Юлия Алейникова
Анонс для киллера
Глава 7
– Евгения! Где тебя носит! – шипел Жене на ухо озабоченный Трупп. – Стилист приехал и режиссер, сам Оглоедков! Представляешь!
– А зачем он приехал? – трепыхалась в цепких руках начальства Женя, очень хотелось к себе в редакцию, выпить кофе, порыться в Интернете, поискать информацию о Чурбакове и попробовать отыскать в соцсетях Ангелину.
– Снимать приехал. Они уже декорации смонтировали! – останавливаясь посереди коридора, уставился на нее Трупп.
– А почему со мной заранее не согласовали? – возмутилась Женя. – У меня, между прочим, свои планы, и вот так, с бухты-барахты, я сниматься не готова.
– Потапова, ты что, с ума сошла? – на этот раз в голосе Тенгиза Карповича сквозило недоверчивое возмущение. – Вчера я дал тебе экземпляр договора, где черным по белому были изложены все условия и график съемок. Ты что, его даже не открывала?
– Нет. – Женя почувствовала страстное желание ознакомиться с документом. – А есть еще один экземпляр? Ну, хотя бы ксерокопия?
– Некогда! Режиссер ждет. Дома вечером почитаешь! – потащил ее дальше по коридору Трупп.
Съемка в рекламном ролике оказалась вовсе не такой, как Женя себе представляла. Точнее, совершенно не такой, как съемка программы. Женька, чувствовавшая себя корифеем телевидения и страстно желавшая поскорее освободиться и приступить к слежке за Ангелиной, все делала по-своему, никого не слушала и уже через час вдрызг разругалась с режиссером. Режиссер, ощущавший себя не меньшей звездой, чем какая-то ощипанная журналистка, закатил истерику, закрылся в выделенной ему гримерке и, раздобыв где-то бутылку виски, принялся напиваться самым наглым и вызывающим образом, грозя сорвать весь график съемок.
Тенгиз Карпович нервничал, бегал между Женькой и режиссером, орал, уговаривал, грозил и, наконец, признав свое поражение, вызвал представителя спонсоров, тощего стручка с несварением желудка.
Стручок прибыл очень оперативно. Сперва побеседовал о чем-то с режиссером. После чего тот резко протрезвел, присмирел и вернулся на площадку. Далее была вызвана журналистка Потапова, которой был показан один коротенький пункт в договоре, после которого она так же смирно и покладисто вернулась на площадку, очень быстро просчитав в уме, что неустойку такого размера выплатить не сможет никогда, даже если продаст все свое имущество, вплоть до нижнего белья.
Стручок также прошел на съемочную площадку, присел в темном уголке в кресло и незримой грозной тенью просидел так до конца съемок, которые, надо сказать, прошли в атмосфере рабочей собранности и деловитости. Встретить с работы Ангелину Женя сегодня не успела.
Наконец-то Потапова объявилась. Честно говоря, Вика уже решила, что журналистка отказалась от расследования. И вот нежданный звонок.
– Чурбаков? А откуда вы его знаете? – Вика была искренне удивлена тем, что Потапова заинтересовалась замом по науке. Какое отношение может иметь к гибели Олега восьмидесятилетний академик? Но приученная в детстве не отвечать вопросом на вопрос, Вика быстро спохватилась и постаралась ответить Потаповой максимально развернуто.
– Аполлинарий Николаевич очень крупный ученый. Профессор, академик РАН, у него много наград, почетных званий, и он занимает должность зама по науке уже лет тридцать, а возможно, и больше, – морща от натуги лоб, рассказывала Виктория.
– Тридцать лет? Немало, – заметила Женя. – Сколько же ему самому?
– Около восьмидесяти. Но он еще бодр. Я видела его год назад на приеме, ни за что не дала бы ему больше семидесяти. А какое отношение он имеет к гибели Олега?
– Пока не знаю, просто собираю информацию, – уклончиво пояснила Женя. – А как он относился к вашему мужу?
– У них были сугубо деловые отношения. Олег пришел в институт уже состоявшимся ученым, с мировым именем. Его работы активно издавались за рубежом, и, мне кажется, Чурбаков немного ревновал Олега к его молодости, перспективам, ведь его собственные достижения были уже в далеком прошлом. Во всяком случае, так мне показалось из рассказов Олега. Но в целом конфликтов или разногласий у них не было.
– Ну а какие-то сплетни, слухи, хоть что-то? Что любит есть, пить, с кем дружит? – теребила пассивную Вику Евгения.
– Ну, это же просто разговоры, – как-то неохотно произнесла Вика.
Отчего-то ей не хотелось откровенничать с Женей. Это было странно. Ведь Женя расследовала смерть ее супруга. Но зачем ей вдруг понадобились сплетни о старом уважаемом ученом? Простая привычка журналиста совать везде нос? А если она потом обнародует эти сплетни и доведет пожилого уважаемого человека до инфаркта? Вика не знала, забота о здоровье Чурбакова ею руководит или еще что-то, но рассказывать Жене ничего не собиралась.
– Знаете, Олег не любил обсуждать своих коллег, – сказала истинную правду Вика, все, что она знала, ей рассказала одна пожилая дама, сидящая с ней за столом на институтском банкете. – Он считал, что личная жизнь каждого его личное дело, а до сплетен он не опускался.
Женя была недовольна. Ей отчего-то показалось, что Виктория хитрит. Объяснить подобное поведение она не могла, да и не была уверена в своем мнении, но такое ощущение у нее было. Немного поразмыслив над разговором с Викторией, Женя все же пришла к выводу, что ей померещилось. Но где раздобыть информацию? Эх, жаль, нельзя проникнуть на территорию института и побеседовать с уборщицами, вахтершами и неудачливыми учеными мужами, обиженными на жизнь и более успешных коллег, в курилке.
Эта мысль так захватила Женю, что она незаметно для себя стала изыскивать способы проникнуть на вожделенную территорию. Ничего, кроме обычного журналистского хода, ей в голову не пришло. Надо звонить директору института и уговаривать дать интервью для программы, рассказывающей о деятельности современных научных учреждений, направлениях их работы и развития. Банально, но действенно.
«Хотя намного лучше было бы устроиться туда на работу какой-нибудь лаборанткой. Но для этого нужна трудовая книжка, диплом и так далее», – с досадой размышляла Женя.
И тут ее осенило. Бабуля!
Анна Ивановна была уже на пенсии, большую часть года они с дедушкой проводили на своей даче под Белоосторовом и только ближе к зиме возвращались в город. Но на дворе-то как раз было начало ноября, бабуля с дедулей уже вернулись, и бабуля, как обычно, хандрит, потому что терпеть не может конец года, темные ранние сумерки и промозглую сырость. У нее скачет давление, ломит кости, она становится раздражительной и плаксивой. Надо ее развлечь. А оживает бабуля только в коллективе.
Женя быстренько набрала сайт института и отыскала раздел вакансии. Как и следовало ожидать, уборщицы институту требовались. И Женя, предвкушая удовольствие от общения с бабушкой и грядущие дивиденды от ее трудоустройства, взялась за телефон.
Отработав с утра на съемках слабительного и попытавшись придать рекламируемому продукту максимально желанный и при этом, возможно, нейтральный вид, ни разу за день не поссорившись с режиссером и не вызвав недовольства безвылазно дежурившего на площадке стручкообразного спонсора, Женя с чистой совестью отправилась следить за Ангелиной.
Приехала Женя вовремя, через несколько минут после ее прибытия густой поток служащих выплеснулся из дверей института на улицу и потек в сторону перекрестка. Женя во все глаза следила за выходом.
К счастью, ее надежды оправдались. Ангелина Шапорезова обладала настолько яркой и роскошной внешностью, что Женя узнала ее мгновенно. Девушка была облачена в белое броское пальто, выгодно оголявшее ее коленки, шикарные волосы струились по плечам, обутые в высокие сапожки на каблуке стройные ноги уверенно цокали по асфальту. Женя дождалась, когда Ангелина проследует мимо стоянки, и, закрыв машину, двинулась следом за девушкой. При ближайшем рассмотрении внешность ангельской барышни оказалась не так свежа и юна, как это показалось Жене на фото, предоставленном Баранцом. Ангелине было как минимум двадцать три, и глаза ее выдавали особу искушенную. Впрочем, в глазах большинства мужчин этот факт, возможно, считался не пороком, а достоинством, добавляя девушке перчинки.
Отбившись от основного стада сотрудников НИИ, направлявшихся к метро, Ангелина перешла проспект, свернула в боковую улочку, оттуда в переулок, затем девушка легко спорхнула с тротуара, пикнула сигнализация ярко-красного «БМВ купе 220i», загрузилась в машину и была такова. Женя только и успела, что щелкнуть пару раз машину на свой айфон, так, чтобы номер зафиксировать.
Ай да Ангелина, ай да лаборанточка! Интересно, сколько же у нас среднетехнический персонал в НИИ зарабатывает, чтобы на таких тачках разъезжать? Нет, не зря она проследила за девицей. Откуда у барышни такая машина? Подарок родителей? Возможно. Но с каких пор детки столь состоятельных родителей работают рядовыми лаборантками в закрытых НИИ? Или девочка с детства обожает химию? Этот вопрос можно выяснить, позвонив Баранцу. А если это подарок не родителей, а поклонника, то неужели девушка, принимающая такие подарки, не могла устроиться на работу в более привлекательное, доходное и необременительное место? Фитнес-клуб, салон красоты, бутик, на ресепшен в престижную компанию, в модельное агентство или куда-то еще в том же роде. Если, конечно, она не влюблена в химию.
– Константин Юрьевич, добрый вечер, Евгения Потапова беспокоит. Вы не подскажете, Ангелина Шапорезова хороший специалист и что она оканчивала?
– Ангелина? Специалист? – пытался осмыслить суть заданного вопроса Баранец. – А зачем вам это? – наконец спросил он удивленно.
– Так, для общего развития, – отмахнулась Женя. – Так хороший она специалист или нет?
– Сомневаюсь, что девушка с такой внешностью может быть хорошим специалистом. Но с работой своей она справляется, и неплохо. Что она окончила, понятия не имею. Обратитесь в отдел кадров, – категоричным и даже несколько сердитым голосом посоветовал Константин Юрьевич, окончательно укрепив Женю во мнении, что неравнодушен к чарам белокурой красотки.
– А после смерти Кайданова ее рабочее рвение не угасло? – поинтересовалась Женя, рискуя навлечь на себя гнев рыцарственного химика, ибо его симпатия к барышне носила именно такой характер.
– Вас интересует, как Ангелина переживает смерть шефа? Да, представьте себе, возможно, она скорбит более других. Но это ей делает скорее честь! – горячо заявил впечатлительный Константин Юрьевич, наверняка еще и нос свой издергал. Вообще, на Женин взгляд, ему не помешало бы пропить курс «Пустырника» или еще чего-нибудь успокаивающего.
Ситуация с Ангелиной после беседы с Баранцом не прояснилась. Законченной бездарью она, похоже, не была, хотя звезд с неба тоже не хватала. Придется ждать информацию от бабушки.
– Женечка, все в порядке, – в бабушкином голосе явственно слышались довольство и лукавое веселье. Дедушка рассказывал Жене, что в молодости Анюта была законченной авантюристкой, хохотушкой и вообще легкомысленной особой. И хотя работала она воспитательницей в детском саду, ни строгостью, ни серьезностью никогда не отличалась. Дети ее обожали, а она их, и, когда Анна Ивановна играла с ребятишками на площадке, неизвестно, кому было веселее, ей или воспитанникам.
– Завтра выхожу на работу. С коллегами уже познакомилась, думаю, что за сплетнями дело не станет. Галина Степановна в институте уже лет двадцать работает, она и в лабораториях, и в кабинете директора, и в кадрах убиралась, а Зинаида Васильевна двадцать пять лет работает, так она вообще старейшим сотрудником считается. По возрасту я имею в виду. Ей почти восемьдесят, а держится молодцом! Людмила Петровна, – воодушевленно рассказывала бабуля, – та до пенсии в бухгалтерии трудилась, а уже потом, когда пенсии не хватать стало, вернулась в НИИ уборщицей. Все, говорит, родные стены. Так что завтра вечером жди звонка.
«Скорее бы уже эти противные съемки закончились», – ворчала Женя, выходя с утра пораньше из дома. Встаешь ни свет ни заря, вон, даже не рассвело еще, погода жуткая, настроение еще хуже, а ты вставай и тащись на работу. Для расследования времени совсем не остается, вот приходится до работы по делам мотаться. Женька, хмурая, замотанная в шарф по самые глаза, нахохлившаяся, как воробей, загрузилась в машину и порулила в знакомый полицейский участок.
– Петр Леонидович, пробейте для меня, чья это машина, – кивнув вместо приветствия, жалобно попросила Женька, усаживаясь возле майорского стола.
– Ты чего такая кислая? – заботливо спросил майор, вглядываясь в доступную обозрению часть Женькиного лица.
– Не выспалась, устала, замерзла, позавтракать не успела, – сумбурно вывалила майору все свои горести Женька.
Майор не стал ее корить за леность и избалованность и насмехаться тоже не стал, чем в очередной раз поразил свою гостью. А вместо этого включил чайник, достал банку растворимого кофе и железную коробку из-под датского печенья с сухарями и сушками.
– Сейчас мы тебя согреем и оживим, – подмигнул он Женьке и по привычке запустил руку в неряшливую, пегую от проступающей седины шевелюру. Но ничего не вышло.
– Ой, Петр Леонидович, да вы подстриглись никак? – искренне удивилась Женя. – За что это вас так? Ведь, наверное, с непривычки голова мерзнет? – съязвила в ответ на майорские ухаживания неблагодарная Женька.
Петр Леонидович тут же надулся.
– Вот что ты за человек, Потапова? Я к тебе всей душой, а тебе лишь бы наплевать в нее. В душу, – обиженно запыхтел майор, приглаживая смешной, непривычный ежик.
Женьке стало стыдно за свое бессмысленное ехидство, она покраснела, размотала шарф и, изображая всем своим видом раскаяние, извинилась.
– Это я от недосыпа, – сложила бровки домиком Женя. – А вообще вам идет. Свежо и как-то молодо, – постаралась отыскать в новой прическе майора положительные моменты Женька. На самом деле стрижка ему совершенно не шла. Голова выглядела какой-то шишковатой и несимметричной, а еще в тех местах, где у майора пучками росли седые пряди, казалось, что вместо волос остались проплешины. Ужас, да и только. Но эти мысли Женька мужественно решила оставить при себе.
– Правда, ничего? – с сомнением спросил Суровцев, поглаживая непривычно ощетинившуюся макушку. – Татьяна меня вчера в парикмахерскую затащила. Хватит, говорит, как дикобраз, ходить. Для твоего звания неприлично. А я никак привыкнуть не могу, – печально вздохнул майор.
– Ничего, – успокоила майора засмотревшаяся на его прическу Женька. – До эфира обрастет.
Взгляд, которым уставился на нее майор Суровцев, безошибочно сообщил Женьке, какого маху она дала.
– Чего тебе узнать надо было? Давай быстрее, у меня сегодня люди, – снова наполняясь обидой, проговорил майор. Жене даже показалось, что он хочет отнять у нее кружку с кофе.
– Вот, машина принадлежит Ангелине Викторовне Барсуковой, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, место рождения Петербург.
– Какого года? – забыв о манерах, перебила майора Женя полным недоверия голосом.
– Восемьдесят восьмого.
– Так ей уже двадцать шесть! – с непонятным самодовольством воскликнула Женя. Чем ее так порадовала эта информация, она и сама не могла объяснить.
– Наверное, – не разделил ее счастья Суровцев. – Проживает: проспект Тореза, дом 3, квартира 2. Не замужем. Все?
– Все? А что она окончила, родственники, связи? – разочарованно протянула Женя.
– А справку о прививках тебе не раздобыть? – буркнул все еще обиженный майор, демонстративно закрывая программу.
– Ну, вот. А я, между прочим, пришла вас на день рождения пригласить, – сообразила вдруг Женька, как половчее помириться с майором. – В субботу в девятнадцать, только вот с рестораном я еще не определилась. Но как только решу в каком, сразу же позвоню.
Лицо Суровцева заметно потеплело.
На этот раз Женя поступила хитрее, продумав все заранее. Она заехала в знакомый переулок и удостоверилась в том, что «БМВ» на месте. Припарковала свою машину поблизости и пешком отправилась к НИИ встречать Ангелину.
Маршрут следования повторился в точности. Девица шла одна, постаравшись отделаться от возможных провожатых, а таковые, надо отметить, были. В прошлый раз Женя просто не обратила на них внимания.
Во-первых, какой-то юнец с рюкзаком за плечами, но этого Ангелина спровадила быстро. Потом Константин Юрьевич Баранец собственной персоной, но и этот был отправлен восвояси, скромно и технично. Затем появился щеголеватый хлыщ, довольно потасканный, лет сорока пяти, демонстративно поигрывающий ключами от машины. Но и обладатель «Форда Фокуса» остался ни с чем. Далее девушку нагнал пузатый важный тип лет шестидесяти. Поздоровался, по-отечески пожурил и, лениво кивнув в сторону «Тойоты Камри», вынужден был отбыть с выражением недоумения и легкого разочарования на лице.
«Ай да Ангелина. Кажется, ей удалось окучить всю возрастную и властную вертикаль института», – размышляла Женя, продолжая слежку.
Ангелина снова ненадолго заглянула в магазин, на этот раз канцелярский, после чего двинулась к машине. Женя была тут как тут. Перед поворотом в переулок она обогнала барышню и первой добралась до машины.
Ехали они далеко и долго и вовсе не на улицу Мориса Тореза. Сперва они выехали на ЗСД, потом на Кольцевую, а потом свернули в районе Парнаса и далее к торговому комплексу «Гранд Каньон». Пока они доехали до этого места, на улице окончательно стемнело, пошел снег с дождем, а Женькин живот запел тоскливую голодную песню. Неужели они перлись в такую даль ради банального шопинга? Разочарованию Жени не было предела. Ну, да наплевать. Здесь наверняка можно где-нибудь перекусить, только вот сперва стоит все же убедиться, что Ангелина прибыла сюда исключительно ради магазинов.
Белоснежное, явно не подходящее по сезону пальтишко уже маячило на одном из ползущих наверх эскалаторов. Женя отправилась следом, не забывая стрелять глазами по сторонам. Вон кафе с пирожными в витрине, вон еще одно, отмечала Женя, пытаясь разглядеть ассортимент, и так увлеклась процессом, что едва не слетела с движущегося эскалатора вперед носом. Спасибо, гражданка какая-то поддержала.
Ангелина, тем временем добравшись до самого верхнего этажа, уверенной походкой двигалась в сторону развлекательной части комплекса.
«Может, у нее здесь свидание? Поход в кино?» – размышляла Женя, мечтая уже поскорее выяснить цель их с Ангелиной столь дальней поездки.
Девица свернула в ресторан. Тут в Жене здоровый, голодный, молодой организм одержал безоговорочную победу над опытным сыщиком, и она, больше ни о чем не думая, кроме горячей пищи, следом за объектом вломилась в пустой полутемный зал ресторанчика.
Только сделав заказ и настоятельно посоветовав официанту поторопиться, Женя смогла осмотреться. В зале было практически пусто, а ведь в соседних заведениях, Женя это запомнила совершенно отчетливо, сидело множество посетителей. Значит, здесь либо готовят невкусно, либо цены зашкаливают. Последнее Женю более не волновало, а вот отравиться не хотелось.
Женя прищурила глаза и всмотрелась в немногочисленных посетителей. Возле витринного окна неспешно ужинал упитанный субъект с дорогими часами на запястье. Значит, все-таки дорого. В дальнем углу ресторана сидели Ангелина с незнакомцем. Больше в зале никого не было. Вот тут Женя страшно пожалела, что так бездумно выбрала себе место. Видно парочку плохо, слышно еще хуже. А точнее, не слышно вовсе.
Женя завертелась, засуетилась и, наконец вскочив с места, громко и раздраженно заявила:
– Что это за забегаловка такая? Стулья все липкие, темнотища такая, что вилку на столе не найдешь!
Толстый мужик с интересом и одобрением взглянул на Женю. Те двое тоже. Но, поняв, что важного ничего не случилось, а шумит просто капризная истеричка, снова вернулись к прерванной беседе. А Женя отправилась в путешествие по залу. Она подходила то к одному, то к другому столику, придирчиво осматривала скатерти, стулья, проверяла, не шатаются ли столы, и наконец уселась всего через столик от интересующей ее пары. Садиться ближе было опасно. К тому же пришлось сесть спиной.
Теперь Женька вся обратилась в слух. Даже глаза закрыла.
– Сколько мне там еще сидеть? – слышался недовольный голос Ангелины. – Кайданов умер, работа встала, вряд ли они смогут найти ему замену так быстро, чтобы спасти проект. Я сама слышала, как Ремизов орал на Баранца, что, если в ближайшее время дело с мертвой точки не сдвинется, они контракт потеряют, а заодно и репутацию.
– Ты, девочка, не пыли. Будешь сидеть там сколько велено. Дело ты завалила, с главным заданием не справилась, так что, если хочешь получить денежки согласно контракту, продолжай работать, – послышался голос ее собеседника. Звучало его распоряжение несколько хамовато, но Ангелина замечаний типу делать не стала, наоборот, принялась оправдываться.
– Я все отработала согласно досье. И кудри эти идиотские, и наивный вид, и скромная заботливость. На меня в НИИ все клюнули – от вахтера до директора, кроме покойника, – сердито проворчала Ангелина.
– Между прочим, в том, что он стал покойником, тоже есть доля твоей вины. Если бы ты сделала все, как было велено, возможно, он остался бы жив, – бросил ей очередное обвинение собеседник.
– Не надо валить на меня собственные промахи. Если бы досье было составлено точно, я бы не ошиблась. И потом, все материалы по разработке препарата я вам достала, последние опыты сорваны, – решительно и зло возразила Ангелина. – Так что не надо сваливать на меня собственные ошибки, лучше бы вовремя проверили, вдруг Кайданов был импотентом. Короче, сколько мне еще там сидеть?
– Я сказал, сколько нужно.
– Мои услуги стоят недешево, и, если я должна там сидеть, придется обсудить премиальные, – тихо, веским тоном заметила Ангелина.
Тут появился официант и с извинениями за липкие стулья и ожидание расставил перед Женей тарелки. Женя торопливо покивала, стремясь поскорее избавиться от его назойливой услужливости. Едва он наконец-то отчалил, Женя снова обратилась вслух.
– Я позвоню, – услышала Женя. – Больше никаких акций, просто наблюдай.
А затем тип покинул ресторан, и Женя в этот момент очень пожалела, что не ограничила свой заказ простым бокалом вина. Проследить за незнакомцем жутко хотелось. И Жене снова пришлось тряхнуть стариной. Она завизжала, выскочила из-за стола, свернув на пол тарелку, и с визгом «таракан» схватила свою сумку и прижала к груди. На ее визг сбежался весь немногочисленный персонал ресторана.
– Да что это за забегаловка такая? – истерично вопила Женя, несясь к выходу. – Грязь, заказ по два часа ждешь, так еще и тараканы по тарелкам бегают! Сами ешьте свои отбивные! А я на вас жалобу в санэпидемстанцию накатаю и в Союз защиты потребителей! – С этими словами голодная Женька выскочила в ярко освященную галерею и помчалась к эскалаторам. Собеседник Ангелины неторопливо спускался вниз, лениво рассматривая окрестные магазины.
– Ты что, Михална, совсем с ума сошла? Почему ты тарелки не проверила? – шипел на повариху официант, прибежавший на кухню с остатками Женькиного ужина. – Я тебе сколько раз говорил, вытрави тараканов! И так посетителей три калеки в день, так еще ты со своими прусаками!
– А что я? Хозяину скажи! – пыхтела толстая неряшливая повариха. – Я сама ему сколько раз говорила, что пора закрываться и тараканов травить. Так ему все бабок жалко: «Ничего, и так пожрут, не баре!»
И оба они уставились в тарелку, словно надеясь обнаружить там сбежавшего таракана.
