Николай Немытов
Фимбулвинтер. Пленники бирюзы
Глава третья. Истории Айны Лири
– Напаскудила она, а увольняют меня почему-то. Что за… – голос Гельвы оборвался на полувизге.
В приёмную Дона Крпера, директора Радужного канала, вошла Айна Лири.
– Дорогая! – пропищала рыжая, меняя тон и жалобно хлопая ресницами. – Меня уволили.
Айна молча прошла мимо. Её ждало высокое начальство.
Мистер Крпер сидел в кожаном кресле и близоруко щурился на неё поверх роговых очков. Человек с его ипо давно мог восстановить себе стопроцентное зрение, но он любил очки.
– Госпожа Лири! Проходите.
Так. Начало не предвещает ничего хорошего. В добром расположении духа директор обращался к ней на «ты» и по имени. Ох, вылечу сейчас вслед за Гелькой. Впрочем, не всё ли равно?
– Я вас слушаю, госпожа Лири.
– Простите, – она мягко улыбнулась, – но, кажется, это вы хотели меня видеть.
– Да. Чтобы дать вам возможность объяснить своё поведение в эфире. Итак, я вас слушаю.
– Мне нечего сказать, Дон. Да и стоит ли? Может, я просто напишу заявление об уходе?
– Айна! – Директор встал, подошёл, навис горой. – По правилам нашего канала я и правда обязан тебя уволить. Но зрители, вопреки ожиданиям, пришли в восторг от твоего, гм, шоу. И рейтинги – за тебя. Что же мы будем делать?
– Новый проект, – глядя в глаза, ответила Айна.
Дон вернулся в кресло, снисходительно хмыкнул.
– И что ты ещё придумала?
Айна снова улыбнулась – мягко, искренне, без тени кокетства и жеманства. Достала из сумочки микрочип, протянула директору.
– Хочешь взглянуть?
Дон ещё раз хмыкнул. На этот раз заинтригованно.
– Вижу, ты пришла подготовленной.
– Недавно со мной кое-что случилось, Дон. После чего я много думала и читала, пришлось поднять очень старые архивы. Мне стало интересно, как жили люди раньше, задолго, очень задолго до нас…
Директор Радужного канала выслушал её, не перебивая. Потом ещё какое-то время молча моргал. И наконец неуверенно пробормотал:
– Да…
Прокашлялся и добавил уже уверенней:
– Да. Идея рискованная, но сработать может. Я словно наяву вижу: непревзойдённая Айрилл в новом реалистичном гипно-шоу!
– Никакой Айрилл! Отныне я – Айна Лири. Для всех. И ещё одно – хочу, чтобы моей помощницей стала Гельветика Сандерс.
– Святой телерейтинг! Зачем тебе эта рыжая дрянь? Слышала бы ты, что она тут о тебе городила!
– Из-за меня девочка лишилась работы.
– Да она с лёгкостью найдёт новую! Посмотри на неё, эта «девочка» в любую дыру без мыла пролезет.
– Вот именно. И где окажется в итоге?
– Я тебя не понимаю…
– Я сама себя тоже. Но мне кажется, что я могу сделать что-то… для кого-то… Хотя бы для неё. Кроме того, она – уже звезда. Которую мы, между прочим, и вырастили. Вот пусть её имя послужит для нового проекта.
– Ладно. Захотела в дочки-матери поиграть, будь по-твоему, – директор махнул рукой, всем видом показывая, что если его взбалмошной ведущей – простите, теперь уже руководителю нового проекта – пришла в голову очередная блажь, то он готов милостиво закрыть на неё глаза.
И всё-таки она звезда. И они это признали. На следующий же день после увольнения пригласили в новый проект. Работать, правда, придётся с этой сумасшедшей Лири, но ничего. Переживём. Бывает и хуже. Наверное…
Гельва содрогнулась, вспомнив своё последнее (воистину – последнее) бриз-шоу. Срочно выйти в эфир, спасти ситуацию, о чём там бредила Айрилл? О каком-то взбесившемся цветке. Цветы, значит. Розы. Нет, фиалки. Целая поляна фиалок – сиреневых, белых, жёлтых, бархатных и необычайно крупных. Ароматный ковёр, на котором сплелись тела двух влюблённых. Банально, конечно, но времени на оригинальничание нет. Зато цветы красивые. Что ещё можно придумать? Бабочки. Или лучше колибри – кружатся над влюблёнными. Холодная капля росы падает на обнажённое плечо девушки.
Холодная, как вода в бурной реке. Бурной, но какой-то нелепой, словно нарисованной от руки, да ещё и младшеклассником.
Ой, о чём это я?
Река была в воспоминаниях Айрилл. Хотя какие воспоминания? Насочиняла она всё!
Нарисованная волна накрывает фиалковую поляну…
«Изумрудная Долина», ха! Враки стареющей неудачницы, желающей привлечь к себе внимание.
…увлекает с собой влюблённую парочку. Парень вверх ногами висит на коряге, из ушей торчат фиалки, девушку уносит дальше, а вода заполняет собой всё пространство и бушует, бушует.
Как бы она выбралась из настоящей дикой реки? Утонула бы тут же! Ой, Лири, Лири, сказочница. Трипом тайно от всех увлекается, а потом сочиняет небылицы. И неудивительно – под кайфом и не такое привидится.
Вода холодная, немеют руки, несущееся мимо бревно гулко бьёт по голове, а затем убегает по реке на нарисованных ножках.
Надо было всё-таки…
– ГЕЛЬВА!!!
Рыжая встрепенулась. Мамочки, ой! Что это было? Она пустила ЭТО в прямой стрим? Гельветика рванула диадему, её тело дрожало, будто и правда в ледяной воде искупалась. Как она могла потерять контроль над собой? С нею никогда ничего подобного не случалось. Да, увлекалась пару раз, пуская в стрим интимные воспоминания, но чтобы такую чушь… Это всё Лири! Отравила атмосферу своими кошмарами. До сих пор шум воды чудится, и пальцы немеют.
И сама тоже хороша – надо ж было так зациклиться на этой реке! Не собиралась же о ней думать. И «издеваться над каналом и зрителями» тоже не планировала. И вообще, почему это Айрилл переутомилась и сорвалась, а она, Гельва – издевается? И Айрилл после эпатажного выбрыка предложили отпуск, а ей на дверь указали?
Чёрная несправедливость.
Впрочем, ладно. Главное, она снова в эфире. И неважно, что проект абсолютно идиотский (кто такую чушь вообще снить будет?), а его руководитель – ненормальная. Главное – остаться на Радужном. Сохранить карьеру и репутацию. А дальше – она уж постарается. Сделает всё, чтобы показать, кто здесь истинная Звезда!
«В сегодняшнем сне вы проживёте жизнь Клеопатры – египетской царицы, правившей в первом веке до нашей эры. Историческая справка: цари, императоры, султаны – это…»
На подготовку первых выпусков шоу под названием «Истории Айны Лири» ушло почти шесть месяцев – рекордное время для подобного проекта. Целый штат редакторов-пахарей с бледно-тёплым ипо раскапывали информацию об интересных людях, событиях, явлениях. Целый штат. Но снить программу могла одна лишь Айна. Не потому, что не доверяла, а оттого, что не получалось ни у кого настолько слиться с той же Клеопатрой, чтобы снитель ощутил себя древней царицей – до мурашек по коже прочувствовал её величие, жестокость, влюблённость, отчаяние, её глазами увидел Древний Египет, Рим, Цезаря, Антония.
«Сегодня вам предстоит стать Роксоланой, женой султана Османской империи. Историческая справка: об отношении к женщинам на Древнем Востоке стоит сказать отдельно…»
Единственным человеком, который мог подменять Айну на записях программ, оказалась, как ни странно, Гельва. Неким чудом рыжая стервочка научилась перехватывать её эмоциональный настрой и отправлять в стрим с поразительной точностью, а иногда – с довольно удачными дополнениями. Да, поначалу были проколы, но Гельветика проявила завидное упорство в работе над ошибками. Особенно хорошо ей удавались жестокие сцены – казни, пытки, убийства. Вот на них, в основном, она Айну и заменяла.
«…однако начинала жизнь будущая султанша не во дворцах и роскоши, а в жалком посёлке, на который постоянно нападали разбойники, в маленьком одноэтажном домике, где даже душа не было, зато во дворе бегали свиньи. Историческая справка: свиньи – это такие домашние животные, из которых раньше получали мясо. Да-да, то, что у нас сейчас синтезируют».
Все эти люди, жившие за века, за тысячелетия до нас, – они сражались, страдали, голодали, боролись за существование, которое порой было похоже на кошмар, но они именно ЖИЛИ! А не играли в бесконечном ток-шоу.
«Начало двадцатого века. Николай Второй, революция, гибель царской династии. Что мы знаем о революциях?»
У «Историй Айны Лири» хороший рейтинг. Не самый высокий, но весьма на уровне, как для неформата. Жаль только, что информации о старых временах в архивах сохранилось так мало. Сколько всего интересного остаётся за кадром? А ещё жаль, что большинство снителей считает эти истории красивой выдумкой, а саму программу – облегчённой версией Красного конгломерата. Пусть им. Есть и те, кто понимает настоящую цену.
«Двадцатый век. Первый полёт в космос. Вспомним, как мы мечтали о звёздах».
Оставайтесь с нами. Сон – это жизнь. «Истории Айны Лири» – лучшее утреннее пробуждение!
«Скрипнул деревянный помост, за спиной гудела толпа, бешено стучало сердце, хотелось кричать и плакать. Но нельзя. Никто из них не увидит страха и отчаяния в глазах королевы. Она опустилась на колени. Лезвие гильотины рухнуло вниз. Палач поднял над толпой голову казнённой королевы. Мария Антуанетта открыла глаза».
Диадема слетела с головы, Гельва вывалилась из кресла. Её тошнило. Выворачивало снова и снова. Ей не впервой эмоционировать казнь, но чтобы так – открыть глаза после смерти! Желудок снова сжался в ком, тело забилось в судорогах, и студийный ковёр украсился ещё одним пятном, прибавляя работы наноботам. Гельва застонала и поползла по полу, не в силах подняться. В соседнем кресле заворочалась, отключаясь от гипно-приборов, Айрилл. Сучка! Как свадьбу с королём сэмоционировать, так сама, а как гильотину – давай ты, Гельвочка.
– Ненавижу её, – прохрипела рыжая. – Ненавижу!
– Геля, милая, выпей!
Ассистент протягивал стакан с водой. Гельва ударила его по руке и в ярости заколотила кулаками по полу.
– Специально меня в проект взяла, чтобы поиздеваться. Дрянь! Ненавижу! Чтоб ты…
Стайка медботов втащила её на носилки, вколола успокоительное и укатила в гримёрку.
Айна смотрела на разыгравшуюся сцену равнодушно. К Гелькиным взрывам ярости она привыкла. Придёт в себя – будет извиняться и просить не увольнять из проекта. Вот же неугомонная карьеристка. Ей бы в двадцатом веке жить, она бы всех бизнес-леди за пояс заткнула. И бизнесменов тоже.
Впрочем, особого выбора у Айны нет. Одной эмоционировать абсолютно всё – нереально. А других достойных помощников пока не наблюдается. Нужен человек, умеющий либо чувствовать её так, как это получается у Гельвы, либо переживший нечто подобное «Изумрудной Долине». В начале работы над проектом Айна разыскала Риву, предложила сотрудничество, но та лишь руками замахала. «Изумрудную Долину» она тщательно забывала, запивая снотворным или спиртным, а то – и тем, и другим сразу, и ко времени появления Айны почти уговорила себя, что это был лишь сон. Перепутались настройки в коммутаторе – вместо бриз-шоу включился вдруг «Дом с зеркалами».
– Зачем ты пришла? Кто просил тебя будоражить прошлое?
Рива хлопнула в ладоши, боты услужливо плеснули в стакан виски.
– Но, Рива, ты можешь использовать свой опыт.
– Не желаю ничего использовать. Я забыть хочу этот ужас, понимаешь? Пить будешь? Нет? Тогда уходи.
И к кому ещё идти за помощью? Супермена Сейвера Айна в расчёт не брала, детей – по понятным причинам тоже, был ещё Лой Карев… К слову о Лое. Айна улыбнулась и пошла к гримёркам. Кажется, она знает, как поднять рыжей бестии настроение.
Бото-улитки ползли по обнажённому телу, щиплясь лёгкими разрядами тока, снимая напряжение, как с тела, так и с души. Гельва лежала на белоснежном столе, постепенно приходя в себя. Вокруг неё хлопали крыльями разноцветные бото-бабочки, ионизируя воздух.
Она – Звезда. Это признаёт даже Айрилл. Вот, притащила приглашение на завтрашний концерт Лоя Карева. В качестве компенсации за отрубленную голову. Что ж, сходим, посмотрим на этого красавчика.
Заодно и себя покажем.
Гельветика с наслаждением потянулась, подставила холёные пальчики мастеру маникюра. Улитки доделали своё дело и одна за другой скатывались с девушки. За дверью кто-то громко восхищался Айной Лири. Радуйся, Айрилл, пока можешь.
Завершив сеанс красоты и релакса, рыжая красотка томно сползла со стола, накинула на плечи алый кружевной пеньюар. У неё для стареющей блондинки есть два сюрприза. Первого зовут Кони Вайдер – экзобиолог и просто красавчик. Больше всего на свете он любил секс и популярность. От Айны Лири получал и то, и другое. Почти два года. Пока однажды Айрилл – идеальная Айрилл, любимица миллионной публики – не вышла к нему с насморком и без макияжа.
– Дорогая, – наморщил носик Кони, – не делай больше так. Твой вид противоречит моему чувству прекрасного.
Айрилл указала ему на дверь и изо всех сил старалась казаться равнодушной, но на самом деле, разумеется, страдала. На прошлой неделе Гельветика закрутила с Вайдером интрижку. О нет, не интрижку – роман! Разумеется, это будет событием года. Когда они с Кони выйдут в свет – об этом сообщат все каналы.
А появятся на публике они уже завтра вечером. На концерт Лоя Карева она придёт под ручку с бывшим мужчиной Айрилл. И пусть все полюбуются на их счастливую пару и несчастную брошенную Лири.
Но это всё ерунда по сравнению со следующим шагом. Послезавтра, через каких-то пару суток в стрим Роуз-канала – главного конкурента Радужного – выйдет шоу, которое сделает её, Гельву, мегапопулярной, а ипо Айрилл позорно уползёт в инфракрасный сектор.
Гельветика снова потянулась. Скорей бы послезавтра!
* * *
Двери лифта распались серебристыми звёздочками, и Айна оказалась в холле концертного зала. Бросила взгляд на зеркальную стену, вернее, на своё в ней отражение: мягкие кожаные туфли без каблуков, фиолетовые брюки – ничего ультрамодного, зато с терморегуляцией, чтобы не замёрзнуть ночью, во время перекоммутаций, светлая блуза с глубоким декольте – вот что даст фору любым спецэффектам. Распущенные волосы, струящиеся по плечам, никакого макияжа – никто и не узнает. На толпы поклонников она сегодня не настроена.
У барной стойки размахивала руками Гельва, облачённая в причудливую кружевную тунику изумрудного цвета. Кто это с ней? Кони?! Вот это новость! Айна едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Может, хоть теперь он перестанет «неожиданно» сталкиваться с ней в ресторанах, парках, на вечеринках и прочих мероприятиях и заискивающе заглядывать в глаза. И прекратит звонить пьяный по ночам.
Она тряхнула волосами и бодро направилась к бару.
– О, Кони! Какой сюрприз!
Кони тупо моргнул, а Айна продолжила:
– Гельва, дорогая, ты прекрасна. О! Какие туфельки!
Рыжая кокетливо вытянула ножку. Туфельки, и правда, были изумительны – прозрачные, сделанные из так называемого мягкого стекла, на высоких каблуках, внутри которых плавали крохотные золотые рыбки.
– Ты тоже, гм, очень мило выглядишь, подруга, – сообщила она Айне.
– Что же, концерт вот-вот начнётся. Пройдёмте, друзья!
Мультисаксофонист Лой Карев сидел в центре оркестра, в секторе маджента-колор. Айна улыбнулась. В недавней беседе Лой рассказал, какую головомойку устроила ему благоверная полгода назад – за то, что сорвал концерт. Но когда закончила кричать и соизволила услышать, что любимый едва не погиб в жутком сафари, смягчилась. И не только уговорила боссов не увольнять Лоя, но ещё и добилась, чтобы маджента-колор закрепилась за ним навеки.
Любит его Вердана.
Зазвучала музыка. Тонкая волна, рождённая флейтами, падает на спрятанный за сценой эквалайзер и возвращается к публике волною зелёной, из которой вырастает целый лес деревьев. Скрипки дают лесу небо. Ударные – тучи и молнии. И вот, наконец, на поляне появляется прекрасный олень цвета фуксии.
Сектор мадженты-колор хорош тем, что его музыкант может рождать образы по своему усмотрению, главное – чтобы вписались в общую картину. Остальные – по чётко установленному плану.
Олень летит по чаще, изящно уходя от сверкающих над ним молний, то взмывая вверх, то припадая к земле, то гордо вышагивая, красуясь, гарцуя на месте. Подключается новая мелодия, разливаясь рекой. Где-то там за нею ждёт ветвисто-рогатого героя олениха – на противоположном берегу маячит её силуэт, тоже цвета мадженты. И олень уже мчится, готовясь броситься вплавь, но у самой воды падает, сражённый чьим-то копьём. Рядом с ним бьёт молния. Одна, другая, третья, но ни одна не смеет добить лесного красавца.
А он, умирая, поднимает голову и смотрит в зал…
Лой Карев тоже не может избавиться от «Изумрудной Долины». До сих пор.
– Вам понравилось? – спросила Айна, когда они вышли из зала.
Кони промолчал, лишь метнул в неё затравленный взгляд. Впрочем, он весь вечер их бросал. А Гельветика презрительно надула губки.
– Не знаю. Что он хотел этим сказать? Жестокость ради жестокости.
– Так бывает. В жизни… Настоящей.
– Ерунда! – фыркнула рыжая. – Вот это жизнь! Это – настоящее!
Она ткнула пальчиком в расфуфыренную изнеженную толпу и скривилась, словно готовясь расплакаться.
– А фуксиевые олени, равно как и твои императоры и революции – плод чьей-то больной фантазии. Но даже если всё это и существовало когда-то, то уже давно умерло и никому не интересно. Надо жить настоящим, дорогая Айрилл!
И прежде чем Айна успела ответить: «Не называй меня так», – схватила ненаглядного Кони под руку и уцокала в сторону бара.
Айна осталась в холле. Кто-то хохотал прямо ей в ухо, кто-то толкался, кто-то, несмотря на маскировку, пытался взять автограф. Глупый безнадёжный мир. В толпе мелькнуло оранжевое с красным. Айна встрепенулась, присмотрелась – не показалось ли? Нет. Знакомая куртка, знакомый профиль. Что ж, дорогая. Хочешь настоящего? Оно у тебя будет.
– Гельва, милая, – спустя несколько минут Айна подошла к «подруге», манерно присела рядом, изображая светскую львицу. – Напиваться в концертном баре неприлично. От этого ипо теплеет и меркнет. Айда в «Синее манго» – оно всего в одной коммутации отсюда.
Гельва посмотрела на неё, удивлённо моргнула. Покрепче вцепилась в Кони. Тот сменил тактику – теперь он старательно отводил взгляд от Айны, на Гельветику тоже не смотрел и, вообще, на лбу у него было написано: хочу оказаться где угодно, только не здесь.
– Что ж. «Манго» так «Манго», – дёрнула плечиками Гельва.
Они вошли в лифт. Три минуты до популярного кафе. Три… четыре… пять… шесть…
– Что-то долго, – пискнула Гельва, а Айна услышала уже знакомый хрипо-шёпот «хро-о-о…», и двери рассыпались сотнями бисеринок.
Троица пассажиров оказалась на полянке, залитой тусклым жёлтым светом. Кони бестолково заозирался, Гельва же вся подобралась.
– Где мы? Айрилл? Что это такое?
– Ещё раз назовёшь меня Айрилл и останешься тут навсегда, – спокойно сообщила Айна.
– Что это за место?
– Видимо, манго. Гм. Пожелтевшее.
– Я тебе сейчас все патлы повырываю, если не скажешь, куда ты нас притащила!
– Девочки, не ссорьтесь! – Кони стал между ними. – Гельва, успокойся и замолчи. Айна, ты знаешь, где мы находимся?
– Знаю только, что лифты иногда сбоят. Вернее, последнее время они выходят из строя всё чаще.
– Куда техники смотрят?! – взвизгнула Гельва.
– Помолчи. Продолжай.
– Прошлый раз меня и ещё нескольких человек, в том числе и Лоя Карева, выбросило в «Изумрудную Долину». Жуткое место. Куда мы попали сейчас, я не знаю. Но одно могу сказать наверняка – здесь всё будет иначе. Не так, как в нашем привычном мире. Никаких регуляторов температуры, никакой еды и питья по мановению руки… Всё будет по-настоящему.
– Ничего здесь не будет, потому что я ухожу! – Гельва метнулась в сторону кабинки, но наткнулась на пустоту. – Где? Где лифт? Я не желаю здесь оставаться ни на минуту.
– Тихо! – Кони шикнул на подругу, но та и не думала униматься.
– Она подстроила! Айрилл всё подстроила. Она вообще словно свихнулась в последнее время.
– Замолчи. Я знаю, где мы.
– И где же? – в один голос спросили девушки.
– Это заповедник разумных двоехвостов. Он, правда, считался затерянным, но… Смотрите!
На желтоватом, словно покрытом песком, дереве сидело несколько человекоподобных существ с длинными хвостами.
– Хе. Заповедник! – Гельва выдохнула с облегчением, подошла к дереву. – Э-эй, тварючки! Вы знаете, где выход? Ты же сказал, они разумны! Почему тогда с людьми не разговаривают?
– Именно поэтому! – пробурчала Айна.
А двоехвост спрыгнул на землю. За ним спустились его собратья. Хвост у них действительно двойной – расходится гибкой рогаткой у самых покрытых пушком ягодиц. Одежды у аборигенов не было – только густой мех, выполняющий, видимо, функцию и трусов, и маек (или бюстгальтеров?), и мелкий серый пушок по всему телу. Широкие ноздри постоянно нюхали то ли воздух, то ли пришельцев. И вроде животные животными, но глаза… Голубые озёра – у кого-то темнее, у кого-то светлее, ясный, пронзительный взгляд, не злой и не добрый, скорее – наблюдающий. А ещё выяснилось, что двоехвостов на дереве было гораздо больше, чем показалось сначала. Они медленно и даже как-то торжественно выстраивались вокруг троих людей, пока те, наконец, не оказались замкнутыми в кольцо.
Тогда двоехвосты пошли.
– Куда они нас ведут? К выходу? Эй, вы! Вы вообще человеческий язык понимаете? – поинтересовалась Гельва и тут же получила хвостом по спине.
– Ай-й-й! – Она рухнула на четвереньки. – Тварюки! Кони, сделай что-нибудь. Врежь им!
Кони подскочил к девушке, рывком поднял на ноги.
– По-моему, нам лучше просто идти за ними. Если не дёргаться, они нас не тронут. Возможно, и правда, выведут к выходу. Если нет – здесь должны быть смотрители. Я бывал в подобных заповедниках. У них на экранах вся территория просматривается. Если какое-то ЧП, тут же высылается бригада спасателей. В любом случае, нам ничего не угрожает.
Некоторое время царила тишина. Потом Гельва не выдержала.
– Ноги боля-я-ят. Ноги! И холодно. Где эти идиотские смотрители? – захныкала она, а двоехвост флегматично проехался по ней хвостом, заставив снова взвизгнуть.
По ощущениям Айны, они шли уже с полчаса, пейзаж не менялся – всё те же припорошённые «песком» деревья, широкая тропа и тусклый желтоватый свет. Гельва скулила, Кони хмурился и сосредоточенно осматривался, Айна в принципе была спокойна, но в то же время в голове недобитым комаром вертелась мысль. Да, техник согласился забросить их в «какое-нибудь экзотические место», но вытаскивать оттуда не обещал. Айна думала, что это подразумевается по умолчанию. Теперь уже сомневалась.
Тропа закончилась крутым склоном. Процессия остановилась, двоехвосты смотрели на людей, а те с опаской косились вниз. Там было глубоко и темно.
– Чего они от нас хотят? – прошептала Айна.
– Это у тебя надо спрашивать, – всхлипнула Гельветика и попятилась от края.
В тот же миг раздался свист, сразу четыре (или два?) хвоста хлестнули рыжую по ногам, сбрасывая вниз с обрыва.
– Гельва! Вы что творите?! – Кони бросился на двоехвостов, но тут же был повергнут и спущен вслед за возлюбленной.
Хвостатые повернулись к Айне.
– Стойте! Я сама спущусь, – она выставила руки вперёд, медленно попятилась к обрыву, стала на четвереньки. – Я спускаюсь, видите? Вы же этого хотели?
Остаётся надеяться, что именно этого. В смысле, транспортировать пленников на дно оврага, а не просто скатить их по склону и посмотреть, как быстро сломаются руки-шея-позвоночник. Двоехвосты не шевелились. Да уж, может, они и разумны, но трудно понять, что у них на уме.
Айна опустила ногу, попыталась нащупать хоть какую-нибудь опору. Сколько после Изумрудной синяки заживали? Около месяца? Здравствуй, новое приключение. Двоехвосты наблюдали за ней заинтересованно. Затем переглянулись, кивнули, сели, выставив вперёд хвосты, и, оттолкнувшись, поехали по склону, словно детвора зимой на санках.
«Если они все скатятся, можно будет удрать и поискать выход», – мелькнуло в голове, но не тут-то было. То ли догадливый, то ли сердобольный двоехвост подхватил её на руки, прижал к себе и помчался вниз. От него пахло потом и травами. А ещё он постоянно клонился то на один бок, то на другой, подпрыгивал на кочках.
Айна зажмурилась, изо всех сил стараясь не визжать.
Овраг встретил их всё тем же унылым пейзажем. Жёлтый свет, песок, только деревьев не было. Гельва и Кони приземлились более или менее удачно – двоехвосты подхватили их на полпути, доставив на дно невредимыми. Только у Гельветики щека и плечо расцарапаны, у Кони синяк на подбородке, и одежда у всех запылилась и местами изодралась. А ещё у Гельвы каблуки сломались, рыбки выплеснулись на песок, а рыжей пришлось продолжать путь босой, сопровождая каждый шаг охами и ахами. Айна же в очередной раз благословила свой наряд. Грудь, правда, мёрзла. А ещё двоехвосты как-то странно на неё косились. А в остальном – почти комфортно было. Поесть бы.
Они остановились у большого поля, на котором возилось множество существ. Айна тут же условно разделила их на три вида. Первые напоминали людей, вторые, кажется, людьми и были, а на что похожи третьи, она даже не рискнула предположить.
Высокий двоехвост с длинной гривой волос ткнул пальцем в сторону поля и сообщил пленникам:
– Рабы. Работать, – и добавил: – Вперёд.
Это были первые человеческие слова, сказанные хвостатыми. Пленники растерялись. Конвоиры подтвердили приказ толчками в спину.
– Что они хотят? – простонала Гельва. – Кони, ты уверен, что это – заповедник?
– Что такое «рабы»? – в свою очередь спросил Кони.
– Неудачники с меганулевым ипо, которые в древние времена были собственностью других людей. Ты бы хоть одну нашу с Айной передачу проснил! – возмутилась рыжая.
– Да, – пробормотала Айна, оглядываясь по сторонам, – недавно выпуск про Спартака был.
– Как это «собственностью»?
– А вот так! Как дом или яхта.
– Ты хочешь сказать, что мы – собственность двоехвостов?
– Я ничего не хочу сказать! Я домой хочу! Не могу больше! Сделай что-нибудь, ты же мужчина!
Кони моргнул. Вид у него был несчастный. Их конвоиры остановились, повернулись налево и указали на группку людей, рвущих какую-то траву.
– Работать!
– Я не буду! – завизжала Гельва. – Не буду! Кто я, по-вашему? Средневековая крестьянка? Жалкие твари! Вы же даже не люди. Животные. Мрази! И уберите от меня свои хвосты! Ай!!!
Она упала под градом ударов живых плетей. Кони, казалось, оцепенел. Смотрел на извивающуюся Гельветику, а видел… Кто его знает, что он там видел. Айна бросилась к подруге. Упала на колени перед двоехвостами.
– Прекратите! Пожалуйста. Она всё сделает. Мы всё сделаем. Но если вы её изобьёте, она вообще не сможет работать. Не-смо-жет-ра-бо-тать, понимаете? И потом, она же девушка. Разве можно так с девушками? Вы ведь… благородные двоехвосты! («Что я несу?»)
Голубые глаза смотрели на неё с большим любопытством, хвосты подёргивались. «Сейчас отметелят сильнее, чем Гельву», – мрачно подумала Айна. Но конвоиры отступили. Сделали знак бродящему в высокой траве двоехвосту – надзирателю за рабами, видимо. Ещё раз сообщили троице пленников, что они должны работать, и удалились.
– Возьмите. Помогает от боли, ускоряет заживление ран, – симпатичная девушка с короткими чёрными волосами протягивала Гельве мясистый зелёный листок. – Я всегда ношу его с собой, на всякий случай. Жуйте скорее! Если не будете работать, вас опять побьют.
– Почему я должна тебе верить? – всхлипнула Гельва.
– Жуй! – шикнула на неё Айна и повернулась к брюнетке. – Что это за место? Как вы сюда попали?
– Не знаю. Я почти ничего не помню из прошлой жизни. Знаю лишь одно – я должна работать и во всём подчиняться хвостатым господам. Да, кстати. Нужно вырывать только ту траву, которая не покрыта песком. Перепутаете – побьют.
И вернулась к сорнякам.
Гельва сжевала лист, села на землю и заплакала. Кони растерянно топтался рядом. Двоехвосты-надзиратели уже недобро косились в их сторону.
Айна наклонилась к траве. Остервенело рванула кустик с гладкими, глянцевыми листьями, затесавшийся в рядок запылённых бархатистых растений. Он поддался на удивление легко. Она выдернула второй, третий, четвёртый, словно вымещая на сорняках всю злобу, накопившуюся за день.
– Кони! Гельва! Хватит реветь, рвите траву. Или вам жить надоело?
Рыжая поднялась, икнула и неуверенно вырвала один кустик. Кажется, лекарство брюнетки помогло – во всяком случае, ходить Гельва могла. Но смотреть на неё было больно. От туники – одно название, тело – всё в алых полосках. «Светская львица» лишила жизни ещё один глянцевый сорняк. Внимательно на него посмотрела.
– Что же… нам теперь до конца жизни их рвать?
– Успокойся! Осмотримся, отдышимся, поговорим с другими пленными людьми и что-нибудь придумаем.
«Техника дождёмся».
– Но сейчас главное – не злить их. Совершим обманный манёвр – будем рвать траву.
Гельва кивнула. Идея, что она не служит двоехвостам, а подло их обманывает, ей понравилась. Кони между тем уже вовсю работал.
– И потом, – Айна постаралась улыбнуться как можно беззаботней, – были мы с тобой царицами, можно для разнообразия и рабынями побыть.
Прошло часа два, а может, три или четыре – определить точное время здесь было почти невозможно, – когда надзиратели закончили монотонно вышагивать мимо согнутых в три погибели пленников и сообщили:
– Отбой! Ужин! Спать!
Потом несколько раз прокричали ещё что-то на непонятных Айне языках. Видимо, повторили то же самое для не-человеческих рабов.
– Послушай, – она тронула за руку брюнетку, оказавшуюся рядом с ней в строю. – Сейчас что – вечер? А когда мы пришли, был день? Ничего не изменилось…
– Здесь всегда так. Одно время суток. И всегда полумрак. Господа не любят света. И только господа знают, когда вечер, когда день, а когда утро.
– Как тебя зовут?
– Сара.
– Куда нас ведут?
– Домой. Ужинать и спать.
Ладно. Хотя бы отдохнём. А там, может, что-то и прояснится. Сара, например, разговорится, вспомнит что-нибудь.
Всех людей – их оказалось около двух десятков – привели в большую пещеру, на полу которой валялись покрывала, одежда, миски. Работяги попадали каждый на свой коврик, и Айна с Кони и Гельвой обнаружили, что им осталось место у самого выхода. Спорить не стали. Не было сил.
Айна рухнула на свободный коврик – от него пахло плесенью. Жутко болели руки, ноги, спина. Ладони успели украситься первыми мозолями. М-да, в «Изумрудной Долине» и то проще было, кажется. Там хоть над душой никто не стоял.
Несколько девушек разнесли миски с едой, а потом пара двоехвостов подала каждому по кружке с горячим ароматным напитком. Айна отметила, что почти все люди в первую очередь набросились на напиток. Она же решила сначала попробовать еду. На ужин оказались отварные овощи, напоминающие картофель, и кусочек мяса. Пленница смела всё это враз. Потом отхлебнула из кружки. Приятно закружилась голова, кажется, впервые за день можно расслабиться… Айна покосилась на Сару, брюнетка лежала в нескольких метрах от неё и рассматривала что-то на потолке пещеры. Что она там видит? Прошлое? Будущее? Шоу, затянувшееся на всю жизнь?
Ведущая Радужного канала отставила кружку.
