Эммануэль Тодд
Поражение Запада
Серия «Мировой порядок»
Emmanuel Todd
La Defaite de L’Occident
Перевод с французского Н. Жиро
With the collaboration of Baptiste Touverey
© Éditions Gallimard, 2024
© Nicolas Giraud, 2024
© Перевод. Н. Жиро, 2024
© Издание на русском языке AST Publishers, 2024
Предисловие
24 февраля 2022 года Владимир Путин появился на телеэкранах всего мира. Он объявил о вводе российских войск в Украину. Его речь в основном не касалась ни Украины, ни права народов Донбасса на самоопределение. Это был вызов НАТО. Путин объяснил, почему он не хотел, чтобы Россия была застигнута врасплох, как это было в 1941 году, слишком долго ожидая неизбежного нападения: «Дальнейшее расширение инфраструктуры Североатлантического альянса, начавшееся военное освоение территорий Украины для нас неприемлемы». Была пересечена красная линия, речь шла о том, чтобы никоим образом не позволить в Украине развиться «анти-России». Путин настаивал на том, что это акт самообороны.
Эта речь, подтверждающая историческую и юридическую обоснованность данного решения, позволила ярко продемонстрировать в техническом плане преобладающее в его пользу соотношение сил. Гиперзвуковые ракеты давали России стратегическое превосходство, которое подсказывало ей, что пришло время действовать.
Четкая выстроенная и весьма взвешенная речь Путина, несмотря на эмоциональную тональность, была предельно ясной. Ее содержание заслуживало хотя бы обсуждения, даже если ничто не заставляло уступать. Несмотря на это, сразу возникло представление о «непонятном» Путине и о россиянах, которые были либо невразумительными, либо покорными, либо глупыми. Отсутствие дебатов опозорило западную демократию: абсолютное в двух странах – во Франции и в Великобритании, относительное в Германии и в Соединенных Штатах.
Как и в большинстве войн, особенно мировых, данное столкновение не прошло по сценарию, оно уже преподнесло нам ряд сюрпризов. Я перечислю десять основных.
Первым из них было само возникновение войны в Европе – настоящей войны между двумя государствами. Неслыханное событие для континента, полагавшего, что на его территории установился вечный мир.
Второй сюрприз – сами участники этой войны: Соединенные Штаты и Россия. Свыше десяти лет назад США назначили Китай своим главным врагом. Враждебность по отношению к Поднебесной была, вероятно, единственным вопросом, по которому в последние годы республиканцы и демократы в Вашингтоне могли прийти к согласию. Тем не менее мы констатируем противостояние между Соединенными Штатами и Россией.
Третий сюрприз: военное сопротивление Украины. Все ожидали, что оно будет быстро подавлено. Создав для внутреннего потребления наивный и весьма преувеличенный образ Путина-демона, Запад не осознал, что Россия использовала для вторжения в страну площадью 603,7 тыс. кв. км всего лишь от 100 до 120 тыс. солдат[1]. Для сравнения, СССР и государства-сателлиты, союзники по Варшавскому договору, отправили в 1968 году в Чехословакию, страну, площадью 127,9 тыс. кв. км, полмиллиона солдат для ликвидации «Пражской весны».
Но больше всего удивились сами россияне. В их представлении, как и в представлении большинства информированной западной публики, Украина являлась государством, для которого используется технический термин «failed State», то есть несостоявшееся государство. С момента обретения независимости в 1991 году она потеряла приблизительно 11 млн жителей по причине эмиграции и снижения рождаемости. В стране господствовали олигархи, коррупция достигала огромных масштабов; можно образно сказать, что страна и ее жители были выставлены на продажу. Накануне войны Украина стала «землей обетованной» для дешевого суррогатного материнства.
Конечно, НАТО поставила Украине ПТРК «Джавелин» и ей с самого начала войны были предоставлены американские системы наблюдения и наведения, но ожесточенное сопротивление распадающейся страны представляет собой историческую загадку. Никто не мог предположить, что Украина найдет в войне стимул для жизни, оправдание для своего существования.
Четвертым сюрпризом стала экономическая стабильность России. Нам было объявлено, что санкции, в частности исключение российских банков из системы межбанковских расчетов SWIFT, поставят страну на колени. Но если бы опытные политики и журналисты нашли время прочитать книгу Дэвида Тертри «Россия. Возвращение державы», опубликованную за несколько месяцев до войны, то перестали бы слепо верить в наше финансовое могущество. Исследование Тертри показывает, что россияне приспособились к санкциям 2014 года и подготовились к самостоятельности в сферах вычислительных (информационных) технологий и банковского дела. Мы в своей книге открываем современную Россию – далекую от жесткой неосталинской автократии, которую изо дня в день изображает пресса нашей публике, Россию – способную к технической, экономической и социальной гибкости, короче говоря, противника, к которому следует относиться со всей серьезностью.
Пятый сюрприз: крушение любой самостоятельной воли Европы. Европа изначально была франко-германской четой, после кризиса 2007–2008 годов приобрела скорее характер патриархального брака, где Германия в роли властного супруга больше не слушала, что говорит ей напарница. Но считалось, что даже при немецкой гегемонии Европа сохраняла определенную автономию. Однако, несмотря на первоначальную сдержанность немцев, в том числе колебания канцлера Шольца, Европейский союз очень быстро отказался от всякого стремления защищать собственные интересы; Европа лишилась российского энергетического и (в более широком смысле) делового партнера, все более строго наказывая себя. Германия без колебаний согласилась на подрыв газопровода «Северный поток», который частично обеспечивал ее энергоснабжение, – террористический акт, направленный как против нее, так и против России, совершенный ее американским «покровителем», объединенным по этому случаю с Норвегией, страной, не входящей в Евросоюз. Германии даже удалось проигнорировать превосходное расследование этого невероятного события Сеймуром Хершем, которое выдвинуло обвинения против государства, объявляющего себя незаменимым гарантом международного порядка. Но мы также стали свидетелями того, как Франция Эммануэля Макрона буквально исчезла с международной арены и нашла себе в замену Польшу вместо вышедшей по причине Брекзита (Brexit) Великобритании как основного агента Вашингтона в Евросоюзе. На континенте, в общем, управляемая из Вашингтона ось Лондон – Варшава – Киев заняла место стержня, образованного ранее Парижем и Берлином. Это «исчезновение» Европы как самостоятельного геополитического субъекта может вызвать недоумение, если вспомнить, что всего двадцать лет назад совместное противодействие Германии и Франции войне в Ираке привело к объединенным пресс-конференциям канцлера Шредера, президента Франции Ширака и президента Путина.
Шестым сюрпризом войны станет появление Великобритании в качестве антироссийского лающего мопса и НАТОвской стрекозы. Ее министр обороны, пользуясь рупором западной прессы, сразу стал одним из постоянных комментаторов конфликта, на фоне которого американские неоконсерваторы казались умеренными милитаристами. Великобритания была первой страной, отправившей на Украину ракеты большой дальности и тяжелые танки.
Эта агрессивность столь же странным образом затронула и Скандинавию, долгое время отличавшуюся миролюбивым характером и склонностью к нейтралитету, а не к воинственным действиям. Итак, мы наталкиваемся на седьмой сюрприз, также протестантский, североевропейский придаток британской лихорадки. Норвегия и Дания являются весьма важными военными исполнителями воли Соединенных Штатов, в то время как вступавшие в НАТО Финляндия и Швеция проявляют особый интерес к военной тематике. Стремление, существующее, как мы это покажем, еще до российского вторжения на Украину.
Восьмой сюрприз – самый… удивительный. Он прибыл из Соединенных Штатов, доминирующей военной державы. После периода медленного развития обеспокоенность об уязвимости военной промышленности США официально обнародована с июня 2023 года во многих отчетах и статьях, первоисточником которых был Пентагон; мировая сверхдержава не может предоставить своему украинскому ставленнику снаряды или любые другие виды вооружения. Это совершенно незаурядное явление, если учесть, что накануне войны совокупный валовый внутренний продукт России и Беларуси составлял 3,3 % от ВВП западных стран (США, Канада, Европа, Япония, Корея). Эти 3,3 %, способные производить больше оружия, чем западный мир, поднимают два вопроса: во‑первых, для украинской армии, которая проигрывает войну из-за нехватки материальных средств; во‑вторых, для политической экономии, основной науки Западного мира, чья шарлатанская суть проявляется во всей красе для всего мира. Концепция валового внутреннего продукта обветшала, и теперь необходимо задуматься над отношением неолиберальной политической экономии к реальной экономике.
Девятый сюрприз – идеологическая изоляция Запада и неоснознание им собственного одиночества. Привыкший навязывать ценности, каким должен следовать мир, Запад искренне, или глупо, ожидал, что планета разделит его негодование по поводу поведения России. Он сильно огорчился. После первого потрясения начавшейся войны почти повсюду стала проявляться все менее и менее скрываемая поддержка России. Можно было ожидать, что Китай, которого североамериканцы обозначают в своем списке как следующего противника, не поддержит НАТО. Отметим, однако, что уже более года по обе стороны Атлантического океана комментаторам, ослепленным своим идеологическим нарциссизмом, удается всерьез анализировать вероятность того, что Китай не поддержит Россию. Еще больше, без сомнения, разочаровал отказ Индии от вовлечения в процесс санкций. Ведь Индия является крупнейшей демократией в мире, и это немного расстраивает лагерь «либеральных демократий». Запад успокоил себя аргументом, якобы это потому, что индийская военная техника в значительной степени советского происхождения. В случае с Ираном, который вскоре предоставил России беспилотники, комментаторы, освещающие текущие события, не оценили должным образом глубокий смысл этого сближения. Привыкшие ставить обе страны в один ряд – группы сил зла, геополитики-дилетанты из средств массовой информации и других областей забыли, насколько необычайным был этот союз. У Ирана в истории было два врага: Англия, которую сменили Соединенные Штаты после падения Британской империи, и… Россия. Этот поворот должен был звучать как предупреждение о масштабах происходящих геополитических потрясений. Турция, член НАТО, похоже, все больше вступает в тесные отношения с путинской Россией, отношения, которые в настоящее время в районе Черного моря сочетают наряду с соперничеством взаимопонимание. С точки зрения Запада, единственное приемлемое объяснение заключалось в том, что у этих собратьев-диктаторов, очевидно, были общие цели. Но этой линии стало труднее придерживаться, с тех пор как Эрдоган был переизбран демократическим путем в мае 2023 года. По правде говоря, после полутора лет войны весь мусульманский мир, похоже, считает Россию скорее партнером, нежели противником. Становится очевидным, что Саудовская Аравия и Россия рассматривают друг друга в вопросах управления производством и ценами на нефть не столько как идеологических противников, а скорее как экономических партнеров. В более широком плане экономическая динамика войны изо дня в день усиливает враждебность развивающихся стран к Западу из-за понесенного ими ущерба от санкций.
Десятый и последний сюрприз находится перед нашими глазами – поражение Запада. Некоторые удивятся такому утверждению, ведь война еще не завершена. Но это поражение является несомненным, так как Запад скорее самоуничтожается, нежели подвергается нападкам со стороны России.
Давайте расширим наш кругозор и дистанцируемся от вполне понятно вызванной насилием волны эмоций. Мы живем в эпоху оконченной глобализации, и это в обоих смыслах этого слова: достигшей своего предела и находящейся на этапе завершения. Попробуем взглянуть на все это с геополитической точки зрения: Россия на самом деле не является главной проблемой. Располагая слишком большой территорией для сокращающегося населения, Россия была бы совершенно не способна взять под свой контроль планету, и нет у нее такого стремления; она является нормальной и предсказуемой державой. Нет никакого российского фактора, дестабилизирующего мировое равновесие. Есть неизлечимый кризис Запада, в основном США, ставящий под угрозу равновесие на планете. Его самые периферийные волны обрушились на волнорез сопротивления, на Россию – классическое и консервативное национальное государство.
3 марта 2022 года, всего через неделю после начала войны, Джон Миршаймер, профессор геополитики Чикагского университета, представил анализ событий в видео, которое облетело весь мир.
Интересная особенность анализа заключалась в том, что он был вполне совместим с видением Владимира Путина и исходил из аксиомы, что российское мышление разумное и понятное. Миршаймер известен в мире геополитики как «реалист», то есть как представитель школы, рассматривающей международные отношения как сочетание эгоистичного баланса сил между национальными государствами. Его анализ можно резюмировать следующим образом: Россия в течение многих лет повторяла нам, что она не потерпит вступления Украины в НАТО. Однако Украина, армия которой была передана в руки военных советников альянса, американцев, британцев и поляков, находилась в процессе становления ее фактическим членом. Итак, россияне сделали то, о чем объявляли: они вступили в войну. В конечном счете самым неожиданным является наше удивление.
Миршаймер добавил, что Россия выиграет войну, потому что Украина была для нее экзистенциальным вопросом, тогда как, подразумевал он, не являлась таковым для Америки; Вашингтон выступал только за маржинальные выгоды, на расстоянии 8 000 километров. Миршаймер пришел к выводу, что было бы неправильно радоваться в случае военных трудностей россиян, поскольку им неизбежно пришлось бы вкладывать больше средств в войну. Ставки, являющиеся экзистенциальными для одних, но не для других.
Можно восхищаться интеллектуальной и социальной смелостью Миршаймера (он американец). Его интерпретация, четкая, ясная мысль, которую он выразил в своих книгах или во время присоединения Крыма к России в 2014 году, имеет, однако, один серьезный недостаток: она позволяет понять только поведение россиян. Подобно нашим телевизионным толкователям, рассмотревшим в поведении Путина лишь убийственное безумие, Миршаймер видит в действиях НАТО – американцев, британцев, украинцев – лишь иррациональность и безответственность. Я полностью с ним согласен, но этого недостаточно. Необходимо объяснить данную западную иррациональность. Он не понял, что военные действия Украины парадоксальным образом завели Соединенные Штаты в тупик. У них теперь также возникла проблема выживания, выходящая далеко за рамки возможных побочных выгод; опасная ситуация, заставившая их постоянно вкладывать средства в боевые действия. Это напоминает игрока в покер, которого приятель подталкивает к тому, чтобы он постоянно поднимал ставки, и который в итоге сыграет ва-банк с парой двоек. Перед ним сидит озадаченный, однако выигрывающий шахматист.
В этой книге я, конечно, опишу и попытаюсь разъяснить то, что происходит в Украине, и выдвину предположения о том, что может случиться не только в Европе, но и во всем мире. Моя цель также состоит в том, чтобы разгадать фундаментальную тайну, которую составляет взаимное непонимание двух главных действующих лиц: с одной стороны западный лагерь, считающий Путина сумасшедшим и Россию вместе с ним; с другой стороны Россия или Миршаймер, которые в глубине души полагают, что Запад сошел с ума.
Путин и Миршаймер принадлежат к разным лагерям, и им, несомненно, было бы очень трудно договориться об общих ценностях. Если их взгляды тем не менее совместимы, то это потому, что они разделяют одно и то же представление о мире, состоящем из национальных государств. Эти национальные государства, обладающие внутренней монополией на законное насилие, обеспечивают гражданский мир внутри своих границ. Можно их обозначить как веберианские государства. Но на уровне внешней политики, поскольку они выживают в среде, где считаются только с соотношением сил, эти государства ведут себя в соответствии с концепцией государства Гоббса.
Понятие суверенитета лучше всего определяет российскую концепцию национального государства, которое понимается, согласно Татьяне Кастуевой-Жан, как «способность государства самостоятельно определять свою внутреннюю и внешнюю политику без какого-либо внешнего вмешательства или влияния»[2]. Данное понятие «приобрело особенную ценность по мере различных президентских мандатов Владимира Путина». Оно «упоминается во многих официальных документах и речах как самое ценное достояние, которым обладает страна, независимо от ее строя и политических ориентаций». Оно является «редким достоянием, которым обладают лишь несколько государств, в первую очередь Соединенные Штаты, Китай и сама Россия. Напротив, в самых что ни на есть официальных произведениях и выступлениях излагается с презрением “вассализация” стран Европейского союза по отношению к Вашингтону или описывается Украина как “протекторат” США».
В своей книге The Great Delusion, вышедшей в 2018 году, Миршаймер также размышляет согласно понятиям национальных государств и суверенитета. Для него национальное государство – это не просто государство или абстрактная нация. Это, конечно, государство и нация, но вписанные в одну культуру и обладающие общими ценностями. Этот взгляд, в целом традиционный и учитывающий антропологическую и историческую сущность мира, представлен в данной книге, можно сказать, аксиоматично.
Суть аксиомы или постулата заключается в том, что из нее можно вывести теоремы, но сама по себе она не доказуема. Однако она имеет такую степень правдоподобия, что считается сама собой разумеющейся. Возьмем пятый постулат Евклида: если две различные плоскости имеют общую точку, то они пересекаются по прямой, проходящей через эту точку. Это недоказуемо, и постевклидовская математика, с Риманом и Лобачевским, исходила из другой аксиомы. Тем не менее для здравого смысла пятый постулат Евклида весьма убедительный. Точно так же утверждение о том, что существуют национальные государства и их корни происходят из различных культур, является аксиомой, которая, хотя и повторяется несколько догматично, как у Миршаймера, имеет высокую степень правдоподобия. В конце концов, мир, возникший в результате волн деколонизации второй половины XX века, был организован в государства, которые не могли представить себе ничего иного, кроме как постараться стать нациями. Достаточно взглянуть на состав Организации Объединенных Наций, чтобы убедиться в этом.
Эта аксиома создает проблему: она ослепляет Миршаймера так же, как россиян; вызывает у них по отношению к западным правительствам недоумение, которое симметрично позиции Запада по отношению к России. В своем обращении при вступлении в войну 24 февраля 2022 года Путин назвал Америку и ее союзников «империей лжи». Название в данном случае далекое от стратегического реализма, оно скорее свидетельствует о противнике в нестабильном психическом состоянии. Что касается Миршаймера, напомним, что его книга называется The Great Delusion. Более сильный термин, чем иллюзия, Delusion (заблуждение) может ссылаться на психоз или невроз. Подзаголовок книги – Liberal Dreams and International Realities. Американский проект «либеральной» экспансии преподносится как мечта, и в противовес ей существует реальность, поверенным которой оказался бы Миршаймер. Он относится к неоконсерваторам, в конечном итоге они заняли доминирующие позиции в геополитическом истеблишменте США, так же, как мы относимся к Путину: он на них смотрит с точки зрения психиатрии.
То, что Путин, специалист по международным отношениям, называет «империей лжи», которой он не может дать полного определения, и то, что Миршаймер, теоретик международных отношений, упорно отказывается видеть, – это совершенно простая истина: на Западе национального государства больше не существует.
В этой книге я предложу, так сказать, постевклидову интерпретацию мировой геополитики. Она не будет принимать как должное аксиому мира, состоящего из национальных государств. Напротив, используя гипотезу об их исчезновении на Западе, она сделает поведение Запада понятным.
Концепция национального государства предполагает принадлежность различных слоев населения какой-либо территории к общей культуре в рамках политической системы, которая может быть взаимозаменяема либо демократической, олигархической, авторитарной, или тоталитарной. Чтобы быть применимой, она также требует, чтобы рассматриваемая территория пользовалась минимальной степенью экономической автономии; эта автономия, конечно, не исключает торговли, но в ближней или дальней перспективе она должна быть достаточно сбалансированной. Постоянный дефицит делает концепцию национального государства устаревшей, поскольку рассматриваемое территориальное образование может выжить только за счет сбора дани или прибыли, поступающих извне, без какого-либо встречного продукта. Сам по себе этот критерий позволяет нам утверждать, еще до углубленного анализа в главах IV–X, что Франция, Соединенное Королевство и Соединенные Штаты, внешняя торговля которых никогда не является сбалансированной, а лишь систематически дефицитной, больше не считаются полноценными национальными государствами.
Грамотно функционирующее национальное государство также предполагает определенную классовую структуру, включающую промежуточные классы в качестве центра тяжести, следовательно, нечто большее, чем просто хорошее взаимопонимание между правящей элитой и массой. Давайте будем еще более конкретными и поместим социальные группы в географическое пространство. В истории человеческих обществ промежуточные классы вместе с другими группами были движущей силой городской среды. Именно благодаря конкретной городской среде, населенной образованным и дифференцированным средним классом, может появиться государство, как нервная система нации. Мы увидим, насколько запоздалое, противоречивое, драматическое развитие городского среднего класса в Восточной Европе является центральным объяснительным фактором его истории до украинской войны. Мы также поймем, как разрушение промежуточных классов способствовало распаду американского национального государства.
Идея национального государства, способного функционировать только благодаря сильным средним классам, которые орошают и питают его, напоминает рассуждения о политии Аристотеля. Вот что он говорит о средних классах:
«Законодатель должен при создании того или иного государственного устройства постоянно привлекать к себе средних граждан: если он будет издавать законы олигархического характера, он должен иметь в виду средних; если законы в демократическом духе, то должен приучать к ним средних. Только там, где в составе населения средние имеют перевес либо над обеими крайностями, либо над одной из них, государственный строй может рассчитывать на устойчивость; не может быть опасения, что богатые, войдя в соглашение с бедными, ополчатся на средних: никогда ни те, ни другие не согласятся быть рабами друг друга; если же они будут стремиться создать такое положение, какое удовлетворило бы и тех, и других, то им не найти никакого иного государственного устройства, помимо среднего. Править по очереди они не согласились бы из-за недоверия друг к другу. Между тем посредники пользуются повсюду наибольшим доверием, а посредниками и являются в данном случае люди средние»[3].
Давайте продолжим, не стремясь к какой-либо оригинальности, наш перечень концепций, сочетание которых позволяет само существование национального государства. По определению, без национального самосознания нет национального государства, но мы здесь на грани тавтологии.
В странах Европейского союза выход за пределы нации довольно легко допустить, поскольку он лежит в основе самого проекта, даже если форма, которую он принял, не соответствует той, какая была запланирована. Что любопытно, так это стремление европейских элит к сосуществованию выхода за пределы нации с продолжением ее существования. В случае Соединенных Штатов официально не предусматриваются никакие планы выхода за пределы нации. Тем не менее, как мы это рассмотрим, американская система, несмотря на подчинение Европы, спонтанно страдает от той же болезни, что и последняя: исчезновения национальной культуры, разделяемой массой и правящими классами. Поэтапный распад культуры WASP – белых англосаксонских протестантов – с 1960-х годов привел к созданию империи, лишенной центра и проекта, в основном военной организации, управляемой не-культурной группой (в антропологическом смысле), у которой в качестве основных ценностей остались только властность и насилие. Эту группу обычно обозначают термином «неоконы». Она довольно узкая, но относится к атомизированному, страдающему аномией высшему классу; она обладает способностью приносить геополитический и исторический вред.
Общественное развитие в западных странах привело к сложному отношению элит к современной действительности. Но нельзя ограничиваться классификацией «постнациональных» поступков как безумных или непонятных; у этих явлений есть логика. Это другой мир, новое ментальное пространство, которое нам нужно будет определить, изучить, понять.
Давайте вернемся к Миршаймеру и его видео от 3 марта 2022 года. Он предсказал неизбежную победу россиян, потому что для них украинский вопрос – экзистенциальный, в то время как для Соединенных Штатов он таковым не является. Но если отвергнуть идею о том, что Соединенные Штаты являются национальным государством, и согласиться с тем, что американская система стала чем-то совершенно другим; что уровень жизни американцев зависит от импорта, который больше не покрывается экспортом; что у Америки уже нет национального правящего класса в классическом понимании; что у нее больше нет даже четко определенной центральной культуры, но что в ней сохраняется гигантская государственная и военная машина, возможны другие исходы, нежели простой откат национального государства, которое после вывода войск из Вьетнама, Ирака и Афганистана допустило бы очередное косвенное поражение на Украине, в лице украинского народа.
Следует ли рассматривать Соединенные Штаты не как национальное государство, а как имперское? Многие так и делают. Сами россияне себе в этом не отказывают. То, что они называют «коллективным Западом», в рамках которого европейцы являются всего лишь вассалами, представляет собой своего рода плюралистическую имперскую систему. Но использование концепции империи требует соблюдения определенных критериев: доминирующий центр и доминируемая периферия. Предполагается, что этот центр обладает общей культурой элит, а также определенной интеллектуальной жизнью. Мы увидим, что этого больше нет в Соединенных Штатах.
В таком случае, государство – доминат? Провести параллель между Соединенными Штатами и Древним Римом дело привлекательное. Попробовав свои силы в книге «После империи», я тогда отметил, что Рим, став хозяином всего средиземноморского бассейна и осуществив там своего рода первую глобализацию, также ликвидировал собственный средний класс[4]. Массовый приток в Италию пшеницы, промышленных товаров и рабов уничтожил там крестьянство и ремесленичество, как в свое время американский рабочий класс пал в результате притока китайских товаров. В обоих случаях, если немного утрировать, мы можем сказать, что возникло общество, поляризованное между экономически бесполезным плебсом и хищной плутократией. Путь к долгому упадку теперь был установлен и, несмотря на некоторые всплески, неизбежен.
Однако перечисления «доминат» мало из-за возникновения многих современных элементов: существования Интернета, темпов развития (несравненных) и присутствия вокруг Соединенных Штатов таких гигантских наций, как Россия и Китай (Римская империя не имела подобных соседей; если не считать далекой Персии, она была, так сказать, одна в своем мире). Наконец принципиальное отличие: в «доминате» утвердилось христианство. Однако одной из существенных характеристик нашего времени является полное исчезновение христианского субстрата, важнейшего исторического явления, которое как раз и объясняет разложение правящих классов Америки. Мы к этому обязательно вернемся: протестантизм, который в известной степени был двигателем экономической силы Запада, мертв. Явление столь же масштабное, сколь и значительное. Мы увидим, что оно является одним из ключевых факторов, вызвавших нынешние глобальные потрясения.
Возвращаясь к нашей попытке классификации, у меня возникло искушение говорить о Соединенных Штатах и зависимых от них территориях как о постимперском государстве. Хотя Америка сохраняет военную мощь империи, в ее основе отсутствует культура, несущая интеллект, и именно поэтому она предпринимает необдуманные и противоречивые действия, такие как постоянная дипломатическая и военная экспансия в фазе массового сокращения своей промышленной базы, зная, что «современная война без промышленности» – это оксюморон.
Я наблюдаю за развитием Соединенных Штатов с 2002 года (года публикации «После империи»). Тогда я надеялся, что они вернутся к форме гигантского национального государства, каким были в своей позитивной имперской фазе 1945–1990-х годов, лицом к лицу с СССР. Сегодня, констатируя смерть протестантизма, я должен признать, что это оживление невозможно. По сути, подтверждая тем самым довольно общий исторический феномен: необратимость большинства фундаментальных процессов. Этот принцип применим здесь к нескольким важным областям: к цепочке «этап национальный, затем имперский, наконец постимперский»; к религиозному увяданию, которое привело к исчезновению социальной морали и принадлежности к обществу; к процессу центробежной географической экспансии в сочетании с распадом самого сердца системы. Характерной чертой этого процесса является рост смертности в США, особенно во внутренних республиканских, или трампистских Штатах, в то самое время, когда сотни миллиардов долларов текут в Киев.