Эрос Гед Евгеньевич
Встречи
– Да её не избежать.
– Буря приходит и уходит, а люди как были, так и остаются короткими.
И опять где-то впереди.
– Что это значит короткие?
– Память о вас слишком коротка.
И развернувшись, у самого уха: "Деяния ваши так ничтожны, что память о них не длиннее ножа наемного убийцы, который он прячет где-то в складках одежды".
Откуда-то спереди: "Когда буря приходит, вы бегом бежите прочь. Не можете убежать, прячетесь и зарываетесь поглубже. Чтобы познать мудрость бури надо обладать такой силой, которой хватит, чтобы поднять меч. Вот буря и уходит в поисках тех, кто способен на это. Века блуждания".
Шепотом у самого уха: "Говорят, там где небо соединяется с землёй и рождается все сущее, высечено пророчество – явится тот, кто поднимет меч, рожден он будет грозой и сама истина откроет ему себя."
Опять откуда-то спереди: "Как знать, может ты именно тот, кого ищет буря?".
– Конечно, нет. У меня нет меча.
***
– Ну, так лучше?!
Коренастый сук. Оборот, ещё один оборот, ещё и ещё. Медленное вращение. Он быстро приближается к цели. Витиеватая полоска, раскручивающаяся спираль становится все более прозрачной, пока полностью не исчезает в исходной точке.
Глухой стук вытекает сноп искр. Появляющиеся то тут, то там, языки пламени быстро сливаются в одно мощное пламя.
Огромная рука ужасна. Непрерывные перекрещивающиеся полосы шрамов с торчащими из них грязно серыми лохмотьями. А просветы кожи между ними покрыты вросшими в неё кусочками чёрных углей.
Рука свободно опущена. Горящий конец сука волочится по траве, вслед за кулаком, сжимающим другой его конец.
***
И когда те, кого жизнь выбрала для борьбы, а сами они выбрали путь воинов, забудут об истинной цели, то познает живое сущность пожара.
Ибо зло шепчет: "Очисти огнем место для тех кто достоин, освети его светом путь к истине, а пеплом сгоревшего удобри землю под ногами достойных". Но нет достойных и не достойных.
***
Маленький кусочек бесконечности огорожен еще меньшими кусочками красного гранита. Но у тех, кто попадает сюда, захватывает дух. Все они не способны видеть бесконечности, и они глобального вписывают в границы своего роста.
Интерьер в высшей степени возвышен.
Сегодня здесь все.
Великий Император восседает на куске гранита, к которому ведет тысяча ступеней. У первой ступени группа императорских советников.
Маленькие человечки. Стебли белой травы подрагивают на фоне красного гранита. Они тихонько переговариваются, но здесь это уже едва уловимый шелест, указывающий только на признак разумности. Разглядывая этих травяных человечков, Великий Император испытывает ощущение силы. А тысяча ступеней, которые делают его ближе к небу, наполняют его чувством абсолютного знания. Прохлада огромного куска гранита, на котором восседает великий император, приводит его к мысле о своей непогрешимой справедливости.
Один из стебельков отрывается и начинает обратный отсчёт.
К пятистам, за ним уже волочатся две железные гири. Их гулкие удары о ступени в его висках. Невыносимо жарко. Все тело покрыто чем-то липким.
– И кто выдумал, что жребий является единственным проявлением свободы выбора – шипит он, подняв гири на одну ступень выше -Наверное, так выглядит дорога в преисподнюю, а я сам, добровольно иду по ней.
И вот отсчёт закончен. Имперский советник с неимоверно тяжёлым грузом, состоящим из ненависти, с трудом переводит дыхание.
– Преисподняя отменяется. Хоть что-то – но взгляд выхватывает нависающий над ним силуэт Великого Императора.
– И даже преодолев 1000 ступеней им не хватает какого-то десятка ступеней, чтобы не смотреть снизу вверх и не быть карликами. Трон делает это для меня, а вслух, что решили сказать имперские советники?
– Мы хотели Вам сообщить, что Ваш план о состоявшейся Великой победе и смерти всех врагов Великой Империи и роспуске армии, был ошибкой! И теперь наш план Мирового мира под угрозой! – гнев и раздражение, ведь говорит то, что при нас, а не мы, а это единственное что смогло преодолеть тысячу ступеней.
– Мой план! – крик Великого Императора прокатился по ступеням вниз и быстро достиг дна.
Белесые травинки замерли.
Выплескивая последние остатки яда: "Великий Император, во имя мирового мира вы должны созвать великих воинов и отдать Великую империю нам!"
– Аудиенция окончена – прошептал Великий Император.
***
– Вот ещё несколько целых страниц! – радость осветила лицо помощника.
– Тише, тише – но было уже поздно: свеча одобрительно затрещала, а тени резво заплясали – Давай посмотрим… Да…
– Все готово – и в подтверждение своих слов Помощник провел черту пером на листе пергамента. Острие пера пронзительно заскрипело.
– Тогда продолжим. Монотонный речитатив заполнил комнату, но ни один звук не должен покинуть этих стен. Перо быстро и точно ловило их и запирало в границах листа. Переписывалась история.
– В начале 49 месяца от правления последнего императора в столицу Великой Империи стали доходить страшные слухи о приближающемся пожаре. Распространителей слухов сурово наказывает, но когда горизонт заволокло черной дымкой, в городе началась паника.
Речитатив прорвался. Взгляды пересеклись и Помощник кивнул головой, подтверждая сей факт.
– Во всех донесениях говорилось о жутком подобии человека серого цвета, у которого вместо кожи – развивающиеся лохмотья. И там, где он ступал, возникал огонь, пожирающий все. И ни какая сила не могла остановить его. Первый день пяти десятого месяца высшим указом Императора Великой империи был отправлен отряд личной гвардии императора Великой империи – отряд не вернулся. Двадцатый день пятидесятого месяца, отправлено два отряда личной гвардии императора Великой империи – отряд не вернулся. На тридцатый день император Великой империи издает указ о создании армии. Но город начал пустеть. Горожане бежали из города.
***
Конец сука покорно волочился в восточном направлении. За ним тянулась борозда полная огня, который выплескиваясь через края, с угрожающим треском пожирал все имеющее общую точку с землей.
***
Он шел дальше, и с каждым шагом света с красноватым отливом, становилось все больше. Он отчетливо видел каждую трещенку в каменной кладке стены. Стало сухо и жарко. Теперь нет смысла искать опору. Стена не нужна.
На расстоянии вытянутой руки мелькнула тень.
– Кто здесь! – громкое эхо повторили: “Есь, есь, есь. “
Тень исчезла.
– Показалось…
Горячий сухой воздух неподвижен. Хаотические переливы света от темно жёлтого до ярко алого утверждают наличие изменчивости странной жизни этого лабиринта.
Шаг. Еще шаг. И вновь нарушающая привычный ход вещей игра тени.
– Это не иллюзия. Что-то приближается.. Может, выход? – он замер и задал вопрос: “Что это? “.
Еле слышно лабиринт ответил: “О, о, о… “
Тишина, слабые переливы света, горячий и сухой воздух.
– Значит, я буду ждать! – крик полный угрозы полетел дальше.
Тишина, слабые красно-желтые переливы света, горячий и сухой воздух.
***
Огромное множество храбрых людей с обнаженными клинками. Строгий порядок. Плечо к плечу образует прямую. Глаза в затылок – еще одна прямая перпендикулярная первой. Безусловно, вершина военного искусства – здесь и сейчас. Взгляд каждого полон решимости – как возвышено именно это творение военного искусства.
Они ждут. Зарево приближается.
Слабый запах гари.
Едва уловимый треск.
Капля прозрачной жидкости неспешно начала свое скольжение вниз. Чуть выше левого виска, откуда-то из-под шлема, по узору из темных точек.
Вот она начинает двигаться вдоль основания бугра.
Им становится тяжело дышать, но решимость не появляется из ниоткуда и не исчезает никуда. Их не интересует бушующая буря огня, которая уже близко, они всматриваются в её основание.
Капля, уместившая в себя ряды в боевом построении, достигает скулы.
Они видят источник их будущей гибели.
***
– Слово есть исходная точка того, куда поведет мысль, тех, кто его слышит.
***
Резкий взмах руки. И армада, разрушаясь на мелкие части полетела вниз.
Ощущение инородности привело к непроизвольному, которое совпало с невозможностью объективного.
– Разве может человек стать этим? – окончанием всего этого – трансформация решимости во взгляде в обреченность взгляда.
– Почему он остановился?
***
– Это люди.
– Что за люди? – эхо торопливо – Иии иии…
– Те, что сгорают в огне, который ты несешь. Здесь их тени. Я обещал тебе свет, тепло и людей.
– Свет, тепло и люди… тени людей… – гнев, обреченность и снова гнев – нет, я выберусь отсюда – и эхо – Аааа, аааа…
– Отсюда нет выхода. Я же говорил тебе.
Он уже бежал вдоль багровых оттенков каменной стены. Крики и стоны множились и становились громче. Постепенно они превратились в непрерывный рокот такой силы, что глаза заволокло пеленой, а из ушей потекла кровь. Не видя ничего он продолжал свой бег.
***
Капли летели вниз. Теперь в них не людская армада, а зеленая трава и голубое небо, а теперь чернеющая земля. Удар и едва заметные частички земли серым облаком взлетели вверх.
Стена бушующего огня рванулась вперед. За ней остался только огонь доедающий остатки того, что еще может гореть.
***
Теперь им все чаще и чаще попадались дымящиеся места пожарищ. Однажды молодая женщина притормозила лошадь и повернулась к незнакомцу, чтобы разбудить его. Такое она в этих местах она видела впервые, и как реагировать на увиденное, ей было неизвестно. Но незнакомец уже сидел и внимательно смотрел вперед. Три дня пути назад она бы искренне обрадовалась, но сейчас она пыталась определить степень угрозы и эффективный способ избежания ее.
– Что это? Это нормально? В смысле, мы можем ехать дальше?
– Вообще-то здесь должна была быть Великая степь… Но она сгорела.
– Эй, она не просто сгорела. Она СГОРЕЛА! – сарказм прикрыл наготу разочарования, он просто озвучил то, что она и сама видела – здесь даже падальщики не летают! Здесь нет ничего!
– Я вижу. Можно либо продолжить двигаться вперед, либо повернуть назад.
Подул ветерок и кусочки горелой земли легли на кузов телеги.
– Вперед! – скомандовал незнакомец.
Молодая женщина ни как не ожидала такого. Даже не успев осознать происходящее, она уже стеганула лошадь.
– Будем надеяться на лучшее – пытаясь скрыть факт того, что впервые она подчинилась воле незнакомца.
***
Поход продолжался. Яркие краски мира начинают приобретать запах, что, безусловно, вызывает недоумение и рябь мыслей: “Что это? “ пробегает по блестящей поверхности мира. Запах приобретает устойчивость, краски перемешиваются, а взгляд ищет ответ в мелькающих картинах мира: очаг, миска с дымящимся супом, костер. Лента рвется. Чернеющая пустота, которую разум людей не приемлет, какие-то доли секунд. Глаза открываются.
Тоненькие струйки дыма, от еще горячих углей поднимаются вверх. Узловатая палка – он должен ее держать. Горящая золотом, невероятных размеров мысль нависла над его головой: “Вперед”. Через мгновение она пролилась дождем шагов. Её капли с легким шуршанием ложились на молодую поросль леса.
Она ушла. Лес прервался. Голубое предвкушение будущего с изредка пересекающими его почти невесомыми облачками мыслей пастельных цветов.
Он уверенно шагал по долине. Шаги и мысли неизбежно приводили его к закату и потребности в огне.
Вновь тонкие струйки дыма приводили его к вопросу: “Что это? “.
Казалось круг замкнулся, но шел он по прямой…
***
– Постойте, сейчас заменю свечи. Слишком уж темно – помощник произнес и замер в терпеливом ожидании.
– Как странно. Вопроса не было, но он ждет моего ответа – а вслух – да, конечно.
Огни пустились в пляс, тени поддержали их порыв и помещение наполнил ось теплом ароматом горячего воска.
– Продолжаем? – а про себя – не менее странно. Задаю вопрос, и не ожидая ответа, делаю это без обоюдного согласия.
Тень наклонилась вперед.
– Конечно, – последовал ответ.
Тень наклонилась вперед.
Яркие чернила на чуть тронутой желтизной бумаге легко трансформировалась в звук, в такой же четкий и слегка приглушенный. Достигнув противоположного края стола, он ложился на белые листы аккуратными буквами.
Круг замкнулся.
***
Под сводами серого неба, на котором не видно солнца они ступили на выжженную смертью землю. Некоторое время только скрип колес и стук копыт напоминали о ходе времени. И, вот, лежащий позади незнакомец, наконец, решил изменить время. Он начал говорить. Серое небо с облаками пепла, гонимых ветром, молча смотрели в его глаза.
