Эва Баш
Повелитель крови
Глава 4
Уже вечерело, когда Марк наконец оказался дома. Жар, сопровождаемый нескончаемыми насморком и тошнотой, усиливался, и он мечтал оказаться поскорее на своем старом диване с чашкой горячего бульона для приема внутрь и банкой холодного пива для наружного применения. Усмехнувшись про себя, что самое главное в этом деле – ничего не перепутать, Марк захлопнул дверь и потянулся было к выключателю, но заметил, что из кухни идет слабый свет, сопровождаемый какими-то странными звуками.
Вытащив из кобуры пистолет, он сделал несколько шагов по коридору. Вздрогнул, краем глаза заметив свое отражение в зеркале. Там, слегка ссутулив спину, стоял мужчина среднего роста, тридцати с небольшим лет, с коротко стриженными темными волосами. Затем Марк заглянул в дверной проем, щелкнул затвором и сказал: «Ни с места!»
Из-за открытой двери холодильника показалась поднятая рука, сжимающая пивную банку, а потом и весь ее обладатель – молодой мужчина в махровом халате, клетчатых домашних штанах и тапочках в виде зайчиков на босу ногу.
– Я тут позаимствовал у тебя пиво и немного колбасы, – сказал он, – это уголовное преступление?
Марк опустил пистолет и включил свет. Мужчина в халате был примерно того же возраста, что и Марк, но, несомненно, гораздо привлекательнее. Его густые вьющиеся волосы были чуть длиннее среднего, а плотный загар говорил о том, что он много времени проводит вне дома.
– Аксель, какого ты здесь делаешь? – спросил Марк.
– У меня закончились спички.
Аксель открыл банку. Марк положил пистолет на стол и, поставив чайник на плиту, огляделся в поисках спичек.
– И ты искал их в холодильнике?
Аксель достал из кармана халата коробок и бросил его Марку.
– Нет, мне просто всегда было интересно, чем питаются копы, – улыбнулся он.
Марк зажег плиту и повернулся к собеседнику.
– Как ты сюда попал?
– Через балкон.
Аксель прислонился к столу и сделал глоток. Марк бросил взгляд на балконную дверь, скрытую задернутой занавеской. Кажется, он взял за правило закрывать балкон, чтобы навязчивый сосед не сновал туда-сюда в его отсутствие, но сегодня он действительно мог об этом забыть.
– Он был закрыт, – сказал Марк.
– Очевидно, нет, – развел руками Аксель и снова улыбнулся. – Это что, допрос с пристрастием?
– Нет, – усмехнулся Марк, доставая из кухонного шкафа пакетик с сухим куриным бульоном. – Если бы это был допрос с пристрастием, то моя пушка была бы сейчас у твоей долбаной башки. А сейчас проваливай.
Он сел на стул и прикрыл глаза.
Аксель потоптался какое-то время на месте, разглядывая Марка и словно обдумывая, говорить ему что-то или нет, потом отодвинул занавеску, дернул ручку двери и обернулся.
– Эй, – сказал он.
Марк встрепенулся и потер глаза. Кажется, он успел задремать.
– Ты все еще тут? – устало протянул Марк.
– Слушай, можно я тут у тебя порисую завтра? – спросил Аксель с видом пятилетнего ребенка, уговаривающего папу пойти в зоопарк.
– У себя дома рисовать тебе уже неинтересно?
Закипел чайник. Марк нехотя поднялся и залил куриный бульон кипятком.
– У тебя здесь перспектива лучше.
– Перспектива чего?
Марк сделал глоток и даже закрыл глаза от удовольствия. Оказывается, именно этого ему и не хватало весь день – чего-нибудь поесть. Ведь с самого утра он успел перехватить только сырный пончик по пути к месту преступления, так как уличный денер-кебаб, в котором он обычно завтракал, был еще закрыт.
– Отсюда лучше вид вон на те аптеку, автостоянку и стройку.
Аксель отвернулся к окну и, прикрыв один глаз, примерился, изобразив пальцами рамку. Марк вытащил из холодильника упаковку нарезанной колбасы и основательно засохший батон.
– Я уж думал, ты хочешь написать что-то вроде «ностальгии по коммунизму».
Аксель поднял вверх указательный палец и рассмеялся.
Кухня, в которой они находились, отлично подошла бы для этой темы. Старый кухонный гарнитур, пожелтевший от времени, хлипкий стол, который когда-то раскладывался вдвое и регулярно разбирался на запчасти для выноса в гостиную по особым торжествам и праздникам, газовая плита времен строительства Стены, духовка, которая не использовалась по назначению уже лет десять, и Марк понятия не имел, что за хлам в ней хранится. Из всей обстановки выделялся только новый серебристый холодильник, который пришлось купить в прошлом году взамен прежнего, отслужившего верой и правдой трем поколениям семьи Шнайдер.
– Значит, ты не против? – спросил Аксель.
– Делай что хочешь, – махнул рукой Марк, вытаскивая пласт салями из упаковки.
– Супер! – воскликнул Аксель и вышел на балкон.
Закрыв дверь, он помахал через стекло Марку.
– Да пошел ты, – добродушно выругался Марк, продолжая уплетать колбасу и запивать ее бульоном.
Жизненные силы постепенно возвращались к нему.
* * *
– Куда вы меня везете? – взволнованно спросила Эмма.
Автомобиль остановился на светофоре, и она выглянула в окно. В этот момент они как раз проезжали мимо коричневой коробки «Берлинской комической оперы». Толпа стояла у входа, не то ожидая начала спектакля, не то уже собираясь расходиться по домам.
Эмма посмотрела на дверцу. Где-то здесь должна быть ручка, но где? В накаленной обстановке замкнутого пространства лимузина девушка почувствовала, что у нее начинается приступ паники.
Говорят, в экстремальной ситуации мозг лучше концентрируется и легче принимает решения. Неправда. В экстремальной ситуации мозг отключается.
– Всего лишь довезу вас до станции подземки, – донесся до нее голос Фейербаха. – «Потсдамская площадь» вам подойдет?
– Что? – не поверила Эмма своим ушам.
– «Потсдамская площадь», – повторил он, дружелюбно улыбаясь.
– Нет… да, – закивала девушка, все еще сомневаясь в услышанном. – Я поняла. Да, «Потсдамская площадь» мне подойдет.
В этот момент лимузин повернул налево, а потом почти сразу направо, и Эмма едва успела схватиться за сиденье, чтобы снова не скатиться к Фейербаху.
– Что ж, теперь, когда мы выяснили конечный пункт нашего путешествия и когда вы больше не ищете способов к отступлению – ручка там, слева снизу, кстати… – кивнул он.
Эмма украдкой взглянула в указанном направлении и покачала головой – Фейербах говорил правду.
– …позвольте рассказать вам, почему же я выбрал вас.
Девушка не стала уточнять, «почему» и, самое главное, «для чего», а лишь внимательно посмотрела в лицо своему собеседнику. Впервые за этот вечер она смогла разглядеть его вблизи. В тусклом освещении салона мужчина выглядел старше, чем ей показалось на конференции. Взгляд его по-прежнему оставался задумчивым и даже каким-то отстраненным, хотя в уголках глаз и губ пролегли морщинки, выдавая в нем человека, который улыбается чаще, чем хмурится.
– Меня окружают циники, Эмма, – продолжал он тем временем. – Люди, которые способны только на то, чтобы думать о деньгах, о выгоде, о чем угодно, тратя драгоценные минуты своей жизни на то, что этого совсем не стоит. Человеческая жизнь так коротка и так… хрупка, – сказал он, едва заметно облизнув губы. – Но им все равно! – махнул рукой Штефан. – Вы невинное создание, Эмма, с такой чистой и открытой душой… Просто удивительно встретить такого человека, как вы, в это время, в этом городе, в вашей профессии. Я уверен, что у нас еще будет время поговорить об этом, но сейчас… сейчас я хочу сделать вам предложение…
Фейербах выдержал паузу, и Эмма почувствовала, как ее в очередной раз за сегодняшний вечер бросило в жар. Не выдержав взгляда мужчины, она отвернулась к окну. За ним медленно проплывала площадь, усеянная сотнями серых бетонных параллелепипедов – мемориал жертвам Холокоста. Между ними бродили, фотографируясь, туристы и бегали дети.
– Я предлагаю вам написать книгу, – произнес в итоге Фейербах.
Глава 5
– Ну что, кажется, это здесь.
Диана остановились у выкрашенной в коричневый цвет деревянной двери с табличкой «Лиза Майер» и постучала. На стук никто не ответил, но женщине показалось, что она услышала какой-то звук. Она присела на корточки и приложила ухо к замочной скважине. Замок был старый, и оттуда тянуло прохладой. Где-то в квартире скрипнула половица.
– Там кто-то есть, – шепотом сказала Диана и достала из кармана красной кожаной куртки набор отмычек.
Тезер огляделся по сторонам и приготовил пистолет. Замок щелкнул, и Диана осторожно толкнула дверь. Свет, проникший из подъезда, выхватил в полумраке квартиры два силуэта. Выгнув спинки, они жмурились и терлись друг об друга, но, увидев незнакомцев, тут же пригнули уши и разбежались в разные стороны.
– Коты, – поморщился Тезер и, вытащив носовой платок, приложил его к носу.
Запах в квартире стоял соответствующий. Сколько дел могут наделать два вполне взрослых пушистых создания?
Диана включила свет. Из длинного узкого коридора, оклеенного однотонными белыми обоями, вели три двери – в кухню, ванную и гостиную. Все три комнаты выходили на одну сторону и отличались высокими потолками, но малыми габаритами. В кухне умещались только небольшой кухонный гарнитур и столик на двух человек, а в гостиной, которая служила одновременно и спальней, стояли шкаф, телевизор и разложенный, аккуратно застеленный синим покрывалом диван. На стенах не висело ни одной картины, на подоконниках не было цветов, и только кошки, одна рыжая, а другая серая с белыми лапами, добавляли жизни и разнообразия аскетичному интерьеру.
– Похоже, Лиза Майер была не самым притязательным человеком, – почесал бородку Тезер.
В резиновых перчатках делать это было не очень удобно.
– Ага.
Диана открыла дверцы шкафа и окинула взглядом его содержимое. Вся одежда была разложена по полочкам и развешана по плечикам, а также по цветам, фактуре и, похоже, сочетаемости.
– И кажется, еще педантом, – добавила она.
И вздрогнула – рыжая кошка вскочила на полку и потерлась о ее бедро.
– Они, наверное, голодные, Тез, – обернулась она к Тезеру.
– Понял, – кивнул он и пошел в кухню.
Рыжая метнулась за ним, а серая лишь недоверчиво повела ушами, но едва раздался звук открываемой дверцы холодильника, как ее тут же словно ветром сдуло.
В холодильнике, заполненном всевозможными баночками и контейнерами, под кошачьи консервы была отведена целая нижняя полка. Тезер открыл банку и огляделся в поисках мисок. Кошки вились вокруг него и почти синхронно мяукали, требуя еды. Миски нашлись под столом и были настолько идеально вылизаны, что их даже не пришлось мыть. Он вывалил еду и почти с минуту понаблюдал, как стремительно она исчезает в кошачьих желудках.
– Бедные создания, – сказал он вслух. – Если вас никто не заберет, придется отвезти вас завтра в приют.
– Что? – донесся до него голос Дианы из гостиной.
– Ничего, – отозвался Тезер, выглянув в коридор.
Тут его внимание привлекла висевшая на вешалке сумка. Он снял ее с крючка и пошел к Диане.
– Смотри-ка, что у меня есть.
– Да, я тут тоже в шкафу кое-что нашла, – показала она на лежавший у нее на коленях ноутбук. – Но давай сначала твое.
Она отложила ноутбук в сторону, и они принялись методично выкладывать содержимое сумки на диван: расческа, тушь, старый чек из магазина, визитница с разложенными по алфавиту дисконтными карточками, пропуск.
– Feuerbach Robotics, – прочитала Диана, – Лиза Майер, бухгалтерия. А вот и место работы.
Тезер посмотрел на просвет пузырек с таблетками. На самом дне виднелись последние три штучки.
– Нервная, похоже, работа.
– Что там? – вытянула шею Диана.
– Похоже, антидепрессант, – протянул мужчина, разглядывая этикетку.
– Да, я бы тоже в депрессию впала, если бы жила в таком месте, – хмыкнула она.
У самой Дианы дома был целый музей «Формулы-1» – ретроафиши, которые собирал еще отец, шлемы пилотов и даже автомобильный диск, который служил ей подставкой под телевизор, который она, правда, никогда не включала.
Тезер извлек на свет телефон устаревшей модели с кнопками и монохромным экраном.
– Посмотри.
– Не знаю, – с сомнением покачала головой Диана. – Либо это запасной телефон, либо наша девушка – ретроград. Я делаю ставку на первое.
– Почему? – спросил Тезер, пролистывая список вызовов.
– Потому что эту сумку она не забыла дома, а намеренно оставила. Судя по тому, как она была одета, при ней, скорее всего, был какой-нибудь небольшой клатч.
– Тем не менее с этого телефона в последний раз звонили вчера в семь часов вечера некой Лоле, и вызов продолжался пятнадцать секунд. Да и вообще, она активно пользовалась им. Каждый день звонила… маме.
Тезер повернулся к Диане. Она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками.
– Ненавижу это. Больше всего ненавижу это в нашей работе.
Тезер сочувственно посмотрел на нее. Ему никогда не доводилось сообщать родственникам о погибших, но он знал, что вряд ли смог бы – не хватило бы хладнокровия и беспристрастности.
– Не скучаешь по дорожной полиции? – спросил он.
– Гонять с «мигалками», нарушая правила, можно и здесь, – слабо улыбнулась Диана. – Только здесь платят больше… А тебя-то как в криминальную полицию занесло?
– Любил детективы в детстве смотреть.
– Да ладно! Серьезно?
Тезер кивнул, Диана прикрыла рот ладонью и издала смешок. Серая кошка запрыгнула на диван и принялась громко умываться.
– Ладно, что там еще в телефоне?
Тезер потер нос и начал просматривать список контактов.
– Агнесс, ветеринар, Габи, Зизи, Лола, мама, парикмахер, работа.
Тезер остановился.
– А дальше?
– А все, больше нет.
– Какая богатая социальная жизнь.
Диана потянулась за ноутбуком. Пароль на нем, к счастью, не стоял. На весь экран был открыт интернет-браузер. Среди сохраненных вкладок Диана нашла несколько сайтов по кулинарии, пару женских журналов, форум для кошатников и одну популярную социальную сеть.
Хотя в друзьях у Лизы Майер значилось порядка пятидесяти человек, никто не оставлял комментарии под новыми фотографиями ее кошек и постами про любовь и отношения, от которых так и веяло осенней депрессией. В истории сообщений хранились только редкие поздравления с Рождеством и Днем рождения.
И только последнее сообщение, полученное на прошлой неделе, отличалось от всех остальных. Оно пришло от той же Лолы.
– «Привет, Лиза! – прочитала вслух Диана. – Как дела? Я знаю, что мы давно не виделись, но Рори мне сделал предложение!!! НАКОНЕЦ-ТО!!! Мы женимся через две недели!!! Я устраиваю девичник – ничего особенного, так, небольшие посиделки. Приходи! Буду рада тебя видеть! Соберемся, как раньше. Позвони мне. Обнимаю…»
– Да что там за Лола?
Тезер наклонился поближе и заглянул в монитор. Диана открыла страничку Лолы и снова не удержалась от смешка. Коротко стриженная брюнетка на всех фотографиях размахивала руками, и на каждой из них у нее был раскрыт рот.
– Жизнерадостная девица, – прокомментировал Тезер.
– Свяжись с ней, – попросила Диана, закрывая ноутбук и поднимаясь с дивана. – Пусть приедет завтра в участок. А я позвоню матери жертвы. Но сначала мы выйдем отсюда, или я разрыдаюсь от этого запаха.
Тезер хмыкнул и начал собирать вещи обратно в сумку.
Глава 6
Сочинительством Эмма начала увлекаться еще в раннем детстве. Придумывала на ходу стишки и короткие истории, а родители в умилении записывали их. Потом, когда ей исполнилось лет девять, Эмма освоила старую бабушкину печатную машинку. Компьютеры она не признавала, считая, что ими пользуются только какие-то поддельные писатели, настоящие же доверяют исключительно печатным машинкам.
В старших классах Эмма решила продолжить свою «писательскую карьеру» и подалась в журналистику. Но, к сожалению или к счастью, рынок труда на тот момент мог предложить только один вариант – школьную газету, возглавляемую учительницей английского языка. Помимо Эммы, ею занималась еще парочка энтузиастов – мальчик, который хорошо рисовал, но ни с кем не общался, и девочка-студентка по обмену из Канады. Да и те вскоре нашли для себя более интересное занятие на почве совместного интереса к книгам, а точнее – к книжным шкафам, за которыми можно тайком целоваться. Для Эммы это был своего рода удар. Отчасти потому, что мальчик ей все-таки нравился, хотя она никогда и не рассчитывала оказаться с ним за шкафом, но больше из-за того, что он предал их общее дело.
Потом были маленькие заметки для местной газеты и одна большая статья для крупного молодежного журнала, которую так и не опубликовали.
Теперь Эмма практически не писала, разве только когда перепадало какое-то задание от шефа. И вдруг такое предложение…
Девушка отвернулась от окна и внимательно посмотрела на Фейербаха.
– Я вас правильно понимаю, вы предлагаете мне написать книгу?
– Именно так я и сказал, – утвердительно кивнул мужчина, продолжая улыбаться.
– О чем?
Штефан усмехнулся.
– Обо мне, естественно.
– Ах, ну да, – кивнула девушка, – простите, что я сразу не догадалась, – сказала она и снова смутилась.
Воспитание говорило ей, что нельзя дерзить Штефану Фейербаху, но вымотанные им нервы требовали возмездия.
– Я не думаю, что смогу выполнить эту почетную миссию.
Эмма поджала губки и скрестила руки на груди.
– Полагаю, вы справитесь, – дружелюбно возразил мужчина, пристально глядя ей в глаза.
Автомобиль повернул налево, за окном потянулись освещенные оранжевыми фонарями аллеи Тиргартена.
– Я не знаю, как писать книги, – пожала плечами Эмма. – И вообще, почему я?
– Вы напишете правду.
«О да, – мрачно подумала Эмма, покусывая нижнюю губу, – я напишу всю правду о том, как этот паршивец запугивает молоденьких девушек!»
Штефан рассмеялся.
– Вы мне нравитесь, Эмма, – сказал он. – Позвоните Кристине, моей помощнице, она перешлет вам мои условия и назначит время встречи.
– Я не думаю… – замотала головой девушка, глядя на визитку, которую протягивал ей Фейербах.
Лимузин остановился.
– До встречи, Эмма.
Штефан еще раз улыбнулся, взял ее руку и вложил в нее свою визитку. В этот же момент дверь автомобиля открылась.
– Я… не… до… до свидания! – пробормотала девушка и, не глядя на мужчину, вылезла из машины, отказавшись от предложенной охранником помощи.
Пронизывающий ветер, гулявший между небоскребами Потсдамской площади, сразу же растрепал ее волосы, забрался под распахнутое пальто и пробрал до самых костей. Она спешно застегнула пальто и, отчаянно стараясь не стучать зубами, пробежала мимо остатков Берлинской стены, пересекла Потсдамер-штрассе и скрылась в недрах подземки.
Я никогда ему не позвоню! Никогда! Никогда!!!
* * *
Позже Эмма лежала в горячей ванне, кутаясь в пушистую пену. Одинокая свечка на полочке у запотевшего зеркала отбрасывала причудливые тени на белые кафельные стены. Влажный воздух был наполнен ароматами шоколада, клубники и банана, но Эмма чувствовала лишь запахи парфюма Штефана Фейербаха и кожаного салона его лимузина.
Раз за разом она прокручивала в голове их разговор. Сколько остроумных фраз она могла бы ему сказать, как раскованно и самоуверенно могла бы себя вести! Она оставила бы за собой последнее слово, громко хлопнув дверью… Нет, она бы бросила его визитку ему в лицо и влепила бы пощечину за то, что он посмел прикоснуться к ней!..
Нет, лучше бы он прикасался еще. И еще. И еще! Ох, она бы стянула с него этот галстук и!..
Дверь стукнула о край ванны так, что Эмма от неожиданности чуть не захлебнулась. Огонек свечи потух, и тут же мир осветился таким ярким электрическим светом, что ей пришлось зажмуриться.
– Где моя тушь? – раздался совсем рядом недовольный голос Маргарет, сопровождаемый грохотом переставляемых бутыльков и тюбиков.
Эмма промолчала и медленно погрузилась под воду, притворившись, что ее здесь нет. Она понятия не имела, куда Маргарет дела свою тушь.
– Почему ты никогда не возвращаешь вещи на место? – продолжала бушевать соседка.
Это никогда не кончится…
Эмма вынырнула из ванны и протерла глаза. Маргарет, одетая в короткое синее платье, которое она называла почему-то «счастливым» – чем именно, Эмма даже не спрашивала, – стояла на коленях, перебирая содержимое шкафчика, которое теперь в полном беспорядке валялось на полу.
– Посмотри в своей сумке, – посоветовала Эмма.
– С какой стати ей быть у меня в сумке?
Рассерженно выдохнув, Маргарет тем не менее поднялась на ноги и исчезла за дверью.
Что-то с грохотом упало в коридоре и покатилось в сторону ванной. Потом что-то медленно сползло, и Эмма догадалась, что это ее пальто, которое она так небрежно бросила, когда вернулась домой. Теперь оно наверняка лежало в луже, которая натекла с ее осенних сапожек.
– Твою мать, – тихо выругалась Маргарет.
Эмма поняла, что это относится вовсе не к пальто. Просто тушь действительно оказалась в ее сумке. Как всегда.
– Я ушла, – зачем-то сообщила Маргарет, хотя обычно этого не делала, и щелкнула замком.
Какое-то время Эмма пыталась прийти в себя во внезапно наступившей тишине и даже снова вернуться к мыслям об этом «совершенно несносном паршивце», но яркий свет и холодный воздух, задувавший из коридора, не давали ей этого сделать. Тогда она протянула руку, чтобы открыть клапан и слить воду, но так и застыла на месте.
А куда я дела визитку?
Перебирая в памяти все свои действия с момента получения визитки, Эмма выскочила из ванны и едва не закричала от боли – что-то впилось ей в одну ногу, потом в другую. Она и забыла, что Маргарет все свалила на пол. Отпустив пару ругательств в адрес соседки, она протопала в коридор, оставляя за собой мокрые следы.
Пальто и вправду лежало на ее сапожках, но это Эмму совсем не беспокоило. Главное, что в кармане обнаружилась немного помятая визитка, которая пахла Штефаном Фейербахом.
* * *
Чуть позже тем же вечером молодой человек зашел в один из баров Кудамма [1]. Не снимая капюшон и не расстегивая черную кожаную куртку, он прошел к стойке. Увидев его, бармен, полный мужчина в годах, тут же приветливо замахал руками и закричал:
– Хей-хей! Давненько ты к нам не заходил!
– Давненько, – улыбнулся парень, но тут же стал очень серьезным. – Мне чего-нибудь бодрящего, Фредди, и желательно горячего.
– Что-то случилось? – тихо спросил бармен, наливая в маленькую чашечку эспрессо.
– Они в городе.
Бармен поставил перед ним кофе и стакан воды. Парень достал из кармана монету в два евро и положил их на стойку.
– Будь осторожнее, – похлопал его по руке мужчина.
Тот лишь коротко кивнул и поправил висевший за спиной чехол с катаной.
