Эрин Уатт
Разрушенный дворец
Глава 9
Элла
Больше мы с Саванной сегодня не видимся. В любой другой день мне было бы все равно, тем более что после обеда у нас нет совместных уроков, но сейчас у меня развилась настоящая паранойя. Она должна была беседовать с детективом во время перерыва на ланч. Я надеялась, что Сэв отыщет меня и расскажет о допросе, но она этого не сделала, а всю вторую половину дня я даже мельком не видела ее в школьных коридорах.
Во время ланча Вэл призналась, что сегодня утром полицейские оставили ее родителям сообщение, в котором спрашивали разрешение допросить ее. Но, похоже, ее дядя и тетя придерживаются тех же взглядов, что и Каллум, потому что они разрешили допрашивать Вэл и Джордан лишь в своем присутствии.
М-да, Джордан. Очевидно, она тоже есть в списке Казинса. И это очень сильно тревожит меня, потому что я уверена: Джордан будет говорить о Риде только самое худшее.
Я не знаю, с кем еще сегодня разговаривали копы кроме Саванны. Мой собственный предстоящий допрос вселяет в меня ужас, но, будем надеяться, Каллуму удастся потянуть с ним как можно дольше. Может, за это время детективы сделают свою дурацкую работу и найдут настоящего убийцу.
Если настоящий убийца вообще существует…
В горле застывает крик, отчего я останавливаюсь прямо посреди парковки. Ненавижу эти мысли, которые продолжают вспыхивать в моем сознании. Ненавижу себя за то, что все еще сомневаюсь в Риде. Он твердит, что не убивал ее. Он клянется, что не делал этого.
Так почему я не могу поверить ему на сто процентов?
– Парковка для того, чтобы на ней стояли машины, сестренка, а не люди.
Я разворачиваюсь и вижу ухмыляющегося Истона. Он слегка подталкивает меня вперед и добавляет:
– Бедняжка Лорен пытается выехать отсюда уже… минуты две.
Я поднимаю глаза на красный БМВ с заведенным двигателем. И действительно оттуда мне машет Лорен Донован, на ее лице виноватое выражение, как будто это она мешает мне, а не наоборот.
Я машу в знак извинения девушке близнецов и поспешно ухожу с дороги.
– Я задумалась, – говорю Истону.
– Все еще переживаешь из-за допросов?
– Ага. Но я поговорила с Саванной, и она пообещала, что ничего не скажет про Гидеона.
Истон кивает.
– Это уже хорошо.
– Угу.
– Элла, – доносится из-за наших спин голос Рида, – поедешь домой со мной?
Он идет через парковку с Себастианом. И моя паранойя снова дает о себе знать.
– Что случилось? Разве ты не идешь на тренировку?
Рид качает головой.
– Ист идет, а у меня освобождение. Только что получил сообщение от папы: он приказал ехать домой.
Страх холодком бежит вдоль позвоночника.
– Зачем? Что произошло?
– Я не знаю. – Рид выглядит сбитым с толку. – Он сказал, что это важно и что он уже договорился с тренером.
Судя по его лицу, Рид нервничает. Я уже изучила своего парня и знаю, что, когда его загоняют в угол, он ведет себя жестко, а этот угол, где полно полиции, следователей и на горизонте маячит тюрьма, кажется самым маленьким и одиноким углом в мире.
– Он хочет, чтобы я тоже приехала? – осторожно спрашиваю я.
– Нет. Но я хочу. – Рид переводит взгляд на своего младшего брата. – Себ, поедешь на машине Эллы?
Себастиан кивает.
– Без проблем.
Я бросаю ему ключи и смотрю, как он уходит к моему кабриолету, а Истон убегает на тренировку. Мы с Ридом залезаем в его «рейндж-ровер», и я начинаю гадать, зачем он попросил меня поехать с ним, потому что за пять первых минут в пути Рид не произносит ни слова.
Я смотрю в окно и грызу ноготь большого пальца. Мне трудно с молчаливым Ридом: так сильны воспоминания о первом времени в особняке Ройалов. Тогда от Рида можно было ждать только презрительных взглядов и язвительных замечаний, к чему я совершенно была неготова. Мама была слегка – ладно, очень – легкомысленной, но жизнерадостной и никогда не стеснялась своих эмоций, в отличие от меня.
– Давай скажи уже это, – вдруг рявкает Рид.
Я испуганно вздрагиваю.
– Сказать что?
– Что тебя гложет. Я прямо слышу, как ты думаешь, а если ты и дальше будешь грызть свой ноготь, он отвалится.
Обескураженная, я опускаю глаза на отметины зубов на большом пальце. Потирая красные пятнышки, отвечаю:
– Не думала, что ты заметишь.
– Я замечаю все, если дело касается тебя, детка, – говорит он низким, хриплым голосом.
– Я волнуюсь. Ты продолжаешь говорить мне не делать этого, но становится только хуже, – признаюсь я. – В школе сразу видно, кто твой враг, кто может тебе помочь, а кто бесполезен, кто за тебя, кто – против. Но эта ситуация кажется просто непостижимой.
И очень страшной, но об этом я вслух не говорю. Риду не нужно слушать о моих страхах. Он взвалит их на себя, и они лишь добавят веса тем проблемам, которые и так тяжким грузом лежат на его плечах.
– Все скоро разрешится, – отвечает Рид, его сильные руки направляют внедорожник по длинной вымощенной подъездной дороге, ведущей к особняку Ройалов. – Потому что я этого не делал.
– Тогда кто это сделал?
– Может, отец ребенка? Похоже, той ночью Брук могла перетрясти всех, с кем была знакома. Я был не единственным идиотом, – он резко умолкает.
И я рада этому, потому что мне не нравится слушать о том, что у Рида был секс еще с кем-то, пусть даже до меня. Боже, как было бы здорово, если бы он был еще девственником.
– Тебе следовало бы остаться девственником, – сообщаю я ему.
Рид удивленно усмехается.
– Так ты из-за этого вся на нервах?
– Нет, но только подумай, сколько проблем бы это решило! У тебя ничего не было бы с Брук. Девчонки из школы не пускали бы на тебя слюни.
– Если бы я был девственником, каждая из этих девчонок лезла бы вон из кожи, чтобы затащить меня в постель, а потом хвастаться, что стала первой, кто покорил вершину по имени Рид.
Он улыбается и останавливает машину около дома.
У Ройалов есть целый двор, отведенный под стоянку машин. Он выложен кирпичом в форме спиралей и ведет к гаражу, который вмещает все их автомобили. Только вот гаражом никто не пользуется. Обычно двор уставлен черными «роверами», там же стоит и вишневый пикап Истона.
– Девочки не такие, – говорю я, выскакивая из внедорожника и протягивая руку за своим рюкзаком. – Они не стали бы соревноваться в том, кто из них первая лишит тебя девственности.
Рид хватает рюкзак первым и с усмешкой забирает его у меня.
– Девчонки именно такие. Как думаешь, из-за чего Джордан все время докапывается до тебя? Ты ее соперница, детка. Почти все, независимо от пола, чертовски склонны к соперничеству. А детишки из Астора – больше всех на свете. Если бы я был девственником, для кого-то это стало бы еще одной целью.
– Как скажешь.
Он обходит «ровер» спереди и забрасывает руку мне на плечо. Наклонив голову так, что его губы касаются моего уха, Рид шепчет:
– Мы можем поиграть, когда я сорву твою вишенку: я буду девственником, а ты – опытной старшеклассницей.
Я ударяю его: Рид это заслужил – но он лишь начинает смеяться еще сильнее. И пусть он смеется надо мной, но счастливый Рид нравится мне куда больше, чем тихий и злой.
Правда, его хорошее настроение мигом улетучивается, когда мы входим в дом, где нас строгим взглядом приветствует Каллум.
– Рад, что вам весело, – ровным голосом говорит он, как только мы заходим на кухню.
Заметив Стива, я подпрыгиваю от удивления. Это покажется безумием, но я все время забываю о нем. Мой мозг, похоже, не в состоянии справляться сразу с несколькими кризисными ситуациями зараз, и единственное, о чем я пока могу думать, – это о том, что Риду грозит тюрьма. Каждый раз, увидев Стива, я словно заново узнаю, что он жив.
От меня не ускользает, как он прищуривается, когда замечает руку Рида у меня на плечах. На его лице отражается что-то типа родительского неодобрения, к чему я совершенно не привыкла: с мамой всегда было легко.
Я выскальзываю из-под руки Рида, притворившись, что мне нужно залезть в холодильник.
– Хочешь чего-нибудь? – спрашиваю я у него.
Рид весело улыбается мне.
– Конечно, а что ты можешь предложить?
Придурок. Он понял, почему я скинула его руку, и теперь подшучивает надо мной. Справившись с порывом показать ему средний палец, я достаю баночку йогурта.
Каллум хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.
– Берите ложки, я буду ждать вас в моем кабинете.
– Мы будем, – поправляет его Стив.
Махнув рукой, Каллум уходит.
– Брось свои намеки, – шипя на Рида, я достаю из ящика ложку.
– Зачем? Папа знает про нас.
– А Стив – нет, – напоминаю я ему. – Все это так странно, понимаешь? Давай будем притворяться, что мы просто…
Рид выгибает бровь.
– …друзья, – заканчиваю я, потому что все другие варианты кажутся слишком неприятными.
– Притворяться? Я думал, мы и есть друзья. Ну все, ты убила меня. – Он театральным жестом прикладывает руку к своей груди.
– Еще нет, но это можно поправить. – Я угрожающе помахиваю перед ним ложкой. – Я не боюсь дать волю рукам, приятель.
– Жду не дождусь. – Опустив руку на мое бедро, Рид притягивает меня к себе. – Почему бы тебе не дать волю рукам прямо сейчас?
Я облизываю губы, притягивая к ним его взгляд.
– Рид! Элла! – кричит Каллум. – В мой кабинет. Сейчас же!
Я отпрыгиваю от Рида.
– Пойдем.
Мы входим в кабинет. Стив стоит, прислонившись к столу, Каллум меряет шагами комнату. Все наше хорошее настроение мигом испаряется, стоит нам увидеть в одном из кожаных кресел, стоящих перед столом, Хальстона Гриера.
– Мистер Гриер, – натянуто здоровается с ним Рид.
Гриер поднимается на ноги.
– Рид. Как дела, сынок?
Рид обходит меня, чтобы пожать ему руку.
– Мне уйти? – смущенно спрашиваю я.
– Нет, Элла, это касается и тебя тоже, – отвечает Каллум.
Рид тут же встает рядом со мной и кладет руку мне на талию, словно хочет защитить. И только сейчас я замечаю, что галстук у Каллума перекошен, а волосы торчат в разные стороны, как если бы он сотни раз проводил по ним рукой. Мой взгляд перебегает на Стива. Он одет в джинсы и свободную футболку. По нему не скажешь, что он чем-то обеспокоен.
Даже не знаю, на кого из них равняться. Мой взгляд мечется между взъерошенным Каллумом и спокойным Стивом. Может, речь пойдет обо мне, а не об убийстве?
– Тебе лучше присесть. – Это говорит Гриер.
Я качаю головой.
– Спасибо, я постою.
Садиться опасно: когда стоишь, убежать можно быстрее, чем если сидишь, потому как тебе нужно для этого еще и встать.
– Папа, – начинает Рид.
Каллум вздыхает и проводит тыльной стороной руки по щеке.
– Судья Делакорт пришел ко мне с интересным предложением. – Он умолкает. – Оно касается образцов ДНК, которые нашли под ногтями Брук.
Рид хмурится.
– И что?
– Делакорт готов потерять эти улики.
У меня отвисает челюсть. Отец Дэниела – судья. И он предлагает «потерять» улики? В жизни не встречала настолько продажных людей.
– И какая цена? – спрашиваю я.
Каллум поворачивается ко мне.
– Дэниел вернется в Астор-Парк. Ты отзовешь свои обвинения и признаешься, что приняла наркотики по собственной воле. – Он переводит взгляд на своего сына. – Когда ты с братьями нашел ее, она сочинила историю, чтобы ваша неприязнь к ней не стала еще больше. Это цена.
Каждая клеточка моего тела восстает против сценария, описанного Каллумом.
Рид взрывается словно вулкан.
– Вот проклятый ублюдок! Ни за что!
– Если я это сделаю… – я делаю глубокий вдох, – с Рида снимут все обвинения и дело закроют?
Эти вопросы я задаю адвокату.
– Ты не станешь этого делать, – сжав мою руку выше локтя, требует Рид.
Я вырываюсь из его хватки и снова обращаюсь к адвокату.
– Если я это сделаю, – повторяю я, сжав зубы, – Рид будет спасен?
Рид кричит на своего отца из-за того, что тот даже на секунду задумался об этом. Каллум пытается успокоить его, уверяя, что и сам не советует мне выбирать этот вариант.
Хотя очевидно, что он хочет этого, иначе сразу бы отказал Делакорту. Мне немного обидно, но я понимаю его. Каллум пытается спасти своего сына от тюрьмы.
Тем временем Стив не произносит ни слова. Он просто наблюдает за происходящим. Но сейчас меня не волнует, кто еще есть в кабинете, – я жду, что ответит мне адвокат.
Несмотря на творящийся в кабинете хаос, Гриер сохраняет полнейшую невозмутимость и складывает руки с идеальным маникюром на коленях. Интересно, кого он видит, когда смотрит на меня: хрупкую девочку, глупышку, дуреху? А может, ту, которая так сильно любит своего парня, что готова ради него на все?
Но ведь это… такая мелочь. Дэниел Делакорт появится в моей жизни еще на несколько месяцев, чуть больше подлых детишек из Астор-Парка будут шептаться у меня за спиной, меня буду считать наркоманкой. Но все это в обмен на свободу Рида?
Оно того стоит.
– Это не повредит, – наконец отвечает Гриер.
И тут Рид снова срывается.
Глава 10
Рид
– Ни за что!
Стоит адвокату закончить фразу, я тут же оставляю отца в покое, подхожу к Элле и встаю между нею и этой змеей, пока он не успел уговорить ее согласиться.
– Этому не бывать! Нет!
Элла отходит от меня.
– А что с видеозаписями?
– Они тоже могут исчезнуть, – отвечает Гриер. – Похоже, что Делакорт собаку съел на том, как избавляться от улик.
– Поверить не могу, что кто-то из вас может считать это отличной идеей! Дэниелу нельзя и на сто километров приближаться к Элле, – запальчиво говорю я. – Вы совсем охренели, что ли?
– Следи за языком, – делает мне замечание отец, хотя раньше ему не было дела, ругаюсь я или нет.
– Ты так считаешь? – набрасывается на меня Элла. – По-твоему, лучше двадцать пять лет просидеть в тюрьме? Если, проглотив свою гордость, я смогу спасти тебя, то для меня это никакая не фигня!
Почему-то Элле никто не говорит следить за языком, и это еще больше выводит меня из себя.
Я поворачиваюсь к отцу, потому что именно его нужно убедить в первую очередь, иначе Эллу нельзя будет отговорить от этой сделки. Смогут только папа и этот грязный адвокатишка.
– Как же подло с твоей стороны! Этот ублюдок – настоящий псих, а ты хочешь вернуть его? Нет, хуже! Ты хочешь, чтобы Эллу унижали всю ее жизнь?
Папа сердито смотрит на меня.
– Я пытаюсь спасти тебя от тюрьмы. Это не самая лучшая идея, но вы оба должны были выслушать ее. Вы хотите, чтобы я обращался с вами как со взрослыми? Тогда вам придется принимать взрослые решения, – рявкает он.
– Значит, я принял решение! Дэниел остается там, где он сейчас находится, а мы выиграем это дело по существу, потому что я, мать вашу, никого не убивал. – Я отчеканиваю каждое слово, чтобы никто не ослышался.
Элла хватает меня за запястье.
– Рид, прошу тебя!
– О чем ты меня просишь? Ты понимаешь, что начнется в школе, если ты скажешь, что солгала про Дэниела? Ты не сможешь ходить по коридорам в одиночку. Кому-то из нас все время надо будет находиться рядом с тобой. Джордан порвет тебя на мелкие кусочки.
– Думаешь, меня это волнует? Подумаешь, каких-то несколько месяцев!
– А в следующем году? Меня не будет здесь, чтобы защитить тебя, – напоминаю я ей.
И вижу, как прищуривает глаза Стив.
– Я ценю твою заботу, Рид, но Элле не нужна твоя защита. У нее есть отец, который в состоянии ее защитить. – Он поджимает губы. – А вообще, по-моему, мне пора забрать дочь домой.
У меня холодеет кровь.
Элла еще крепче сжимает мои пальцы.
Стив отталкивается от стола и выпрямляется.
– Каллум, я очень благодарен тебе за то, что ты заботился о ней, пока меня не было, но я отец Эллы. Сейчас у тебя полно забот с собственными детьми, нам с Эллой здесь делать нечего.
О, черт, нет! Она не оставит меня или этот дом!
– Папа, – предостерегаю я.
– Стив, полиция еще не освободила твой пентхаус, – напоминает Каллум своему другу. – И, похоже, это случится еще не скоро.
Он смотрит на адвоката, чтобы тот подтвердил его слова.
Гриер кивает.
– В офисе шерифа говорят, что будут собирать улики еще как минимум две недели.
– Ничего страшного. Мы с Диной выкупили пентхаус в «Хэллоу-Окс». – Стив лезет в карман и достает пластиковую карточку. – Твое имя я тоже добавил в бронь, Элла. Вот твой ключ.
Элла остается стоять на месте.
– Нет уж. Я не буду спать под одной крышей с Диной, – и тут же быстро добавляет, – без обид.
– Элла – Ройал, – холодным тоном говорю я.
Взгляд Стива опускается на побелевшие пальцы Эллы, сжимающие мое запястье.
– Пока нет, – не без удовольствия бормочет он.
– Будь разумным, Стив, – говорит папа. – Обустройся сначала сам. К тому же нам необходимо решить несколько юридических вопросов. Это в новинку для всех.
– Элле семнадцать, а значит, она еще находится на попечении родителей, разве не так, Хальстон?
Адвокат склоняет голову набок.
– Все верно. – Он поднимается и расправляет брюки. – Судя по всему, сейчас вам нужно переговорить о личных проблемах. Я оставлю вас.
Но он останавливается на полпути к дверям и хмуро смотрит на меня.
– Полагаю, будет лишним просить тебя не появляться на субботних похоронах?
Я тоже хмурюсь.
– Каких похоронах?
– Похоронах Брук, – натянутым голосом отвечает отец, а потом переводит взгляд на Гриера. – Нет, Рида там не будет.
– Вот и хорошо.
Я не могу удержаться, чтобы не съязвить:
– А что случилось с вашим «будьте сплоченной семьей»?
Гриер отвечает столь же язвительно:
– Можете оставаться сплоченной семьей везде, кроме похоронного бюро. И ради всего святого, Рид, держись подальше от неприятностей. Никаких драк в школе и всего прочего, ясно?
Он многозначительно показывает глазами на Эллу.
Моя самая большая слабость? Ну уж нет. Элла – мой стальной стержень, но Гриер видит в ней лишь доказательство моего мотива. Я встаю ближе к ней.
Адвокат качает головой и поворачивается к папе.
– Дай знать, если захочешь, чтобы я организовал новую встречу с Делакортом.
– Не будет никаких встреч, – рявкаю я им.
Папа похлопывает Гриера по спине.
– Я позвоню тебе.
Внутри клокочет ярость. Меня словно нет в комнате. Но раз уж никто здесь не собирается меня слушать, то нет никакого смысла и дальше оставаться здесь.
– Пойдем, – говорю я Элле.
И вытаскиваю ее из кабинета, не дожидаясь ее согласия или чьего-нибудь еще.
Через минуту мы уже на втором этаже, где я открываю дверь в спальню Эллы и заталкиваю ее внутрь.
– Это глупо! – выкрикивает она. – Я не перееду в какую-то гостиницу со Стивом и этой отвратительной женщиной!
– Нет, – соглашаюсь я, наблюдая, как она залезает на кровать.
Ее школьная форменная юбка задирается вверх, и я успеваю увидеть ее попку, прежде чем Элла садится и притягивает колени к подбородку.
– И ты тоже ведешь себя глупо, – ворчит она. – По-моему, нам следует принять предложение Делакорта.
– Нет, – снова повторяю я.
– Рид.
– Элла.
– Но тогда ты не попадешь в тюрьму!
– Зато я до конца жизни буду в руках у этого ублюдка. Нет, детка, этого не будет. Я серьезно. Так что выкинь эту идею из головы.
– Ладно, раз ты не хочешь принимать это предложение…
– И не буду.
– …тогда что мы будем делать?
Я снимаю свою белую рубашку и скидываю ботинки. Оставшись в брюках и майке, сажусь на кровать рядом с Эллой и притягиваю ее к себе. Она прижимается ко мне, но лишь на одно короткое мгновение. Потом снова садится и сердито смотрит на меня.
– Я задала тебе вопрос, – ворчит Элла.
Я раздраженно вздыхаю.
– Мы ничего не можем сделать, Элла. Это работа Гриера.
– Что ж, тогда он плохо делает свою работу, раз советует тебе заключить сделку с продажным судьей! – Ее щеки покраснели от гнева. – Давай составим список.
– Что за список? – непонимающе спрашиваю я.
– Всех тех, кто мог бы убить Брук. – Она соскакивает с кровати, подбегает к своему столу и хватает ноутбук. – С кем она еще была близка, кроме Дины?
– Насколько я знаю, ни с кем, – отвечаю я.
Элла садится на кровать и открывает крышку ноутбука.
– Ответ не принимается.
Я уже начинаю злиться.
– Другого у меня нет. У Брук не было друзей.
– Но у нее были враги – ты это хочешь сказать, верно?
Элла открывает поисковый сайт и печатает имя Брук. Появляется миллион результатов о миллионе других Брук Дэвидсон.
– Значит, нам надо просто выяснить, кто именно эти враги.
Я сажусь, опираясь на локти.
– Ты теперь у нас Лоис Лейн?[3] Собираешься сама раскрыть это преступление?
– А у тебя есть идея получше? – отвечает Элла вопросом на вопрос.
Я вздыхаю.
– У папы есть частные детективы. Они нашли тебя, помнишь?
Рука Эллы застывает над мышкой, но лишь на секунду, и она кликает на ссылку, чтобы открыть страницу Брук на Facebook. Пока страница загружается, она в задумчивости глядит на меня, а потом объявляет:
– Похороны.
– Что похороны? – с опаской спрашиваю я.
Мне не нравится ход ее мыслей.
– Думаю, ты должен пойти на них.
Я рывком сажусь ровно.
– Ни за что. Гриер сказал, что нам нельзя там появляться.
– Нет, он сказал, что тебе нельзя там появляться. – Ее взгляд снова опускается на экран. – Эй, а ты знал, что у Брук была степень бакалавра искусств и она училась в университете Северной Каролины?
Я не обращаю внимания на эту бесполезную информацию.
– Ты не пойдешь на похороны, Элла, – грозно говорю я.
– Почему нет? Так я лучше всего пойму, с кем была близка Брук. Посмотрю, кто еще придет и… – Она ахает. – А если придет и убийца?
Закрыв глаза, я пытаюсь сохранять терпение.
– Детка. – Открываю глаза. – Ты серьезно думаешь, что тот, кто убил Брук, появится и скажет: «Привет, ребята! Я и есть убийца!»?
В ее глазах вспыхивает возмущение.
– Ну конечно, нет. А ты разве не смотрел все эти документальные фильмы по телику? Комментаторы из ФБР всегда говорят о том, что убийцы возвращаются на места своих преступлений или приходят на похороны жертвы, чтобы подразнить полицию.
Я в изумлении смотрю на нее, но она уже снова погрузилась в ноутбук.
– Я не хочу, чтобы ты шла на похороны, – говорю я, стиснув зубы.
Элла даже не смотрит на меня, когда отвечает:
– Что ж, сочувствую, но это твои проблемы.
