Эшли Вэнс
Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом
Именно на этой мысли Шинглера кто-то распахнул широкие двустворчатые двери сбоку от зрительного зала и начал звать всех наружу. Десятки людей собрались в полукруглом патио с видом на тропический лес, простирающийся на мили вокруг. Из громкоговорителей за спиной понеслась ретрансляция обратного отсчета времени из ЦУПа: «Тридцать секунд… Пятнадцать секунд… Десять, девять, восемь…» Как же мучительно долго длились последние секунды перед тем, как хоть что-то станет видно и ясно, а затем внезапно из-за деревьев взошла ракета – и почти тут же исчезла за низкими тучами. На часах было 9:28 утра. Собравшиеся разразились аплодисментами, а некоторые даже гиканьем и улюлюканьем. Привычные к запускам местные тут же потянулись в здание. Шинглер же задержался еще на несколько мгновений и обнял кого-то из коллег, прежде чем напустить на лицо привычную, будто приклеенную улыбку и объявить: «Я счастлив. А теперь пойдем посмотрим».
Под «пойдем посмотрим» подразумевалось, что нам пора обратно в ЦУП, чтобы узнать, выполнит ли ракета-носитель возложенную на нее миссию до конца. От Земли-то она оторвалась, проделав тяжелейшую часть работы по преодолению силы тяжести, но впереди у этой махины было еще много полетных задач, выполнить которые необходимо, чтобы вывести головную часть на заданную орбиту и разложить там всю массу спутников по местам. А это подразумевало возврат в экзистенциальное состояние ожидания в надежде на лучшее.
Примерно через полчаса наконец пришла и весть о том, что спутники выпущены на круговую орбиту на расчетной высоте в триста миль над поверхностью Земли[10]. Белые (окраска корпуса) «голуби» Dove один за другим выпархивали из грузового отсека и, расправив крылышки солнечных батарей, бисером рассыпались по черному бархату неба. Сигналы со спутников тут же начали стекаться в штаб-квартиру Planet Labs в Сан-Франциско, благо по всему миру была загодя развернута и протестирована сеть антенн и ретрансляторов. Первым делом нужно было убедиться, все ли «голуби» живы и здоровы. Никому еще не доводилось тестировать работоспособность восьмидесяти восьми спутников одновременно. Обычно речь шла максимум о четырех-пяти. Так что и в этом плане Planet пришлось изобретать отнюдь не велосипед, а целую методологию отслеживания местонахождения каждого из своего выводка пернатых и отправки всем «голубям» синхронизированных и согласованных сигналов. На сей раз для начала были выбраны три «кенара» для получения главных команд и их оглашения по кругу. Вместе с рассылкой запросов на проверку состояния на все спутники была отправлена и команда на включение систем экранирования от магнитных наводок, с тем чтобы не допустить потерю «голубями» пространственной ориентации и позволить им выстроиться вдоль силовых линий магнитного поля Земли. Эта система геомагнитной стабилизации вкупе с традиционной гироскопической позволяла спутникам сохранять в пространстве именно ту ориентацию, которая была нужна для того, чтобы держать крылья солнечных батарей строго перпендикулярно потоку. И наконец, были запущены системы позиционирования спутников на орбите по привязке к известному на каждый данный момент времени расположению Луны, планет и звезд.
В ходе всех этих процессов инженерам Planet удалось выявить и устранить пару багов и оперативно передать новые наборы команд на головные машины. Оттуда они разлетелись по всей спутниковой группировке, и в итоге всё было отконфигурировано в наилучшем виде.
По завершении миссии Шинглеру в Индии было делать больше нечего. За пару месяцев его голуби плавно разлетятся и равномерно распространятся от края и до края неба, щелкая клювами камер и фиксируя всё происходящее на взятой ими в кольцо осады планете. Поразительным тут выглядит техническое решение, позволившее распределить всю эту стаю по орбите равномерно, – так называемая дифференциальная тяга. Те самые крылья солнечных батарей служили еще и парусами для поимки, казалось бы, неуловимых остатков ветров высокой стратосферы. Поставишь их поперек – и торможение в пять раз сильнее, чем при ориентации вдоль. До проекта Planet подобные идеи оставались чистой теорией, но теперь доказано, что они работают.
Всё это было еще впереди, а пока Шинглер просто решил отпраздновать в Индии текущие достижения. Он раздавал интервью местным телеканалам и журналистам, пока чиновники ISRO проводили пресс-конференцию. Затем всех пригласили на ланч, после которого Шинглер тут же собрал пожитки и всё на том же внедорожнике выехал обратно в Ченнаи.
По пути Шинглер попросил шофера остановиться у придорожного магазина, и там мы купили пивка Kingfisher, чтобы отметить успех. Едва он произнес тост «За запуск!», как мы на крейсерской скорости вылетели из закрытого поворота к перекрестку, наглухо забитому машинами по причине неспособности водителей разобраться, кому, кого и куда пропускать. Было ясно, что столкновения не избежать; понял это и наш шофер – и просто ударил по тормозам, предоставив небесам решать, в кого именно мы врежемся. К счастью, в кучу-малу мы въехали уже на черепашьей скорости. Оба водителя выскочили из машин, оценили легкие повреждения и сочли за благо разойтись с миром. Шинглер всё это время продолжал хранить на лице благостную улыбку, не давая превратностям земной судьбы омрачать воистину чудесную картину торжества физико-математического расчета, которую мы только что наблюдали.
После этого хиппи в душе Шинглера взял верх над инженером и предпринимателем и пару дней оттягивался на всю катушку. Он забыл снять гостиничный номер на сутки после запуска и вспомнил об этом только после ночной пьянки. Став триумфатором и настоящим мультимиллионером, он вынужден был проситься на ночлег к кому-то из сотрудников. На следующий день он отправился на побережье поплескаться в море и подивиться на древние храмы. После этого я отбыл домой, а Шинглер решил наведаться в «утопическое сообщество» Ауровиль. Там ему тоже койки не нашлось, и ночевать он был вынужден, свернувшись клубочком на голом бетонном полу в складском сарае рядом с допотопной морозильной машиной.
Индийская пресса подняла вокруг запуска колоссальную шумиху, в остальном же мире дело ограничилось скупыми заметками о выводе на орбиту рекордного числа спутников и об амбициозных планах Planet. За пределами узкого круга специалистов в деле освоения космоса мало кто, однако, понимал степень значимости свершившегося. А ведь со дня успешного запуска SpaceX ее Falcon 1 это был первый сопоставимый по эпохальности прорыв частной космической компании.
Со дня ее основания в 2010 году и по 2017 год, включая этот запуск, Planet удалось разместить на орбите сотни спутников. Часть сбилась с курса и сгорела в атмосфере, часть вышла из строя, но около полутора сотен теперь исправно выполняли свою работу, безостановочно снимая всё, что происходит на голубой планете под ними, выдавая ежедневно на-гора новый премьерный показ картины с этой кинозвездой в главной роли. Стартап в составе пары сотен молодых сотрудников лихим кавалерийским наскоком захватил лакомый кусок ценнейшего пространства в ближнем космосе. После запуска из Индии доля аппаратов производства Planet достигла почти 10 % от общего числа функционирующих ИСЗ. Возможным это стало благодаря идеализму и дерзости основателей, переосмысливших концептуальный подход к строительству спутников и формированию орбитальной группировки.
Поскольку Илон Маск сам по себе фигура знаковая, а ракеты – вещь круче некуда, для основной массы публики именно SpaceX стала синонимом инновационных изменений в космической отрасли. А вот тех, кто сам имеет к ней прямое отношение, успехи Planet воодушевили никак не меньше. Похоже, стремительно менялись сами правила игры – сначала в части доставки грузов на орбиту, а теперь и в части использования околоземного пространства. Если сложить один плюс один, выходило, что SpaceX и Planet на пару залили бетонный фундамент под веру в способность частных производителей потеснить правительства и захватить лидерство в деле освоения космоса. И сама идея, что на низкой околоземной орбите формируется, по сути, новая отрасль мировой экономики, из разряда фантастических перешла в разряд самых что ни на есть реалистичных. Начиная с 2017 года миллиарды и миллиарды долларов инвестиций буквально хлынули в космические стартапы, каждый из которых замахивался на достижения, сопоставимые по масштабам со свершениями SpaceX или Planet.
Вопросы же, которыми не могли не задаваться пытливые наблюдатели того времени, звучали так: как и откуда взялась эта Planet? за счет чего она раскрутилась? как вышло, что чудик, ночующий на полу сарая, и два его не менее странных кореша исхитрились построить систему, фиксирующую всякое шевеление и поползновение на поверхности Земли?
Со временем я приду к выводу, что ответы на эти вопросы следует искать не в личностях наподобие Шинглера с его партнерами. Космическая революция, грянувшая, казалось бы, подобно грому среди ясного неба, на самом деле зрела десятилетиями. И почву для нее тщательно и целенаправленно готовил один гениальный генерал, наделенный особым талантом – доводить всех до бешенства. Это была одна из тех фигур, о которых мало кто знает, однако же они играют роль главных кукловодов в своем театре и ухитряются, дергая за ниточки, устраивать на весь мир представления потрясающей зрелищности.
2
Космические силы
Передовица New York Times за 19 февраля 2002 года была озаглавлена «Нации брошен вызов: Пентагон готовится влиять на сердца и умы для перелома настроений за рубежом». В статье рассказывалось о создании Министерством обороны США некоего Бюро стратегического влияния. Целью этой конторы заявлялась попытка формирования в глобальных масштабах «правильного» отношения к действиям американских военных после террористических актов 11 сентября 2001 года. Иными словами, Соединенные Штаты решили использовать пропаганду для придания привлекательности объявленной ими войне с терроризмом, в частности в мусульманских странах, через размещение в СМИ всего мира разных историй проамериканской направленности без каких-либо упоминаний о Министерстве обороны США как инициаторе их публикации.
Кроме того, в статье, хоть и весьма расплывчато, говорилось и о других предполагаемых методах работы этого бюро: несметные миллионы долларов будут вложены в программы подспудного промывания мозгов землян через интернет, рекламу и всякие совсем уж гнусные программы наподобие тайных инсинуаций и распространения дезинформации. Американские налогоплательщики с ходу задались вопросом о законности подобной деятельности за их счет, а зарубежные журналисты пришли в ужас от самой мысли, что в любой момент могут сделаться невольными соучастниками преступных манипуляций общественным мнением. Министр обороны Дональд Рамсфельд и прочие причастные напрочь отрицали, что новое бюро будет заниматься столь стремными делами, и заверяли, что программа призвана использовать научно-аналитический подход для завоевания душ и умов жителей планеты. Иными словами, планировалась не бессмысленная, при всей ее дороговизне, массовая пропаганда, а высокотехнологичная точечная, которая не слишком обременит налогоплательщиков.
Но, несмотря на все эти благие намерения, публичное разоблачение мигом лишило рыцарей плаща и кинжала шансов на продолжение своей деятельности, и всего через неделю после скандальной публикации в New York Times Бюро стратегического влияния было упразднено. «Бюро настолько явно пострадало, что <…> дальше функционировать не может – и закрывается», – честно признал Рамсфельд.
Для куратора Бюро стратегического влияния бригадного генерала ВВС США Саймона Питера Уордена это стало не самой приятной новостью. Но Пит (так зовут его друзья) за тридцать лет воинской службы привык к причудам начальства и идиотским ситуациям. Астрофизик по образованию, он всё это время метался между разработками вооружений и работой по специальности – исследованием тайн далеких галактик. И везде снискал репутацию яркого и нестандартного мыслителя с редкой способностью к дебюрократизации самых бюрократичных учреждений. Так уж вышло, что в силу особенностей характера его карьера складывалась так: заслуженный рост на одном месте, затем конфликт с начальством с последующим выдвижением на новую, но непременно перспективную должность где-нибудь еще.
По этому случаю правительство, похоже, и решило притормозить метания Уордена и назначило его на солидный пост в Центре ракетно-космических систем в Лос-Анджелесе, где тот получил под свое начало полсотни отборных специалистов и карт-бланш на реализацию своих идей. Главной целью было заставить его произвести должное впечатление на кого-нибудь из высших военачальников. «Ты там что-нибудь исследуй и кратко как следует доложи о главном, – вспоминал Уорден, – чтобы они сказали: „Годится!“ Такова была задача. Хотя обычно они там просто всё убирали в долгий ящик на полгода, а то и на пять лет, пока очередная задача не подопрет, чтобы они этот ящик открыли».
Уорден не был противником серьезных научных изысканий и понимал их ценность, но, будучи человеком дела, всё-таки предпочитал прикладные разработки. Он давно пришел к умозаключению, что кардинальные улучшения в радиоэлектронике и вычислительной технике открывают блестящие новые перспективы на обоих фронтах космический инженерии – в разработке спутников и ракетостроении. Его главный тезис был прост: легкие умные спутники плюс легкие умные ракеты обеспечат долгожданный прорыв к так называемому космосу оперативного реагирования. Эта идея и легла в основу того, что в скором времени оформится в «космические силы», поскольку Уордену хотелось, чтобы американские военные и в космосе обладали способностью развертывать свои вооружения с такой же стремительностью и точностью, какой они славятся среди земных стихий.
«Если случится внезапный кризис, к примеру в Ботсване, – говорил он, – сразу встанет проблема отсутствия спутников, оптимизированных под Ботсвану. Если принимается решение выдвигать через несколько дней армию и авиацию в подобное место, ход игры в корне изменится при наличии возможности прямо тогда же запустить спутник поддержки».
У военных, однако, имелся надежный механизм самозащиты от быстрых и дешевых космических запусков. С 1960-х годов этический кодекс как НАСА, так и Минобороны гласил, что каждая ракета и каждый спутник должны работать, чего бы это ни стоило. Когда что-то шло не так, искали крайних, переписывали правила и регламенты, придумывали еще больше всяких процедур и проверок качества, дабы гарантированно исключить повторение ошибок. По словам Фреда Кеннеди, бывшего космического гуру ВВС, «культура нулевой терпимости к дефектам выстраивалась сорок лет. Единственный способ это исправить – снести всё до основания и начать строить заново».
Управление перспективных исследовательских проектов (DARPA) Минобороны США всё больше приходило в отчаяние от педантичной упертости старой гвардии. Задача DARPA – мыслить на десятилетия вперед и разрабатывать военные технологии на грани научной фантастики. Руководству управления хотелось экспериментировать в космосе с самыми безумными идеями ученых, а приходилось месяцами ждать у обочины, когда подрядчики наподобие Boeing и Lockheed Martin соизволят подбросить их спутники до космоса, настолько редки были запуски их ракет-носителей. «У нас в DARPA даже предлагали: „Давайте закажем себе оптом штук пятьдесят легких ракет и покажем нос этому идиотскому сообществу, неспособному собраться“», – вспоминал Кеннеди.
Осваиваясь на новом посту, Уорден вскоре обнаружил в DARPA немало единомышленников; они скооперировались и предприняли мозговую атаку на эту проблему. Их внимание сразу же привлекла весьма интригующая затея очень богатого парня по имени Илон Маск, создавшего компанию SpaceX специально для налаживания регулярных запусков дешевых ракет-носителей для массовой доставки спутников на орбиту.
Довольно скоро Маск материализовался в кабинете Уордена, и они ударили по рукам. «Он сказал, что эта его ракета под названием Falcon 1 через пару лет будет готова, – вспоминал Уорден. – От меня же ему хотелось услышать лишь ответ на вопрос, заинтересованы ли мы в ее использовании». Уордену, как, вероятно, самому высокопоставленному знатоку космической техники среди военных, часто доводилось выезжать и «разбираться на месте» с проектами всяких чудаков – в диапазоне от лазерных пушек гаражной сборки до летающих тарелок как военно-космического средства нового поколения. Но в Маске Уорден сразу распознал человека в своем праве и в чем-то даже родственную душу. Оба они питали надежду, что люди со временем колонизируют Марс и на этом не остановятся, а продолжат покорение и освоение Вселенной, и им пришелся по душе обмен идеями относительно того, как всё это будет выглядеть. «Илон был визионером, но визионеров вокруг меня в ту пору хватало, – сказал Уорден. – Однако в нем было нечто такое, что заставило меня подумать: „А ведь это не очередной прожектер какой-нибудь. У него всё по-настоящему“. И еще его отличало то, что он реально понимал толк в ракетах и разбирался в том, как они устроены и работают».
По настоянию Уордена SpaceX получила от DARPA контракт на пробный запуск малого военного спутника[11] – жест, не только придавший стартапу Маска престижности, но и призванный дать всем понять, что проект осуществляется под присмотром военных. В последующие два года Уорден по поручению Минобороны отвечал за мониторинг всех работ SpaceX на атолле Кваджалейн. Время от времени генерал лично выбирался из Калифорнии через Гавайи на остров Кваджалейн и оттуда на Омелек и докладывал высшему военному руководству о ходе работ. Подход SpaceX к ракетостроению был Уордену во многом близок и понятен. Ему нравилось, что компания избегает раздувания штата; нравились энергичность и изобретательность, проявляемые ее сотрудниками в сложных условиях. Куда меньше, однако, его впечатляла некая общая расхлябанность. Работы команда SpaceX вела, похоже, без стандартных процедур и документации. Цепи поставок отлажены не были, и полагаться приходилось на редкие заходы торговых судов, а в экстренных случаях – на доставку комплектующих частным джетом Маска. Даже по меркам Уордена – не самого типичного военного, любившего поболтать о том о сем под добрую дозу виски, – пили при космодроме на Омелеке сверх всякой меры.
«Поглядел я на этих пацанов в кроссовках, ковыряющихся в ракете и ползающих по ней, как пауки, – рассказывал Уорден. – Решил глянуть, как живут, заглянул в крошечный спальный трейлер, а там два ящика пива. Я пиво и сам люблю, но нельзя же под него ракеты к запуску готовить. А о записи их переговоров в центре управления у нас до сих пор анекдоты ходят. Мне лично это напомнило стеб каких-нибудь программистов из Кремниевой долины за отладкой глючной программы. Так ведь там всё это и хорошо; не запустится программа – перепишут код, скомпилируют и снова запустят без ущерба для себя. Но тут-то ракета – а это миллионы долларов и месяцы работы. А ведь в деталях кроется не только дьявол, но и спасение».
Об опасениях Уордена было доложено как в Минобороны, так и Маску, который критике не внял. «Илон сказал: „Вы же астроном, а не ракетостроитель“, – вспоминал Уорден. – Я ему говорю: „Так я же не технологию и не конструкцию ваших ракетных двигателей критикую. Но я потратил миллиарды казенных долларов на эту штуковину как офицер ВВС, а теперь понаблюдал за ходом работ и заметил такие вот особенности. Вот и предсказываю вам провал“».
Лишь после третьего кряду неудачного запуска в SpaceX начали прислушиваться к мнению Уордена и других спецов старой школы и внедрили кое-что из того, что те советовали. По молодости SpaceX вовсе не желала ничего перенимать из опыта и багажа «старого космоса». Это было бы расценено чуть ли не как крах всей идеи. Но тут инженеры-проектировщики и команда ЦУПа компании наконец осознали, что без добавления к энтузиазму толики профессионализма дело у них на лад не пойдет, – и стоило им это признать и применить в текущей работе, как их Falcon 1 наконец-таки вышла на заданную орбиту.
Но еще до успешного запуска Falcon 1 Уорден успел увидеть достаточно, чтобы понять: началась космическая революция. За долгие годы, проведенные в недрах ВПК, он успел в полной мере переосмыслить блестящие достижения современных технологий для массового потребления и возможности их использования в военных целях. И теперь ему было очевидно, что разработчики современных компьютеров и программ намерены вторгнуться на территорию аэрокосмической отрасли и показать там старой бюрократии ее и свою истинную цену. Да, типы из Кремниевой долины порой отличаются избыточной самоуверенностью и кавалеристской нахрапистостью, но они приносят с собой еще и амбициозность, оригинальность мышления и уйму денег. Уорден, которому тогда было под шестьдесят, считал, что и сам, подобно Маску, способен сыграть важную роль проводника изменений в качестве связующего звена между двумя мирами: Старым космосом и Новым космосом. Для этого ему всего-то и нужно было найти место для состыковки своего глубокого знания космоса и механики работы правительства со скоростью и драйвом Кремниевой долины. И тут ему улыбнулась удача в виде открывшейся будто прямо под него вакансии в идеально подходящем для такой стыковки месте.
