Эстер Перель
Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт

Шаблоны поведения: равные возможности для всех

Динамика отношений всегда предполагает вклад обеих сторон: каждый партнер работает над созданием общих шаблонов поведения. Нельзя говорить об утрате Джоном сексуального желания и его боязни попасть в ловушку, не принимая в расчет все то, что привносит в отношения Беатрис. Поэтому я пригласила и ее на несколько совместных с Джоном сессий. В ходе разговора стало ясно, автором какой части пазла является она. В своем стремлении построить гармоничные отношения она полностью подчинила свои интересы Джону, отказалась от большей части любимых занятий, в которые нельзя включить партнера, и даже прекратила общаться с друзьями. К сожалению, все ее попытки еще больше сблизиться с избранником негативно повлияли на эротическую сторону их отношений. Ее горячее желание сделать ему приятное, ее постоянная готовность отказаться от чего угодно, что может встать между ней и партнером, только увеличивают эмоциональный груз и заставляют Джона еще упорнее отказываться от секса. Получается, что его пенис формирует необходимую Джону границу, которую иначе никак не построить. Сложно считать привлекательным кого-то, кто полностью отрекся от личной независимости. Вероятно, такого человека возможно любить, но определенно трудно вожделеть. Не хватает сопротивления и напряжения.

Я предложила Беатрис на время уехать к себе и отчасти восстановить собственную независимость. Это помогло ей вновь наладить общение с друзьями и прекратить строить свою жизнь исключительно вокруг Джона. Я сказала ей: «Ты так боишься его потерять, что этим и отталкиваешь его, пренебрегая своей свободой. Джон больше не видит самостоятельного, отдельного от него человека, которого можно любить». А Джону я порекомендовала следующее: «Ты слишком склонен окружать всех заботой и от этого перестаешь быть любовником. Вы с Беатрис должны восстановить границы между вами, создать некоторую дистанцию, присутствовавшую вначале. Сложно почувствовать желание, когда на тебя так давят опасения и беспокойства».

Беатрис переехала, и в течение последующих месяцев ее жизнь заметно преобразилась: она сняла квартиру, подала документы в аспирантуру, отправилась с друзьями в путешествие, начала зарабатывать. Джон убеждался, что она стала совершенно самостоятельной, а Беатрис начинала осознавать, что ей не нужно отрекаться от себя, чтобы заслужить его любовь. И они смогли сформировать разделяющее их пространство, в котором сексуальное желание могло свободно проявляться.

Многим мужчинам и женщинам, обращавшимся ко мне, было очень сложно создать и сохранить эмоциональное пространство в романтических отношениях. Кажется, что, если отношения сложились и партнеры чувствуют себя в безопасности, сделать это легче, но нет. Стабильные отношения действительно придают нам смелости: мы решительнее действуем в профессиональной области, разбираемся со старыми семейными проблемами, а то и вовсе записываемся на курсы парашютного спорта. Но мысль о том, что нужно сформировать некоторую дистанцию с партнером, нас страшно пугает, ведь романтические отношения как раз и есть то самое место, где мы рассчитываем наконец-то обрести единство и неразрывную близость. Мы допускаем наличие дистанции в любых других отношениях, но не здесь.

Сексуальное желание не всегда вписывается в правила, позволяющие партнерам сохранять мир и согласие. Разумное поведение, понимание, сочувствие, товарищество – все они на службе близкой гармоничной связи. Но секс часто провоцирует появление нерациональной одержимости и эгоистических желаний, а не уравновешенности и эмпатии. В тени желания живут агрессия, объективация^[8], сила и власть – элементы страсти, далеко не всегда стимулирующие эмоциональную близость. Желание единолично правит на собственной территории.

Байковая ночнушка

Отношения Джимми и Кэндас – иллюстрация одной очень типичной истории. Джимми и Кэндас – молодые музыканты, обоим чуть за тридцать, они женаты уже семь лет. Это межрасовый брак: Кэндас темнокожая, а предки Джимми – переселенцы из Ирландии. Она излучает уверенность, носит джинсы, а ногти красит в голубой цвет. Он выглядит неброско и стильно. Оба симпатичные, живые, подвижные. И оба в отчаянии от происходящего. «Секса нет, и уже несколько лет, – объясняет Кэндас. – Мы в ужасе и расстроены. Мне кажется, мы оба боимся, что поправить ничего нельзя».

Кэндас уже проходила подобное с другими партнерами: все ее отношения заканчивались внезапной потерей влечения. Из разговора стало ясно, что она осознает свой стиль поведения: «Часть нашей с Джимми общей проблемы связана скорее со мной, чем с ним. Когда у меня складывается с кем-то настоящая близость, когда я влюблена, а партнер любит меня, я вдруг теряю интерес к сексуальной стороне отношений. Мне начинает казаться, что чего-то не хватает, и я не могу достичь настоящей близости на сексуальном уровне».

Джимми надежен, внимателен, умен. И у них с Кэндас насыщенные нескучные отношения. Именно этого Кэндас и ищет в мужчине, но выясняется, что такое сочетание качеств убивает в ней сексуальный интерес. Джимми очень добр, и это мешает Кэндас выпустить на волю собственную сексуальную энергию. «Благодаря его доброте я чувствую себя в полной безопасности. Но мне не нужна безопасность в постели», – говорит Кэндас.

– А почему, – спрашиваю я, – потому что не хватает напора? Нет возможности перейти черту?

– Да, не хватает агрессии.

– То есть в некотором смысле он слишком добросовестный любовник?

– Ну да.

– И он вечно уделяет тебе массу внимания?

– Он очень внимательный.

– Да, очень внимательный, и это не возбуждает, – добавляю я. – Уютно, душевно, но не сексуально. Вы заменили чувственную любовь чем-то иным. Примерно это один психотерапевт по имени Дагмар О’Коннор называет комфортной любовью.

Кэндас кивает: «Как будто байковую ночнушку надела».

Внимание и защита, необходимые в семейной жизни, могут противостоять бунтарскому духу плотской любви. Мы часто выбираем в партнеры того, кто проявляет заботу, но после первых недель или месяцев романтического вихря мы, подобно Кэндас, не можем больше разглядеть в нем ничего сексуального. Мы стремимся добиться близости в отношениях, чтобы преодолеть расстояние между нами и партнером, но, как ни печально, без такого пространства невозможен эротический синапс. Чтобы появилось вожделение, мы должны воссоздать разделяющее нас пространство, которое мы так старались преодолеть. Эрос подразумевает наличие некоторой дистанции между партнерами, наполненной энергией.

На одной из встреч Кэндас рассказала, что ничто ее так не заводит, как вид Джимми на сцене. А когда я ее спросила, ходит ли она за кулисы после выступления, оказалось, что нет. «Почему же ты не следуешь за ним в гримерку? Ты смотришь на него из зала, он на сцене, тебя возбуждает такое зрелище. В этот момент Джимми полностью отдается своему таланту. А потом он приходит домой, и оказывается, что вся эротическая привлекательность потеряна». Она кивает, соглашаясь, и выглядит расстроенной.

– А почему вы не разводитесь? – спросила я. – Сохрани отношения, но разведись. Если ты перестанешь быть его женой, он уже не будет казаться тебе таким уж домашним мальчиком.

– А знаете, что я сказала Джимми? Если бы он меня сегодня бросил, он снова стал бы мне интересен.

Кэндас понимает, что именно ощущение эмоциональной близости, которого она так добивалась в отношениях с Джимми, и есть главное препятствие, не дающее ей увидеть его сексуальную привлекательность. Чтобы преодолеть это противоречие, ей нужно найти способ создать психологическую дистанцию между собой и партнером. Задолго до встречи со мной Кэндас пыталась это сделать. Она придумала свой вариант решения проблемы: приходя домой, Джимми не должен был обращать на нее внимания. Она объяснила это так: «Если я почувствую, что совершенно не нужна тебе, ко мне вернется вожделение». Интуитивно, не понимая глубинных причин, она тем самым стимулировала желание.

К сожалению, Джимми не поддержал игры. Ему показалось, что предложение Кэндас означает, что он ей не нужен. Он с горечью объясняет свое видение ситуации: «Я так разозлился. Я же помню время, когда мне было достаточно потереться коленом о ее бедро, и она тут же возбуждалась. И уже так давно я не вижу, чтобы она по-настоящему хотела меня. А я хочу, чтобы она захотела. Мне нужно, чтобы она хотела только одного – меня – и больше ни о чем не думала».

«И вот она просит дать ей немного свободного пространства, а ты думаешь, что она тебя отвергает, – ответила я. – Ты знаешь, сексуальное желание – вообще-то странная штука. Кэндас просит тебя не обращать на нее внимания, и это может помочь ей вновь захотеть тебя. Я понимаю, звучит как бессмыслица. Казалось бы, для чего такие сложности? И я вполне понимаю твою реакцию. Но видишь ли, Кэндас необходимо отделить эмоциональную близость от эротики, и для этого ей нужна капелька свободы. Она предложила возможный сценарий. Это был не отказ, а приглашение. Не нужно понимать все буквально: это же такая сексуальная игра. Притворись, что я тебе не нужна. Притворись, что не замечаешь меня».

Но Джимми не хотел подыгрывать Кэндас, стимулируя ее желание, и начал бороться с ней. Ему нужно было, чтобы она захотела его, но обязательно по его правилам. Джимми столько лет чувствовал себя отвергнутым, что теперь у него осталась лишь злость, которая лишний раз доказывала, как он нуждается в Кэндас. Чтобы нейтрализовать подступающую ярость, партнеры проявляли друг к другу все больше дружеской заботы. Но постоянные ласка и нежность подавляли сексуальный аппетит. Можно находиться в таких отношениях долгие годы и так и не дождаться настоящего вожделения. Именно так складываются отношения друзей. Джимми и Кэндас оказались друзьями, пытающимися стать любовниками.

Помня, что Кэндас уже заявляла о желании иметь чуть большую дистанцию между ней и Джимми, я решила, что пришло время вмешаться и попытаться нарушить уютные приятельские отношения. «Вы прикасаетесь друг к другу?» – спросила я, хотя ответ уже знала.

– Без конца, – ответила Кэндас.

– Вы обнимаетесь?

– Да, – отвечает Джимми.

– Много?

– Да, – отвечают уже хором.

– Придется прекратить.

Они смотрели на меня с удивлением. Только что оба рассказывали мне, что это единственное, что осталось ценного в их отношениях, – и вдруг я предлагаю отказаться именно от этого? Но по реакции Кэндас я поняла, что, похоже, нащупала правильный путь.

– Вы не представляете, что вы творите, – всполошилась она. – Я очень чувствительна ко всему тактильному. Для меня прикосновения – все. Я обожаю, когда ко мне прикасаются, даже посторонние люди. Наверное, я тут отчасти позволяю себе лишнего и веду себя как такая шлюшка, любящая, чтоб ее погладили.

Джимми добавляет:

– Мы на прошлой неделе ездили к моим родителям, и подруга моей матери принялась вдруг гладить и массировать плечи Кэндас. Знаете, я даже вспомнил сейчас, как подумал тогда: а ей вообще важно, я это к ней прикасаюсь или миссис Монахан.

– Вот и цель нашей терапии, – ответила я. – Будем учиться отличать Джимми от миссис Монахан.

Велев им не прикасаться друг к другу, я рассчитывала обозначить то самое пространство, которое нужно будет преодолеть Кэндас, двигаясь навстречу Джимми. А он тогда наконец почувствует, что желанен. «Я хочу, чтобы вы меня хорошо поняли. Никакого физического контакта. Ни поцелуев, ни массажа, ни поглаживаний. Ничего. Простите, ребята. Вы можете переписываться, отправлять сообщения, используйте мимику – ищите какие угодно другие способы. Дело в том, что сейчас вся ваша страсть покоится под толстым приторным слоем уютненьких приятельских отношений, не дающих ей разгореться».

Кэндас и не пыталась спорить: «Хорошо. Заранее ненавижу эту затею, но попробовать стоит».

Мне было любопытно, кому из них будет сложнее соблюдать мои рекомендации. Хоть Кэндас и назвала себя шлюшкой, любящей, чтобы ее погладили, я подозревала, что все-таки Джимми первым нарушит запрет. Он многие годы негодовал, но не понимал, как же сердиться на любимого человека, то есть как и злиться, и сохранять связь одновременно. За попыткой сдержаться, за всеми этими милыми поглаживаниями лежит не до конца осознанный страх, что гнев спровоцирует разрыв. В первые недели Джимми несколько раз нарушал запрет. Я посоветовала Кэндас вести себя более жестко и не допускать этого: я поднимала ставки. В конце концов Джимми включился в игру: «Примерно через месяц я уже вообще не хотел иметь с ней дела».

Так мы удалили защитный слой теплой дружеской заботы и расположения, и это оказалось даже более эффективной стратегией, чем я ожидала. «Безопасное не казалось мне очень привлекательным, – признается Кэндас, – но я привыкла. В последние недели Джимми сильно отдалился, и я чувствовала себя очень некомфортно. Я получила именно то, о чем просила, но теперь не уверена, что этого хотела».

Сложившиеся между Кэндас и Джимми близкие отношения не допускали никаких конфликтов. Все трения и противоречия выражались в блокировании сексуального. Только так партнерам удавалось выразить свою непохожесть друг на друга. Нарушая баланс этих гармоничных, но совершенно асексуальных отношений, я надеялась помочь каждому почувствовать себя в отрыве от другого, осознать свою самобытность, ведь без этого искреннее желание никак не могло появиться и проявиться.

Через несколько месяцев после начала работы Кэндас и Джимми сообщили, что начали замечать изменения, но им предстоял еще долгий путь. «Наши отношения нельзя назвать неудачными. Нам есть за что быть благодарными, и я это осознаю, – призналась Кэндас. – Но мы поняли, что близость не означает отсутствие ссор и противоречий. Это даже смешно, ведь единственное в наших отношениях, чем мы так гордились, как раз и оказалось проблемой».

Слушая Кэндас, я вдруг поняла, что слово «безопасный» можно понимать по-разному. Психолог Вирджиния Голднер проводит четкое различие между пассивной безопасностью постоянного комфорта и активной динамичной безопасностью, знакомой тем парам, которые умеют ссориться и мириться и чьи отношения – это последовательность прорывов и восстановлений. Сексуальное напряжение рождается не за счет подавления агрессии, а благодаря умению ей управлять – и именно оно придает связи безопасность.

Каждому нужен свой секретный сад

В своей знаменитой книге «Второй пол»^[9] Симона де Бовуар пишет: «Эротизм есть движение в сторону другого, это его ключевая характеристика». Мы же в своих усилиях установить близость в отношениях часто стремимся как раз избавиться от самобытности в себе и в партнере, слиться воедино, уничтожая таким образом и различия, и пространство, в котором могло бы расцвести желание. Мы хотим близости, чтобы защитить себя от одиночества. Но свободное пространство и некоторая дистанция необходимы для сохранения в отношениях эротизма, а для этого нужно выйти из зоны комфорта в тени партнера и почувствовать себя отчасти одиноким.

Я полагаю, что наша способность принимать тот факт, что мы сами и наш партнер – разные люди, и с этим связана угроза безопасности, – есть необходимое условие для сохранения интереса и влечения в отношениях. Я утверждаю, что вместо того, чтобы вечно стремиться ко все большей близости, каждый партнер должен развиваться как личность. Если мой совет поддерживать и сохранять дистанцию кажется вам слишком радикальным, можно сформулировать его иначе: сохраняйте и развивайте ощущение индивидуальности. Французский психолог Жак Саломе^[10] говорит о необходимости формировать близость с самим собой, чтобы уравновесить отношения в паре. Связь и близость с собой – прекрасный образ, для многих более приемлемый, чем идея поддерживать дистанцию с партнером. Выстраивая близкие отношения, мы занимаемся любовью, воспитываем детей, делим физическое пространство и находим общие интересы. Мы и правда соединяем важнейшие аспекты наших жизней. Но «важнейшие» – это вовсе не «все». Для обеспечения истинной близости с собой человеку необходимо сохранять некую совсем личную и закрытую для всех зону, которую нужно уважать. Это пространство (физическое, эмоциональное, интеллектуальное) принадлежит только мне. Не все нужно выставлять напоказ. У каждого должен быть свой секретный сад.

Любовь рвется все познать, а желание не живет без загадки и неизвестности. Любовь сокращает дистанцию между партнерами, но желание гаснет в отсутствие такой дистанции. Близость возникает на основе рутины, а эротизм в условиях повторения притупляется. Для поддержания сексуального влечения необходимы загадка, новизна, неожиданное. Любовь стремится иметь – желанию важно хотеть. Желание требует, чтобы объект внимания все время ускользал и сохранял некоторую недоступность. Тут не так важно, что уже произошло, – гораздо значительнее то, что еще может случиться. И слишком часто партнеры оказываются опутанными комфортом, который несет любовь, и забывают о том, что огонь желания нужно поддерживать. А горения не бывает без воздуха.

Глава 3
Ловушки современной близости

Разговор – не единственный способ достичь близости

We have no secrets, we tell each other everything^[11].

Когда моя мать рассуждала об отношениях, она мало что могла сказать об эмоциональной близости. «В браке важны две вещи, – говорила она мне. – Тебе необходимо работать над тем, чтобы отношения сложились, и ты должна быть готова к компромиссам. Быть всегда правой несложно, но тогда ты останешься в одиночестве». Мой отец всегда казался менее прагматичным, чем мать, и отвечал в нашей семье за экспрессивность и открытое проявление чувств. Он обожал маму и не стеснялся демонстрировать это поцелуями, подарками и вниманием к ней. Но если бы я спросила его, существует ли между ними эмоциональная близость, он был бы совершенно растерян и не знал бы, о чем я вообще говорю. Он понимал, что такое любовь и партнерство, и к ним же относил эмоциональную близость в самом неопределенном понимании.

Для моих родителей и их ровесников современные рассуждения о близости оказались бы чужды. Их отношения были далеки от идеала, и есть много причин, по которым им стоило бы обратиться к психотерапевту, но саму фразу «работать над эмоциональной близостью» они совершенно не понимали.

Когда Тевье из фильма «Скрипач на крыше»^[12] говорит своей жене Голди, что готов позволить дочери выйти замуж за того, кого она полюбила (а не за того, кого он для нее выберет), он объясняет это тем, что теперь вокруг «совершенно новый мир», где люди женятся по любви, что сильно отличается от его мира. Он познакомился с Голди в день свадьбы, и его отец сказал, что Тевье со временем научится любить ее. И вот двадцать пять лет спустя он наблюдает за влюбленностью дочери и спрашивает жену, любит ли она его после стольких лет. Голди в ответ перечисляет бесконечное количество разнообразных случаев и эпизодов, которые они пережили вместе, и красиво и лирично рассуждает о том, как «в прежнем мире» думали о любви и браке. Она стирала его одежду, доила его коров, спала в его постели, голодала и боролась за него, вырастила его детей, мыла его дом и готовила ему еду. «Если это не любовь, то что же тогда любовь?» – спрашивает она. Это подтверждение от Голди ничего не меняет, но Тевье все же говорит, что «после двадцати пяти лет приятно это знать».

Картина семейной жизни, нарисованная Голди, не похожа на то, что мы сейчас считаем эмоциональной близостью. В лучшем случае мы бы назвали это семейной жизнью, а в худшем – старорежимным угнетением женщины. В прошлом брак понимался более прагматично, и любовь не считалась обязательной. Главным было уважение. Мужчины и женщины искали эмоциональную связь где-то еще, прежде всего в отношениях с людьми одного с ними пола. То есть мужчин объединяла совместная работа и отдых; женщины формировали эмоциональные связи, сообща ухаживая за детьми или забегая к соседке за сахаром. Любовь могла со временем появляться, но не становилась необходимым фактором для успешного брака. Сегодня люди объединяются в пары совершенно свободно и клянутся в любви и верности на всю жизнь. Раньше эмоциональная близость считалась лишь возможным результатом долгосрочных отношений – теперь это ключевой элемент, без которого никакие серьезные отношения и не начнутся. В браке, перед заключением которого супруги договариваются и о количестве детей, и об условиях возможного развода, основа отношений уже не уважение, а доверие и привязанность. В современной реальности эмоциональной близости отводится центральное место, и это даже не подвергается сомнению.