: «Хочу назад, хочу назад».

– Там ты умерррла, – противный голос Говорилки подтвердил мои догадки.

– Нет. Я в больнице, простая операция, всего лишь аппендицит, я сейчас очнусь.

– Прррими, Селин тебя пррризвала, отдав свою жизнь.

– Говорилка, ты глюк. Сейчас меня отпустит, и я очнусь в больнице, а рядом добрый дядечка-доктор. И пахнет лекарствами, а не вот этим всем.

– Прррими даррр окончательно, – с настойчивостью дятла повторял глюк.

– Замолчи, ты мне кажешься, – обхватив руками колени, уткнувшись в них лбом, я как мантру повторяла, – кажешься, ты кажешься.

– Прррими даррр, он ррразрррывает тебя.

– Приму – отстанешь?

– Прррими.

– Печёт, что же это такое… больно, да что б тебя! – закричала, ударив кулаками о землю, – аааа, что это?!

– Ррраскррройся, прррими.

– Принимаю дар, принимаю! Пусть только всё закончится, – прокричала, надрывая горло, боль была невыносимой, меня как будто разорвало на много маленьких Катек, а потом собрало в одну большую.

Очнулась в полной темноте, на небе не было ни одной звёздочки, а я всё так же продолжала лежать на травке, но в этот раз сил даже пошевелить рукой у меня не было.

– Отваррр выпей.

– А… Говорилка… я думала всё – прошло. Слушай, ты же мой глюк, почему рычишь?

– Привыкла.

– Ооо, можешь же. Ночь? – заторможено протянула я, язык заплетался, мысли были тягучие.

– Да.

– Хм… много времени прошло, – подсчитывая, что действие наркоза всё же давно должно было закончиться, – Так, говоришь, остров ведьм?

– Уже нет.

– Да? Меня переместило? – удивлённо переспросила я, – надо же, быстро…

– Нет, ты всё ещё здесь… ведьм нет, остались неинициированные ведьмочки.

– Ага, значит, остров ведьмочек, ну это всё меняет. А я кто?

– А ты верховная ведьма.

– И почему я не удивлена, – задумчиво пробурчала, – и давно?

– Как силу приняла.

– Так вот, что за дар. Ясно и что они делают? Эти верховные.

–Много… постигают мир, природу, учатся, копят знания и мудрость. Помогают любому, кто нуждается в них – безвозмездно, – уточнила Говорилка, – лечат больных, учат ведьмочек…

– Всё, поняла, хватит, не хочу быть ведьмой – надоело.

– Ты была ведьмой в своём мире?

– Почти, – хмыкнула я, – все мы почти ведьмы. Так, хватит валяться, где говоришь отвар? Гадость, конечно, но бодрит знатно.

– Рядом, подтащила к тебе ближе.

– Хм… интересно, – чуть приподнявшись, чтобы было удобно отхлебнуть глоток вязкой бурды, спросила, – так ты не только говорить можешь, но и ходить?

– Угу.

– Фу… ну гадость же, – вытерев рот ладонью, тут же её отдёрнула, – чёрт! Забыла, что она в крови. И где живут ведьмы верховные? Не здесь, полагаю?

– В деревню идём, там заждались тебя.

– Надеюсь, не инквизиторы? И жечь меня не будут?

– Нет, о тебе ещё не знают, всех ведьм сожгли, а у неинициированных ведьмочек силу заблокировали.

– Здрасте! Так, стой, не пойду. Это сейчас что? Узнают, что я верховная, и тут же сожгут? Всё, жду здесь, когда отпустит, – возмущённо рыкнула я, – так и знала, что какая-то подстава есть в этом даре: «Прими дар! Раскройся»

– Селин? – тихий детский голосок раздался из-за ствола огромного дерева, напугав меня до чёртиков.

– Глюк? Ты что? Раздвоился? – на всякий случай уточнила, от понимания, что маленький ребёнок ходит по лесу ночью, волосы у меня на голове зашевелились.

– Нет, это Агги, за тобой пришла, – тихо проронила Говорилка.

– Селин, ты в порядке? С кем разговариваешь, – на полянку вышла совсем крохотная девочка, на вид лет пяти, бледненькая и худенькая.

– Всё хорошо, – кивнула, осматриваясь в поисках взрослого, но рядом с девочкой никого не обнаружила, – ни с кем, сама с собой.

– Идём в деревню, девочки беспокоятся, ты говорила, быстро управишься.

– Идём, – выбора мне не оставили, маленькая холодная ладошка, взяв меня за руку, потянула в сторону едва виднеющейся тропинки. А кричать и упираться, что я не Селин, а Катька, не видела смысла, слишком уж всё настоящее сейчас, даже моя бурная фантазия неспособна такое выдумать.

– Мы все травы приготовили, завтра надо обменять, может, молока привезут.

– Может, – согласилась, всё ещё не понимая, куда меня занесло, и почти беззвучно прошептала, – глюк, ты здесь?

– А Марни нужны ботинки, мы подшили старые, но пальцы давят.

– Ботинки завтра тоже привезут? – я искренне сочувствовала неведомой мне Марни, сама как-то по дурости купила красивейшие туфли, которые жутко натирали.

– Нет, Корс сказал, чтобы эти донашивала, ты забыла?

– Ага, забыла, – ответила, мысленно расчленив Корса, – завтра разберёмся с этим… кто он?

– Так следящий. Он и травы, и настои наши забирает, а в обмен привозит продукты и одежду, только жадный.

– И мы живём на острове?

– Селин, говорила тебе, не надо ходить на капище. Не можем мы силу принять, а ты пошла…

– Агги, а лет тебе сколько? – уточнила, для ребёнка пяти лет девочка очень даже неплохо развита.

– Тринадцать осенью будет, опять забыла?

– Сколько? – прохрипела, запнувшись о торчавший из-под земли корень.

– Как браслеты одели, так сила, что была, уходить стала, – подняв ручку, Агги показала на широкий железный наручник. – Ой! А твои где?

– Не знаю, – прошептала, уставившись на свои руки, на которых остался лишь розовый след, как будто браслетом натирало.

– Как же так? Корс магов позовёт, и они тебя сначала заберут, а потом сожгут, как маму, верховную и всех остальных, – запричитал ребёнок.

– Тихо, тихо, – падая на колени, обняла девочку, – всё будет хорошо, придумаем что-нибудь. Когда Корс прибудет?

– Утром, – всхлипнула Агги.

– Пойдём назад, поищем у алтаря и обратно наденем.

– Только маги их запечатывают и открывают, – покачала головой Агги, – они спадут.

– А мы их склеим, – пробормотала, лихорадочно вспоминая различные способы крепления железных браслетов, – давай искать.

Нашли литые наручни быстро, но они действительно ни в какую не хотели закрываться, в итоге, обмотав их оторванной от балахона, что на мне был надет, лентой, кое-как скрепили их. И только после этого мы снова пошли в деревню, до неё было совсем немного. Небольшая, всего домиков двадцать, с широкими улицами, полными зелени. Сами домики были красивые, с резными ставнями, в некоторых окнах горел тусклый свет.

– Я пошла, – Агги остановилась у одного из них, – ты тоже иди.

– Угу, – кивнула и замерла у ворот дома Агги, глядя девочке вслед, чуть позже, когда девочка скрылась за дверью, пробормотала, – знать бы ещё куда.

– Покажу.

– Говорилка, ты вернулась! – воскликнула, подпрыгнув от страха и радости одновременно, – никогда не думала, что буду так рада глюку.

– Я Ррроза, – снова переходя на удлинённое Р, с калитки соседнего дома вспорхнула огромная чёрная ворона, – твой фамильяррр.

– Ведьма, фамильяр? А ступа с метлой есть? – фыркнула, рванув за улетающей Рррозой.

Глава 2

Дом верховной ведьмы, где мне с сегодняшнего дня предстояло жить, оказался самым последним и самым большим из всех, мной здесь увиденных. Он стоял одной стороной у кромки леса, другой – выходил на небольшую площадь, а слева виднелась тонкая полоска синевы.

Та часть домика, которую я успела осмотреть, была довольно уютной. Небольшая кухня со светлыми стенами, широкое окно с занавесками в мелкий цветочек, рабочий стол, раковина, плита. Обеденный стол, укрытый скатертью, и четыре стула с высокими спинками – всё это выглядело добротно и как-то по-домашнему. Правда, с практически пустыми полками, помимо посуды и прочей кухонной утвари, я в ней ничего не обнаружила.

А, нет, забыла: мешочки, баночки, коробочки с травами – их было много… Но, кроме ромашки, я ничего не смогла определить. Зато было чистенько, всё буквально сверкало, даже котелок блестел натёртыми боками.

– Давай сначала, – сдавив пальцами виски, я принялась перечислять, – Селин, в теле которой я очнулась, была неинициированной ведьмой, её маму – верховную ведьму – убили маги, причина такого поступка неизвестна. Так?

– Да, – кивнула ворона, расхаживая по столу, за которым я сейчас сидела, прихлёбывая пустой ромашковый чай.

– Господи, я с вороной разговариваю, – простонала, сейчас мне жутко захотелось постучаться головой о столешницу, так, что я с трудом сдержалась, – Верховная ведьма точно не было злой и разные гадости не делала? Мор и заразу на людей не напускала и любовников не травила?

– Нельзя ведьмам быть злыми, сила покинет.

– Ясно, что ничего не ясно, – тяжело вздохнула, – всех ведьм взрослых убили, а оставили маленьких девочек? Сколько было самым младшим? А сколько Селин? И сейчас сколько исполнилось?

– Убили, – подтвердила Роза, – ведьмочке было тринадцать, сейчас двадцать один. Самым маленьким меньше года тогда было.

– Восемь лет прошло, – задумчиво протянула, прикинув, это ж сколько времени девчонки тут живут, – значит, восьмилетний ребёнок присматривал за новорождёнными?

– Верррно, – каркнула Роза, разволновавшись и снова переходя на рычание.

– Гады! – рыкнула я, делая мысленную зарубку оторвать… хм, магам всё, – Получается, в двадцать один проходит инициация?

– Только никто не выживает, браслеты разрушили потоки, принять силу не могут.

– И сколько уже ведьмочек погибло?

– Пять, Селин шестая, но девочка недаром дочь Верховной ведьмы, – каркнув, Роза продолжила, – нашла книги матери, спрятанные от магов, только не всё смогла открыть, но свиток, в котором описан обряд добровольной жертвы, распечатала.

– Значит, это благодаря ей я здесь? – нахмурилась, переворачивая страницы лежавшего на столе талмуда, в нем были нарисованы цветочки, листики и прочая ботаника, закорючки под каждым рисунком мне были незнакомы.

– Обряд притягивает только свободную душу, там ты умерррла.

– Угу, – буркнула, прикрыв ладонями лицо и немного помолчав, продолжила своё расследование, – и сколько нас здесь?

– Осталось пятнадцать, ты старшая, через год сила призовёт ещё одну ведьмочку.

– А я зачем здесь?

– Новая душа – старые заклинания не действуют, – наверняка, если бы Роза смогла, она бы точно пожала плечами и покрутила крылом у виска, с такой интонацией она мне ответила, – сила нашла сосуд, теперь ты Верховная, таких несколько столетий в этом мире не было. Надо сохранить оставшихся ведьмочек, иначе мир погибнет.

– Час от часу не легче, – пробормотала, – что-то не чувствую я ничего… а мир как называется?

– Эониум.

– Мдя… не выговорить. А мне, значит, сейчас надо всех ведьмочек спасти? – уточнила, мне всё ещё не верилось в этот бред, – а по какой системе отбора меня выбрали?

– Сама удивляюсь, – ответила эта ехидна, – но сила не ошибается.

– Замечательно… И я, значит, могу колдовать?

– Нет.

– Опять? И что я за Верховная ведьма, если колдовать не могу?

– Не умеешь, – каркнула Роза, показывая лапкой на внушительную стопку книг, – учиться надо.

– Как там Вовка из тридевятого царства сказал: «Опять учиться? Не хочу!», – прошептала, широко зевая, – Роза, а спать где?

– Сама ищи, меня в дом не приглашали.

– А что так? Вредная? – поднимаясь из-за стола, снова несколько раз зевнула, – что ж так рубит-то.

– Силу приняла, день и ночь спать будешь, – сообщила ворона, усаживаясь на спинку кресла, – не слышали меня… ведьмы слабые стали, не было фамильяров. Ты первая за столетия такая.

– Хм… О как, и не знаю гордиться этим или нет, чувствую, где-то подвох кроется, – пробормотала, покидая, судя по огромным шкафам с книгами, массивному дубовому столу в центре комнаты и прочей атрибутике, кабинет.

Вывалившись из светлой комнаты в тёмный коридор, несколько раз моргнула, настраивая зрение, хотя это было очень сложно, веки прекрасно закрывались, а вот открываться отказывались.

– Так-с… направо, – махнув рукой в левую сторону, я двинулась прямо по коридору, шатаясь словно пьяная, – никогда больше не буду ведьмой.

Это были мои последние слова, которые я смогла ещё более или менее внятно произнести, открыв первую же попавшуюся на моём пути дверь, обнаружила за ней горизонтальную и свободную поверхность и, не раздеваясь, я плашмя рухнула на что-то мягко-пушистое – отключилась.

– Да встаю я… кто такой назойливый-то, – глубже запрятав голову под подушку, изо всех сил брыкала ногами, – ещё минуточку.

– Селин! Корс подплывает, ты старшая, он говорит только с тобой, – продолжал нудить писклявый голосок, дёргая и щекоча меня за пятки.

– Я уже ненавижу этого Корса, – воскликнула, рывком поднимаясь с кровати: «Или на чём я спала»?

– Ты почему не у себя в комнате? – Агги и ещё один ребёнок, лет так десяти, стояли рядом со мной, я же, обняв руками мешок с чем-то шуршащим (подушка), сидела на шкуре не опознанного мной животного, то есть на полу (кровать).

– Хм… не дошла, – буркнула, осматриваясь.

Судя по всему, я спала в гостиной, с камином из красного обожжённого кирпича, рядом с ним аккуратной стопочкой сложены дрова. С милыми, местами потёртыми креслицами у окна, рядом с ними пара пуфиков для ног. В углу чайный столик, на котором лежала ажурная вязаная салфетка и большой, судя по виду, мягкий диванчик, с подушками и пледом в клеточку: «Ну почему я до дивана не доползла», – мысленно застонала я.

– Джейн придумала, как скрепить твои браслеты, – произнесла Агги, кивая в сторону своей подружки, – давай сюда руки.

Подать не успела, Джейн молниеносным движением, схватив одну из моих рук, ловко размотала кусок оторванной вчера от балахона ткани, чем-то капнула на две половинки, несколько секунд подержала, сдавливая, и вуаля – как новенькие.

– Ух ты! Здорово, спасибо, – искренне поблагодарила девочку, совсем не хочется быть сожжённой злыми магами, – вторая?

Со вторым браслетом справились тоже очень быстро, ещё раз поблагодарив, заставила себя подняться с пола. Замерев ненадолго – осмотрелась, мне повезло! Из гостиной вела только одна дверь, значит, не заблужусь.

– Я умоюсь, и идём, ждите меня у входа, – пробормотала и рванула к двери, надо ещё Розу разыскать, узнать побольше об этом Корсе, кто такой и с чем его едят. Но ворона не нашлась ни на кухне, ни в кабинете, в ванной её тоже не было.

Прекратив бесполезное занятие «найди ворону», я вернулась в ванную. Вся такая светленькая, белая плитка в синенький цветочек, раковина в виде ракушки, отполированные до блеска латунные краны, вентили. И зеркало, в котором сейчас отражался подросток лет восемнадцати: курносый нос, пара веснушек, губки бантиком, синие глазки и светлые волосы.

– Какая-то неправильная ведьма, ещё и верховная… а где мыши летучие на стенах? Пауки, травы, черепа единорогов? – бурчала себе под нос, пока отмывала с рук кровавые разводы, – нет же, здесь всё кругом в цветочках и рюшечках… тьфу.

Во мне снова было полно энергии, хотелось бежать, что-то делать, казалось, чуть ослабь контроль – и взлечу. Ещё вчера мне объяснила ворона, что у меня избыток силы, он пьянил, дурманил, и, по-моему, меня до сих пор не отпустило.

Приведя себя в порядок, огляделась: всё тот же балахон в кровавых разводах, босые ноги, сейчас хотя бы чистые.

– Так, а одежда? Не идти же в этом…

Комната нашлась на втором этаже домика, тоже в рюшках, но хоть одежда была вполне себе сносной. Юбка тёмного синего цвета, длиной по щиколотку, светло-кремовая рубашечка с рукавом три четверти, туфельки в тон без каблуков. Всё чинно и благородно, осмотрев гардероб верховной, я в очередной раз убедилась, что ворона мне лжёт – ну не могут так выглядеть ведьмы.

– Ты что так долго? – возмутилась Агги, стоило мне высунуть голову за дверь, – Корс не любит, когда опаздывают, может недодать часть продуктов.

– Разберёмся, – произнесла, спускаясь по скрипучим ступеням.

До берега моря (океана?) дошли быстро, всего метров пятьсот, у небольшого пирса была пришвартована лодка, а рядом стоял невысокий кругленький мужичок, сложив ручки у себя на пузике, притопывал одной ножкой. Следящий, а, видимо, это он, кажется, был зол, его нахмуренные брови и торчащие усы указывали на наивысшую степень раздражения.

– Ну вот, сердится, – пропищала Агги, прячась за моей спиной, Джейн, что-то буркнула, я не разобрала, что именно, но была с ней полностью согласна.

– Глубокоуважаемый господин Корс (надеюсь, здесь есть господины), мы так рады вас видеть на нашем острове, – принялась болтать, не давая открыть рот враз покрасневшему мужчине, – вы такой славный… Ой, а это всё нам? А ну-ка, девочки, быстро поможем таким сильным и мужественным господинам.

Как говорила моя мама: «Ты и мёртвого достанешь своей болтовнёй». Не позволив открыть рот Корсу и его помощнику, сидящему в лодке, я, Агги и Джейн быстро выгрузили всё, что было в лодке. Да, было сложно, некоторые короба пришлось тащить волоком, но своя же ноша не тянет, поэтому вытаскиваем. Быстро, пока Корс стоит с открытым ртом и переваривает. Как только лодку освободили от всего, что в ней лежало (возможно, вытащили и чужое), всучили следящему мешок с травами и коробочку с бутыльками, подхватив под руку всё ещё ошеломлённого мужчину, усадила его в лодку и, подмигнув обалдевшему помощнику, оттолкнула плавсредство от нашего берега.

– Спасибо, – здесь главное – поблагодарить, – вы настоящий джентльмен, счастливого пути.

– Селин, так много? – сиплым голосом прошептала Агги, всё ещё не решаясь сдвинуться с места.

– Хм… это же на день? – поинтересовалась, осматривая нашу добычу; хоть я и много болтаю, но основное уяснила: мужик жадный и наглый, поэтому первое – не дать ему сказать, второе – вытащить быстро что есть.

– Нет… на две недели, – ответила Джейн

– Что? – воскликнула я и, зло сощурив глаза, пробормотала, глядя в спину уплывающего от острова Корса, – вот же жучара…