Эван Уинтер
Огни возмездия
Нья хотела, чтобы он сражался за королеву, и, возможно, королева Циора была лучшим правителем для народа омехи, чем Придворные Вельможи или ксиддины, но Тау не приносил присяги чемпиона, потому что не считал важным сражаться за трон Циоры. Она сидела на нем, когда убили его отца, и это Арену ничуть не помогло.
Мотивы королевы были не его делом. Тау сражался ради того, чтобы добраться до Абаси Одили, искромсать его на части и вывернуть наизнанку, потому что только так можно было заставить Вельмож увидеть и услышать такого человека, как Тау. Чтобы быть понятым, ему нужно было говорить на языке, на котором могущественные общаются с немощными. На языке боли, страха и потерь. Могущественным нужно было показать, что людей можно подталкивать к пламени лишь до тех пор, пока они не загорятся и не сожгут все дотла.
Он подошел к дракону еще ближе.
– Придворные Вельможи – организаторы заговора, и они для нас потеряны, – сказала Нья. – Немногочисленные Малые и Великие Вельможи, оставшиеся на стороне королевы, колеблются – ими некому управлять. Мы не можем позволить им считать, что королева слишком слаба, чтобы удержать нас всех вместе. Нам нужно обуздать этот Правящий Совет.
Тау чувствовал кожей такой жар, что она уже могла покрыться ожогами.
– Вы хотите ворваться на заседание Совета и застать всех врасплох, – сказал он. – Хотите, чтобы я тоже был там, со своими мечами и шрамами, чтобы я напомнил им, что у королевы есть не только слова, но и оружие.
– Каждый инструмент имеет свое назначение, чемпион, – сказала она. – Выполните ли вы свое предназначение? Послужите ли королеве? – Нья взглянула на дракона и снова перевела взгляд на Тау. – Или только самому себе?
Не дожидаясь ответа, Нья пошла к выходу, оставив Танди позади.
Младшая Одаренная указала на землю у Тау за спиной, ближе к дракону.
– Обратите внимание на кровь под ногами, чемпион. Она может быть смертельно опасной.
Тау проследил за ее жестом и увидел темные влажные пятна, полосами тянувшиеся по булыжнику.
– Это его кровь?
– Детеныш был ранен, когда поднялся на поверхность, а его кровь в любом случае ядовита, – сказала она. – Индлову собрали сколько могли, но жар Стража не позволяет подобраться достаточно близко, чтобы собрать ее всю. Будьте осторожны.
– Понял.
Она кивнула ему, помолчала и вновь заговорила.
– Вы же пойдете, да? – спросила она. – Нья не все вам рассказала.
Тау стоял к ней спиной, но слушал внимательно.
– Мы не можем полагаться на преданность оставшихся, – сказала она. – Вельможи выполняют приказы генерала Отобонга. Он старший Индлову в крепости, и он близко общается с членами этого… Правящего Совета.
Тау ничего не ответил.
– Нам нужна ваша помощь, – сказала Танди, прежде чем выйти вслед за визирем.
Когда она ушла, Тау подошел к зверю, насколько мог, близко. Он мог протянуть руку и прикоснуться к нему, но жар при этом ощущался такой, словно он стоял на вершине погребального костра. И тем не менее, он наклонился еще ближе, так что его обожженные губы почти коснулись драконьей чешуи.
– Она чувствовала вину за то, что с тобой сделали, и я не стану винить тебя в ее смерти, – прошептал он зверю. – Я лишь хочу, чтобы ты знал: омехи не предполагали для тебя ничего, кроме этого. – Плоть на его щеках начала отслаиваться. – Они не простили бы, если бы так обращались с ними, поэтому не верят, что простишь ты. Они думают, что ты убил бы нас всех, если бы мог, и поэтому никогда тебя не отпустят. – Он покачал головой. – Но Зури считала, что то, что мы сделали… что мы делаем с тобой – проклятие для наших душ. Она сказала мне, что расплата близка, но я сомневаюсь, придет ли она.
Неспособный больше выдерживать жар, Тау отступил.
– Когда придет время, я обещаю дать тебе свободу или быструю смерть, – сказал он. – Как только смогу, я так или иначе тебя вызволю.
Драконий глаз вдруг распахнулся. Кроваво-красная радужка в нем окружала такой темный зрачок, что, глядя на него, Тау почувствовал, что всматривается в бездну. Зрачок стал вертикально сужаться, фокусируясь, и дракон заворочался, пытаясь встать.
Услышав, как что-то упало на землю у него за спиной, Тау подскочил, выхватив меч.
– Чемпион!
Тау взглянул в ту сторону, откуда донесся голос. Это была одна из Одаренных, которые держали детеныша под контролем, и она указывала на женщину рядом с собой. Та упала, лишившись сознания.
– Пожалуйста, – сказала Одаренная, – от вашей близости к Стражу наша работа требует больше усилий. Пожа…
Дракон взревел, и его рев отдался у Тау в голове щелчком кнута, а глаз, что смотрел на него, закатился, когда дракон заскреб по мощеному полу, пытаясь подняться. С мечами наготове, Тау сместился вбок, подальше от когтей, и его внимание привлекло движение в круге Одаренных.
Женщина, упавшая на колени, протянула руку в сторону детеныша. Эффект был незамедлительным. Теперь, когда круг Одаренных восстановился, дракон не мог вырваться на волю. Тау, пятясь, наблюдал за тем, как зрачок детеныша снова расширился и потерял фокус, а потом глаз наконец закрылся.
– Чемпион, – обратилась к нему все та же Одаренная сквозь стиснутые зубы, с явным напряжением от управления своим даром, – вам следует предоставить это нам.
Взглянув еще раз на Одаренную, упавшую на колени, и пожалев, что не может ничем помочь этим женщинам, которым так усложнил работу, Тау кивнул и вышел из тюрьмы. Его кожа была опалена, но страдал он не от этого. Он думал о Зури.
Дни после ее смерти были невыносимыми; ночами было того хуже. Как и детеныш дракона, Тау жил такой жизнью, которая была лишь ненамного лучше смерти, но в отличие от зверя, он еще мог управлять тем, куда полыхнуть своим огнем.
Он пойдет к королеве. Она в нем нуждалась, а он нуждался в ней. Он пойдет к королеве, потому что в конце их общего пути стоял Абаси Одили.
ВОССОЕДИНЕНИЕ
Тау встретил своих братьев по оружию в коридоре, ведущем в покои совета. Они ждали его. Они не виделись с ночи битвы, и их лица напомнили ему о тех, кого он больше никогда не увидит.
– Тау! – воскликнул Хадит, шагнув к нему и обхватив обеими руками. – Рад тебя видеть.
– И тебя, – ответил Тау. У него кружилась голова. Тоннели еще не ослабили свою власть над ним, и он посетовал, что ему не хватило времени, чтобы прийти в себя, прежде чем наткнуться на всех сразу, но даже в таком состоянии он не мог отрицать, что был рад видеть своих братьев.
Удуак, дождавшись, пока его отпустит Хадит, тоже заключил Тау в объятия, сжав его не успевшие зажить ребра.
– Тау, – прогремел здоровяк.
– Мирянин из Керема! – Темба, улыбаясь так широко, что были видны все зубы и щели между ними, где зубы должны были быть, сделал вид, будто медленно осматривает его с головы до ног. – Новая одежонка и мечи тебе идут.
Келлан, стоявший по стойке «смирно» в нескольких шагах позади, отдал ему честь.
– Чемпион Соларин.
Ощущая себя неловко от того, что Ингоньяма проявляет к нему такое уважение, Тау тоже отдал честь. Келлан проявил себя достойным бойцом, но Тау все равно трудно было считать их равными, причем воюющими на одной стороне.
– Рад тебя видеть, брат, – сказал Яу, появляясь из тени, чтобы хлопнуть Тау по плечу. – По тебе скучали.
– И я тебя, брат, – сказал Тау.
– Есть шанс, что нас сюда подняли, чтобы тоже выдать красивенькие мечи? – спросил Темба. – Цвет этих лезвий очень идет моим глазам.
Они все были без оружия, и Тау задумался, была ли в шутке Тембы доля правды.
– Это не я вас поднял.
– Темба просто шутит, – сказал Хадит. – Но то, что нас подняли – правда. Мы спали, когда Нья послала за нами. Но ты идешь не из своих покоев. Где ты был?
– Нэ? – спросил Тау, зная Хадита достаточно хорошо, чтобы думать, что он мог не заметить его неуверенной походки.
Хадит положил руку Тау на плечо.
– Вид у тебя такой, будто ты сидел в замкнутом пространстве, – сказал Хадит тихо, чтобы не услышали остальные. – Откуда идешь, чемпион?
От ответа Тау спасла королева со свитой. Королева Циора Омехиа вошла в просторный коридор из ответвления сбоку. С нею были визирь и Одаренная Танди. За ними шагали четверо королевских стражников.
Тау и все, кто был с ним, опустились на колени.
– Встаньте, – сказала королева. – Мы благодарим вас за то, что оставили свой покой в столь ранний час, однако вас вызвали не без повода. – Она кивнула Нье.
– Мы идем в зал совета, – сказала им Нья. – В этой крепости, вероятно, находится несколько Великих Вельмож, которые решили сами образовать Правящий Совет. Их поспешность в этом деле я объясняю желанием предложить нашей монархине помощь и мудрость, поскольку все прочее опасно напоминает измену. – Нья произнесла последнее слово с особенной выразительностью, отчего оно прозвучало еще неприятнее обычного. – Вас позвали сюда неспроста. Большинство из вас Меньшие, но вы сражались за свою королеву, когда это казалось безнадежным. Великий Вельможа Келлан Окар, племянник прошлого чемпиона, сейчас с вами. Он встал на защиту королевы, когда так поступили лишь немногие из Индлову.
Келлан склонил голову, принимая похвалу.
Нья кивнула ему в ответ и повернулась к Тау, оглядев его с ног до головы.
– С нами также провозглашенный королевой чемпион, – сказала она. – Чемпион Соларин, который поклялся служить королеве до конца своих дней… или пока она будет находить его службу достойной.
Тау едва удалось сдержаться, чтобы не ответить на ее укол, но он не отвел глаз, выдержав ее взгляд.
Через секунду Нья отвернулась, снова обратившись ко всем присутствующим:
– Полагаю, этот так называемый Правящий Совет надеется вновь связать народ омехи воедино, и в этом я не нахожу ничего дурного, – сказала она. – Однако то, что они создают свой совет тайно и без участия королевы, позволяет предположить, что окончание гражданской междоусобицы – не единственная их цель.
– Прошло всего несколько дней, но Вельможи совета забыли о том, кто погиб, чтобы остановить заговорщиков Абаси Одили. Однако вы им напомните, – заявила Нья. – Вы здесь затем, чтобы они увидели, что клинки, которые сражались с Одили, верны королеве Циоре Омехиа II, а не советам, будь то правящим или стражницким.
– Они думают, мы слишком молоды, чтобы править, – сказала королева, шагнув вперед и привлекая внимание всех собравшихся. – Они считают, что ущерб, который причинил Одили, может быть возмещен лишь их руками, которые они называют опытными и достойными. Но они управляли многими поколениями народа омехи, однако сегодня наши люди голодают, страдают и гибнут гораздо больше, чем когда-либо прежде.
– У Правящих Советов был шанс, – сказала она, – и они потратили его на бесконечную войну, которая медленно обращает наш народ в пыль. Они указывают на опыт, который получили, но мы отвечаем, что этого недостаточно. Мы отвечаем, что этого не будет достаточно никогда.
Королева в своем полуночно-черном платье с золотистыми узорами по краям зашагала вперед, приглашая следовать за нею. Нья, Танди и королевская стража двинулись следом, и все остальные последовали за ними.
– Ее бы слова да Богине в уши, – услышал Тау слова Яу, которые тот пробормотал себе под нос, словно молитву.
– Чемпион, – процедила сквозь зубы Нья, обернувшись через плечо. – Полагаю, вы не откажетесь сопровождать вашу королеву, как предписывает обычай?
Со смесью раздражения и смущения Тау прибавил шаг, пробрался мимо Тембы, чья поднятая бровь и сверкающие глаза словно бы просили залепить ему пощечину. Он догнал королеву, и они прошли в аванзал Крепости Стражи.
Тау не бывал здесь со дня, когда сражался бок о бок с чемпионом Окаром, и теперь было странно видеть большое круглое пространство пустым, без хаоса схваток, которые десятками велись здесь не на жизнь, а на смерть. В остальном же это странное помещение было таким же, каким Тау его помнил.
Высокий балкон, куда можно было подняться по двум лестницам, поддерживали толстые колонны, и хотя подобная вычурность производила впечатление, все эти колонны, лестницы и балкон не шли ни в какое сравнение с центральным элементом аванзала.
Фонтан из белого, как мел, камня, был наполнен бурлящей красной жидкостью. В кровавого цвета водах возвышалась статуя чемпиона Циори, вонзающего меч в глубину. У статуи каким-то загадочным образом собиралась карминовая жижа, которая окружала руку Циори с мечом. Это было жестокое напоминание о том, как дорого обошлись народу омехи первые годы на полуострове. Тау же вспомнил о погибших в этом зале лишь несколько ночей назад.
Он отвел взгляд от статуи и посмотрел туда, где пал его предшественник – Чемпион Окар. В сумраке Тау едва сумел различить таинственные серые фигуры, и его руки дернулись к рукоятям мечей.
Он уже почти выхватил оружие, но фигуры оставались неподвижными, и королева положила свою удивительно холодную руку на его кисть. Тау едва смог не отпрянуть от ее неожиданного прикосновения.
– Мы попросили скульптора изобразить сцену последней битвы чемпиона Окара, – сказала она. – Когда он закончит работу, любой желающий пройти через эту галерею должен будет миновать статуи Королевской Стражи, которая пала, сдерживая атаку. И также изображение Чемпиона Окара, который отдал свою жизнь за нас.
Говоря все это, она смотрела на него, и на сей раз Тау первым отвел взгляд. В том, как она на него смотрела, чувствовалось нечто необычное. Они были незнакомцами, но ей не составляло труда задерживать на нем взгляд. От этого он чувствовал себя не столько человеком, сколько вещью, любимой игрушкой, давно потерянной и вновь найденной.
– Ты считаешь это уместным? – спросила его королева, когда они проходили мимо незаконченных статуй.
– Считаю… моя королева. Вы чтите чемпиона Окара и всех, кто сражался с ним плечом к плечу.
– Он чтил нас, – ответила она, проходя в следующую галерею, ведущую в новую для Тау часть Крепости.
Они оказались в коротком проходе, который оканчивался деревянной дверью, охраняемой двумя Индлову. Солдаты резко выпрямились, завидев королеву. Тау не обращал на них особенного внимания. Он смотрел на дверь.
Дерево выглядело светлым даже в тусклом свете факелов. Он видел, что дверь была сделана из хрупкой ксидданской древесины. Несмотря на размеры, он мог бы пробить ее ногой, если бы это понадобилось.
– Откройте, – приказала королева Циора, приближаясь к Индлову. – Нам нужно кое-что сказать тем, кто внутри.
Солдаты, поколебавшись, переглянулись, но королева шла, не сбавляя шага, словно дверь уже была открыта, и двое Индлову поспешили устранить препятствие.
СОВЕТЫ
Когда дверь в зал совета открылась, Тау услышал низкий мужской голос, который приводил доводы в каком-то споре, но смолк, когда вошла королева. Тау и Нья, а за ними и все остальные, вошли следом.
Помещение было круглым, замкнутым, ярко освещенным, но задымленным горящими факелами, а пол был выкрашен в черный цвет. В центре внимания находился похожий на каменную глыбу мужчина в форме Ингоньямы. Его гладковыбритая голова сверкала в свете факелов, а густые брови выглядели настолько густыми, что, казалось, могли сдержать ливень, не позволив намокнуть его носу.
Тау подумал, что это он сейчас спорил низким голосом, но это была лишь догадка. В комнате находились еще одиннадцать Индлову, которые сидели на скамьях, расположенных амфитеатром, и когда вошла королева со свитой, они встали и отдали честь. Королева проигнорировала военных, и Тау последовал ее примеру, оглядев пространство зала.
Круглое помещение производило такое впечатление, словно не имело ни начала, ни конца и вообще не предполагало какой-либо иерархии. Это была красивая идея, но принадлежала она не народу омехи. Поперек комнаты, перед Тау, вместо еще одного ряда скамей тянулся ряд стульев с высокими спинками, и на них сидели шесть женщин, Великих Вельмож. Королева Циора сосредоточилась на них.
– Моя королева, – проговорил Ингоньяма с кустистыми бровями, отдав честь с такой силой, что проломил бы рукой себе череп, не будь тот крепким как сланец.
Она наклонила голову, но на него не взглянула. Вместо этого королева обратилась к одной из двух женщин, которые сидели ближе всех к центру из тех шести, что занимали ряд стульев.
– Что вы тут делаете в темноте, Мирембе?
– Моя королева, – ответила Мирембе, приподняв бровь, – ваше присутствие – честь для нас.
– Неужели?
Опустив голову и подняв глаза, Мирембе улыбнулась, словно королева отпустила шутку. Великая Вельможа с волосами цвета серых одежд Ихаше, прошла по своему пути множество кругов, но сохранила красоту. Ее кожа цвета свежего угля была гладкой, глаза были ясными, с легкими морщинками по краям, и когда она улыбнулась, показались ее белоснежные зубы.
– Находиться рядом с вами – всегда честь, моя королева.
– Раз уж честь столь велика, почему же вы не попросили нас посетить это… собрание?
Мирембе села, поправив пышные юбки.
– Мы собираемся исключительно для того, чтобы исследовать пути, лежащие перед нами. Мы собираемся, чтобы упорядочить наши мысли, и когда они будут упорядочены, мы сможем представить их вам, моя королева.
Нья шагнула вперед, поравнявшись с Циорой.
– По какому праву? – спросила она.
Мирембе сделала вид, будто не поняла вопроса.
– Прошу прощения, визирь?
– Ты меня слышала.
Мирембе сверкнула все той же улыбкой, которая показалась Тау неправдоподобно широкой, едва ли не до ушей.
– Визирь Нья, я слышала вас, но не понимаю вашей озабоченности. Мы просто выполняем свой долг как единственный подлинный Правящий Совет этого полуострова.
Нья пренебрежительно махнула на Мирембе рукой.
– Вы встречаетесь посреди ночи с генералами королевы, голосуете сами за себя, и вам еще хватает дерзости, чтобы…
– Осторожнее, визирь, – сказала Мирембе. – У вас есть голос в решениях совета, но, по-моему, эта традиция не позволяет вам нас обесценивать. – Она поерзала на стуле, наклонившись вперед. – Мы были единодушны без вас, но если вы желаете проголосовать против образования совета, то можете сделать это сейчас, пусть это ничего и не изменит, учитывая, что нас большинство.
Воздух буквально гудел от напряжения. Тау ощущал это кожей.
– Большинство? Кого вы вшестером представляете, кроме самих себя? – спросила Нья.
Улыбка сползла с лица Мирембе.
– Мы Правящий Совет. Мы представляем народ омехи.
– Его полное название – Правящий Совет Королевы, – сказала Циора, – и сейчас, пожалуй, пришло время вашей королеве выразить свое мнение.
Мирембе вновь расплылась в улыбке, а когда она заговорила, Тау показалось, что ее зубы стали длинными и загнутыми, как клыки.
– Ваше величество, если бы это зависело лишь от меня, ваше мнение было бы единственным, что следовало бы учитывать.
Тау крепко зажмурился, стараясь прогнать видение, а председатель продолжала говорить.
– Мне больно даже упоминать об этом, – сказала Мирембе, – но как все мы знаем и принимаем, закон омехи гласит, что воля королевы должна быть уравновешена волей Совета Стражи и Правящего Совета.
Тау открыл глаза. Председатель снова выглядела обычно. От своего видения он избавился, но Нья заметила его поведение и боковым зрением следила за ним.
– Наша война с ксиддинами близится к апогею, однако наше королевство сейчас расколото, – сказала Мирембе. – Наше существование зависит от решений, которые мы примем в ближайшие несколько дней.
Генерал кивнул.
– Ваше величество, – сказала Мирембе, – мы находимся в состоянии войны, но вопросы войны – не удел ни королев, ни правящих советов. Нам следует думать о нашем народе, именно по этой причине генерала Аде Отобонг попросили возглавить наш новый Совет Стражи и ваши войска.
– Значит, вы решили привести к власти мужчину, который будет действовать в качестве третьей уравновешивающей силы в нашем королевстве? – спросила Циора таким тоном, что Тау подумал, что с таким же успехом она могла бы вонзить в Мирембе клинок.
– Мы решили, и он это примет, – ответила Мирембе дрожащим голосом и указала на Отобонга. Ее тон был серьезным, почти испуганным, но глаза выдавали иное. Их взгляд был ясным, острым и твердым, как бронза. – Моя королева, чтобы положить конец гражданской междоусобице, восстановить Пальм и вернуть преданность всех наших Вельмож, нам следует быть сильными и показать Одили, что цена войны слишком высока. Нам следует представить Абаси Одили противника, которого ему придется уважать, и наш совет, ваши слуги, все до единого, видят в этой роли генерала Отобонга.
– И вы решили все это лишь за одну дождливую ночь? – спросила королева.
Несмотря на большое расстояние между ними, Мирембе протянула руку, словно хотела коснуться Циоры, если бы только могла.
– Решили, моя королева. Решили, моя дорогая. Скажите ей, генерал.
– Совет проголосовал за то, чтобы наделить меня властью над всеми Ихагу, Ихаше и Индлову, которые остаются верными вашему величеству, – сказал генерал Отобонг. – Путь, лежащий перед нами, не будет легким, но с благословением Богини, я верю, что мы сможем вновь сплотить наш народ и восстановить контроль над полуостровом, когда нападут ксиддины.
– С благословением Богини… – повторила Циора, будто разговаривая сама с собой.
Не обращая внимания на ее тон, Отобонг неумолимо продолжил:
– Мы считаем, что у Одили в Пальме полтора дракона воинов. Также пять чешуев Индлову и более тридцати чешуев Меньших, примерно поровну распределенных между Ихаше и Ихагу. В этом городе у нас один боевой дракон, включающий один с третью чешуй Индлову и двадцать восемь чешуев Меньших. С такой численностью ясно, что мы не сможем взять столицу, прежде чем вернутся ксиддины, поэтому первым шагом будут переговоры с Пальмом. Я убежден, они пройдут хорошо, потому что Одили меня знает. Он знает, что я верен данному слову. – Отобонг трижды ударил себя кулаком в грудь. – Он знает, что ему лучше не ввязываться в бой, который я ему устрою, и как только ему будет предложено полное помилование, мы сможем договориться об условиях с ним и королевой Эси.
При слове «помилование» Тау оскалился и схватился за рукояти своих мечей. Движение вышло заметным, и генерал сдвинул густые брови, и опустил глаза на оружие Тау. Он хотел было что-то сказать, но слово взяла королева.
– С королевой Эси? – переспросила она едва слышно.
– Ах… ваше величество, – начал Отобонг, – ваша сестра сейчас называет себя так, не обессудьте, я просто…
– С королевой Эси? – повторила Циора, на этот раз громче.
– Королева Циора, – сказала Мирембе, подчеркнув ее имя, – полагаю, генерал лишь хотел сказать, что как только начнутся переговоры, благоразумно будет оказать всяческую любезность той стороне. Это ведь так, генерал?
– Как пожелаете, Председатель.
– Да, – сказала Мирембе, низко склонив голову перед королевой.
– Довольно, – сказала Циора. – Приберегите подобные козни для другого дня. Мы не позволим…
– Козни? – повторила Мирембе, повысив голос. – Моя королева, это нечестно…
– Ваша королева говорит! – воскликнула Нья.
Мирембе вскочила, уже не демонстрируя никакого подобострастия. Вместо того чтобы склонить голову и тонко улыбнуться, она сжала руки в кулаки.
– Визирь, вы превышаете свои полномочия.
– Мы сказали довольно, – заявила Циора. – Эта встреча основана на ошибочном убеждении в том, что мы не способны вернуть себе столицу и трон.
По-прежнему сжимая рукояти мечей, Тау взглянул на королеву. Он выбрал ее сторону и не собирался ее покидать. Она обещала ему Одили. Но даже не бывая в Пальме, он знал о нем достаточно: там были высокие толстые стены, и располагался он на стрелке реки Аманзи. И он понимал, что генерал Отобонг говорил правду.
У них не было военной силы, чтобы вырвать столицу из хватки Одили. Это было невозможно без увеличения численности солдат. Для этого требовалось призвать большую часть всех Ихагу и Ихаше, оставшихся на полуострове.
Насколько знал Тау, королева имела право это сделать. Она могла приказать феодам прислать ей своих бойцов, но если какие-нибудь умбуси хоть отчасти были бы похожи на мать Джабари, они не приняли бы благосклонно приказ, который оставлял их без защиты собственных солдат. Но хуже всего, если они решат, что лучше им не подчиняться, это еще и ослабит Циору. Правитель, чьим приказам не подчиняются, не может сохранить власть надолго.
– Моя королева, боюсь, я изложил свою позицию недостаточно ясно, – сказал Отобонг. – Прошу, позвольте мне объяснить.
– Да, не могли бы вы объяснить, генерал? – попросила Циора, холодно улыбнувшись. – Здесь действительно очень много нюансов.
Если Отобонг снова заведет речь о помиловании Одили, Тау был готов первым выпустить ему кишки, но учитывая тон королевы, он чувствовал, что генерал и так был в опасности, и ему даже захотелось его предостеречь.
– Разумеется, моя королева, – сказал Отобонг, кивнув с таким рвением, что у него щелкнули зубы. – Видите ли, мы не можем взять столицу осадой. У нас нет достаточного числа воинов, но если бы и были, то не было бы времени. До окончания перемирия с хедени осталось меньше лунного цикла, и если к тому времени все наши силы не будут объединены, нас разгромят.
– Спасибо, генерал. Это очень полезное мнение, – сказала Циора. – Полезное, но неверное.
– Неверное? Э-э, отчего же… ваше величество?
– Нам не нужно осаждать столицу, – сказала она. – Когда мы придем, ворота будут для нас открыты.
Отобонг прищурился, пытаясь понять, к чему вела королева.
– Осмелюсь заметить, ваше величество, я не думаю, что Одили сдаст вам город и свою жизнь. Независимо от того, сколько раз вы прикажете ему это сделать.
– Нас не волнует, что будет Одили делать и чего не будет. У нас в Пальме есть агенты. Они и откроют нам ворота, когда мы придем.
При этих словах Тау сильнее сжал рукояти мечей. У королевы все-таки был доступ в город, а это означало, что им предстоит бой с Одили.
Генерал Отобонг покачал головой и заговорил еще медленнее, произнося каждое слово так, словно эмпирийский не был для королевы родным языком.
– Моя королева, я вынужден поверить вам на слово касательно этих агентов, но даже в этом случае вы просите нас пойти на слишком высокий риск. У нас есть лишь небольшое число Ихагу, несколько Ихаше, немного посвященных из цитадели и несколько верных Индлову, которые пережили вторжение. Вместе они составляют одного боевого дракона, но они только-только оправились после тяжелой битвы. Мы едва ли можем сейчас их мобилизовать, выйти в Пальм и победить в этом сражении, даже если ворота будут открыты.
– Вы сами начали хвастать своими способностями, – заметила Циора. – Мы вам сказали, что ворота будут открыты. Где же ваша вера, генерал?
– Я не хвастал, и вера во мне есть, моя королева. Во мне есть вера, что если мы поступим правильным образом, мы сумеем вновь объединить наш народ и выжить, но это не значит, что нам следует вступать в бой с Одили, по крайней мере в нашем положении, – сказал он. – У него слишком много Индлову и Ингоньяма. И как минимум вдвое больше Одаренных, чем у нас. И видит Богиня, Ихаше и Ихагу в Пальме не поймут нашего конфликта и, скорее всего, также станут сражаться на его стороне. – Отобонг повернулся всем телом так, чтобы вовлечь в дискуссию и Мирембе с остальными членами совета. – Чтобы победить в этом сражении, нам нужно больше солдат, но у нас нет времени, чтобы их собрать. Я хочу сказать, что если мы намерены продержаться еще какое-то время, нам необходимо покончить с этим мятежом в считаные дни. Не больше.
Мирембе хлопнула в ладоши, привлекая внимание всех присутствующих.
– Тогда что мы можем сделать, генерал? – спросила она. – Как поступить, чтобы выжить?
– Как я уже сказал. Нужно найти компромисс с Одили и… э-э… и принцессой Эси.
– Это ваше решение? – спросила Мирембе. – Решение Совета Стражи?
– Да, – подтвердил Отобонг.
– Нет. Абаси Одили предал нас, – сказала королева Циора. – Он пытался нас убить.
Мирембе кивнула, приложила руку к груди и закрыла глаза, словно молилась.
– Его действия причиняют боль нам всем. Они пятнают как его честь, так и историю нашего народа. – Она открыла глаза, сфокусировав их на Циоре. – Но это не меняет ни тех фактов, которые описал генерал, ни решения, которое он принял. А также решения, которое должны принять мы в Правящем Совете.
– Вы действительно этого хотите? – спросила Циора. – Хотите его простить и забыть о предательстве?
– Моя королева, мы несем ответственность не только за самих себя, – сказала Мирембе, – и чтобы выполнить свой долг перед теми, кого ведем за собой, мы должны простить и забыть, иначе все погибнут.
Кто-то у Тау за спиной прочистил горло. Это был Хадит, и хотя он смутился, когда все лица в зале обратились к нему, он не растерялся под пристальными взглядами старших.
Тау стоял рядом с Ньей и видел, как она подала знак Циоре. Визирь не хотела давать слово Хадиту, но желания Нья было недостаточно. Относительно члена Совета Стражи Абаси Одили Тау и королева были единодушны. Они не могли забыть и никогда бы не простили.
– Ихаше, – обратилась королева Циора к Хадиту. – Вам есть, что сказать?
ПРЕДВОДИТЕЛЬСТВО
– Возможно, есть способ оттянуть атаку ксиддинов до тех пор, пока мы не соберем силы, необходимые, чтобы занять Пальм, – сказал Хадит, – но если не удастся, ксиддины мгновенно обрушат на нас всю свою мощь.
Отобонг втянул воздух сквозь зубы и отступил от Хадита, словно даже запах Ихаше оскорблял его.
– Ты предлагаешь саморазрушение? – спросил он и повернулся к женщинам в совете. – Может быть, нам спросить еще мнения лошадей в конюшнях?
– Генерал, – сказала королева Циора, – мы позволили этому Ихаше говорить.
Казалось, Отобонг ждал, что Мирембе что-то на это ответит. Когда она этого не сделала, он нахмурился.
– Разумеется, моя королева. Почему бы не послушать? У нас полно времени.
Циора, казалось, была готова на это ответить, однако следующие ее слова прозвучали мягко и предназначались Хадиту.
– Продолжай, Ихаше. Опиши путь, который видишь.
– Они еще не ушли, – сказал Хадит. – Ксиддины наверняка переждут бурю, прежде чем отплыть, а это значит, они еще на наших берегах. – Снаружи, словно подтверждая его слова, прогремел гром. – За Кулаком есть всего три пляжа, где ксиддины могли разместить столько налетчиков, сколько у них есть. Если мы разделим наших людей на три зубца, мы сможем…
– Моя королева, – перебил Отобонг, – прошу меня извинить, но должны ли мы слушать этот бред? Я не шучу, уж лучше бы было лошадей выслушать.
– Генерал, – оборвала его Циора.
– Меньший предлагает напасть на хедени, – сказал генерал. – Отменить перемирие, напав из засады на превосходящую нас силу. К чему трудиться, когда мы можем хоть сейчас сами перерезать себе глотки?
– Ихаше? – обратилась Циора к Хадиту.
Она хотела получить ответы на вопросы, поднятые генералом. Тау опасался, что никакого вопроса здесь вовсе не было.