Энди Кроквилл
Кто в игре?
1. Шанталь
Почему эти авиационные моторы так яростно шумят ещё до взлёта? Рядом с ними у Алекса всегда закладывает уши, и, войдя в салон, он не сразу привыкает к другой тональности звуков – ему кажется, что стюардессы шепчут в ответ на его недоумённые вопросы. Зачем шептать? Разве кто-то спит в этом шуме? Попробуй усни здесь…
Алекс Сторджес, лондонский семейный поверенный, в конце июня тысяча девятьсот семьдесят второго возвращался из Нью-Йорка в Лондон. Возвращался с чувством выполненного долга. Ему удалось разыскать следы родственника сэра Олдриджа – сына его брата Джеральда, о существовании которого в Англии никто не подозревал. Теперь престарелого сэра ожидает сюрприз, когда его внук, наполовину англичанин и на другую половину мексиканец, предстанет перед своей, проводящей время в постоянных ссорах, роднёй. Ну что ж, это их дело. Эмоциональная жизнь его клиентов не входит в зону интересов и обязанностей Алекса.
Постепенно шум моторов, раздражавший его слух, отошёл на второй план, и Алекс, устроившись в кресле пассажирского салона и развернув полученную от стюардессы газету, стал различать в хоре голосов заполнивших салон пассажиров отдельные слова и даже некоторые фразы. С такими длинными ногами, как у Алекса, в самолёте у любого возникали бы затруднения. Коленки больно упирались во впереди стоявшее кресло и, прежде чем подняться и пропустить кого-то, Алексу приходилось поворачиваться боком и кряхтеть, будто он древний старикан, а не вполне ещё молодой мужчина.
А в этот раз ему особенно «повезло» – его соседкой оказалась девушка, постоянно что-то достававшая и укладывавшая в свой багаж прямо над головой Алекса, и Алекс, проклиная всё на свете, пропускал её не менее пяти раз пока она на угомонилась наконец в своём кресле у окна. Но Алекс рано обрадовался. Энергия девушки продолжала искать выход – теперь соседка Алекса принялась шумно копаться в сумке, которую держала на коленях. Только благодаря своей воспитанности Алекс держался и делал вид, что его ничто не беспокоит и не отрывает от чтения новостей мировых финансовых бирж.
Убрали трап, межконтинентальный лайнер разогнался и взлетел. Тут соседка Алекса на какое-то время увлеклась разглядыванием головокружительных видов за окном, и Алекс даже откинул голову на подголовник кресла и прикрыл глаза. В этой позе он легче переносил взлёт – ему представлялось, что он и не в самолёте вовсе, а у себя дома в спальне. Окна зашторены, подушка мягкая и вот он перед сном перебирает все события, случившиеся в течение очередного уходящего дня.
Слишком скоро ему пришлось очнуться – самолёт выпрямился, и стюардессы начали разносить воду и более крепкие напитки. Если бы не соседка, Алекс даже не стал бы открывать глаз, а вышколенные стюардессы спящих пассажиров стараются не беспокоить. Но не тут-то было! Девушке, конечно, захотелось выпить, а ещё больше пообщаться. И Алекс не мог, просто не имел права проявить невежливость. Натужно улыбаясь, он передавал просьбы девушки стюардессе и галантно вручал соседке стаканы с виски и содовой, которые она заказывала. «Терпи, Алекс!» – уговаривал он себя. Но… то ли он умудрился нечаянно произнести эту фразу вслух, то ли девушка где-то раньше видела его фото, а в последние пару лет он участвовал в расследовании нескольких резонансных дел, но девушка спросила его без обиняков: «А вас зовут Алекс?». Отнекиваться было бесполезно. Тем более, что лучше взять огонь на себя, чем слушать, как девушка перекрикивается с соседями. В результате Алексу пришлось сложить свою газету (сложить как складывают оружие!) и он так и не смог за весь полёт добраться до книжки, которую специально брал в длительное путешествие.
Так они и познакомились. Девушка оказалась не из низших классов, и видимо поэтому не считала, что общение с ней кому-то могло бы доставлять какие-то другие эмоции, кроме удовольствия. Яркая внешность девушки словно отвлекала собеседников от её характера. У неё были длинные прямые и закручивающиеся у самых кончиков волосы. Скорее всего, крашеная блондинка. Алекс имел дело не с одним респектабельным семейством, и встречал многих женщин примерно того же возраста, что и его соседка. И по его непросвещённому, но близкому к истине мнению, девушка немного пережала с макияжем. В чём именно? Ярко накрашенные губы, да. Они отвлекали на себя внимание собеседника. Девушке, наверное, было лет двадцать пять, но из-за макияжа в стиле «вамп» с акцентом на губы и вызывающе-изучающим взглядом девушка выглядела даже старше своих лет. Хм, пусть с этой проблемой или наоборот изюминкой разбирается её мужчина, рассудил Алекс. Ему же всегда нравились скромные девушки из народа, не гонявшиеся за большими деньгами, поэтому Алекс не торопился и всё ещё предпочитал вести холостяцкую жизнь. Впрочем, от его взгляда не ускользнуло, что девушка была одета по-спортивному легко, но вещи на ней сидели хорошо, и было заметно даже неопытному глазу, что они ещё и хорошо скроены, а значит, выбраны в недешёвых бутиках.
В её манерах сразу чувствовалась раскованность. Та черта, которой так не хватает соотечественницам Алекса, воспитанным в строгости и традициях престижных учебных заведений. Алекс сразу подумал, что она американка. Но на этот раз он ошибся. Она оказалась стопроцентной англичанкой.
«У меня новая прическа, как вам? Очень надеюсь, что моему мужу понравится. Что вы читаете? Вы – финансист? А мой благоверный – теннисист. Может привезти много денег, а бывает и ничего. Жизнь как на качелях, но я его люблю. И люблю приключения».
Алекса было легко удивить женской причёской – он не считал себя ценителем женской красоты, не имел чёткого представления о моде, не понимал, где натуральный цвет волос, а где нет, он просто промычал что-то вежливое – обычный дежурный комплимент. На что получил вполне резонное замечание: «Вы, наверное, не обратили внимание на то, что это мои родные волосы. Да, это так, не верите? Только в детстве они смахивали цветом на солому, а сейчас в них добавилась рыжинка, только и всего». Алекс не знал и про корешки крашеных волос, которые проявляются недели через две после окраски… Когда во всём этом разберёшься, женщина, этот венец творения, перестанет быть тайной, а это такая тайна, которая даже по мнению Алекса – вечного разоблачителя всего на свете – имела право остаться неразгаданной.
Соседка Алекса открыла ему не только секреты своей красоты, но и своё имя – Шанталь Лафар. «Зовите меня просто Талли». Где-то Алекс уже слышал эту фамилию. Шанталь подсказала. Ну как же! Она летела на встречу со своим мужем, известным теннисистом Стивеном Лафаром, который должен был участвовать в приближающемся Уимблдонском турнире. Он находился уже на закате своей теннисной карьеры и хотел достойно завершить её. Для этого Стивен последние полгода мотался по различным турнирам в Южном полушарии и зарабатывал рейтинговые очки. Наконец, ему удалось подняться в рейтинге достаточно высоко, чтобы получить приглашение на Уимблдон. Миссис Лафар подробно отчиталась перед Алексом о том, кто её провожал и кто будет встречать, и в свою очередь попыталась разговорить своего не слишком словоохотливого собеседника.
Но Алекс за годы общения с клиентами выработал свою неповторимую манеру общения, чтобы сказать всё и при этом не сказать ничего. Да и то правда, ведь его защищала и оправдывала неприкосновенность профессиональной тайны. А она покрепче врачебной тайны. Кто, когда и с кем встречался из его клиентов и членов их семей – эти темы всегда были для собеседников Алекса строго под замком. Поэтому миссис Лафар пришлось снова брать инициативу в свои руки и развлекать Алекса, разомлевшего под струившимися из окон лайнера солнечными лучами, до самого конца полёта. Алекс по давно выработанной привычке слушал её со вниманием и сочувствием, не проявляя никаких признаков нетерпения.
Правда, чтобы не показаться грубым и невежливым, Алекс поведал ей несколько анекдотичных историй из своей адвокатской практики, заменив истинные имена и фамилии на придуманные. Шанталь заразительно и звонко смеялась, что несколько снизило гнетущий Алекса эффект от её напористой общительности.
– Вы извините меня, что я вас обо всём расспрашиваю? Я ужасно любопытна, – призналась она. – А как же ещё убить время в полёте? (Она делала вид или искренне не замечала тщетных попыток Алекса заняться чтением) Вы один летите? А я нет – моя горничная сидит в другом конце салона.
– Может, вы хотите, чтобы я с ней поменялся местами? – в голосе Алекса затеплилась надежда.
– Нет, зачем же? Она ужасно скучная. А с вами так приятно поговорить. Вы не доверяете людям? Это из-за профессии. А вот я, например, ужасно доверчивая. Меня за это ругает муж. Он говорит, что меня часто обманывают. (Смеётся) Может быть. Зато в последние дни я поняла, как неправильно жила. И собираюсь рассказать об этом мужу. О чём вы только что подумали? Нет, речь не идёт о нарушении закона. Просто я осознала свою роль по отношению к Стивену и теперь собираюсь вести себя совершенно по-другому… Ведь ещё не поздно начать новую жизнь, правда? У меня такое ощущение, будто я только начинаю ходить. Как вы думаете, можно сохранить брак, если супруги ссорятся? Что говорит ваш опыт? Но мне даже не это интересно… Вы никогда не плавали через океан на корабле? Вместо того, чтобы лететь по воздуху? Можно увидеть столько невероятных вещей, до которых никому из нас, летящих в самолёте, нет никакого дела, а зря…
Вот так она и прощебетала весь полёт. Выслушав кучу абсолютно бесполезной информации, Алекс уяснил для себя только то, что стал объектом светской хроники и что о нём теперь пишут в дамских журналах всякие несуразности. В лондонском аэропорту Гатвик они, наконец, расстались и Алекс почувствовал, какая тяжкая ноша свалилась с его плеч. «Это же просто какое-то безумие! Как с ней справляется её муж? – задался вопросом Алекс – Проговорить с незнакомым мужчиной полдня почти без остановки!»
Разумеется, Алекс не тешил себя надеждами, что не будь он соседом девушки, она бы обратила на него внимание. Он всегда оценивал себя трезво, а порой и достаточно жёстко. Высокий рост может привлекать, да, но вот его худоба и нескладность, длинные руки и узкие плечи вызывали у собеседников чаще совсем противоположные эмоции. Только хорошо знакомые с ним люди знали, что смахивающая на «книжного червя» внешность с лихвой компенсировалась аналитическим умом, настойчивостью и верой в торжество справедливости. И тогда он начинал походить на полубога. Но не будем забегать вперёд…
В аэропорту Алекса встречал представитель клиента, которому не терпелось тут же обсудить дела, не дожидаясь, пока Алекс доберётся до своей конторы. Клиент снимал номер в гостинице «Ибис» по дороге из аэропорта в город, и Алекс сразу отправился на встречу с ним. Он уже начал отходить от перелёта и правильно рассудил, что переход к делу ускорит процесс адаптации. Выйдя от клиента, Алекс не сразу взял такси, а решил немного прогуляться и подышать воздухом, наблюдая за непрерывно взлетавшими и снижавшимися лайнерами. Для него любой полёт был по своей сути настоящим стрессом, а для местных жителей эти взлёты и посадки служили не более, чем привычным антуражем. Угол зрения, под которым мы рассматриваем вещи, вообще очень сильно зависит от наших привычек.
И тут, не успел Алекс сделать и нескольких шагов, как перед ним снова возникла недавняя знакомая. Она только что вышла из гостиницы и встретила посыльного, который доставил ей письмо от мужа с адресом, куда она должна была отправиться. Увидев Алекса, она даже вскрикнула от радости. Теперь от ужина с ней, если не кривить совестью, было никак не отвертеться. Хорошо ещё, что она спешила, и Алексу удалось, не рискуя показаться невежливым, избавиться от неё через пару часов.
На прощание она пожала с честью прошедшему через все испытания Алексу руку и одарила его более чем милостивой улыбкой:
– Ничего, что я вас сегодня так помучила? Зато вы меня отвлекли, и мы не попали ни в одну воздушную яму или я их не почувствовала благодаря вам. Простите ли вы меня? Я такая, а вы другой, в сущности, мы все разные, и нужно только найти правильный подход. Согласны?
Она сказала это смиренным и немного приглушённым голосом, и Алекс заметил на её губах не только улыбку, но и отсутствие вызывающей помады, от следов которой она, видимо, избавилась совсем недавно. У каждой женщины – множество лиц. Чтобы понять женщину, нужно прежде увидеть все её лица. Пока это лицо ему нравилось. Да, взбалмошная, но совершенно безобидная вертихвостка.
Алекс учтиво поклонился и про себя возблагодарил Господа за то, что ему в ближайшее время не придется летать. Он предпочитал путешествовать по земле.
2. Стивен Лафар
Тот день, потраченный на перелёт и общение с миссис Лафар, если и не выветрился полностью из памяти Алекса, то остался для него не более чем забавным эпизодом.
Снова вспомнил о нём Алекс, лишь когда до него докатилась новость, всколыхнувшая весь теннисный мир. Да и не только теннисный, поскольку весть об этом событии засветилась во всех таблоидах.
На том самом турнире, о котором поведала ему Шанталь, а речь шла про Уимблдонский турнир, её мужу, Стивену Лафару, удалось пройти во второй круг и тут, как назло, испортилась погода. На главных открытых английских кортах это обычное явление, даже бывали случаи, когда соревнования затягивались на недели. Многие болельщики настолько привыкли к местным капризам погоды, что специально планировали задержаться, чтобы посмотреть самые важные из матчей до конца. Лафар тоже получил передышку, однако после того, как погода снова наладилась и над кортом засветило долгожданное солнце, теннисист-ветеран потерпел неудачу. В упорной борьбе со своим соперником из Родезии Стивен выиграл первый сет. А во втором на подаче соперника при счете 15-0 в пользу подававшего, Стивен нырнул за уходящим мячом и растянулся на корте. Известный своими постоянными спорами с судьями, Стивен и в этом матче оспорил два мяча. Поэтому, когда Стивен упал, а мяч приземлился в линию, все ожидали, что он вот-вот поднимется и примется за своё любимое дело – долго и упорно спорить с судьёй. Возможно, он при этом получил небольшую травму, но не она стала причиной того, что Стив так и не смог подняться с травы. Подбежавший врач обнаружил, что Стивен потерял сознание. Его спешно унесли под трибуны, защищавшие от палящего солнца, и там, ко всеобщему удивлению, он и умер. Последними словами Стивена перед смертью была загадочная и в то же время бессмысленная фраза «Кто в игре?». Словно он понимал, что игра ещё не закончена, но не узнавал никого из окружающих.
Алекс прочитал об этом трагическом происшествии в газете. Уже неважно в какой – любая мало-мальски значимая газета отвела событию в тот день первую полосу. Врачи констатировали, что смерть теннисиста наступила в результате «обширного кровоизлияния в мозг». Первые свидетели – служащие, переносившие Стивена, сошлись в показаниях, что сразу обратили внимание на багровый цвет его лица. Все газеты, как одна, изложили официальную точку зрения следствия – теннисист принял стимулирующий препарат, среди побочных действий которого было резкое повышение артериального давления. Принял сам до игры или подмешал в воду, которую он пил во время игры. Делался вывод, что, мол, ветеран не рассчитал свои силы, нужно было давно уходить с корта. С поисками иных причин следствие зашло в тупик. Непонятно, кому ещё на самом деле была нужна его смерть, ведь после него остались одни долги.
Алекс тут же вспомнил даму, назвавшуюся при встрече в самолёте женой игрока, и представил, как она со своим неуёмным темпераментом болеет за него и какую бурю эмоций должно было вызвать его падение у неё на глазах. Он пересмотрел в новостях кадры, на которых было показано падение Стивена, но не заметил его жену на трибунах. У камеры, снимавшей матч, был достаточно узкий ракурс и в основном в поле зрения зрителя попадал корт с игроками и первый ряд трибун, на котором располагался тренерский и технический персонал.
Алекс ничего не понимал в самой игре, но замкнутое пространство теннисной площадки навело его на мысль, что тайна падения Стивена Лафара, если она существует, лежит в этих границах. Из чистого любопытства Алекс обратился к своему другу – завзятому теннисному болельщику.
– Да, в самом деле, – рассказал тот. – Игрок может ради победы в каком-то отдельном матче воспользоваться стимулирующим препаратом. Вы же смотрите матчи и видите, какие тяжелейшие нагрузки приходится подчас выдерживать спортсменам. Но у медали есть и другая сторона. Сегодня ты повысил свою выносливость с помощью продающегося в аптеке снадобья, а завтра у тебя может наступить упадок сил или вообще коллапс. Поэтому опытные теннисисты редко прибегают к помощи сильнодействующих препаратов для повышения работоспособности и используют в этих целях слабые поддерживающие вещества, не оставляющие последствий. Но в данном случае, как мне кажется, сработало желание сыграть один-два матча хорошо, заработать деньги и рейтинговые очки. Добраться до финала Стивен Лафар при всём своём желании уже не смог бы. Его время прошло. Сейчас самое время для молодых, талантливых новичков – Джимми Коннорса, Герулайтиса, а среди юниоров – Бьёрна Борга. Возраст Лафара, наоборот, уже приблизился вплотную к критическому – осенью ему должно было стукнуть тридцать один. Знал ли кто-то из мира спорта о его проблемах? Между теннисистами жёсткая конкуренция, они редко ладят, поэтому и не обращаются за помощью друг к другу.
– А когда в его карьере прошёл этот пик успеха, если конечно, применительно к Лафару можно говорить об успехе? Он добирался до вершин?
– Не совсем. Но четыре года назад о нём говорили. Пара выигранных турниров, выходы в финал и полуфинал. На траве не блистал, предпочитал грунтовые покрытия, любил резкие отскоки мяча и удары с лёта.
Из всего сказанного, за вычетом незнакомых имён и фамилий, Алекс вывел заключение, что состояние Стивена не позволяло ему применять стимулирующие средства и именно они его и погубили. В этих условиях, однако, их применять было не только губительно, но и глупо. Был ли Стивен недостаточно умён, кто теперь поймёт? А не принимал ли он какие-то явно запрещённые препараты? Это сейчас очень модно в спортивной среде, как слышал где-то Алекс. Навряд ли. Чтобы иметь при себе такую взбалмошную жену, как у Лафара, нужно тратить на неё много денег, а увлечение разной «химией» само по себе высасывает значительные средства. Кстати, о жене… Три или четыре года назад, когда на Стивена было приятно посмотреть, он и сошёлся близко с одной поклонницей по имени Шанталь.
В протоколе матча судьи зафиксировали, что Стивен снялся с соревнований, что позволило его сопернику-родезийцу пройти дальше. В спорте всякое бывает. Вот только надо помнить, что спорт – это условность. А жизнь нет. Алекс снова представил свою неунывающую соседку по авиаперелёту, тоже реальную, а не условную. И продолжил поиск информации.
Алекс ещё раз просмотрел газеты, упоминавшие об этом происшествии. Таблоиды не скупились на краски, описывая последние дни жизни Стивена. Приводили и слова соседей о том, что накануне рокового матча Стивен не ночевал дома, нашлись даже свидетели, будто бы запечатлевшие в памяти его встречу с двумя или тремя парнями в одном переполненном баре. Они о чём-то громко говорили, но расслышать среди общего шума осведомителям удалось только выражения «туда не войдёшь, они там всё контролируют», «простукивай стены, прежде чем копать глубже», да и то неточно. Алекс даже встретился с репортёром, уделившим этим деталям больше внимания, чем остальные. Это был странный тип в потрёпанной одежде и с огрызком сигары во рту, будто специально вырядившийся так, чтобы его признавали за своего в разных притонах. И тот, наконец, рассказал Алексу, что Стивен в последнее время будто бы увлёкся кладоискательством, вёл раскопки, но не на пустырях и кладбищах, как другие, а прямо в жилых районах. Новоявленного кладоискателя пару раз останавливали, но отпускали. У него явно было, что сообщить легавым, уверенно изложил Алексу свою точку зрения ушлый газетчик.
– А вас только он интересует? Вы из полиции или частник? Могу помочь разыскать стопроцентно проверенные сведения о ком вам только будет угодно. По сходной цене. Кого-то скомпрометировать или, напротив, оправдать, не желаете, сэр?
– Скажите, слежку за Стивеном вы вели по собственной инициативе или…? – Алекс вернул разговор на прежние рельсы.
– Редакционное задание, – уклончиво ответил репортёр и отвёл взгляд от Алекса.
– Вы сможете показать на карте места, где мистер Лафар вёл свои поиски?
Алексу пришлось раскошелиться, но информация стоила того. Два адреса из пяти находились не более, чем в двухстах метрах от гостиницы в Гатвике, где у Алекса произошло свидание с супругой Лафара по прилёту из Нью-Йорка. Всё-таки иногда репортёры могут быть полезны.
– И что за инструменты возил с собой Стивен? Металлоискатели?
– Представьте себе, инструменты для определения пустот. Такими пользуются исследователи гробниц фараонов, когда пытаются найти в гробницах потайные комнаты.
Стивен решил всерьёз заняться археологическими раскопками, а попрактиковаться в окрестностях Лондона? Неужели подобные занятия захватили его больше, чем теннис? И что означает эта фраза «туда не войдёшь, они там всё контролируют»? Кто контролирует? Жрецы? Или те, кто заполняют пустоты ядовитыми газами, чтобы непрошеные гости не могли туда проникнуть? Нет-нет, нужно прекратить читать эти детективные романы, иначе можно свихнуться от них.
Только теперь Алекс понял, что именно его удивило на телевизионных кадрах со Стивеном. На свой последний матч Стивен пришёл в несколько необычном виде. На его лице ясно проступали красные поперечные царапины. Неужели это такая травматичная игра? Или на Стивена кто-то напал перед матчем? Например, те ребята из бара? Но не от царапин же он умер…
Полицию удовлетворили первоначальные выводы медицинской бригады, осмотревшей Стивена во время прерванного матча. Криминала служитель закона не нашли, а заодно пожалели оставшуюся без гроша вдову и всё списали на несчастный случай, вызванный жарой и переутомлением. В результате она смогла получить скромную страховку, но в том случае, если бы следствие затянулось, не получила бы и этого. Поскольку серьёзного расследования смерти Стивена не проводилось, а в крови у него нашли только следы незапрещённого стимулятора, то публика вскоре забыла и об этом прискорбном случае. Да и мало ли людей погибает ежедневно по своей или чужой вине? «Вот так и проходит мирская слава. Видимо, не велика ей цена», – повторил Алекс горькую древнюю мудрость. Наступала пора отпусков и толпы англичан, включая и самих теннисных болельщиков, отправились на курорты и предались примитивному пляжному безделью.
Алекс терпеть не мог коллективные формы отдыха, поэтому держался подальше от пляжей и популярных туристических маршрутов. Его вдохновляли прогулки в одиночестве. И чем ближе к первозданной природе, тем лучше. Лето стремительно миновало свой экватор, наступил август, уже впереди замаячил сентябрь, когда Алекс, наконец, начал задумываться о том, куда бы «исчезнуть» на время из городской суеты, и его взор привлекли заповедные места вокруг Плитвицких озёр, ещё не загаженные туристами и представлявшие собой истинный рай для любителя долгих пеших прогулок.
Однако, как уже случалось не раз, Провидение вмешалось в пасторальные мечтания Алекса и разрушило их, словно карточный домик. Прошло только два месяца после гибели Стивена Лафара, а публика уже вовсю обсуждала бракосочетание ещё совсем недавно «безутешной» вдовы теннисиста с неким богачом по имени Хью Рэмсдейл, обосновавшимся на Сейшелах. Про этого человека в Англии узнали недавно, известно было только, что он – американец, разбогател на биржевых махинациях и земельных участках, а для консервативных англичан такие, как он, не имели никакого веса и воспринимались как очередные «новые деньги», вкладываемые в дорогие вещи, замки и картины. Прощаясь с Европой, где они сыграли столь же роскошную, сколь и скоропалительную свадьбу, молодожёны пожелали совершить поездку по курортам и островам Средиземного моря. Посетив несколько излюбленных истеблишментом мест, своё последнее «прощай» новоявленная супружеская пара собиралась сказать привычному окружению с борта прогулочной яхты, курсирующей в водах Адриатики. Каким образом газетчики разнюхали об этом, было неведомо, но весть проникла в ведущие газеты. «Скатертью дорога» – подумал Алекс и мысленно уже попрощался с легкомысленной девицей и её толстокожим мужем, собираясь вычеркнуть их из памяти. Но не тут-то было! Напоследок бывшая вдова довольно неожиданно вспомнила об Алексе и захотела пригласить его на борт яхты немного развеяться за счёт молодоженов. Он получил письмо, в котором в витиеватых и даже где-то сердечных выражениях Алекса приглашали, как знаменитого юриста и безусловного джентльмена, принять участие в морской прогулке в компании с его добрыми друзьями, коими считала себя супружеская пара Рэмсдейл. Стиль немного отдавал сухостью, так пишут мужчины, привыкшие указывать, но в нескольких местах в него вмешалась лёгкая и узнаваемо-сумасбродная женская рука.
Алекс поначалу хотел было отказаться. Но к письму был приложен чек на дорожные расходы. Кроме того, вид за окном не предвещал в ближайшие дни никакой бури или просто намёка на нелётную погоду. Алекс достал тонометр со стетоскопом и измерил у себя артериальное давление. Затем он проверил пульс и состояние нёбных миндалин. Ну вот, и медицинских противопоказаний нет, значит придётся ехать. Ведь, в конце концов, хорошие адвокаты клиентов не выбирают. Чем сложнее клиент, тем лучше. Алексу больше нравилось, когда его приглашали просто так, а не для того, чтобы поручить ему новое дело. Увы. Профессиональные предложения и гонорары за них только росли, а приглашения просто погостить не возникали вовсе, и он был вынужден смириться с таким положением, позволявшим ему не только подтвердить репутацию, но и посмотреть мир.
«Раз это работа, пусть тогда она развернётся по моим правилам», – вздыхая, успокаивал себя Алекс. Он окрестил свою поездку «визитом вежливости» и решил, что это не кругосветка и у него есть полное право сойти в ближайшем порту, если ему что-то не понравится. Он уже представил, как будет наслаждаться одиночеством и медитировать посреди сверкающей морской глади, простирающейся до горизонта, пока молодожёны будут посвящать своё время купанию и прочим утехам в обществе друг друга. О том, что всё может сложиться по-другому и какие неудачи могут испортить его отпуск на самом деле, Алекс не хотел и думать.
