Эсхил Античные трагедии

Трагедия третья. Эвмениды

Стихи 1–1046

Хор Эриний, богинь-мстительниц, принимающих, в течение трагедии, новое имя – Эвменид, или «благосклонных»

Орест

Афина

Пифия, дельфийская пророчица

Аполлон

Гермии

Тень Клитемнестры

Судьи афинского Ареопага и народ афинский схором Провожатых

Площадь перед храмом Феба Аполлона (Локсия) в Дельфах. По сторонам площади толпы богомольцев. На храмовой паперти, у запертых дверей, Аполлонова жрица-пророчица, увенчанная лаврами, с золотым ключом в руках.

Пифия

В молитвах именую прежде всех богов

Первовещунью Землю. После матери

Фемиду славлю, что на прорицалище

Второй воссела, – помнят были. Третья честь

Юнейшей Титаниде, Фебе. Дочь Земли,

Сестры произволеньем, не насилием

Стяжала Феба царство. Вместе с именем

Престол дан, бабкой внуку в колыбельный дар.

От озера отчизны, от Делийских скал,

10 Сюда причалив, к пристаням Палладиным,

В удел Парнасский держит путь наследник – Феб.

Приводят бога в шествии торжественном

Сыны Гефеста; в зарослях тропы торят, —

Творят гостеприимным нелюдимый дол.

Пришельца ублажает и дарами чтит

Народ тогдашний этих мест и Дельф, их царь.

Созиждил вещим Зевс-отец сыновний дух:

Вступил четвертым Локсий во святилище,

Пророком Зевса: отчее вещает сын.

20 Сим, прежде прочих, дань молитвословия!

Палладу ныне в слове помяну, чья сень

Пред храмом; Корикийских нимф семью, чей дом

В утесе полом – птице мил, богам приют.

Там Бромий обитает – не забыла я;

Менад оттуда поднял бог на брань, когда

Пенфея, словно зайца, затравить судил.

Ключи потока Плейста помянув, и мощь

Владыки Посейдона, и тебя, о Зевс,

Вершитель вышний, верх всего, – иду гадать!

30 Благословите вход мой! Вящей силою

Вещунью вдохновите!.. Кто из эллинов

Ждет слов пифийских? Храм отверст. По жребию

Да внидут! Провещаю, что внушит мне бог.

Пророчицавступает в храм, но через несколько мгновений возвращается, шатаясь, охваченная ужасом.

И вымолвить ужасно, зреть ужаснее,

Что гонит жрицу вон из дома божьего!

Хочу крепиться – ноги отымаются;

Простерла руки дряхлые – бежать нет сил:

Беспомощней младенца в страхе старица.

Вхожу внутрь храма, – все в венках святилище,

40 И вижу человека: там, где Пуп Земли,

Сидит опальный грешник. Богомерзостно

Кровь на пол каплет с рук его, скверня затвор.

В руках меч голый и молебной ма́слины

Росток высокий, благочестно длинною

Повит волною белой. Ясно все досель.

Вкруг богомольца сонм старух чудовищных,

Воссевшись важно, дремлет на седалищах.

Не старицами в пору, а Горгонами

Их звать; но и Горгоны – не подобье им.

50 На стенописи хищниц раз я видела,

Финея сотрапезниц: вот подобье! Лишь

Без крыльев эти; но, как те, страшны, черны.

Уснули крепко; гнусный издалече храп

Приводит в трепет; с кровью гной сочится с вежд.

Убранство ж их – кощунство пред обличьями

Богов; обидой было б и в людском жилье.

Неведом был мне этаких страшилищ род!

Земля какая нагло похваляется,

Что сей позор вскормила, – и не терпит кар?

60 Сам Локсий остальное да промыслит! Здесь

Домовладыка многомощный – Локсий сам.

Вещун-целитель, темных отвратитель чар,

Он и чужие очаги от скверн блюдет.

Открывается святилище. Близ остроконечного камня, Пупа Земли сидит,Орест, с мечом и масличною ветвью, повитою белою тесьмою, в руках. Вокруг спят в каменных креслах Эринии; Аполлон в длинной одежде появляется над Орестом.

Аполлон

Тебе не изменю я; до конца твой страж,

Предстатель и заступник, – приближаюсь ли,

Стою ль поодаль, – грозен я врагам твоим.

И ныне видишь бешеных на привязи:

Сон обнял дев, которых все чураются,

Чад седовласых, с них же дани девственной

70 Ни бог не взял, ни смертный, ни дубравный зверь.

На горе, дети Ночи, родились они,

И дом их в преисподней – Тартар горестный.

Их люди ненавидят; ненавидят их

Жильцы Олимпа. Ты ж беги – без устали,

Без отдыха! Добычу до краев земли

Гнать будет гончих свора, по сухим тропам

И влажным, – и в заморских встретит пристанях.

Не падай духом, мужествуй в труде страстном!

В Палладии кремль спасайся и, пришед, воссядь,

80 На древний идол Девы опершись. Мы там

Судей обрящем, и вину смягчающих

Речей витийство, и пути – навек тебя

От сих мытарств избавить. Ибо помню: сам

На матереубийство я подвиг тебя.

Орест

Мои ты оправданья, вещий, ведаешь:

Потщись, да правда надо мной исполнится!

Залог спасенья – мощь твоя молящему.

Аполлон

Глагол мой помни; мыслью да не правит страх!

Ты ж бог-вожатый, брат единокровный мой, —

90 Зане мы, Гермий, – Зевсовы, и ты слывешь

Спасителем скитальцев, – упаси его

В путях опасных! Отчий освятил устав

Странноприимство; страннику будь пастырь ты!

Аполлон исчезает. Гермий,внезапно явившись, уводит Ореста. Перед спящими Эриниями возникает призрак Клитемнестры.

Тень Клитемнестры

Увы, вы спите! Время ль почивать? Меня

Забыли вы меж мертвых, где преследуют,

Стоустой укоризной приумножены,

Укоры мной убитых тень опальную.

Скитаюсь я, от милых отлученная;

Клеймо на мне и кары бремя тяжкое.

100 От кровных, от родимых претерпела зло,

И бога нет, который бы прогневался

За мать, рукой сыновней убиенную.

Взгляни на эти раны оком внутренним!

Во сне все ясно видит, озаряясь, дух,

А днем запретно мысли прозорливой быть…

Не досыта ль, ночные псицы, с блюд моих

Соты медвяной, трезвых струй лизали вы?

Очаг мой помнит черные гостины в час,

Другим богам не милый, но любезный вам.

110 Союз нарушен! Попраны заветы! Как?

Едва в тенета загнан, ускользнул олень!

Прыжком проворным вырвался из сети вон,

Над ловчими далече потешается!..

Очнитесь, позаботьтесь о душе моей,

Богини царства темного! Взываю к вам,

Явясь в мечтаньи сонном Клитемнестрою!

Хор

(стонет)

Тень Клитемнестры

Стенайте! Зверь на воле! Не догнать его!

Врагам моим домашним есть пособники.

Хор

(стонет)

120 Мм…

Тень Клитемнестры

Одержит сон вас, жалоба не трогает…

Орест, палач мой, матери палач, бежал!

Хор

(вздыхает)

Ох!

Тень Клитемнестры

Кряхтишь, но снова сон долит. Воспрянь! Скорей

За дело! Дело ж ведомо: ловить, травить!..

Хор

(вздыхает)

Ох!

Тень Клитемнестры

Так Труд и Сон, два сильных, заключив союз,

Змеи неутомимой мощь осилили!

Хор

(стенает громко)

130 Лови, лови, лови, лови!.. тут!.. стой!..

Тень Клитемнестры

Все рыщешь, лаешь, нюхаешь и ловишь дичь,

Заботой дня тревожась в грезе явственной.

Поймала – призрак! Томный плен усилием

Стряхни! Опомнись! Нежась, утеряешь лов.

Проснись – и пусть пронзишься угрызеньями:

Их острие знакомо сердцу мудрому.

Вскочи! В погоню!.. Дхни пожаром внутренним.

Палящей жаждой крови вслед бегущему!..

За травлю! Улюлюкай! Изнури его!

Хор

140 Буди, толкай соседку! Я тебя бужу.

Что спишь? Вставай же! Ну, встряхнись! Дрему долой,

Пооглядимся, – что тревога значила?

Хор

С т р о ф а I Горе-беда, увы!

Сестры, беда пришла!..

Немало, обольщаясь, я терпела бед…

Ныне беда пришла,

Горшая прежних бед!

Горе и черный час!

Зверь выскочил из сети, в темный лес ушел!

Осилил вдруг

Ловчих сон:

Лов пропал!

А н т и с т р о ф а I Зевса надменный сын,

Ты воровать горазд.

150 Смял всадник юный старицу копытами!

Как за безбожника,

Мать погубившего,

Ты побораешь, бог?

Как, матереубийство покрываешь, бог?

Кто скажет мне:

«Правды страж —

Вещий бог»?

С т р о ф а II Мне снилось: зов я слышу;

в нем укор: «ты спишь?»

Словно стрекалом в бок

Коня пырнул,

Гикнув, возница, – так

Мне сердце зов пронзил…

Он врезался

Плетью в мозг, —

160 До костей

Бич язвит…

Захолонула грудь во сне…

А н т и с т р о ф а II Творят самоуправство боги новые.

Правды сильней их власть.

Вот трон его:

Сверху и донизу

Весь кровью залит он!

Вот Пуп Земли, —

В пятнах весь

Черных дел,

В гное скверн!

Сосуд проклятий! Сток зараз!

С т р о ф а III Ты свой очаг, вещатель, предал сам греху!

170 Сам осквернил его,

Волей своей,

Чиститель!

Смертных заступник ты.

Наперекор богам

В отмену правд,

Древних обидел Мойр!

А н т и с т р о ф а III Со мной, враждуя, все же не спасешь его!

Скройся под землю он,

Будет и там

Настигнут.

Месть на главу свою,

Дерзкий, навлек, – и месть

Его найдет.

И на распутьи – казнь!

Аполлон, с серебряным луком в руках, встает в глубине храма.

Аполлон

Вон, вам повелеваю! Изыдите вон

180 Из сих чертогов! Прочь от прорицалища!

Не ровен час – ужалит, с тетивы златой

Спорхнув, змея – летунья среброкрылая:

Изрыгнете от боли с пеной черною

Все сгустки крови, слизанной со свежих ран.

Тут храм, не место лобное, где плетью бьют,

Выкалывают очи, рубят головы,

Камнями поражают, четвертуют, рвут,

Скопят, увечат, с долгим воем корчатся

Посаженные на кол. Вот где праздник вам, —

190 Вот в чем веселье ваше, – что являет нам

Ваш нрав, столь ненавистный! И таков ваш вид!..

Гнездиться бы в пещере кровожадных львов

Вам, кровопийцы! Вы ж сквернить дерзаете

Вторженьем смрадным вещие обители.

Живей, исчадья мрака! Козовод жезлом

Так гонит стадо черных коз. Без пастыря, —

Кому пасти вас любо? – всей гурьбою вон!

ИзгоняетЭринийиз храма.

Предводительница хора

Дай очередь ответить, Аполлон, тебе!

Ты в оном преступленье не сообщник лишь, —

200 Единый ты – преступник; весь тот грех – твой грех.

Аполлон

Ответствуй: как? Настолько можешь речь продлить.

Предводительница хора

Внушил ты сыну, что убить он должен мать.

Аполлон

Внушил отца возмездьем умирить. Так что ж?

Предводительница хора

Твои – почин, подмога, укрывательство.

Аполлон

Укрыться в этом доме я убийцу звал.

Предводительница хора

Так звал и нас: мы – княжих провожатых сонм.

Аполлон

Пришлись не ко двору вы в этом доме, знай!

Предводительница хора

Сопутствовать Оресту мне велит мой сан.

Аполлон

Какую ж должность ты несешь? Похвастайся.

Предводительница хора

210 Гнать матереубийцу из жилищ людских.

Аполлон

Мужеубийцы-матери убийцу? Так?

Предводительница хора

Мужеубийство – не убийство кровного.

Аполлон

Столь дерзко ты, столь хульно надругаешься

Над клятвенным союзом, что уставил Зевс

С семейственною Герой? Над Кипридою,

От коей – все, что мило в жизни смертному?

Прочней любовь связует брачным ложем двух,

Чем клятвой правда: сладко им обет блюсти.

Когда вражде супругов ты потворствуешь

220 (Жена убила мужа, – эта кровь не в кровь), —

Неправомощна, мню, такая правщица!

К одной вине строга ты и злопамятна,

К вине другой пристрастно-равнодушна ты.

Паллада эту тяжбу разберет меж нас.

Предводительница хора

И все же от Ореста не отстану я.

Аполлон

Ускорь погоню, рвенье распали, трудись!

Предводительница хора

Мое служенье, сан мой воздержись хулить!

Аполлон

От службы столь почетной отказался б я.

Предводительница хора

Пусть ты велик пред Зевсом: не умалю я

230 Тебе в угоду прав своих. Кровь матери

Взывает об отмщеньи! Выхожу на лов.

Аполлон

А я покрою и спасу поклонника

Моей святыни. Смертным и богам равно

Взять под защиту мужа и предать – грешно.

Исчезает.Хор убегает с орхестры. Храм затворяется. Орхестра пуста.

Площадь перед храмом Афины Паллады в Афинах.Орест входит и садится близ алтаря богини, у подножия ее старинного кумира, держась рукой за изваяние.

Орест

Владычица Афина, волей Локсия

К тебе я послан! Грех на мне, но грешника

Прими без гнева. Смыта кровь. На сих руках

Нет скверны. Стерлась черная в путях моих:

Людским гостеприимством убедился гость.

240 Всю сушу исходил я, переплыл моря,

Но памятовал слово бога вещего —

И вот пришел, богиня, обнял твой кумир:

Суда и правды, сидя здесь, я буду ждать.

ВходитХор Эриний.

Предводительница хора

Ужо, беглец!.. Не явно ль? – это след его!..

Вперед! Немой вожатый все без слов сказал…

Собачьим нюхом знаю, где прошел олень.

И капала из раны кровь пахучая.

Сама от травли чуть жива, едва дышу:

250 Измучилась, обрыскав весь пространный край!

И за море, без крыльев, залетела я,

Корабль перегоняя, на котором плыл

Орест… Он где-то близко! Чую дух его,

И кровью человечьей потянуло вдруг…

Хор

Нужен здесь глаз да глаз:

Все огляди окрест,

Да безнаказанным

Не ускользнет Орест!..

Вновь сильным он

Мнит себя!

Вот истукан обняв

Девы бессмертной, он

Хочет на суд отдать.

Рук своих дело – ей.

260 Тягаться с нами! Поздно!.. Расточил он кровь:

Родную кровь —

Кто сберет?

В землю бежит она,

Жадный питая прах…

Взамен я силу высосу из жил твоих!

Алый мне сок отдашь,

Плоти цветущей жизнь:

До́пьяна я напьюсь

Ярых струй,

Черных струй.

Иссохнешь, тенью станешь, и живую тень

В скорбный дол

Вечных мук,

В сумрак родной умчу.

Увидишь там, что всякий, сотворивший зло,

Бога ли, гостя ли,

270 Или родителей

Тяжко обидевший,

Казнь примет, злодеянью соразмерную.

Великий воздатель и судья, Аид,

В недрах глубинных есть:

На письменах его

Каждый записан грех.

Орест

Несчастье учит. Знаю, что ко благу мне

И что во зло послужит; где спасительно

Безмолвие, где слово. Здесь мне речь держать

Велел наставник мудрый. Задремала кровь,

И пятна побледнели на руках моих.

280 Избыта скверна матереубийства. Феб

С десницы обагренной влагу липкую

Мне смыл, когда обетных я заклал свиней.

И долог был бы сказ мой про людей, меня

Приявших гостем в домы без вреда себе.

Стареет время, давних дел стирая след.

Днесь, чистыми устами, благочестно я

Зову Афину, сей земли владычицу;

На помощь. Той защитой мой наследный скиптр

И весь народ аргивский, не подъяв копья,

290 Она стяжает: свято соблюдем союз.

Молю богиню: будь то в дальней Ливии,

У струй Тритона, ей родимых, шествует,

Одета в блеск иль облак, Дева бранная,

За милых поборая, – озирает ли

Флегрейский дол сурово, как пред битвой вождь, —