Эмили Ллойд-Джонс
Дома костей
Глава 5
Ночь Эллис провел, отлеживаясь в «Рыжей кобыле».
Ему казалось, что его ударили молотком по телу: мышцы сводило судорогой, боль пронзала ребра, устремлялась вниз по позвоночнику, расходилась по пояснице. Она отказывалась утихать. Она пожирала его, как пламя пожирает древесину. Она отнимала и отнимала силы, и все, что он мог – лежать на соломенном тюфяке, раздираемый скукой и страхом. Страхом, что на этот раз его не отпустят. Что на этот раз боль наконец одолеет его.
Он жевал ивовую кору, волокна которой застревали между зубами. Кора отчасти избавляла от мучений, но всего на несколько часов. Когда ему становилось легче, он работал над предварительными набросками карт. А потом закрывал глаза и ждал. Ждал, когда утихнут спазмы, когда он вновь сможет управлять собственным телом.
Наконец следующим утром ему удалось сойти по лестнице, ступая как можно мягче и осторожнее, пока он не очутился в зале таверны. Столы были сколочены из досок, положенных на винные бочки, полы неровные, но вкусно пахло едой. Несмотря на ранний час, какой-то бородач уже дремал в углу, привалившись к бочонку.
При виде Эллиса Инид просияла.
– Стало быть, полегчало тебе? – спросила она, придвигая к нему тарелку с колбасками. Он кивнул в ответ, поблагодарил и взялся за вилку. За едой он прислушивался к разговору за столиком неподалеку.
– …куры пропадают, – говорила какая-то женщина. – Или воры, или лиса слишком уж осмелела.
– А может, Эйнон решил брать арендную плату домашней птицей.
Кто-то фыркнул, потом послышался еще один голос:
– Он забрал еще больше железа. Неправильно это, как он обставляет дело. Если бы можно было просто взять его…
– Ты бы его уже присвоил, Рис. – Послышался смех. – Это собственность кантрева. Конечно, он вправе забрать ее. А если кому-то вздумается поднять шум, придется с ним судиться. Никто возражать не станет.
– Я слыхала, он собирается его продать, – вступила в разговор женщина. – И на эти деньги набить амбары к зиме.
– Ну, этих запасов нам не видать как своих ушей, так что ешь, пока еще можно, девочка. Пока землю не сковал мороз.
Эллис слушал и ел, не поднимая глаз. Он постоянно чувствовал обращенные на него взгляды, и хотя это ощущение было знакомым, от него становилось неуютно.
– А это кто такой? – На этот раз голос понизили до шепота.
– Путник, – вполголоса откликнулся другой посетитель.
– Торговец?
– Молодой слишком.
– Зверолов?
– Ты на его сапоги погляди – швы-то какие. Только знать такие и носит. Должно быть, родня Эйнона.
Мало кому удавалось верно определить, кто он такой: одни, оценив его одежду и манеры, считали его беспутным богачом, другие – вором, который обобрал какого-нибудь богача. Так или иначе, купцы всегда завышали для него цены.
И пожалуй, обиднее всего было то, что Эллис не мог возразить никому из них.
Он в самом деле принадлежал к тем, за кого его принимали, и в то же время таковым не был.
* * *
Эллис опустошил тарелку и вышел, чтобы в первый раз как следует осмотреть Колбрен.
Составление карт – это прежде всего подробности, точнее, знание, какие из этих подробностей указать на карте, а от каких отказаться. Эллису вспомнился его первый урок и слова учителя о том, что картография – ответственное ремесло. Благодаря картам выигрывают или проигрывают войны, странники сбиваются с пути, исчезают целые деревни.
На большинстве карт Колбрен существовал в виде точки возле леса. В половине случаев даже название не подписывали, и Эллис видел, как это упущение отражается на жизни деревни. Несколько домов стояли заброшенными. Одежда местных жителей пестрела заплатами, износилась и вытерлась от старости, некоторые подростки разгуливали босиком и с грязными коленками.
Что же до гор, на картах они если и появлялись, то лишь в виде грубых набросков. Передать их в точности не сумел ни один картограф. Эллис на ходу достал из мешка тетрадь в кожаном переплете и принялся за работу. На пергаментной странице постепенно появлялся приблизительный план улиц, взгляд Эллиса метался от настоящей деревни к нарисованной и обратно.
Его отвлекло блеяние.
Рядом с тележкой стояла коза с недоеденным яблоком во рту. Она невозмутимо взирала на жительницу деревни, которая суетливо размахивала руками, то и дело указывая на яблоко. Коза наблюдала за ней, преспокойно дожевывая лакомство.
– Она просит прощения, – объясняла девочка, пытаясь увести козу за рога. – Ну, идем, поищем еду где-нибудь в другом месте. – Оглянувшись, она сказала хозяйке тележки: – За яблоко я завтра заплачу, честное слово!
Эллис дождался, когда девочка уйдет, подошел к тележке и протянул ее хозяйке монету.
– Это за яблоко, – сообщил он. Женщина заморгала, потом сунула монету в карман.
– Ни к чему это было, – послышался голос за спиной Эллиса. Он обернулся: там стояла чисто умытая Адерин с волосами, заплетенными в косу. На этот раз вместо топора она несла полную корзину ягод. Впрочем, выглядела по-прежнему грозно.
– Доброе утро, Адерин.
Она поставила корзину с ежевикой на тележку.
Хозяйка тележки взяла из корзины ягоду, рассмотрела, держа между большим и указательным пальцами.
– Из леса? – спросила она.
Адерин кивнула.
– Мы набрали на варенье слишком много, вот я и подумала, может, ты возьмешь.
Хозяйка тележки назвала сумму – гораздо меньше, чем ожидал Эллис. Адерин забрала пустую корзину и направилась прочь, бросив ему:
– Так что незачем было платить за яблоко моей сестры. Я и сама могу.
– Мне не в тягость, – заверил он и зашагал рядом с ней, не зная, куда она направляется, но радуясь возможности поболтать. – И потом, до этого ты вроде бы охотно взяла у меня монету.
– Это была плата за услуги, – сказала она.
– Не знаешь, есть здесь хороший торговец тканями? – спросил он. – Мне надо купить новую палатку.
Она прищурилась:
– Сначала яблоко, теперь палатка… Если рассчитываешь таким способом заслужить благосклонность жителей Колбрена, то… ты, скорее всего, правильно делаешь.
Он рассмеялся.
– Если помнишь, – сказал он, – моя прежняя палатка понадобилась, чтобы дотащить мертвеца до деревни.
Она, похоже, смягчилась, но лишь слегка.
– Тогда тебе к Давиду. Здесь он один не запросит с тебя лишнего. Идем. – Она повесила корзинку на локоть и ускорила шаг. – Как устроился в «Рыжей кобыле»?
– Удобно, – ответил он. – Спасибо.
Его взгляд скользнул в сторону гор на западе: вершины едва просматривались сквозь низко нависшие облака.
– Ты не знаешь, кто из деревенских мог бы согласиться сводить меня в горы? Пожалуй, на неделю.
– В горы… – повторила она. – В горы… Ты ведь помнишь, да? – Она неопределенно помахала обеими руками. – Что мертвец именно туда и тащил тебя?
По телу Эллиса пробежала дрожь, но он сумел ответить ровным голосом:
– Да, это я помню.
Она указала на горы.
– Это Аннун, – сообщила она. – Земли иных. Владения чудовищ и магии, где раньше правил Араун[8].
– Если там настолько опасно, как же ты отважилась забрести близко к лесу в ту ночь, когда мы встретились? – спросил он.
– Я выросла здесь, – объяснила Рин. – Первый дом костей я увидела, когда мне было шесть лет.
– Что ж, кажется, я нашел проводника.
– Нет. – Она резко помотала головой. – У меня есть работа. И семья. Некогда мне болтаться в лесу даже за… – Ее возражения вдруг прервались. – А сколько ты согласился бы заплатить?
Он назвал сумму.
Она ее удвоила.
Он поморщился:
– Я… не уверен, что смог бы заплатить столько.
Адерин многозначительно перевела взгляд на его плащ с искусной вышивкой, потом снова посмотрела ему в глаза и недоверчиво поджала губы.
Он понятия не имел, как объяснить ей, что, хоть он и вырос среди знати, сам к ней не принадлежит. Наконец он покачал головой:
– Могу заплатить половину сейчас и половину – когда мы вернемся.
Будет непросто, но он справится. А если удастся составить карту этих гор, он сумеет продать свои знания за кругленькую сумму.
– По рукам. – Адерин улыбнулась. – Только прямо сейчас я не могу, надо еще собраться. Но…
Ее голос затих, внимание рассеялось. Эллис увидел, как она смотрит мимо него, привлеченная тем, чего он не заметил.
У железной изгороди стоял какой-то мужчина. Одетый в плотные кожаные штаны, какие обычно надевали, работая с металлом, он перебирал поблескивающие на солнце инструменты. Потом ударил долотом по месту стыка одного прута изгороди с другим и вытащил штырь из гнезда.
Он разбирал изгородь.
Элис почувствовал порыв ветра, когда Адерин пронеслась мимо него. Она сильно побледнела, отчего на лице стали особенно заметны веснушки. Схватившись за прут, она попыталась выдернуть его из руки незнакомца.
– Что ты делаешь?!
– Выполняю приказ Эйнона, – ответил мужчина. Он был немногим старше Эллиса, может, лет двадцати пяти, с массивным подбородком. Однако держался с самоуверенностью, не предвещающей ничего хорошего. – Железо мы продадим.
Адерин зашевелила губами, словно подыскивая слова:
– Вы… но так же нельзя!
– Поверь мне, еще как можно, – ответил мужчина.
– Если вы это сделаете… – Она махнула рукой в сторону гор. – Холодное железо – это наша защита. И если вы ее заберете…
– Защита от чего? – Мужчина рассмеялся, а Адерин заметно ощетинилась. – От тех трупов, которые ты все таскаешь и таскаешь в деревню?
– Эти дома костей настоящие! – Она сжала кулаки. – Я видела их, Хивел видел. Спроси любого, кто ходил в лес и бывал вблизи гор…
– Здешний лес сводит людей с ума, – перебил мужчина со снисходительным и надменным видом того, кто всецело уверен в своей правоте. – Вот и тебя свел, а еще отнял твоего отца. Я думал, тебе хватило, чтобы больше туда не соваться.
Она вскинула руку, словно чтобы отвесить ему пощечину, но мужчина успел схватить ее за запястье.
– Ну-ну, Адерин, давай-ка без этого. Ты же не хочешь, чтобы на тебя подали в суд за нападение на человека – судиться тебе не по карману.
В бессильной ярости она оскалила зубы.
– Отпусти ее, – подал голос Эллис. Если ярость Адерин полыхала жарким огнем, то свою вспышку гнева он ощущал как озноб, пронизывающий его до мозга костей.
Мужчина перевел на него взгляд, похоже, заметив только теперь.
– Чего?
– Отпусти ее, – повторил Эллис. – Или встретишься в суде со мной. А мне судиться по карману.
Вернее, по карману до тех пор, пока он не расплатится с Адерин за услуги проводника в горах. Вот только если ее возьмут под стражу, стать его проводником она не сможет.
Мужчина отпустил руку Адерин. Она с неприязнью отдернула ее.
– Идем. – Эллис потянул ее за рукав, но та словно приросла к месту.
Он потянул ее за собой настойчивее, и она подчинилась, сделала несколько шагов назад, хотя и не спускала глаз с недавнего собеседника.
– Идем, – повторил Эллис, и на этот раз Адерин позволила увести ее.
Казалось, она передвигалась машинально, ноги сами вели ее, помня дорогу. Она довела его до лавки купца, у которого Эллис купил новую палатку и арбалет – на всякий случай. Обошелся он недешево, но Эллис понимал, что с его больным плечом покупать длинный лук не имеет смысла. Когда товар был оплачен, Адерин проводила его до «Рыжей кобылы». Пустая корзина по-прежнему болталась у нее на локте, взгляд был отчужденным, она погрузилась в мысли, которых Эллис и представить себе не мог.
Он осторожно взял ее за локоть, и она сразу перевела взгляд на него.
– Может, выпьешь что-нибудь? – спросил он. – Я слышал, здесь подают отличный ячменный чай.
Она усмехнулась, приподняв один край губ:
– Чай? Ты хочешь выпить чай в таверне?
Его улыбка получилась более сдержанной.
– Да, – просто ответил он.
Инид кормила обедом нескольких немолодых посетителей. Завидев Эллиса, она просияла.
– Так-так, вижу, подружку завел! Смотри, Рин, хотя бы этого парня не спугни, как других.
Они заняли столик в углу. Эллис сочувственно спросил:
– Она пытается подыскать тебе мужа?
– Нет, – ответила Адерин. – Просто не хочет, чтобы я спугнула тебя, потому что тогда ей будет некому сдавать верхние комнаты.
Они молча дождались, когда принесут чай. Эллис отпил глоток. Адерин вновь о чем-то задумалась, нетронутый чай стоял перед ней.
– По-моему, – заговорил Эллис, – самое время объяснить мне, что же такое этот дом костей.
Адерин подняла на него глаза. Взгляд был неподвижным и бесстрастным: так смотрели на него учителя, уверенные, что он обязан знать ответ.
– Это мертвец, – сказала она и отпила чай. – Восставший труп. Одного такого ты видел. Так что мне не обязательно тебе объяснять.
Он старательно обдумал ее слова.
– Я вот о чем: если по округе и вправду разгуливают восставшие мертвецы, почему же я раньше никогда о них не слышал?
Она впилась в него взглядом:
– Лучше ты мне ответь: когда ты вернешься в город и кто-нибудь будет расспрашивать, как прошло путешествие, ты скажешь, что на тебя напал злобный мертвец?
Он покачал головой:
– Конечно, нет.
– А почему?
– Потому что тогда меня примут за сумасшедшего. – Слова вылетели сами собой, он даже задуматься не успел.
Она кивнула.
– Потому что большинство людей не верят в магию, – бесстрастно добавила Адерин. – Даже здесь, на самом краю освоенных и возделанных земель, молодежь уже начинает считать, что все это выдумки. А те, кто верит, держат язык за зубами из страха прослыть лжецами или сумасшедшими. Кроме меня. И еще нескольких человек, которым плевать на то, что подумают о нас деревенские.
Эллис нахмурился:
– Но… ты же принесла трупы в кузницу, чтобы сжечь. Разве этого доказательства недостаточно?
– Видимо, проще считать, что кое-кто просто тащит трупы обратно в деревню, чтобы попугать местных жителей.
Он сморщил нос:
– И где же ты, по их мнению, берешь эти трупы?
Ее гнев жарко вспыхнул, рассыпая искры.
– По их мнению, я выкапываю их на кладбище. Да уж, если бы! – Она закрыла глаза и с силой выдохнула через нос.
– А дома костей всегда нападали на людей, забредавших в лес? – Он задумался. – Когда на руднике велись работы, рудокопы наверняка заметили бы эти нападения.
– Рудник закрылся двадцать пять лет назад, – ответила она. – А дома костей появились… Не знаю когда. Я была еще слишком мала и не запомнила. Лет пятнадцать назад? Восемнадцать?
– Восемнадцать лет, – повторил Эллис. Для жизни в условиях медленно подкрадывающейся опасности срок довольно долгий. Наверное, люди в конце концов просто привыкли к ней. – Кто-нибудь знает, как все началось?
Адерин переплела пальцы лежащих на столе рук:
– Хочешь послушать?
Эллис кивнул.
Глава 6
Горы Аннуна никогда не бывали рады людям.
Они начали с пожаров. С предгорий, усыпанных золой и изрыгающих пламя, до зубчатых вершин. Люди редко поднимались туда – так высоко в горах не было ничего, кроме сланца с острыми краями и деревьев, истерзанных ветрами.
Именно там обосновался король иных Араун. Каэр-Сиди[9], крепость из гранита и чар, была воздвигнута на берегу чистого горного озера Ллин-Маур. Говорили, что магию король принес с собой, ибо был он бессмертным и прекрасным и умел плести чары так же легко, как мы прядем шерсть. И где бы ни появлялся Араун, за ним следовали другие магические создания.
Был среди них и аванк[10], таящийся в воде рек и подстерегающий неосторожных путников, и пука – оборотни, повелевающие удачей и способные или осчастливить, или погубить человека, и конечно, телвит тэг – бессмертные, умеющие веселиться десятилетия напролет.
Поговаривали, будто у гончих Арауна глаза горят багровым огнем, и он жестоко отомстит каждому, кто помешает его охоте. Однако он вовсе не чудовище. Тем, кому он благоволил, доставалось и золото, и здоровье, и магические талисманы. Долгие годы все складывалось хорошо.
Но эти дары неизбежно привлекали внимание.
Жил-был человек по имени Гвидион из дома Дон. Он имел способности к магии и проказам и любил и то и другое. Когда его брат возжелал девицу, которая приглянулась королю, Гвидион развязал войну между северными и южными королевствами, чтобы его брат успел завладеть девицей. И это было наименьшее из злодеяний Гвидиона.
Он умерщвлял королей, насмехался над чародейками и дружил с таким множеством поэтов, что про его похождения знали повсюду на островах.
А потом его взгляд пал на Аннун.
Гвидион услышал о богатстве короля иных, о магии и чудовищах, обитающих в горах. Но вместо того чтобы испугаться, он воспылал алчностью.
И он пробрался в Аннун и украл то, что принадлежало Арауну.
Возможно, последовавшую войну удалось бы предотвратить, если бы Гвидион принес хоть какие-то извинения. Большинство людей трепетали при виде ярости короля иных: у него были и гончие с глазами, горевшими багровым огнем, и прославленные рыцари, и котел, воскрешающий мертвых, и непобедимый воин.
Гвидиону следовало бы отступить, но за годы он собрал большую власть и обладал самолюбием ей под стать. Он призвал деревья сражаться за него и в хаосе, который при этом воцарился, сошелся с воином Арауна.
Если бы Гвидион сражался честно, его ждала бы гибель. Но он был умным и коварным и сражаться не стал.
Вместо этого он произнес истинное имя воина.
И сломил его силу.
* * *
– Постой-постой! – воскликнул Эллис, вскинув руку. При этом он задел локтем свою чашку, но Рин успела подхватить ее, чтобы чай не пролился. – Извини, но как произнесенное имя обеспечило победу над величайшим из воинов Арауна?
Нахмурившись, Рин переставила чашку на середину стола.
– Имена обладают силой. Всегда.
– И этой силы достаточно, чтобы победить лучшего воина? А нельзя было просто снести ему голову?
– Магические создания, – объяснила она, – это порождения воли. Их имена обычно… ну, не знаю, являются их частью. Если можешь назвать их имя, точно определить, что они такое, тогда сумеешь и подчинить себе эту волю.
Эллиса объяснение не впечатлило.
– Значит, будь ты одной из иных, я мог бы сказать «Адерин», и ты оказалась бы бессильна против меня?
Она наставила на него палец:
– Мое имя значит «птица», так что, скорее всего, нет. Но если бы меня звали Земледелец, и я была бы земледельцем, и смысл моей жизни был бы в земледелии, тогда возможно.
– То есть дело не только в имени, – рассудил Эллис. – Надо определить их ремесло, их сущность. – Он задумчиво склонил голову. – Наверное, поэтому столько фамилий связано с родом занятий.
– Но к людям все это не относится, – сообщила Рин. – Мы слишком упрямы. И магии в нас недостаточно. – Она отпила глоток из своей чашки, чтобы смочить пересохший язык. – Так ты хочешь дослушать остальное?
Эллис прижал палец к губам:
– Я буду нем как могила.
* * *
Пылая яростью и отвращением, вызванными людской алчностью, король Араун покинул Аннун. Он забрал свой двор и свою магию и отплыл туда, куда за ним не смог бы последовать никто из людей. Крепость Сиди опустела.
Минули годы, люди перестали верить в магию. По рекам прошлись с бреднем[11], выловили и убили аванков. Пука умерли от голода, поскольку земледельцы, ранее верившие в удачу, больше не оставляли им приношения.
От магии остались лишь считаные традиции: перебрасывать через нос лодки медные монетки, носить в кармане веточку рябины и всегда натягивать правый чулок первым. Эти мелкие магические ритуалы повторяли до тех пор, пока их изначальный смысл не оказался почти забытым.
Но кое-кто не забыл его.
Говорят, лет двадцать назад в горы Аннуна ушел один человек. Он прослышал о несметных сокровищах, оставленных в крепости короля иных. Зная кое-что о магии, он прихватил дары для последних уцелевших чудовищ: свежую убоину, чтобы отвлечь аванка, и мелкие сладости, чтобы умилостивить пука.
Этот человек отправился в крепость Сиди, надеясь найти золото или драгоценные камни. Но нашел он нечто куда более ценное: котел, сработанный из самого темного железа, какое только бывает, с краями, запятнанными ржавчиной.
Большинство людей презрительно фыркнуло бы, увидев эту находку, но человек, о котором идет речь, сразу понял, в чем ее ценность, и уловил силу, заключенную в железе.
Он унес котел с собой.
Услышав от него, что этот котел сделает его богачом, люди только посмеялись.
Этот человек оказался прав.
Ужасно, чудовищно прав.
В ту же ночь он вскипятил в том котле воду и унес ее в чашке на кладбище, где покоилась молодая женщина, укрытая землей и мхом. Когда-то тот человек ухаживал за ней, но смерть первой завладела его избранницей. Он разрыл могилу, открыл гроб и струйкой влил принесенную воду в рот покойнице. Не прошло и мгновения, как ее глаза открылись. Кожа посветлела, стала как новая. Женщина сделала один вдох, потом другой, а когда смогла заговорить, произнесла имя того человека и улыбнулась. Она взяла его за руку, и он вытащил ее из могилы.
Он привел женщину домой, и ее родные отшатнулись в ужасе, ведь они точно знали, что она умерла. Но тот человек поспешил объяснить, что нашел в Аннуне котел воскрешения.
Вести разнеслись по округе. К тому человеку потянулись люди, умоляя спасти потерянных близких. И он соглашался, но не даром. Этот человек и его женщина зажили в достатке и радости, она родила ему ребенка.
А тем временем слухи достигли нескольких королевств. Узнав о котле, их правители сразу вообразили себе войны, которые можно выигрывать, не выпустив ни единой стрелы. Никто не посмеет враждовать с королевством, войска которого просто не могут пасть.
Поначалу князья кантрева были добры к человеку, нашедшему котел. Они посылали подарки его ребенку, награждали мешками золота, обещали земли и титулы. Тот человек лишь улыбался и отказывался от всего.
Увидев, что доброта не достигла цели, князья попытались заключить сделку. Обладать такой магией попросту слишком опасно, уверяли они. Если котел попадет не в те руки, он станет оружием. Неужели хозяин не желает защитить его?
Тот человек сказал, что способен защитить котел сам.
И тогда явились солдаты.
Князья, увидев, что котел не удается выманить хитростью или выкупить, решили просто отнять его.
Деревню подожгли. В огне погибло много людей, в том числе и тот человек. Его жена угнала коня и сбежала, увозя с собой маленького сына и котел. Но им было негде искать надежное пристанище – во всяком случае, среди возделанных земель.
В отчаянии она припомнила рассказы мужа о том, как он нашел крепость Сиди, и по своим воспоминаниям повторила его путь. Она нашла убежище в старой крепости, надеясь, что лес и горы уберегут то, что осталось от ее маленькой семьи.
Но князья кантрева не сдались. Они стали посылать в горы рыцарей и простых солдат. Тех, кто не погиб в дебрях, смерть забрала при попытке переправиться через озеро Ллин-Маур. После того как неудачу потерпели воины, князья стали посылать за котлом шпионов, трупы которых очутились там же, где и трупы рыцарей и солдат – на дне озера.
Но один из князей оказался хитрее. Он не стал посылать ни рыцарей, ни солдат, ни шпионов.
Он нанял вора. Человека с чуткими пальцами и острым умом. Вор взглянул на дебри так, словно на очередной дом, в который он намеревался проникнуть, и все обдумал. Он обмазался грязью, обвалялся в листьях, сшил себе одежду из шкур, чтобы на него не напали звери. Незамеченный и неслышный, он прошел через лес, а когда приблизился к озеру Ллин-Маур, удвоил осторожность.
Он дождался сумерек, когда вечерний свет мог сыграть со зрением шутку, сбросил в воду бревно и переплыл озеро на нем.
Даже когда его босые ступни коснулись прибрежной гальки, он по-прежнему вел себя крайне осмотрительно. И увидел, притаившись, как кто-то бродит у стен крепости. Он вытащил стрелу и вскинул лук.
Этот человек был вором, поэтому сделал то, что и все воры. Украл.
Только на этот раз он украл человеческую жизнь.
Его жертва упала, взмахнув руками, словно так и не поняла, что произошло, и лишь тогда вор сообразил, что подстреленный был слишком мал ростом для взрослой женщины.
Он подошел ближе, увидел, кого убил, и его сердце наполнилось ужасом. Это был ребенок.
Из крепости Сиди прибежала женщина. Увидев неподвижное тельце, она ударила вора камнем по голове и унесла сына в крепость.
Ребенок был мертв, но она могла спасти его.
К магии котла она никогда не прибегала, но знала, как это делается – надо было вскипятить в нем воду.
Однако вор очнулся. Он последовал за женщиной в крепость и увидел котел. Несмотря на попытки женщины помешать ему, он схватился за котел, обжег пальцы и отшатнулся, взревев от боли.
Магический котел выскользнул из обожженных пальцев и упал на каменный пол.
И треснул.
Вода пролилась на пол – последняя вода, какую когда-либо содержал в себе котел. Женщина упала на колени, пытаясь собрать воду в пригоршни, но она утекла между ее пальцев, просочилась в щели на каменном полу.
Никто не знает, что стало после этого с женщиной. Может, она тихо угасла в крепости, и ее тело истлело там рядом с телом сына. А может, она ушла прочь и нашла убежище в ближайшей деревне.
Что же до вора, он бежал. Заряженная магией вода впиталась в подол его плаща и в подошвы его обуви, и когда он ступил в озеро, сила этой воды просочилась в Ллин-Маур – озеро, питающее ручьи и реки, текущие с гор к Колбрену. Прежде заключенная в котле, магия попала в почву, проникла в толщу гор, пронизала лесные источники.
И когда в следующий раз на землю пала ночь, озерная гладь взволновалась. Из воды показались костлявые пальцы. Фигуры в лохмотьях и ржавых доспехах стали выбираться на берег.
Твари, выползшие из озера и состоящие из костей и гниющей плоти, обладали силой. Они не говорили, у них не было глаз, их животы ввалились.
Их стали называть домами костей.
