Юки Мисима
Токийский скрипач
Смерть и Дева.
– Завтра состоится ежегодный концерт, – Сюли обратилась к сестре, которая с утра молча сидела на диване, – тебе нужно одеть что-то более нарядное, чем худи и джинсы.
– Ты знаешь, что я не люблю такое, – указала она на короткую юбку сестры, которая еле доходила до колен, – не кажется, что это слишком вульгарно?
– Ты слишком старомодная, – кинула в ответ Сюли, разглядывая свой наряд.
– Я, просто не ты, – она встала с дивана и порылась в сумке, нащупав непонятный свёрток достала его.
– Лан Сюли я труп! – Она показала свёрток, – концертмейстер с меня шкурку сдерёт.
– Янлинь, почему ты такая беспечная? Он наверное, всю ночь не мог заснуть без них, а если себя плохо чувствует, то завтрашний концерт сорвётся.
– Он сказал что заберёт их потом, откуда я знала что забудет! – Янлинь кинула лекарства на диван.
– Отвези их к нему домой, – Сюли написала на бумаге адрес концертмейстера.
– Сейчас только семь утра, нельзя отдать ему на работе?
– Янлинь, он сегодня не придёт, а если не выпьет лекарство, то завтрашний концерт отменяется. Ты хочешь сорвать концерт?
– Хорошо! Почему всегда виновата я? – Она взяла сумку и положила лекарство обратно.
– Держи адрес, вот ключи на случай, если он не откроет дверь, отдай лекарства, затем езжай сразу на работу, – Сюли проводила сестру до дверей.
Такси остановился возле подъезда элитного многоквартирного дома, что располагался в районе Сетагая-ку. Янлинь вышла из такси, подняв голову посмотрела на девятый этаж, где по словам сестры, находилась квартира концертмейстера.
– За что мне всё это? – Янлинь без энтузиазма направилась к дверям подъезда.
Лифт поднял её на седьмой этаж, с высоты было красиво смотреть на улицу, прозрачные стёкла лифта открывали вид практически на весь район. Янлинь представила, как красиво бывает тут в ночное время, когда всё вокруг освещается цветными огнями. Выйдя с лифта, он направилась к квартире концертмейстера, сделала глубокий вдох и ободряюще сжала руку в кулак, затем нажала на звонок. Но никто не торопился открывать дверь, постояв так минуту, она поняла, что дороги обратно нет и смело приложила ключ к дверному замку, раздался щелчок, Янлинь открыв дверь тихонько зашла в квартиру.
В коридоре было тёмно и тихо, она медленными шагами прошла в гостиную где было свежо, из-за открытого настежь окна проникал прохладный утренний воздух шелестя серыми шторами.
– Концертмейстер, вы дома? – Она оглядела гостиную, на журнальном столике лежали поломанные карандаши а на полу скомканные листы бумаги, на диване валялась пустая бутылка из под вина.
Янлинь присела на колени собирая бумаги с пола, она разворачивала их разглаживая руками, затем собирала аккуратно в стопку. Кажется концертмейстер не мог заснуть ночью, поэтому коротал время за написанием музыки. На бумагах была написана партитура, красивыми линиями в ряд а на некоторых были наброски рисунков карандашом. На одной из скомканных листов, она заметила эскиз девушки без лица. Собрав все бумаги, Янлинь встала на ноги и положила их на журнальный стол.
– Ау, кто нибудь дома? – Повторила она, проходя вглубь комнаты, но в помещении не было хозяина.
На стойке в углу, стояла скрипка концертмейстера, подойдя ближе, она протянула руку, чтобы дотронуться до неё, как раздался громкий звук закрывающейся крышки пианино. Она резко одёрнула руку и посмотрела туда, откуда донёсся звук.
– Кто разрешил трогать? – Концертмейстер всё это время сидевший за пианино, встал и вышел к Янлинь. – Что ты здесь делаешь? – Он обошёл её и направился к барной стойке, затем взял новую бутылку вина и открыл её, жидкость свекольного цвета наполнила наполовину пустой бокал.
– Концертмейстер, вы забыли лекарства вчера, мне сказали привезти их, – Янлинь улыбчиво достала свёрток из сумки, протянула ему.
Он глазами показал куда их положить, затем залпом осушил бокал. – Пожалуйста следуете инструкции к лекарствам, соблюдайте дозировку, – она не мешкая повернулась уходить, как услышала звук бьющегося стекла об пол а затем будто кто-то упал. Развернувшись обратно, увидела лежащего на полу концертмейстера, рядом с ним валялись осколки разбившегося бокала.
– Концертмейстер! – Янлинь кинув сумку на пол, бросилась к нему.
Он лежал без сознания, дыхание было глубокое и тяжелое. Янлинь не знала что ей делать, стряхнув осколки стекла подальше от него, она подняла его голову укладывая к себе на колени. Пощёлкав пальцами возле его уха и не получив ответа, она слегка похлопала по щекам, его лицо было измождённым, холодный пот покрывал лоб и шею.
– Что же мне делать? – Она аккуратно уложила голову концертмейстера на пол, затем встала, взяла его за штанины домашней пижамы, пытаясь оттащить к дивану, он был тяжёлый, но несмотря на это Янлинь волочила его. Добравшись до дивана, она затащила его на него. Концертмейстер по-прежнему был без сознания, его руки и босые ноги были холодными, Янлинь, растёрла ему конечности руками, пытаясь привести в чувство, затем проверила есть ли у него жар. Она не знала что делать, звонить в скорую или на работу? В итоге взяв телефон, она позвонила сестре.
– Говори быстрее, я занята, – ответила Сюли.
– Концертмейстер упал в обморок, что мне делать? Может вызвать скорую?
– Он же дышит?
– Он кажется пил всю ночь, – Янлинь поставила пустую бутылку из под вина на стол.
– Всё нормально, с ним такое бывает. Просто побудь там, пока не очнётся, —сказав это Сюли отключилась.
– Но как же? Алло? – Янлинь была зла на сестру, которая поручила ей такое задание. – Даже в таком состоянии, вы доставляйте мне проблемы! – Янлинь встала, взяв его пиджак с кресла, украла ему ноги.
Она сидела возле его ног, разглядывая гостиную. Комната была просторная, на одной из стен висел огромный фотопортрет с изображением женщины, которая строго смотрела на неё чёрными глазами, от чего Янлинь почувствовала себя под её надзором. На настенных полках стояли книги, множество музыкальных дисков, на одной из полок Янлинь заметила настольную игру в го. Она была удивлена разносторонности концертмейстера, которого по её мнению, ничего больше не интересовало кроме музыки. Уставшая сидеть в одном и том же положении, Янлинь встала и подошла к окну, свежий воздух обдал лицо, она посмотрела на многочисленные высотки и бегущих людей по тротуару. Вернувшись обратно, она посмотрела на концертмейстера, который так же лежал с закрытыми глазами. Подойдя к нему, слегка наклонилась, чтобы проверить его дыхание ладонью, а затем слегка дотронулась лба, убирая чёлку.
– Эй. – Раздался охрипший голос, – что ты делаешь? – Из под густых чёрных ресниц, на неё смотрели сонные глаза, Янлинь быстро убрала руку со лба.
– Вы меня напугали! – Громко она сказала, выпрямившись.
– Как же шумно, – он попытался поднять голову, но обессилено положил её обратно на подушку.
– Вам что нибудь надо? – Янлинь подалась вперёд рассматривая его лицо, – мне позвонить директору? – Она засуетилась в поисках своего телефона.
– Не нужно, – концертмейстер тяжело вздохнув поднялся и сел, он посмотрел на ассистентку, которая озадаченно на него глядела.
– Раз вы очнулись, то я пойду? – Она повернулась за сумкой.
– Принеси воды, – концертмейстер закрыл глаза, его лицо выглядело болезненным и бледным. Янлинь огляделась в поисках источника воды, заметив стакан и графин на барной стойке она поспешила туда, забыв про осколки разбившегося бокала, она наступила на них, от чего раздался неприятный скрежет.
– Вот держите, – она поставила перед ним стакан воды.
Концертмейстер с большим усилием взял стакан и выпил его целиком, затем закашлял от спазма в желудке.
– Вы больны? – Янлинь вопросительно посмотрела на него, но он предпочёл промолчать. – Вы пили всю ночь. У вас бессонница? – Она села на кресло, расположившись напротив него.
– Не могу спать, чтобы не делал не получается заснуть. – Он открыл глаза и посмотрел на неё. Янлинь стало жалко концертмейстера, в его глазах была безысходность, усталость и боль.
– У вас получится завтра выступить?
– Ха, не парься, – он лёг обратно на диван, – это моё естественное состояние в последнее время. Янлинь хотелось уйти, но совесть не позволяла ей, бросить начальника в таком состоянии, не смотря что он относился к ней не лучшим образом.
– Когда это началось? Вы всегда жили один?
– Со смерти матери, – он призадумался. Янлинь облокотилась на спинку кресла. – Примерно десять лет, как живу один, – он закрыл глаза, положив руки под голову.
– На портрете ваша мама? Она тоже играла на скрипке? Простите за вопрос. – Она резко замолчала. В комнате воцарилась неловкая тишина, только шторы продолжали так же шелестеть. Спустя минуту, концертмейстер нарушил тишину.
– Моя мать была амбициозной, ей нужен был идеальный ребёнок, который шёл бы так же упорно к цели. Мы никогда не были с ней близки, как ребёнок с матерью. Скорее мы были, как учитель и ученик. Она постоянно находилась в разъездах с симфоническим оркестром, где она играла на скрипке. А когда она приезжала домой, то мы постоянно репетировали. Мы никогда не говорили с ней по душам, её не интересовали мои чувства и переживания, чего хочу я на самом деле, с кем дружу и кого ненавижу. Всё что она хотела, это чтобы я был образцовым ребёнком играющим на скрипке. Я же никогда ей не перечил и всегда делал что она скажет. – Он открыл глаза и уставился на потолок.
– Она хотела, чтобы вы стали знаменитым скрипачом? – Янлинь улыбнулась. Он посмотрел на неё раздумчиво, будто осмысливая ответ на вопрос, прежде чем озвучить его. Концертмейстер пытался понять, стоит ли довериться бестолковой ассистентке и поддаться на откровенный разговор или же сохранить таинство.
– Она хотела чтобы я выиграл в конкурсе юных скрипачей в Вене, после чего я мог бы гастролировать с оркестром и развиваться в музыкальной карьере дальше, – спустя минуту размышлений он произнёс. – Из-за постоянного давления, многочасовых репетиций, я чувствовал себя плохо, не мог спать и есть нормально. Мне было шестнадцать лет, я мечтал как все дети заводить друзей. Я настолько был встревожен предстоящим участием в конкурсе, что мои руки начали робеть перед скрипкой и я совсем перестал спать. Из-за это мог не спать сутками, поэтому решил попробовать мамино снотворное, но это лишь усугубило всё, вскоре оно перестало действовать на меня. У меня не получалась сфокусироваться на музыке, дома я чувствовал себя плохо и не мог играть, поэтому я уходил играть на улицу, в безлюдное место. – Концертмейстер перевернулся на бок, теперь он хорошо видел лицо Янлинь. Он изучающе пробежался по её лицу, в поисках чего-то. Янлинь поймала его взор а затем быстро отвела взгляд в сторону, не выдержав пристального взгляда начальника.
– Вы сильно переживали, раз не могли даже спать, – она заёрзала на месте.
– Однажды мама уехала на гастроли, но прежде чем уехать, она оставила мне билет на самолёт в Вену. Меня в очередной раз не спросили, хочу я участвовать или нет, вручив билет в руки, – продолжил он разглядывая ассистентку. – Сперва я был уверен что поеду, но за неделю до конкурса у меня начали случаться приступы страха. Мои руки дрожали, каждый раз когда я брал скрипку, будто они забывали как держать смычок, мне становилось тяжело дышать, в голове звучали последние слова матери перед отъездом, а перед глазами всплывало её лицо. Иногда я чувствовал как схожу с ума находясь дома. За пару дней перед отлётом в Вену, я шёл со скрипкой домой, когда наткнулся на уличных хулиганов. Один из них увидев меня позвал, но я не стал отзываться и продолжил идти, тогда они встали подошли ко мне. Им сперва нужны были деньги, но заметив скрипку они переключились на неё. Они хотели отнять её, поэтому мне пришлось ввязаться с ними в неравный бой. Один из них толкнул меня, от чего я упал, другой наступил мне на руку, чтобы защитить скрипку я улёгся на неё телом. Они колотили меня ногами со всех сил, но я продолжал отстаивать скрипку. Затем один из них взял что-то, ударив меня по голове, помню как я бессильно закрыл глаза не выпуская скрипку а затем проснулся в чужом доме. Я лежал в небольшой комнате, в чужой кровати, не знаю сколько я тогда спал часов, но чувствовал себя выспавшимся и в безопасности. В воздухе витал приятный аромат еды, в поисках которого я отправился встав с кровати. Войдя на кухню, я увидел небольшой стол, возле которой суетливо бегала женщина раскладывая еду по тарелкам. На столе стояла огромная сковородка с набэ, она позвала меня рукой, не задумываясь я сел за стол, положив мне в тарелку горячую еду, мы молча принялись есть, затем я помог ей убрать со стола посуду. Её звали Момо, она была полной противоположностью моей матери, в ней сочетались все материнские качества, которые я мечтал увидеть в своей маме. Заботливая, радушная и спокойная, интересующийся, считающаяся с мнением своего ребёнка. Рядом с ней я чувствовал себя спокойно. Вернувшись домой, я долго опять не мог заснуть, мне было неуютно в материнском доме. Атмосфера в доме говорила мне, что я должен поехать на конкурс, не смотря на произошедшее прошлым вечером. Мне опять стало трудно дышать и начали дрожать руки, поэтому я убежал к Момо. Она поговорила со мной и мне стало лучше, я попросился спать у неё дома и она разрешила, сказав что идёт на вечернюю работу и будет лишь утром. Вскоре я начал приходить к ней каждый раз, когда не получалась заснуть дома. Я ей рассказал про конкурс, она поддержала меня.Тогда я принял первое важное решение в своей жизни, я пошёл против матери, решив не ехать на конкурс. Момо позвонила ей и сообщила всё произошедшее, моя мама тогда ничего не сказала. Спустя неделю она вернулась с гастролей, молча зайдя в гостиную, где я сидел с Момо дожидаясь её. Увидев как она пришла, я побежал встречать и обнимать её, но она лишь с осуждением на меня посмотрела. Мне стало не по себе, от её чёрствости по отношению ко мне. Я представил их друг-другу, на что мама закатила скандал и обвинила Момо во всех смертных грехах. На следующий день, она подала на неё в суд, заявив о домогательствах в мой адрес. Я никогда не чувствовал себя так плохо, судебные допросы и постоянные упрёки матери изводили меня, даже подумывал совершить суицид, но Момо к моей радости оправдали, признав невиновной. Я перестал приходить к ней в гости, чтобы мама оставила её в покое. Спустя некоторые время, она успокоилась и перестала говорить об этом, чему я бесконечно был рад, но радость длилось не долго. Тот день заставил меня выплакать все слёзы, в тот год я умер. Я стоял за кулисами, ожидая своей очереди, чтобы выступить в ежегодном концерте, когда раздался телефонный звонок от мамы. Она сообщила мне самые страшные слова, сказав что разочаровалась в своём ребёнке и не желает больше жить в этом мире. Бросив всё, я прибежал домой. Она лежала на холодном полу ванной, без сознания, с перерезанными венами. Бросившись к ней с порога, я кое-как наложил повязку на кисти и вызвал помощь. В больнице ей сделали переливание крови и наложили швы. Я не отходил от неё всю ночь, а когда к ней вернулось сознание, то она начала кричать и срывать повязки с рук, ей пришлось вколоть снотворное. После того, как зажили порезы, мне посоветовали положить её в реабилитационный центр, я не знал что делать, поэтому попросил помочь мне Момо. Мама заболела сильно, она не помнила как её зовут, кем я ей прихожусь, её глаза были пустыми, она разговаривала редко и больше не переживала насчёт моей игры на скрипке. Я отвёз её в санаторий для морально ослабленных людей, в котором работал близкий друг Момо, там где могли бы оказать маме психологическую помощь. Из-за этого, я практически не занимался на скрипке, постоянные поездки к маме утомляли. Спустя месяц, когда мама более менее начала говорить, я продолжил упражняться, но также навещал её каждый день. Однажды я увидел блеск в её глазах, она посмотрела на меня и улыбнулась, будто к ней вернулись воспоминания обо мне. В тот день, я гулял с ней по саду санатория, она тихо напевала мелодию, затем я проводил её до комнаты. Когда уходил, то предчувствовал всем сердцем что-то плохое, я не мог заснуть всю ночь а на утро раздался телефонный звонок, который разделил мои воспоминания до и после. Она совершила самоубийство, перетянув шею поясом от халата. Вот так, не озираясь назад, мама оставила меня совсем одного.
– Янлинь вздрогнула от услышанной истории, а в глазах появился молчаливый ужас.
– Она была красивой женщиной, – произнесла она прискорбно. Ей стало жаль концертмейстера, так как сама скучала сильно по родителям. На щеках Янлинь появились дорожки из слёз, она быстро вытерла их тыльной стороной ладони.
– Я не плакал, с тех самых пор, – его слова прозвучали тихо, – будто растерял все эмоции. Янлинь посмотрела на концертмейстера, который после душераздирающей истории заснул. Она налила воды в стакан и поставила на столик, убрала осколки бокала на полу, затем вышла из квартиры.
На часах было уже одиннадцать, когда добралась до работы. Зайдя в кабинет к сестре, она хотела поговорить о произошедшем, но Сюли не придала значения этому, сообщив что директор уже говорил о таких припадках концертмейстера. Сложилось ощущение, что никому не было дела до его душевных переживаний, всех волновало лишь его игра на скрипке.
– Но как же так? Он же тоже человек, хоть и своенравный, – обратилась к сестре Янлинь.
– Директор предупреждал об этом, я тебе тоже повторю, – сказала Сюли, – кто угодно, но только не концертмейстер, не сближайся с ним.
– Я и не собиралась! Мне просто стало его жаль! – Огрызнулась Янлинь сестре.
– Надеюсь он завтра придёт, иначе нам не выплатить неустойку.
– Когда я уходила, он спокойно спал.
– Никому в оркестре не говори о произошедшем, – сказав сестра вышла с кабинета.
Янлинь сидела в книжном магазине недавней подруги и пила капучино, она вспоминала рассказ концертмейстера и что произошло утром.
– Не удивительно что он такой, – молвила она вслух.
– Ты о ком? – Спросила Рей, владелица книжного.
– Про своего босса, у него было трудное детство.
– Его били в детстве?
– Да, морально.
– Тебе жалко его? Он же постоянно задирает тебя.
– Он поступает с другими так, как в детстве поступали с ним. Его не научили другому.
– Ты прям собаку на эту тему съела, – улыбнулась Рей, – книжек начиталась про психов?
– Его мать покончила жизнь суицидом, тут и без книг всё понятно.
– Это ужасно, – улыбка Рей исчезла в мгновенье.
– Как думаешь, он может повторить ошибок матери в будущем? – Янлинь развернулась к подруге.
– Он вроде не выглядит ведомым, – подруга рассматривала музыкальный журнал с его изображением.
– Он помешан на музыке. Скрипка для него всё.
– Думаю, он не такой, как его мать. В любом случае, будь с ним осторожна, – она похлопала Янлинь по плечу.
– Сюли сказала тоже самое.
– Кстати, она давно не заходила ко мне, директор наверное загрузил её работой?
– Да, они работают не покладая рук, – Янлинь опустила глаза, – завтра концерт, если концертмейстер не придёт, то меня уволят.
– Но ты же не виновата, это он сказал что заберёт и забыл, – Рей ткнула пальцем в журнал.
– У него во всём виновата Лан Янлинь! Так раздражает!
– Это излишки его воспитания, ты же сама сказала так, – Рей засмеялась.
– Ты просто с ним лично не общалась. Он твёрдый сухарь. Но его музыка нечто волшебное.
– Так, помниться в правиле говорилось не сближаться с ним.
– Он даже не в моём вкусе, – Янлинь перевернула журнал с фотографией концертмейстера, чтобы не видеть его лица.
– Я прочитала очень много книг, в них написано, что от ненависти до любви один шаг.
– Не в этом случае, – Янлинь язвительно посмотрела на подругу.
– Хорошо, лучше расскажи кто этот загадочный, который оплатил такси? – Рей приняла удобную позу слушателя.
– Знаю, что зовут его Хару, на этом всё. Мне нужно идти домой, чтобы пережить завтрашний день. – Янлинь встала накинув на плечо сумку.
– Оденься завтра понаряднее, это же будет концерт классической музыки, – Рей дёрнула за край её футболки.
– Ты и Сюли так похожи, – Янлинь закатила глаза, – я не люблю бутафорию, мне нравятся комфортные вещи. И люди. – Сказала она, выкинув журнал в мусорную корзину.
– К чему такие жестокости? – Рей крикнула ей вслед.
Янлинь стояла возле кабинета концертмейстера, директор велел ей навести там порядок.
– Почему всю грязную работу выполняю я? – Задала она себе вопрос в слух, открывая дверь и заходя в кабинет. – Вот же бука! Тут уборки уйма! – Янлинь затопала ногами на одном месте, как делают маленькие дети. – Вы знаете, как из-за вас мне тяжело? – Задала она вопрос концертмейстеру, обращаясь к постеру на стене, где он был изображён со скрипкой в руках. – Откуда вам знать, что такое тяжёлая работа, – Янлинь бурчала, собирая скомканные бумажки а затем подметала осколки разбившейся вазы.
– Бедные цветы, – она подобрала с пола засохший букет из небесно голубых гортензий, которые даже после такого обращения с ними, остались красивыми, сохранив свой прекрасный оттенок. Поискав новую вазу, она поставила букет в неё, затем оставила на столе концертмейстера.
– Не обижайтесь на него. В детстве его не научили любить, – улыбнулась она цветам, поправляя им листочки. Закончив уборку в кабинете, она направилась домой.
Дома к её удивлению была Сюли. Увидев как она ест лапшу, Янлинь вспомнила как стала свидетелем тайны сестры. Ей захотелось поговорить об этом с ней, чтобы прояснить всё лично, но затем передумала, решив что сейчас не время для выяснения семейных отношений, ведь завтра и так будет тяжёлый день.
– Тебе повезло, – прошипев себе под нос, она переобулась в тапочки и направилась в гостиную.
–Ты что-то сказала? – Сюли прокричала ей с кухни.
– Приятного аппетита сестричка! – Сардонически она ответила.
– Янлинь, – сестра обратилась к ней зайдя в гостиную, – давай сходим выберем тебе наряд для концерта? – Сюли села на диван рядом с ней, заглядывая в глаза сестры.
– Не хочу! Я устала, – она обняла подушку и уставилась на стену.
– Я оплачиваю! Ну же, давай пойдём! – Сюли схватила сестру за руки, в попытках стащить её с дивана.
– Какая щедрость и в честь чего? – Янлинь неохотно поднялась.
– Просто, сестринская забота, – улыбнулась она.
Девушки стояли в магазине возле множества вешалок. Сюли безостановочно крутилась возле кофточек, юбок и платьев, прикладывая их прям на вешалке к Янлинь.
– Вот! Это что надо! – Радостно она сказала, показывая сестре небольшое чёрное платье с серебряными вкраплениями в виде маленьких звёздочек.
– Я не люблю такое! – Возмутилась Янлинь, но сестру было не остановить, она за руку ввела её к кассе, где расплатившись вручила ей пакет с обновкой. – Пустая трата денег! Всё равно не буду носить! – Янлинь настаивала на своём.
– Не веди себя так, ты должна соответствовать своей работе. Одеваешься будто студентка а не ассистентка концертмейстера. – Сюли сделала замечание сестре.
– Я работаю тут ради музыки а не чтобы щеголять в разных нарядах.
– Хватит, ты не школьница и не в музыкальной школе работаешь. Ты работаешь в токийском симфоническом оркестре. Завтра будет столько журналистов, им только повод дай гадость написать. Нельзя им доставлять подобного удовольствия!
–Твоя взяла,– Янлинь сдалась перед напористостями сестры. Довольная Сюли повела сестру в другой отдел магазина, где продавались различные девчачьи украшения.
– Ну что ещё? – Упрямая Янлинь устало обратилась к сестре, которая с вожделением рассматривала различные серьги и подвески.
– Смотри! Идеально же! Берём! Будет отлично сочетаться с твоей бледной кожей, – улыбнулась Сюли.
– По мне так перебор, – фыркнула Янлинь рассматривая ожерелье из белоснежных жемчужин.
– Осталось подобрать хрустальные туфельки, – Сюли ущипнула сестру за обе щеки, затем довольная зашагала вперёд.
– Эй, я устала! – Шла за ней Янлинь и несла пакеты с обновками.
– Вот они! Давай примерь! – Сюли показала сестре пару чёрных лодочек на небольшом каблуке. – Ну же, – вручила их сестре в руки. Янлинь примерила туфли, одобрительно кивнула ей, спорить больше не было сил.
– Ну так бы сразу, – ответила она.
Довольная своими проделками Сюли, подхватила сестру под ручку, они зашагали вместе как две подруги.
Утро началось не с кофе. Суетливые сотрудники оркестра бегали по коридорам. Лифт только успевал, поднимать, то опускать людей вниз. На первом этаже возле здания скопилось десяток людей с фотоаппаратами и микрофонами в руках, им всем хотелось урвать сенсационную новость, сделать небывалые снимки с горячей точки, узнать шокирующую тайну скрипача. Янлинь одетая, обутая в сестринскую заботу, бегала с кабинета в кабинет выполняя поручения директора. Сегодня в её ответственности было, сопровождать концертмейстера начиная от кабинета заканчивая до концертной сцены, затем присутствовать на интервью с журналистом. Телефон не умолкал на минуту, ей постоянно приходилось отвечать на звонки и сообщения, она разрывалась от работы. В очередной раз зазвонил телефон, она ответила на вызов:
– Янлинь слушает!
– Ты звонила концертмейстеру? – Раздался взволнованный голос директора.
–Да, он не берёт трубку! Поэтому я написала ему сообщение, он его причитал, но не ответил ничего.
– Позвони ещё раз! Звони пока не ответит!
– Хорошо, – Янлинь судорожно продолжила звонить начальнику, который игнорировал все её попытки наладить связь.
– Янлинь! – Окликнула её сестра. – Где концертмейстер?
– Он не отвечает. Что мне делать? Вдруг он, – Янлинь вспомнила историю концертмейстера, мать которого покончила жизнь самоубийством. – Сюли, он же не мог поступить так, – Янлинь посмотрела озадачено на сестру, которая не сразу поняла о чём она.
– Так! Спокойно! Он конечно любит вспылить, но он адекватен в этом плане.
– Хорошо! Я буду названивать ему, пока он не ответит. – Янлинь заново взялась за телефон.
Безуспешные звонки не заканчивались, Янлинь наверное оставила около ста пропущенных и столько же сообщений. Ей стало не по себе, поэтому она вышла во двор, чтобы там дождаться начальника. Она стояла с телефоном в руках разглядывая всех мужчин, походивших по росту и причёске на него, но среди них не было ни одного нужного.
– Девушка! – Кто-то окликнул её.
Она повернулась к парню, который стоял возле ворот махая двумя руками в воздухе, на его плече висело что-то вроде футляра для скрипки. Янлинь пригляделась лучше, но не могла разглядеть лица. Парень не переставал махать созывая подойти к нему.
– Вау! Ели тебя узнал! – Заулыбался молодой человек.
– Привет. Я тоже тебя не узнала. – Янлинь вспомнила нового знакомого оплатившего ей такси.
– Ты пришла на концерт? А я вот не успел купить билет, – парень выглядел так же, как несколько дней назад, каштановые волосы, смуглая кожа и белоснежная улыбка.
– Нет же. Я тут работаю, – подправила Янлинь.
– Ух ты! Как классно! Я тоже люблю классику! – Он указал на футляр скрипки, что висел на одном его плече.
– Ты значит скрипач? – Удивилась она.
– Я самоучка, со школы играю.
– Хочешь посмотреть концерт? – Янлинь спросила, указав на постер с концертмейстером.
– А можно?
– Конечно!
– Тебя не поругают?
– Я уступлю тебе своё место. Пойдём!
Они вместе направлялись к входу в здание, Янлинь огляделась по сторонам надеясь увидеть концертмейстера, но его не было.
– Вот, жди тут, не ходи никуда. Я приду за тобой, когда концерт будет начинаться.
– Хорошо,– молодой человек улыбнулся и уселся в зоне ожидания на скамейку.
Янлинь поднялась на второй этаж, где столкнулась с директором.
– Где он? Ты дозвонилась? – Директор нервничал сильно, его ослабленный галстук болтался на шее.
– Нет. Я ждала его на улице, но его нет.
– Что делать? Скоро начнётся генеральный прогон а его ещё нет. – Сюли обратилась к директору.
– Может перенести его выступление в самый конец?
– Смысл? Мы всё равно не сможем начать репетировать, нам не хватает одного музыканта! – Вмешался дирижёр.
– Я могу помочь! – Позади них раздался голос. Помочь вызвался новый знакомый Янлинь.
– Эй! Я же просила ждать внизу!
– Прости, там так скучно, я решил найти тебя.
– Вы кто? – Директор посмотрел на него из под очков.
– Это мой хороший друг! – Янлинь ответила быстро.
– Вы сказали можете помочь. Каким образом? – Директор обратился к нему.
– Я умею играть на скрипке!
– Эй! Ты знаешь о чём говоришь? – Янлинь испугано спросила.
– Да. Я умею играть все произведения в анонсе концерта. Вот послушайте! – Хару снял футляр с плеча и достал скрипку. Он сделал пару движений смычком и зазвучала музыка.
– Он подойдёт? – Директор обратился к дирижёру.
– У нас нет времени. – Раскинул он руками.
– Отведи его на сцену! – Сказал директор.
– Пойдём! – Она взяла за руку нового друга и поспешила за кулисы.
– Посади его на место концертмейстера, – сказал дирижёр, рассматривая одежду Хару. На нём были синие джинсы с потёртостями, бесформенная белая футболка, которые явно выделялось на фоне одежды других членов оркестра.
– Здрасьте! – Хару поклонился в знак приветствия музыкантом оркестра. В ответ, они лишь переглянулись между собой молча.
– Давайте начнём прогон, – дирижёр обратился к ним. – Концертмейстер задерживается а у нас остаётся всё мало времени. – Все кивнули в знак согласия. Дирижёр занял своё место а Хару уселся на место концертмейстера.
Дирижёрская палочка взлетела в воздухе, оркестр начал играть «Симфонию №55» Йозефа Гайдна. Дирижёр подглядывал временами на новичка, удивлённый его игре на скрипке. Он играл непринуждённо, попадая чудесным образом в такт с другими музыкантами, будто давно играл в оркестре.
Янлинь стояла за кулисами, она была поражена игрой Хару. Он действительно играл замечательно, сливаясь с оркестром каждым движением смычка.
Директор и Сюли сидели в гримёрной Тэкуми, наблюдая за происходящим на сцене, через монитор весящий на стене. Директор по-прежнему нервничал, но теперь у него появилась надежда, что концерт сможет состоятся и не придётся выплачивать неустойку.
– Кто это? – На пороге стоял Тэкуми сложив руки на груди, он смотрел на игру Хару.
– Тэкуми, ты пришёл? – Директор похлопал его по плечу. – Сюли, скажи дирижёру что концертмейстер пришёл.
– Хорошо, – она выбежала с гримёрной.
– Почему он там? – Тэкуми показал пальцем на Хару, сидящего в его кресле.
– Не злись, тебя долго не было а трупе нужно было репетировать. – Директор пытался объяснять ему происходящее.
– Я спрашиваю. Почему он на сцене! – Он кричал на директора, который безуспешно продолжал с ним говорить.
– Концертмейстер! – Янлинь позвала его. – Дирижёр сказал, что вы можете вступить в игру после первой части. Затем будет небольшой перерыв, сможете отдохнуть и дать интервью для журнала «Музыка».