Николай Немытов
Фимбулвинтер. Пленники бирюзы
– Мы тут с вами «Я, Феникс» обсудить успели? Вот с него…
«Ой, мама. Сейчас куча народа выпрыгнет!»
– Возражу вам, дорогой Гут! Такое примечательное блюдо стоит оставить на десерт. Как насчёт вашей подборки для галереи Сан-Венаделло?
– Я весь ваш, Айрилл. Давайте её…
«Вот и чудненько. А там, глядишь, к этому Фениксу, снители проснутся без нашего кошмарика, и рейтинг не упадёт».
Задник расцветился красками, Айна и Рубрандт оказались в грандиозном мыльном пузыре, покрытом спиралями и завихрениями. Из тёмных пятен выныривали силуэты, распадались искрами, прорастали цветами, схлопывались у головы, перетекали горячим льдом и растворялись в зыбком удушливом тумане.
– Невероятное зрелище. Напоминаю, с нами Гут Рубрандт и его фантасмагории. Скажите, Гут, что вас вдохновило на эту серию?
– Я хотел показать работу мысли. Мы так мыслим – перетекающими несформированными образами. Сложно поверить, правда? Вербальное общество мучительно, ему необходим прорыв. Я его готовлю.
– Переводя мысли в визуальную форму?
– Это не форма, это поток, хаос.
Айрилл приложила руку к подбородку, изображая задумчивость. В интеркаталоге появилась спасительная подсказка.
– Поток? Кажется, понимаю, в чём тонкость. Эту коллекцию всегда показывают только в вашем присутствии. Поделитесь со зрителем секретом? – и улыбайся, улыбайся ты ему. Даже такому, как Гут, надо улыбаться.
– Никакого секрета, тем более для гипно-ТВ. Этот поток взят из моей гениальной головы примерно таким же стримером. Затем я его обработал по всем законам дримэстетики, сделал разветвления – и вуаля! Мёртвая статика превращается в моём присутствии в динамику! Я направляю развитие образа.
– Грандиозная технология.
– Стримером начали, стримером и закончили. Круг замкнулся, как видите.
– И по этому поводу давайте посмотрим коллекцию арта «Уроборос».
Рубрандт окончательно растаял. Надо узнать, кто из девчонок готовил сегодняшние бэки, и подарить бутылку вермута. Гусь попался в силки, транслирует полнейшее удовлетворение, а работает артер как хорошая станция.
У снителей будет положительное, хотя и немного суматошное утреннее впечатление.
Айна переждала очередной атомный взрыв неуёмной фантазии и рискнула спросить:
– Гут, вы пользуетесь в основном языком абстракций…
– Только им! – перебил её артер. – Стабильная форма безвкусна. Она безнадёжно устарела. Мы живём в эру безграничного полёта, которому чужды и непонятны условия творчества сто-, двухсотлетней давности.
– Я недавно была в Королевском саду и его форма мне понравилась, – притворно смутилась Айрилл. – Вы так не находите?
– Фарс и профанация. Всё это восхищение природой, садовничество и скульптурничество – тяжкий груз нашей культуры. От него надо избавляться. Мир изменился, надо это признать. Ретрограды пусть тащат вас в парки с фонтанчиками и скульптурками. Артвангард даёт людям чистое незамутнённое искусство, эйфорию переживаний.
– А сейчас мы посмотрим обзор ваших недавних выставок. Оставайтесь с нами, будем говорить об искусстве!
«Реклама шестьдесят».
– Гут, можете отдохнуть, сейчас пойдёт блок светской трепотни, потом с вами продолжим.
– Вы считаете, что меня можно заменить какими-то певичками?
– Я – нет. Но босс ругаться будет, – Айна потупилась.
Рубрандт пожевал губами, решил, что девочка не виновата, и отправился допекать продюсера.
Слова художника не выходили из головы. Айрилл читала новости, рассказывала очередные сплетни и шуточки, комментировала открытие нового развлекательного аквакомплекса. Артер призывал в мир чистых абстракций, лишённых границ. Притягательное место, если вдуматься. Творцы прошлого, не имеющие стримеров, тратили годы, а то и жизни, пытаясь облечь в форму образы. Теперь есть возможность перехода. И она резко контрастирует с недавним её опытом.
– И вновь с вами Радужный канал! Спите с нами, ведь сон – это жизнь!
«Восемьсот восемьдесят четыре».
– Напоминаю, у нас в гостях ошеломительный визуал-артер Гут Рубрандт. Гут, я раздумывала над вашими словами…
«Только ж не надо так кривиться, я умею думать».
– …и вновь хочу вернуться к вопросу о форме. Вы предлагаете людям абстрактные переживания, хотя наибольший эмоциональный всплеск человек получает, оказавшись в центре событий.
– В чём вопрос? – вздёрнул бородёнку артер. – Да, я предлагаю им бродить в порождениях моего разума. Однако каждый может породить свою вселенную. Пусть по глубине и мощи она будет жалким карликом, по сравнению с моей, но демиургом человек себя почувствует.
– Недавно со мной произошло небольшое приключение. Ничего особенного, прогулялась по заповеднику с экскурсией. Но соприкосновение с реальными ощущениями производит неизгладимый эффект. – «Синяки остаются». – Вы в своих работах не пробовали передать ощущение от, допустим, преодоления горной речки или жары в пустыне?
– Вы ещё скажите – поехать туда!
– Артеры прошлого регулярно…
– Прошлое – прошлому! – Рубрандт наставил палец на Айрилл. – Запомните это! Вы ещё предложите мне прогуляться в этот ваш заповедник!
«Ох, чёрт, плакал рейтинг. Снители будут с головной болью. Вот вам и бриз-шоу».
– Может получиться прекрасное шоу, Гут!
– Не может, – артер уселся глубже в кресло. – Девочка моя, зачем мне всё это? У меня есть прекрасная студия, в которой я творю миры. Мне незачем выбираться из неё в какие-то там…
«Оператор, молодец, вовремя бип сделал».
– …смотреть на пальмы и крокусы.
– То есть вы никогда не путешествовали?
– Это громко сказано – никогда. Выставки, галереи, музеи. Посещал, да, долг велит. А ваши парки и фонтанчики, и речечки с закатиками… увольте! Всё придёт к осознанию собственного «Я» как реальности, и абстракция – единственный путь туда. Да я и к вам мог не приезжать, и на выставки эти. Всё пыль, пыль… Но надо ж вас как-то наставить на путь духовного роста. Вот, в меру гениальных, но скромных сил ожидаю наше перерождение.
– Благодарю за насыщенную и увлекательную беседу, Гут! И в завершение – «Феникс»!
Взмахнули золотисто-алые крылья, гроздья искр закружились в трёхмерном хороводе. Включился стробоскоп, пространство раскололи изломанные линии, и Айна почувствовала, что желудок не выдерживает. Едва успела сделать условный жест оператору. Стример медленно отвернул хищную голову, Айрилл упала на колени, из последних сил сдёрнула диадему. Не хватало пустить в стрим эту волну, по судам затаскают…
Травяной чай с творожным десертом растеклись по полу. Разрезанный на шестиугольники Феникс парил над площадкой, Гут Рубрандт упивался своим творением, наушник шипел голосом дирижёра: «Погоду, быстро!»
Айрилл выползала из зоны лазер-трансляторов. Следовало привести себя в порядок и вернуться в кресло. Двести десять на погоду, шестьдесят-девяносто выжмут из рекламы. Она должна успеть, хотя реальность против неё. И никакой чёртовой абстракции.
Она стояла на набережной какого-то города. Высокие фонари разбрасывали неяркий жёлтый свет на фигурную плитку, молодые деревья подсвечивались лампочками, вкопанными в газон. За парапетом неспешно катила воды широкая река. Над противоположным берегом вспыхивали фейерверки.
Пакет с оранжевой курткой послужил хорошей подушкой. Айна положила его на каменный парапет и смотрела на тёмную воду. В наушниках вертелась незамысловатая мелодия. Шоу закончилось нормально, Родни посетовал на невысокий рейтинг, мол, боссы ожидали другого.
– В следующий раз работай лучше, Айрилл. Ты же можешь!
Конечно, она может. Только продюсер во время «Феникса» предусмотрительно вышел за чаем, операторы смотрели через фильтры, а она сидела в эпицентре.
Запах куртки напомнил ей пустыню. «Отдать в стирку надо», – отвлечённо подумала Айна. Таинственный техник и сумасбродный визуал-артер представились ей весьма ярко. Интересно было бы посмотреть на их спор. Хорошее шоу.
Пискнули часы, напомнив о перекоммутации. Она задала три перехода, не указав ключевые точки. Пять минут на площади Согласия, три – в торговом центре и полчаса ожидания на набережной безвестного города. Айна никогда не была здесь раньше – и вряд ли бы побывала.
Из транспорт-кабины вывалилась компания: несколько девчонок в коротких платьях, с яркими заколками в волосах, и двое парней чуть постарше с букетами и воздушными шариками. Смех разнёсся по набережной, от ребят шёл заряд позитива, Айна чувствовала это без всяких стримеров.
– Ой! – воскликнула ярко-рыжая девушка. – Ой, это же Айрилл! Люди, это же Айрилл! Айрилл! Я – ваша фанатка! Можно, можно автограф?
Айна улыбнулась. Город оставался незнакомым, но в нём снят Радужный канал. И даже есть почитательницы шоу.
– Конечно.
– Вот, на шарике можно? Только у меня нет…
– Не беда, – Айна вытащила сиреневый маркер. Обязательный набор сумочки: косметичка, комм, визитки и что-нибудь пишущее – вот для таких случаев.
«Айрилл – доброго утра и хорошего дня!»
– Спасибо!
Она ещё раз улыбнулась компании и шагнула в сияющую белизну кабины. Быть может, артер прав, и человечеству предстоит стать абстракцией. Но пока существуют такие ребята – Айна не поверит в подобный исход.
Они слишком реальны.
Родни болеет и сморкается. Затычки в носу, маленький медбот сидит на плече, готовый услужить в любую минуту. Перед губами – полупрозрачный антибактериальный экран.
– Мы немного отстаём от показателей, Айрилл. Надо постараться. Больше веселья, больше эмоций и переживаний.
– М-м-м… может, не надо брать количеством?
– Айрилл, милая, вот не надо рассуждать. Ты умеешь делать своё дело, я – своё. Надо больше переживаний. Просто сделай это, ты же умница.
Конечно, она всё сделает. Хотите эмоций? Они будут.
– Джеми, – обратилась она к оператору, – мне на этот стрим понадобится усилитель воспоминаний и прямоточный проектор. Сделаешь?
– Хотите поделиться недавними переживаниями? – уточнил оператор.
– Точно. Примерно двухнедельной давности.
Родни пропустил её слова мимо ушей, но Гельветика встрепенулась. У рыжей стервы нюх на приключения. Да-да, скоро ты узнаешь, в какой трип ходила твоя «подруга».
– С вами утреннее бриз-шоу Радужного канала и его ведущая Айрилл! Спите с нами, ведь сон – это жизнь! Сегодня мы поговорим о новостях музыки, тюльпановых плантациях и новом фильме режиссёра Юго Хевингейма. А в середине выпуска вас ждёт сюрприз – рубрика «Глазами Айрилл»!
Айна не слишком часто балует зрителей своими воспоминаниями. Не ровен час забудешься и угостишь какой-нибудь «клубничкой» о приключениях в постели случайного знакомого. Гелька однажды так порадовала снителей. Рейтинг канала, конечно, вырос, но ходить два месяца с малиновым ипо – перебор.
– Сегодня мы посмотрим на заповедник «Изумрудная Долина» – прекрасное охотничье угодье и очень любопытное место для прогулки. Начнём с того, что в нём нет дорожек.
В стрим пошло изображение лесных тропинок, где каждое направление может оказаться правильным, но совершенно тебе не нужным.
– Сучки, ветки, стволы деревьев, неоптимизированные уклоны. Вот на пути река, и её надо перейти. Мостиков нет.
«Айрилл, что ты творишь?»
– Поэтому мы будем переходить её по дереву.
Стрим заполнила узловатая кора, громче загудели кулеры, обрабатывая эмоции Айны, когда она соскользнула с дерева. Снители должны почувствовать беспомощность, страх, капли воды на коже, рёв реки, ощутить камни, таящиеся ниже по течению.
– Температуру воды и течение в реке нельзя отрегулировать.
«Айрилл, прекрати немедленно».
– В «Изумрудной Долине» замечательная флора. Буйство растительного мира поражает. Не устаёшь наслаждаться его видом и ароматом.
Рива в хищном цветке. Неприятно, мучительно вспоминать, но иначе нельзя встряхнуть, пробить броню самоуверенности. Гниль в носу, вопли в ушах.
«Вторую студию! Гельветику в стрим, быстро!»
– Неизведанный мир. Он подстерегает вас всего лишь в трёх минутах от дома…
Виски стянуло холодной лентой, кобры стримеров дёрнулись и нехотя улеглись в ложа. Оторопевший режиссёр смотрел на Айрилл, он был похож на суслика, внезапно увидевшего орла. Лишь дирижёр спокойно командовал персоналом второй студии, он не зря дожил до седых волос и знал, что даже минутное помешательство ведущей не причина останавливать шоу. Оно должно продолжаться.
– Ты что творила, Айрилл? – Родни брызгал слюной, она падала на экран перед губами и с шипением растворялась.
Продюсер гнусавил, больное горло не давало ему сорваться на привычный визг.
– Мы же бриз-шоу! Позитивные эмоции с утра и на целый день! Да нас снят ради этого!
– Просил больше переживаний – я сделала.
– Но не такое! С ума сошла? Переработалась? В отпуск, может, надо сходить? Давай, мы тебе командировку в круиз выпишем. Не в треклятую «Изумрудную Долину», что б её наноботы… Восьмизвёздочный лайнер…
– Выгнать меня собрался? На пенсию проводить?!
Родни всегда боялся силы. Вот сейчас тот случай.
– Ну что ты, что ты! Пойми главное: мы должны их комфортить. Наших снителей. Ты же сама каждый раз говоришь: «Сон – это жизнь!» Радужный канал даёт им краски, позитив! Даже во сне они ярко и полноценно живут. Хоррор и порно – не наша аудитория.
– Гм, – Айна забросила ногу на ногу. Тонкий фиолетовый шёлк скользнул по бедру, полностью открыв ноги. – Родни, мне нужен доступ к рейтингам. Из дома, пожалуй. Мне что-то нехорошо тут стало.
– Конечно, иди, – продюсер закусил губу и высморкался. – Извини. Так может, в круиз?
– Не стоит. Спасибо за понимание, Родни. Мне очень этого не хватало.
Айна вышла из кабинета, оставив продюсера в недоумении.
Рейтинг программы, в отличие от ипо самой Айны, не упал. Отключилось, то есть проснулось, около пяти процентов снителей, остальные досматривали внезапный для бриз-шоу кошмар с интересом. Наверное, на продюсера надавили рекламщики. Понятно, что после такого пробуждения хочется не йогурт или ореховую запеканку, а крепкого спиртного.
Она решила просмотреть статистику по другим каналам. Музыка, путешествия, образование – обязательно несколько раз в месяц для детей – кулинария и прочее, и прочее. Особняком стоял Красный конгломерат – несколько студий, дающих в стрим порно и ужасы. Руководство остальных каналов ханжески закрывало глаза на их существование, реклама сопровождалась обязательной «моралью» о социальной ответственности – но «Красные» плевать на всё хотели. Их регулярно снило не меньше тридцати процентов населения.
«Сон – это жизнь?»
В работе ведущего есть одно несомненное достоинство: обзаводишься бездной разнообразных контактов. Оно же перерастает в недостаток: эту кучу народа нужно помнить, поздравлять, поглаживать, не обижать, мирить и вообще, как выражается Родни, «комфортить». Зато в нужное время ты можешь обратиться за консультацией, билетом или за секс-партнёром – и тебе не откажут. Айне пока что требовалось первое.
– Кевин? Привет. Это Айрилл с Радужного. Да-да, привет! Помнишь меня? Ух, спасибо! Ты говорил, что можешь устроить экскурсию по вашей студии. Предложение ещё в силе? Чудесно! Да, бросай на комм. Завтра буду!
Айна решила изменить новой традиции и добралась до места встречи без дополнительных перекоммутаций. Она стояла возле небоскрёба, стеклянную поверхность которого украшал огромный красный логотип. Айна поёжилась. Много историй ходило про студии Красных. Говорили и про сексуальные извращения, и про пытки, и даже про убийства. Руководство конгломерата никогда не комментировало слухи – и они разрастались, а вместе с ними росли рейтинги.
Из вращающейся двери выскочил парень в ярко-синем комбинезоне и оранжевой майке. Белые волосы, заплетённые во множество косичек, развевались на ветру.
– Хэй, Айрилл! Давай сюда!
Она взбежала по ступенькам. Парень, не смущаясь, обнял её. Кевин Гамейро, редактор ночного хоррор-шоу «Дом с зеркалами», был на полторы головы выше неё и в полтора раза развязнее. Айна чмокнула его в щёку, чуть отстранилась:
– Примечательно выглядишь. Мне даже неловко тебя сопровождать. Вдруг я по дресс-коду не подойду.
– Нарываешься на комплимент, Айрилл? – хихикнул Кевин. Он критически осмотрел длинную кремовую юбку с высокими разрезами и серебристую, отчаянно открытую майку, кивнул. – Почти порядок. Только вот…
Заколка покинула волосы, светлая волна заструилась по щекам. Кевин умело заплёл две тонкие косички возле ушей, вытащил из кармана узкий металлический ошейник, защёлкнул его. – Теперь хорошо. Идём. Надеюсь, ты не пригласила съёмочную группу?
– Я же не дура, Кевин.
– В тебе не сомневаюсь, а продюсер ваш – болван.
Они вошли в здание. Хмурый верзила в чёрном выдал цепочку с карточкой-пропуском, отобрал коммуникатор и бежевый рюкзачок с лифтёрской курткой.
– Таков порядок. При выходе заберёшь. С чего начнём? Секс, наркотики, рок-н-ролл? Морг, пляж, траходром?
– Морг?!
– В морг так в морг. Это налево.
Кевин ухватил Айну за руку и потащил по коридору к лифту. Они проехали несколько этажей вниз, двери открылись в небольшой ярко освещённый зал. За стойкой сидела девушка с красным ёжиком волос, на диванах, у противоположной стены, валялась куча зимней одежды: куртки, пуховики и прочие дублёнки. Но больше всего притягивала взгляд массивная железная дверь с металлической надписью ZiL и огромной ручкой.
– Скажи, что ты пошутил.
– Какие тут шутки. Выбери куртку, внутри холодно.
Айна оторопело извлекла из кучи серый пуховик с капюшоном, Кевин вытащил потрёпанную дублёнку. Девица за стойкой ехидно улыбалась.
– Новенькая, мсье Гамейро?
– Ещё нет.
Из щели плеснуло холодом. Айна увидела ряды каталок, накрытых простынями. Под тканью угадывались контуры человеческих тел. У некоторых отсутствовали конечности.
– Это склад. Здесь наши молодчики дожидаются обработки.
– Обработки? – переспросила Айна.
Её слегка подташнивало, и только холодный воздух не давал потерять лицо.
– Ага. Статистику по случайным смертям не собирала? Интересная. – Кевин спокойно шёл мимо бесконечных рядов тел, направляясь в дальний правый угол. – Пресловутые двадцать четыре часа на посмертный социоконтроль тушки проводят у нас. Поучительное зрелище.
– То есть управление не занимается этими случаями?
– Не совсем. Сейчас увидишь.
Кевин толкнул очередные двери, похожие на вход в салун, и выкрикнул:
– Бармен, виски с содовой!
– Привет, Гамейро. О, ты не один. Здравствуйте, мисс. Конрад Бармен, к вашим услугам, – долговязый мужчина в белом пальто и в ушанке помахал ей. В его руке был зажат инструмент, отдалённо похожий на гвоздемёт.
Айна слабо помахала в ответ. Комната больше всего напоминала студию… собственно, и была студией. Дирижёрский пульт, сетка эмозахвата, прямоточный и достраивающий компьютеры, куча проводов на полу. Не хватало только мокап-камер, и на головы стримеров были надеты какие-то насадки.
Кроме мужчины с гвоздемётом, в студии околачивались два ассистента и сотрудник в форме управления социоконтроля. На месте ведущего громоздилась каталка с трупом. Местный работник как раз снял с головы простыню, и на Айну уставилось синюшное лицо с закатившимися глазами.
– Сейчас посмотришь, как он работает, – подмигнул Кевин.
– Утоп в ванной, – сообщил ассистент. – Нашла подруга. Подругу откачивают антидепрессантами, этого не откачали. Перебрал со снотворным, отрубил ботов, чтоб не мешали, и вырубился сам. Насовсем.
– Вряд ли что новое вытянем, – буркнул Бармен, приставляя к голове трупа гвоздемёт.
Аппарат дёрнулся в его руках, череп украсился несколькими блестящими штырями. Ассистент подхватил клубок с пола и сноровисто сунул джеки в разъёмы. Айна коснулась своей головы: так и есть, рисунок повторяет разъёмы под диадему.
– Вон с площадки, – лениво буркнул второй ассистент, вставляя другие концы проводов в насадки на стримерах.
Кобры взмыли над трупом, прямоточный компьютер пискнул, вытягивая последние воспоминания бедолаги.
– Примерно так делается хоррор. Идём, Ай, – Кевин махнул рукой и зашагал к двери. Айна дробно застучала каблуками, стараясь не отстать. – Стягиваем инфу, социал заверяет акт контроля и аннулирования ипо. Воспоминания идут в базу, из них потом ребята лепят ужасные сны о гибели. Там специфический замер рейтинга, единственный случай, когда резкий вылет из гипно-сеанса приветствуется.
– Ужасно, – искренне оценила Айна. – Ужасно измываться над людьми после смерти. Загонять в них разъёмы…
– А как ещё? Мозги у них не излучают, на остаточных реакциях работаем. Потому провода, усилители и прочая тонкая мутотень. Здесь налево.
Очередная железная дверь, приёмная в оранжевых тонах, снова диваны с кучами зимней одежды. Секретарша с длинными волосами под цвет стен осмотрела Айну, усмехнулась и вытащила из-под стойки маленькую стальную рюмочку.
– Выпейте. Станет легче.
Хороший коньяк. Айна почувствовала, как у неё разгораются щёки и кончики ушей.
– Спасибо. Куда теперь поведёшь?
– Теперь займёмся сексом.
Лифт поднял их на пятнадцатый этаж. Они прошли в дверь с вывеской «Траходром». Айна ожидала увидеть всё что угодно, от оргии до конвейера. Вместо этого взгляду открылся коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей. Гостиница? Секс-обслуживание в номерах?
Кевин тихонько приоткрыл дверь, над которой горел красный огонёк. В комнате вновь безошибочно опознавалась студия, и, судя по энцефалометру, шёл стрим. По пикам читалось умеренное возбуждение, сигнал шёл ровный и чёткий.
– Одна из наших лучших девочек, – шепнул Кевин, одновременно нажимая кнопку на экране.
Тот осветился и показал комнату с большим диваном. Обнажённая брюнетка полулежала, откинувшись на подушки, и легонько ласкала себя. Глаза девушки были закрыты, она закусила губу, грудь ритмично поднималась. В тёмных волосах посверкивала диадема, на которую нацелились два узких стримера.
– Сама? – уточнила Айна.
– Конечно.
– Я думала, вы напрямую пишете.
– Раньше так делали. Плохо выходило. Теперь секс в прямой стрим не идёт. Ты не представляешь, как часто люди во время процесса думают о какой-то фигне. Заказал на гипно-тиви секс с мулаткой, проснулся и помнишь только, что в вилле над океаном надо гололандшафт сменить, хотя у тебя в жизни не было этой виллы, да и вообще ты до ужаса боишься воды и открытых пространств. Придумали другой способ. Пойдём, не будем ей мешать.
Динамик издал несколько громких вздохов.
– Она слышит?
– Быть может. Не знаю.
Айна и Кевин вышли в коридор. Провожатый ухватил её за руку и неспешно повёл дальше.
– Мы пишем фантазии, – объяснял Гамейро. – Самые обыкновенные сексуальные фантазии. Во-первых, в них может быть что угодно. Любой секс, грязный, дикий, безумный, за который ты схлопочешь инфракрасный ипо до конца жизни. Во-вторых, они более чёткие, поскольку объект сосредоточен только на себе. И мальчики, и девочки неплохо знают своё тело, понимают, когда надо поднажать, а когда – сбросить темп. И главное.
Кевин остановился, сгрёб Айну в объятия.
– В фантазии всегда всё идеально и всегда всё получается. Не так, как в жизни. За этим и приходят к Красному конгломерату.
Его лицо было очень близко, косички ласкали щёки, губы изгибались в ухмылке, серые глаза прожигали насквозь.
– Хочешь попробовать, Айрилл?
Она улыбнулась и сморщила нос.
– Ты очарователен. Но – нет.
– Как знаешь.
Кевин преспокойно выпустил её и потащил к очередному лифту.
За панорамным окном уходил к горизонту город. Кубы, пирамиды и параллелепипеды бывшей деловой части Сан-Анджелеса соперничали архитектурными изяществами и излишествами. Далеко внизу бродили люди-муравьи.
Айна пила травяной чай с творожным десертом, Кевин потягивал через трубочку безалкогольное пиво с вишнёвым сиропом.
– Своё шоу покажешь? «Дом с зеркалами» очень популярен. Ты – отличный редактор.
– Его не здесь снимают. Мы действительно нашли особнячок, обосновали его дискоммутацию. Туда привозят по воздуху, селят и начинают пугать. Раскрывать секреты шоу я не буду, сама понимаешь, – Кевин ослепительно улыбнулся. – Но оно полезно, как ни странно. За нашими жертвами долго присматривают психологи, и все пугалки выстроены под личные страхи. Сумел пережить – молодец. Прикладная терапия. Это вам не бриз-шоу.
– Вот только не надо… – начала Айна, но усмехнулась в ответ. – Понимаю я всё. Мы поглаживаем человечество, вы – пощипываете, и все довольны. Только мне, например, в голову не приходит, почему люди снят ужасы. Секс – понятно, экстрим – ещё так-сяк, а вот ужасы…
– Айрилл, я снил запись твоего последнего шоу.
– Крайнего.
– Чуется мне – последнего.
Айна поперхнулась.
– Кстати, у меня есть официальная директива от руководства предложить тебе работу, если ты полетишь с Радужки. Но не о том. Так вот, о бриз-шоу. В заповеднике ты была по-настоящему, да?
– Угу. Чуть не погибла.
– Вот в этом и разница. Красный конгломерат даёт людям безопасный адреналин. Когда совсем страшно – экстренный выход из гипно-тиви. Разбился – понарошку, проснулся, смыл холодный пот, и жизнь прекрасна. Или нет у кого-то девушки. Может стать сексуальным маньяком или просто заказать нужный сет. Во сне кончил, велел стиркоботам разобраться и пошёл творить добро. Мы стравливаем людям пар, Айрилл.
– Сон – это жизнь, – тихо произнесла Айна.
– Именно. Жизнь – это сон. Самые яркие переживания проходят во сне. И куча безопасных развлечений в реальности.
– Может, мы всё это тоже сним?
Редактор хоррор-шоу молча допил пиво.
– Когда задаёшь себе этот вопрос – или спиваешься, или идёшь проверять мостовую своим черепом. Профдеформация. Не делай так, Айрилл. И подумай насчёт работы у нас.
Пискнул комм. Кевин Гамейро глянул на вирт-экран.
– Извини, мне пора. Заглядывай ещё. Коммутнуться можешь прямо отсюда, официант принесёт тебе рюкзак.
– Хорошо. Спасибо, Кевин. Это было очень… познавательно.
Айна встала, обняла парня. Почувствовать, что он есть, ощутить тяжесть и тепло его ладоней.
– Береги себя.
Он ушёл. Айна допила чай и долго смотрела в окно. Официант положил на стол рюкзак и коммуникатор. Ей три раза звонил Родни, один раз Гелька и один раз ещё кто-то. Неужели рыжая стерва провалила сегодняшнее шоу? Айрилл поняла, что этот вопрос её совершенно не занимает.
Место коммутации: домой.
Количество перекоммутаций: 1024.
Жаль, нельзя выставить больше.
Восьмая или девятая итерация привела Айну на берег моря. Темнело, и в сумерках высокие белые обрывы выделялись особенно ярко. Ветер трепал юбку, она развевалась, как парус на мачте. Пенные гребни накатывались на скалы и с рокотом брали передышку, чтобы через секунду в очередной раз обрушить водяной молот.
Айна набросила на плечи оранжевую куртку. В этой части мира царила осень, и холодный бриз выдувал тепло из ведущей бриз-шоу.
«…проверять мостовую своим черепом».
Внизу наверняка есть валуны. Смерть наступит быстро, тело никто не найдёт. Смерть – или пробуждение?
На фиолетовом небе вспыхивали первые звёзды. Айна смотрела на них и не видела, как таймер, отсчитывавший секунды до перекоммутации, внезапно остановился. За спиной раздались тихие шаги. И знакомый напев.
– Хорошее место, – произнёс техник.
– Да, – ответила Айна и обернулась. – Хотела отдать вам куртку. И снова стою в ней. Простите.
– Ничего. Забери себе.
Техник стал рядом. Юбка плеснула по его ногам.
– В «Изумрудной Долине» – это был не сон?
– Нет.
– А сейчас?
– И сейчас нет. Хотя не поручусь, Айрилл.
– Айна Лири. Меня зовут Айна Лири. Айрилл существует только в стриме гипно-тиви.
– Хорошо, Айна Лири. Запомню.
Он замолчал. Ветер усилился, и Айна поёжилась.
– Мне постоянно кажется, что я сплю. Что все вокруг спят и снят бесконечные развлечения.
Техник хмыкнул.
– Один китайский мудрец во сне увидел себя бабочкой. Он долго порхал над цветами, а когда проснулся – задумался. Кто он? Китайский мудрец, которому снилось, что он бабочка? Или бабочка, которой снится, что она китайский мудрец?
Айна потёрла кончик носа. Пропустила косичку между пальцев.
– Хорошая притча. Вы – китайский мудрец.
– Маловероятно.
– А я – бабочка?
– Ещё нет, – лифтёр посмотрел на Айну. Морщины собрались в уголках его глаз, он улыбался чему-то бесконечно далёкому, бросавшему отсвет на его лицо. – Ещё нет. Но можешь ею стать.
Комм ожил и заверещал аларм-сигналом.
– Иди. Твоя кабина сейчас придёт.
Айна медленно шла к транспорт-площадке. Высокая трава щекотала ноги, ветер играл с косичками и пытался сорвать куртку. Ослепительно-белая кабина готова вернуть её к людям.
Техник смотрел на тонкий силуэт, исчезающий в электрическом свете.
– Иди. Принеси им новый мир.
