Эмилия Марр
(не) Отец моего сына
Глава 1
– Мы с Никитой едем в деревню, – произношу твердо, глядя в глаза деверя.
– С чего это?
– В городе нас больше ничего не держит. Владимира с нами больше нет, а значит, и смысла тут жить – тоже. Для ребенка деревня лучше. Воздух чистый, еда настоящая, полезная. Мы с Владимиром размышляли, что если бы не работа, то можно было бы жить там. Но теперь… ты и сам знаешь.
Он явно не доволен услышанным.
– А как же учеба? В городе в разы лучше уровень. Почему ты хочешь из Никиты сделать сельского паренька, чтобы и его обзывали дерёвней, как и тебя когда-то? Чтобы говор у него отличался от городского?
Андрей как всегда, режет по живому. Знает мое слабое место.
Он – младший брат моего мужа, который всегда меня ненавидел, называл приживалкой, дерёвней и недалекой. Но когда я стала вдовой, изменил ко мне свое отношение на еще более отвратительное.
Я теперь на его попечении, но терпеть унижения от него не собираюсь, поэтому решила уехать в деревню, туда, откуда сама родом. Там у нас люди хорошие, добрые. Никита вырастет настоящим человеком.
– Я позабочусь о сыне и его воспитании, манере речи. В конце концов, это все подлежит исправлению в короткий срок. А здоровье должно быть с детства. Когда ему исполнится восемнадцать, он приедет в город для получения высшего образования.
– Вы никуда не поедете, – цедит он сквозь крепко стиснутые зубы. – Я сказал, что ты и Никита никуда не поедете, а будете жить со мной.
– Не думаю, что это хорошая идея. Ребенок не должен видеть, как ты каждый день приводишь в дом новую женщину. У него будет неправильное отношение к жизни и семейным ценностям.
– То есть ты хочешь сказать, что я плохой пример для Никиты?
Молчу, не хочу его злить еще больше. Тем более он уже сам догадался, каким будет мой ответ на его вопрос.
– Считаешь меня несерьезным, значит, – Андрей медленно приближается ко мне, словно пантера к своей жертве, объятой страхом и отчетливо понимающей, что секунды ее жизни уже сосчитаны перед финальным прыжком опасного хищника. Подойдя ко мне на расстоянии вытянутой руки он твердо произносит, – Я свое слово сказал. Вы остаетесь со мной, – и будто передумав нападать отходит в сторону, и встав рядом смотрит в окно.
– Андрей, так дела не решаются. – перевожу дыхание, поняв, что он ничего делать не собирается, – Мы не маленькие дети, чтобы сказать «я хочу» и тебе приносили нужную вещь. Для Никиты и для меня будет лучше, если мы уедем. Дом останется тебе, я на него не претендую. Лишь когда сыну исполнится восемнадцать, возможно, попрошу его приютить здесь, чтобы он не снимал и не жил в общаге. Но до этого еще много лет. Скорее всего, к тому времени и ты уже будешь женат, у тебя появятся свои дети, будешь примером для него…
– У тебя там хахаль остался, что ли? – спрашивает вызывающе.
– Что? – От возмущения стала задыхаться, за кого он меня принимает? – Нет! Да как ты смеешь!
– Иначе зачем в современном мире успешной женщине стремиться жить в деревне, из которой она с таким трудом выбралась.
«Из-за тебя, Андрей, из-за тебя! – кричит моя душа. – Я не в состоянии выдержать твою лютую ненависть ко мне».
– Я пекусь о здоровье ребенка…
– Чушь, – перебивает он меня. – Эти байки можешь рассказывать кому угодно, но не мне, я тебя насквозь вижу. Признавайся, – вдруг кричит мне в лицо, – у тебя там любовник? Перед смертью брата успела наставить ему рога?
От возмущения не отдаю отчет своим действиям и, подняв руку, даю ему пощечину. Все происходит в один миг. Быстро и неосознанно. Он тоже в шоке, пораженный смотрит мне в глаза.
– Не смей так говорить, – на эмоциях повышаю тон. Лучшая защита –нападение, – я никогда не изменяла Владимиру. Он был прекрасным человеком. Единственный его недостаток – чрезмерная братская любовь к тебе, потому он и не смог тебя воспитать как следует. В итоге ты вырос капризным, своенравным. Постоянно доставлял ему проблемы своими выходками.
– А ты точно уверена, что не изменяла? – с легкой усмешкой спрашивает, игриво заглядывая в глаза.
Что он имеет ввиду?! Конечно же нет! Я любила Владимира и никогда даже не смела на сторону смотреть.
– Я многое о тебе знаю, дорогая Алёнушка. И… как я уже сказал, – приближается и, схватив за плечи, трясет меня, – вы будете жить со мной, поняла?
Андрей уже собирается покинуть кабинет Владимира, как я произношу ему в спину:
– Я не хочу жить с тобой под одной крышей. Ты уже вторую ночь здесь, и мы с Никитой становимся свидетелями твоей ночной бурной личной жизни. Я не считаю, что мы должны это терпеть. И ты меня не остановишь, я уеду с сыном, как только сдам свой магазин.
Андрей медленно оборачивается, и мне становится страшно. Его глаза темны и полны ненависти. Он даже шага не делает ко мне, а у меня уже трясутся колени.
– Ты забыла, – его голос звучит устрашающе, он сжимает кулаки так, что я слышу звук костей, – Володя оставил завещание и поручение для меня. Теперь вы под моей опекой. И никуда, повторяю, никуда от меня не уедете.
Взрываюсь от его натиска, уверенного, идущего напролом. Размахиваю руками от возмущения и отхожу к окну, не в силах выдержать его взгляд.
– Этого я не понимаю больше всего! Он прекрасно знал, что мы с тобой не ладим, и это мягко говоря. Да и сами вы уже три года как не разговаривали. Он даже о болезни тебе ничего не сказал, и мне запрещал, грозился отнять Никитку. Тогда почему? Почему именно на тебя он нас оставил?! – сокрушаюсь, готовая заплакать. – Ну что за несправедливость! Почему?
– Я не знаю, – слышу растерянный голос Андрея, – я тоже не в восторге от его поручения.
– Может, тогда вернешься в свою Европу и мы забудем обо всем, как будто ничего и не было?
– Ты лишишь наследства Никиту? Ты же помнишь, каково условие отказа от исполнения его последней воли.
Да, и это самое обидное, что Владимир лишает наследства своего сына, если мы не будем жить с Андреем. Но как же быть, если это совместное проживание просто невозможно!
– У меня есть магазин, – взяв всю свою волю в кулак, произношу в пустоту, – я смогу обеспечить ему достойную жизнь сама. Раз уж Владимир так жесток к своему ребенку, почему я должна исполнять его волю?!
– Ты забываешься, Алёна. Тогда и я лишусь своей должности, и все деньги и компания перейдут к его первой жене. А я этой стерве ничего не отдам. И уж тем более своего! Так что тут без вариантов, ты с Никитой продолжаешь жить в этом доме вместе со мной.
Больше ничего не говоря, он покидает кабинет, а после и дом.
А я выхожу и несусь на второй этаж. Влетаю в свою спальню с желанием посильнее хлопнуть дверью, еле успеваю сообразить, что Никита спит, и я его просто-напросто разбужу, и тогда мы оба промучаемся всю ночь. Осторожно прикрыв дверь, сажусь рядом с ним. Подперев руками лицо, вглядываюсь в черты лица моего малютки.
– Сынок, почему наш папа так с нами поступил?
Мысленно перед глазами проходят моменты моего знакомства с Владимиром, моим супругом.
Он приехал к нам, во Владимирскую область, через шесть месяцев после смерти бабушки. Ему надо было срочно начинать постройку завода для немецких заказчиков. Но строительство оттягивалось, потому что бабушка, не успев подписать договор о продаже земли, погибла: на нее упала черепица с нашего дома. Она уже была старенькая, болела, но этот инцидент стал последним в ее жизни. Так я и осталась сиротой в семнадцать лет.
Я должна была вступить в наследство, Владимир объяснял мне это, но теперь была загвоздка в том, что я несовершеннолетняя.
Владимир оказался хорошим человеком, добрым…
Приходил ко мне домой, подолгу разговаривал, утешал словами. А после предложил выйти за него замуж. Сказал, что полюбил меня, мои голубые глаза, вздернутый носик, иссиня-смоляные волосы, мою открытость и несгибаемый дух, а также ему понравились мои разумные рассуждения о жизни, несмотря на мой юный возраст. Поначалу я была шокирована его признанием. Впереди были экзамены, школьный выпускной… но все мои мысли занимал этот взрослый, красивый, самодостаточный мужчина, который привнес лучик солнца в мою скучную, темную и однообразную жизнь в селе, где толком и молодёжи-то не было. Все разъехались на заработки в столицу или близлежащие города.
Владимир привел мне многочисленные аргументы в пользу нашего с ним союза, и в один из дней я согласилась. Тогда он привел мою дальнюю родственницу, оформил на нее опеку надо мной очень быстро. На следующий день мы пошли в ЗАГС и зарегистрировали наши отношения.
Затем он принес документы на продажу земли, которые я подписала. После я испугалась, что, возможно, это он из-за земли со мной так добр и регистрация брака нужна была лишь для продажи, но нет. Через неделю мы устроили торжество в местном кафе, я была в белом свадебном платье, позвали соседей, пару одноклассниц.
У нас не было первой брачной ночи. Владимир сказал, что будет ждать моего совершеннолетия. И глубоко внутри я была благодарна ему за это, потому что сама еще не была готова к близости.
Провожали нас всей деревней, бабушку мою все любили и меня воспринимали как внучку. Мы уехали в город, и вот тут-то все и началось с Андреем…
.....................................................................................
Приветствую всех на странице моего нового романа))) Эта книга про Андрея, друга Эрика, который так неожиданно вошел в мою жизнь и захотел рассказать свою историю)))
Добавляйте книгу в библиотеку, следите за новостями. Кстати, Эрик и Аля будут тут мелькать, как же без них)))
Глава 2
Не успели мы войти в квартиру, как я услышала:
– Говорят, ты женился, чтобы побыстрее стройку начать, совсем помешался на работе?
Владимир зашел первым в квартиру, я за ним. И вот тут Андрей и увидел, с кем приехал его брат. Его взгляд останавливается на мне и из насмешливого и игривого становится серьезным, холодным.
Я же впадаю в прострацию, так как обнаруживаю перед собой абсолютную копию своего новоиспеченного мужа, только помладше. И когда они пожимают друг другу руки, Владимир пытается сгладить обстановку:
– Не говори глупостей, я полюбил Аленушку и поэтому женился на ней.
Холодный взгляд Андрея проходится по моим заплетенным в косу и перекинутым на плечо волосам, по простому деревенскому платью в цветочек, по голым ногам, по босоножкам с плоской подошвой…
– Вот эту полюбил? – с пренебрежением в голосе и выставив указательный палец вперед, произносит Андрей.
А у меня стойкое ощущение, что происходит какой-то абсурд. Человек, как две капли воды похожий на доброго, учтивого, заботливого Владимира, вдруг высмеивает меня, считая недостойной!
И вроде я возмущена, но ни одного слова вымолвить не могу, просто обомлела от шока.
– Что стоишь, разинув рот? Бро, она еще и немая, что ли? – между делом интересуется у Владимира.
А тот просто берет меня за руку и тянет вглубь квартиры.
Заводит в одну из комнат. Сажает на кровать и, присев передо мной на корточки, заглядывая в глаза, произносит:
– Андрей – мой младший брат, даже больше – он мне как сын. Родители погибли, когда он был еще маленьким. Я его растил, можно сказать, сам. Извини, чуток избаловал балбеса, но пойми и ты меня, мы тогда стали поддержкой друг для друга против всего мира. Я в нем находил утешение. Меня мать родила рано, а Андрюху нам господь подарил через двадцать четыре года. Сейчас у него кровь кипит, гормоны. Пожалуйста, постарайся его понять и не слишком обращай внимание на его слова.
Я надеюсь, он разглядит в тебе то, что увидел я, и вы найдете общий язык. Да и разница в возрасте у вас совсем небольшая, года три.
Наверное, прочитав мои эмоции на лице и поняв, что его слова вряд ли сбудутся, Владимир тяжело вздохнул и, вставая, произнес:
– Ему остался год в универе, после, в магистратуру, я его отправлю в Европу учиться. Держал подле себя до сих пор, боясь, что он свяжется с кем попало. Но за три года учебы он показал себя молодцом, так что и доверие у меня к нему уже появилось. Отправлю постигать гранит науки за границу. Уж годик продержись как-нибудь, Аленушка, хорошо?
Когда я увидела жалобный, умоляющий взгляд Владимира, мне ничего не оставалось, как согласиться. И тогда начался мой годичный кошмар.
Андрей, поняв свою безнаказанность, постоянно цеплялся ко мне. Когда Владимир, уезжая на неделю в командировку, спрашивал, хочу ли я что-нибудь, тут всегда встревал Андрей:
– Привези своей ненаглядной Аленушке цвЯточек алЭнкой! – намеренно коверкал он слова. – Или у нее нет вкуса, Бро, ты же знаешь. Возьми какую-нибудь тряпку, она как голодная дворовая шавка всему обрадуется.
Владимир грозно шипел на брата, но дальше предупреждений дело не заходило. Андрей не стеснялся в своих выражениях по поводу меня. Выкидывал еду, которую я готовила, под видом, что случайно тарелка выпала из его рук. Говорил, что я неумеха и что первая жена Владимира, хоть стряпать могла, да мужа ублажать, чтобы добрым был, а с меня нет никакой пользы. Приживалкой живу у них, даже еду не отрабатывая.
Андрей цеплялся к моей манере говорить, одеваться, заплетать косу, считая, что из глубинки приезжие все глупые и недалекие люди. Меня до слез обижали его слова. И я скрывалась в своей комнате. Больше мне некуда было пойти, денег у меня не было, как и знакомых в столице.
Когда Владимир понимал, что его брат в очередной раз начудил, вместо того что бы поругать его, приходил ко мне и просил потерпеть. Это же его младший брат, родная кровь. Он не может с ним ссориться.
К тому же это скоро пройдет, просто Андрей ревнует его ко мне. Ведь раньше Владимир заботился только о нем, а теперь появилась я, вот парень и бесится.
На вопрос о его первой жене Владимир отвечал, что она была для его брата скорее как старшая вредная сестра, он в ней не видел угрозы и не обращал внимания. Да и прожил с ней Владимир совсем немного.
Мой муж успокаивал меня словами, обнимал, водил рукой по спине. Дальше таких невинных прикосновений дело не шло.
И хоть я порой задумывалась о словах Андрея о том, что я не выполняю своих супружеских обязанностей, меня это не тяготило. Да и как бы я смогла, если Владимир сам меня в постель не тянул, не заставлять же его?!
К мужу я испытывала огромное уважение и благодарность. За то, что увез из умирающей деревни, что утешил, полюбил, приютил у себя и заботится обо мне. Надеюсь, у него ко мне тоже такие же чувства. Мне нравится беседовать с ним, бывать в его объятиях, потому что в эти моменты я чувствую себя спокойной, защищённой. Мне хорошо на душе в такие минуты.
Мое счастье омрачает лишь Андрей. Он третирует меня каждый раз, как видит.
То придирается к имени, не понимая, почему он должен называть меня Алёной, а не Леной, ведь это одно и то же.
То высказывается о полном отсутствии у меня вкуса, слуха и голоса, девичьей красоты, мягкости в движениях, считает, что я чрезмерно худая, больная и прочее. Очевидно же, что Владимиром движет только жалость в отношении меня.
Но я нашла, как преодолеть этот кусок человеческой плоти, полный недовольства и ворчливости.
Я стала ходить на занятия, чтобы поступить в вуз.
В этом году с моими баллами меня не взяли туда, куда я хотела попасть. Владимир посоветовал позаниматься и попробовать удачу в следующем, я последовала его совету и теперь с утра до вечера занимаюсь. Что позволяет мне отвлечься и побыть в тишине с самой собой.
Наконец настал конец года и ненавистный брат моего мужа закончил бакалавриат и решил отправиться в Европу для повышения своего уровня образования. Когда мы прощались с ним на пороге квартиры, он сделал вид перед Владимиром, что его отношение ко мне изменилось.
– Иди сюда, ну что мы как не родные, – сказав это, он сделал шаг и приобнял меня.
Все это вышло так неожиданно, что я застыла как камень и не смогла ни обнять его в ответ, ни сказать и слова. Но вот он мне все высказал, тихо так, в ухо, чтобы мой муж ничего не расслышал.
– Я вернусь, и надеюсь, тебя уже не будет в нашей квартире, страшная, тощая, тупая деревенщина.
Глава 3
Меня трясет, после услышанных оскорблений, я и слова не могу сказать до того момента, как закрылись створки лифта.
Владимир уехал провожать брата в аэропорт, и я осталась одна. Рухнула на ближайший стул, как только закрыла входную дверь.
– Я не тупая деревенщина, – вырывается из меня жалобно, вместе с первым потоком слез.
Плач, больше похожий на скулеж побитой собачонки… Жалость к самой себе разъедает меня изнутри. Какая я бедная и несчастная, страшная, тощая, тупая, как он говорит…
Бью кулаком себе по коленке, раз, второй…
Истошный, сдавленный крик вырывается из меня так неожиданно, раздирая в ошметки все мое нутро и душу.
Ору отчаянно, истерически! Разбивая душный ком в груди!
Как он посмел мне так сказать! Козел! Ублюдок! Ненавижу! Ненавижу! Я правда тебя ненавижу, Андрей!!!
Чувствую, что мне становится немного легче, с принятием своих чувств к нему. Да, он брат моего мужа, но мне он никто, нет, хуже – он мне враг! Номер один!
– Да! Ненавижу тебя, Андрей! – ликующе выходит на этот раз.
Пронзительно кричу еще раз, и еще! И меня не интересует мнение соседей!
Нет! Я сильная! Я смогу! Я выдержу, и докажу этому козлу, что я лучше! Намного лучше него и всех в его окружении!
Чертов Андрей!
Мне не было себя так жаль даже после смерти бабушки!
– И я не страшная! – вновь выкрикиваю в пустоту комнаты. – Я не страшная!
Бабушка всегда говорила, что у меня красивые серо-голубые глаза, маленький вздернутый нос и пухлые губы. Я покажу тебе страшную деревенщину! Ты еще пожалеешь об этих словах!
К приезду Владимира я переоделась в шорты и майку, и отстригла свою косу. Хотите меня другую? Кроткая и всепонимающая Алёнушка исчезнет! Я покажу, какой могу быть.
Владимир был в шоке от моего нового образа.
– Зачем ты так оделась и волосы отрезала…? Алёна, что с тобой? Сейчас ты похожа на тинэйджера. Что люди подумают, если я выйду в свет с такой девочкой?! Будут на меня смотреть как на педофила?! – растерянно бормотал он себе под нос.
Я подошла к зеркалу, посмотрела на себя оценивающе. Груди еще нет толком, худая, высокая, только глаза яркие, они горят. О, да! Я сейчас себя прекрасно чувствую.
– А что ты хотел, Владимир? Мне всего восемнадцать лет, которые мы толком и не отметили из-за твоего брата, ведь он именно в этот день решил покутить с друзьями так, что его загребли в полицию. Но это неважно! Я хочу сходить в парикмахерскую и в магазин за новой одеждой. Через два месяца я буду в вузе учиться, мне надо подобрать гардероб. Не хочу, чтобы меня считали выскочкой.
А про себя добавляю: «И там… Нет, я не позволю себя унижать на учебе, как это делал Андрей со мной дома».
Я не знаю, что произвело на Владимира большее впечатление, мой тон или взгляд, но он улыбнулся, встал и, взяв меня за руку, сказал:
– Пошли!
Мы выехали сразу, сначала в салон, где мне сделали модное каре с удлиненными локонами впереди, а после Владимир отвел меня в бутик и сказал девушкам-консультантам, чтобы мне подобрали красивый и модный лук.
Взглянув на себя в зеркало, вдруг вспомнила, что хотел внушить мне Андрей и что все еще, как противный червяк, разрушало меня изнутри.
– Нет! Меня можно полюбить! Я этого достойна!
В этот вечер мы с Владимиром ужинали в ресторане. Я чувствовала себя легко, воздушно. Мне были приятно себя так ощущать. Я красивая, да! И это очень вдохновляет.
И на Владимира никто не смотрел как на педофила. В ресторане, наоборот, мужики смотрели на него с завистью, ведь рядом с ним была такая девушка, как я.
Это он сам мне сказал. Я на это лишь улыбнулась и, протянув руку через стол, сжала его ладонь.
Да! И я это ощущаю: восхищённые и любопытные взгляды мужчин на меня. И про себя отмечаю, что раз он мне так говорит, значит, мне это все не показалось. И это прекрасно.
Мы вернулись домой, весело о чем-то переговариваясь. Смеясь, зашли в квартиру, и в эту же ночь на самом деле стали мужем и женой. Да, было больно, но, как сказал Владимир, это только в первый раз, потом я забуду про эту боль.
Так и случилось. В следующий раз боли я не почувствовала, как, впрочем, и ничего другого тоже. Но Владимир был в восторге, он трогал меня, гладил и ласкал так, как хотел сам.
Мы занимались любовью каждый день. Он был нежен, целовал каждый участок моего тела. Мне была приятна такая его ласка, и я наслаждалась ею и чувствовала себя любимой.
С этого дня я изменилась. Внутри все надтреснуло, и взамен поломанной меня возродилась другая девушка.
Я неправильно себя показала, неправильно поставила себя перед братьями изначально. Но я имею право тут находиться и быть счастливой!
Через два месяца начались мои занятия в универе. У меня появилась подруга-оторва. Рыжая, взбалмошная, но такая хорошая и родная.
Мы с ней гуляли после пар, ходили в театр, на концерты классической музыки и выставки современного искусства, она показала мне Москву. А по вечерам расходились. Она уезжала к родителям, а я – к Вове.
Он возвращался с работы к ночи, простояв два часа в пробках.
Со временем его расписание изменилось, он стал задерживаться на работе еще дольше. Когда пробок становилось меньше, ехал домой, и мы вновь занимались любовью.
И мне так было удобнее: я могла проводить с Жанной больше времени и подолгу гулять.
Еду на всю неделю я готовила по выходным, а в будние дни лишь разогревала ее и кормила себя и Владимира.
К концу первого курса мое тело изменилось. Как мне сказал гинеколог, оно наконец проснулось, гормоны заработали – грудь начала расти, и появилась попа.
Владимиру тоже нравилось мое преображение, как и однокурсникам. Я же была просто счастлива. На учебе у меня была Жанна, а дома – любящий Владимир.
Жанна порой поправляла меня и мою манеру речи. Сама она была коренной москвичкой, к тому же ее мама – логопед. Я выправила свою речь и в скором времени говором и манерами практически не отличалась от подруги.
– Слушай, хочу пряди волос сделать ярко-красными, как сейчас модно. Давай со мной в салон! – в начале второго курса предложила Жанна. – Мне мама разрешила, я ее год упрашивала. А тебе сделаем, наоборот, белыми, с твоими черными волосами будет хороший контраст.
– А давай! – с энтузиазмом восприняла я ее идею. – Почему бы и нет!
Мы пошли в салон красоты, но там Жанну уговорили сделать не красные, а белые пряди.
– А что посоветуете моей подруге? – интересуется моя рыжая бестия.
Девушка-мастер придирчиво смотрит на меня, а после говорит:
– Я бы посоветовала вам стать блондинкой. У вас не сильно светлая кожа, серо-голубые глаза, вы бы стали еще красивее, а такой смоляной черный все же зрительно делает вас взрослее и стервознее. Возможно, со светлыми волосами вы преобразитесь и будете выглядеть невиннее и нежнее.
– А мне нравится ваша идея, – выдает Жанна.
– А вам? – интересуется мастер.
– И мне нравится. Если что, перекрашусь обратно в свой цвет, – легко соглашаюсь я на преображение.
Но процесс перехода в блондинку оказался не таким простым, как показалось поначалу.
В итоге из жгучей брюнетки я превратилась в пепельную блондинку только через четыре месяца. И теперь у зеркала я проводила не пару минут для расчесывания свой черной гривы, а полчаса минимум, нанося все средства для питания волос, чтобы их структура восстановилась после всех проделанных процедур.
Владимир поначалу не обрадовался, увидев меня с медным цветом волос, но, когда я стала уже блондинкой, он даже стал меня ревновать, если вдруг услышит, что мне звонит однокурсник или, не дай бог, старшекурсник. Он осознал, что я красива и могу нравиться молоденьким мальчикам, и стал более внимательным ко мне. Старался всегда угодить, проводил со мной выходные, а на каникулах возил в жаркие страны…
Такой смешной. Да разве мне нужен кто-то, кроме него?!
Я была счастлива. По-настоящему.
Единственное, что омрачало мою жизнь, так это то, что я не сказала Жанне, что замужем. И теперь старалась скрыть сей факт.
Не знаю почему. Как будто бы боялась, что это станет проблемой между нами.
Она поймет, что я не такая как она, и наша дружба оборвется.
Я не хотела ее терять, она моя первая и единственная подруга, поэтому молчала.
Сказала, что живу с парнем после смерти родителей.
Когда она один раз увидела фотографию Владимира у меня в кошельке (где он отпустил щетину, что мне очень нравится, она делает его брутальней), Жанна предположила, что это мой папа. А я, не зная, что сказать, просто кивнула. И… она поверила…
Все же разница в возрасте была большой, хоть я этого и не чувствовала в общении с ним, но внешне, если кто увидел бы нас, назвал бы родственниками, а именно отцом с дочерью.
Так как Владимир пропадал на работе допоздна, я могла с Жанной дома проводить время, заниматься дополнительно и не бояться быть раскрытой.
Так продолжалось вплоть до окончания второго курса, пока на пороге нашей квартиры вновь не возник Андрей.
