Эмиль Элькант
Неизвестные герои
Я прошёл через всю станцию и подобрался к выходу. Сверху можно было услышать выстрелы, долгие и не прерывающиеся. Я стоял и прислушивался, как вдруг быстрые шаги нескольких человек устремились ко мне. Они явно спускались в метро. Мне ничего не оставалось, как бежать дальше по тоннелю. Станция была уже позади. Стрельба не прекращалась. Я бежал что было силы. Старался бежать так, чтобы со спины не могли увидеть свет моего фонаря. Стрельба всё ещё доносилась до меня эхом.
Становилось жарче. Было тяжело дышать. В тоннеле стоял запах гари, а в лицо бил тёплый воздух. Чем ближе я подходил к следующей станции, тем сильнее был запах и теплее воздух. Когда я был уже в нескольких десятках метров от станции, дышать было невозможно. Станция пережила пожар. Двигаясь пригнувшись, я вышел на станцию. Я не поднимался на площадку и продолжал двигаться по центру, так как здесь поезда не было. Потолок был затянут дымом. Прикрыв лицо небольшой тряпкой, сделав что-то вроде маски, я продвигался вперёд. Из-за стоящего здесь смога видимость была плохой. Я продолжал ползти, пока не послышались голоса. Неразборчивые и тяжёлые. Вслед за их голосами слышны были шипения. Вдруг струя пламени пролетела метрах в пяти от меня. Я видел, как с перрона полз человек. Он жадно глотал воздух. Его охватило огнём. Струя пламени, выпущенная неизвестным, поразила его, отчего тот прямо у меня на глазах, словно оловянный человечек, расплавился. Каким бы ужасным ни было зрелище, я продолжал ползти дальше. Те, кто сжигал его, звали «Ликвидаторами», чьей задачей являлось зачистка территории от заразы, но в этот раз на их пути оказался живой человек. На всякий случай в руках я держал заряженный пистолет. Я полз, поглядывая то вперёд, то вверх, то назад. Я хотел остаться незамеченным, и мне это удалось. Станция была позади.
Спустя примерно два часа я прошёл участок туннеля длиною в несколько километров. К счастью, мне больше не посчастливилось встретить ни «Ликвидаторов», ни военных, ни гражданских, ни даже крыс, для которых это лучшее место для размножения. Где-то в районе острова Рузвельта я напоролся на поезд, одиноко стоящий на путях. Людям, что ехали на нём, удалось выжить и даже выбраться отсюда в целости и сохранности. Об этом говорят многочисленные следы. Поезд был абсолютно пустым. Даже вещей не было.
Я выбрался на станции, что на 5 avenue. Она вся была усеяна телами. У многих были переломы и даже огнестрельные ранения. Я всё никак не верил в то, что вижу перед собой. Я поднялся наверх. Выбраться наружу было куда тяжелее. Приходилось каждый раз перелезать через тела, что были на эскалаторах, в коридорах и на турникетах.
Небо по-прежнему было затянуто страшными черными тучами. Лес городского парка выгорел дотла. Некоторые здания до сих пор горели, как и авто на дорогах. Гремели взрывы. Слышны были выстрелы и крики. Я видел несколько теней, пробежавших в сотне метров от меня. Я видел, как они падали на землю сразу после выстрелов. Я видел, как что-то большое влетает в тёмный переулок, но я не видел главного – военных. Не было военной техники для эвакуации. Среди всего хаоса я наткнулся на ещё одних выживших: Тодди Лоргарта, светловолосого парня среднего роста лет 25-и, одетого в костюм бармена, короткостриженую невысокую девушку в темно-фиолетовом свитере по имени Сьюзи Бонн и парня без сознания Кирзофа Клейна, также одетого в костюм бармена, которого нёс Тодди. Они были напротив отеля ThePiero, прячась за сгоревшей полицейской машиной. Держа в руках пистолет, лавируя между стоящими машинами, я добрался до них и остановился напротив, показывая, что меня не нужно бояться и я не опасен. Тодди показал пальцем в сторону, откуда доносились выстрелы. Я выглянул и увидел бегущих из переулка людей. Кто-то из них кричал. Вслед за бежавшими вышел какой-то парень в костюме военного. На нём был бронежилет, каска и маска, судя по всему, бронированная. Я нырнул обратно за машину, после чего прогремели выстрелы из ружья.
– Вы все сдохнете!!! – был слышен голос незнакомца.
Я взглянул ещё раз. Он стрелял по людям, бежавших от него. Странным было то, что некоторые из них, напрочь лишившись страха, нападали на вооруженного ненормального голыми руками. Его выстрелы были точны. Головы его жертв разлетались в щепки.
– А-а-а-а-а-а! Чертовы нелюди!!! – кричал он, после чего вместо выстрела прозвучал щелчок.
У чёртова сумасшедшего закончились патроны. Он бросил ружьё в бежавшего на него человека, достал топор из-за спины и начал им размахивать. Воспользовавшись моментом, я нырнул к другим выжившим.
– Чёртов психопат! – кричал Тодди.
– Бежим вглубь парка! – предложил я, но Тодди как-то косо на меня посмотрел.
– У тебя башка, парень, поехала, как и у него. Нас там ведь мигом сожрут! – парировал он, после чего я огляделся и увидел, что парень с топором уже был близко.
Он всё продолжал махать топором, но в этот раз он шёл целенаправленно на нас.
– Уёбки! Вы трупы! – кричал он.
– Валим! – крикнул я, приподнявшись и сделав несколько выстрелов.
Пули попадали ему то в жилет, то в каску и маску. Лишь единственная пуля попала ему в ногу, но, будто не чувствуя боли, он продолжал идти.
Тодди вместе с Кирзофом и Сьюзи рванули за мной. Я пропустил их и продолжал стрелять. Выстрелы по ногам приносили свои плоды – он замедлялся. В один момент он и вовсе остановился и упал на колено, но продолжал махать топором, отбиваясь от нападавших на него людей, появившихся из ниоткуда.
– Ты привлёк их внимание! Теперь мы точно трупы! – вскрикнула Сьюзи впереди и направляя нас к центру парка.
Я видел, как среди машин бежало много людей. Они все двигались в нашу сторону. Псих за спиной был повален. Те, кого я считал всё это время людьми, оказались опаснее, чем я думал. Они были похожи на людей, но у них, как и у психа, не было чувства страха, боли и слабости. Я видел, как его голова уже была в руках этих матёрых убийц. И те, кто бежал в нашу сторону, были такими же неизвестными мне прежде существами.
– Живее! Пока одержимые нас не настигли! – кричал Тодди, пытаясь нести Кирзофа.
Я подбежал к нему и помог, взяв за руку Кирзофа. Мы стали двигаться куда быстрее, чем раньше. Оглянувшись, я увидел толпы так называемых «одержимых», что, окровавленные, мчались по нашему следу.
Через десяток метров послышались выстрелы тяжелого оружия. Можно было увидеть, как выпущенные снаряды врезаются в землю и взрываются, оставляя после себя лишь пыль, грязь, воронки и куски мяса преследователей.
– Армия! Эвакуация! – кричал радостно Тодди.
Пулемётная очередь, свист пуль и истерические крики Сьюзи. Я начал махать руками в надежде, что нас не заденут обстрелом. Мы продолжали бежать. Силы были на исходе. Этот путь всего-то в 300, а может, и в 500 метров казался мне вечностью. Перед нами раскинулась на площадке колонна военной бронетехники. Пушка на танке в автоматическом режиме стреляла очередями по преследователям, отчего мы сильно оторвались. Полетел танковый снаряд, где-то на дороге прогремел взрыв. Было так громко, что уши заложило, и все остальные звуки доносились до меня тяжело и глухо.
На расстоянии в пару метров от колонны нам навстречу выбежало несколько военных в противогазах и химической защите. Солдаты взяли у нас из рук Кирзофа, после чего уже вымотанную Сьюзи мы подхватили и направились следом за солдатами.
Преследователи почти нагоняли нас, и даже тяжелое вооружение не помогало. Они наступали со всех сторон. В один момент с запада одержимые прорвались к колонне. Они были уже на крышах танков и остальной техники. Били по башням и пушкам. Я достал пистолет и начал стрелять. Пули ложились метко в район груди, но нападавшего это не останавливало. Вдруг я заметил, как военные, что несли Кирзофа, были повалены толпой, среди которой была и сама жертва. В глазах Кирзофа была ярость, они были залиты кровью, зрачки отсутствовали, а лицо бледное.
Тодди остолбенел. Я, схватив за руку Сьюзи, бросился к бронетранспортёру, откуда как раз выбегали солдаты.
– Сюда! Живо! Живо! – кричал я ещё незнакомому мне Тодди, после чего один из солдат схватил его и бросил к нам. Все втроём мы погрузились внутрь.
Пулемёт продолжал стрелять. Солдаты кидали гранаты и использовали подствольные гранатомёты. Внутрь вместе с нами запрыгнула лишь часть солдат, остальные же пали в толпе ужасных монстров, что разрывали плоть как бумагу.
Было трудно дышать. Внутри было душно. От страха мышцы сводило. Никто не понимал, что происходило вокруг. Солдаты в тяжелом обмундировании и в химзащите перебирали стволы и перезаряжали винтовки и пистолеты.
Сьюзи беспрерывно плакала, её охватил ужас. Тодди смотрел на неё и сам трясся от страха. На его лице была сумасшедшая улыбка. Он хохотал, и одновременно из его глаз лились слёзы. Меня также трясло от увиденного. Я даже не заметил, как у меня в плече оказался небольшой осколок разорвавшегося снаряда размером с небольшую пилюлю, но заточенный как лезвие бритвы. Боли не было, но кровь шла непрерывно.
Осколок пробил мою любимую спортивную куртку, которую подарил мне отец. Ту самую с двумя белыми полосами в середине вместо трёх, как у остальных курток этой же фирмы. Ту самую, которая напоминала мне о родительском доме в Принстоне. Только теперь она была уже вся в земле и в крови.
Постепенно я начинал чувствовать боль. С каждой секундой она росла.
Через несколько минут открылись задние люки бронетранспортёра и сразу же показались солдаты Армии Спасения.
На улице подул прохладный ветер. Я сделал пару шагов вперёд, подальше от транспорта, и присел на асфальт. Адреналин зашкаливал.
Тодди и Сьюзи сделали тоже самое. Подошли трое солдат и военврач. Они осмотрели сначала их, потом очередь дошла до меня. Он увидел рану в плече, после чего бойцы помогли мне подняться и отнесли меня вглубь их лагеря. Я не смотрел вокруг себя. Я опустил голову. Мне казалось, что, если я подниму голову, меня вырвет. Через минуту меня завели в палатку, где уложили на кушетку.
Вколов мне обезболивающее, военный врач начал зашивать мне рану. От врача я узнал, что эвакуация выживших проводится и всех отправляют во временную зону, откуда в дальнейшем будут вывозить гражданских за пределы города.
После того как рану зашили, меня проводили в палаточный городок, который был раскинут на огромной площади среди высоток. Я пробыл в палатке около часа, после чего вышел наружу в поисках своих новых знакомых.
Часть 3. Times Square. 29.10.2012, 09:08
Я не сразу понял, что за место это было. Только после того как я отошёл от шока, я смог разглядеть то, что было вокруг. Таймс-Сквер. Это место часто доставляло мне отдельное удовольствие своей красотой, ещё до чёртого конца света, обезумевшего населения, и войны за океаном. Откуда я узнал про войну за океаном? Тут больше неоткуда. Военные шепчутся только. Радио продолжает вещать слова вице-мэра Нью-Йорка на повторе. Остаются только местные. Местные, что смогли связаться с теми, кто за пределами города. Один банковский клерк сказал мне, что в Европу вторглись силы КНР1, но подтверждений этому нет. Ещё один гражданский работал техником у военных, и он узнал, что эвакуацию перенесли на неопределённый срок, а также о её провале. Таймс-сквер плохо подходил под место для эвакуации, а Центральный городской парк был полон нелюдей, или, как все их кличут, «одержимых».
Безопасная зона представляла собой огромную изолированную площадь длиною в 730 метров по 7-ой авеню, начиная с 41-й западной и заканчивая 49-западной. Шириной была зона около 500 метров от 8-ой до 6-ой авеню.
Изолировали зону просто и быстро. Удивительно, но им удалось возвести стены вокруг всего за два дня. После того как мир рухнул, несколько грузовых вертушек были тут же восстановлены, бетонные плиты с людьми погружены, и началась операция в Нью-Йорке. Как оказалось, не все зоны эвакуации смогли закрепиться. Зона Бета была уничтожена на второй день. По слухам, говорят, не одержимые, а сами жители разрушили стену. Сложно даже представить, какая ярость была у тех людей, способных уничтожить стены. Что же насчёт зоны Гамма, то там армии даже не высадилась, а точнее, они даже не добрались до точки. Причину никто не знает, но неподтверждённая информация есть. Причиной могла быть банально неисправность летательной техники, после одна или, возможно, несколько вертушек попросту рухнули где-то за городом.
В день, когда я, Тодди и Сьюзи прибыли сюда, стены были не закончены. И военным приходилось бронетехникой закрывать дыры в зоне. Бой шел не прекращаясь. Изначально зона эвакуации планировалась быть куда больше, чем сейчас. Во время нападения одержимыми, Армия Спасения потеряла три единицы техники и десяток бойцов на 41-й западной улице и на 9-ой авеню, после чего пришлось сужать зону и ускорять возведение стен. Самым тяжелым было видеть это нападение на Таймс-сквер, а точнее, то, как армия отбивалась. Ведь мы все видели, что бойцы, уже теряли надежду и рассудок, убивали даже живых и здоровых людей, что пытались убежать от монстров. Мы все прекрасно понимаем, какая у всего этого есть цена. Мы прекрасно понимаем, на что приходится идти.
Со временем стало ясно, что самые активные атаки всегда происходили в промежутки между 18:00 и 22:00. В остальное время всё проходило спокойно.
Место эвакуации постепенно обрастало защитой. Палаток становилось всё больше, как и новых людей. Все они прибывали группами. Кто двигался с юга, кто с севера, иногда с запада, но никогда никого не было с востока. Оттуда происходили периодические набеги одержимых. Иногда одиночные, а иногда группами.
Все гражданские здесь были привязаны к определенному участку и делали то, что их попросит куратор. Мы работали слаженно и понимали, что военные больше способны защищать, чем что-либо строить, поэтому командование попросило нас. Сьюзи помогала в медблоке. Она видела уже столько крови в первый день нашего прибытия, а всего через день она согласилась на помощь военврачам. Чувство долга брало верх над всеми страхами. Тодди был в одной из бригад, что заделывали дыры и проходы в зону. Никому не хотелось очнуться ночью от того, что твоего соседа разрывает какой-то «закидной» одержимый. Я же был в группе обыска. Наша задача была непроста. Мы должны были разведывать обстановку в зданиях вокруг и в пределах зоны. После обыска бригада ремонтников разбирала и забирала то, что им нужно было. Все входы и выходы намертво глушили, чтобы никто и никогда не смог попасть внутрь. Почти все здания, все высотки пострадали от так называемого техногенного взрыва. Прошло уже 10 дней, а где-то всё не прекращается пожар, даже после прошедшего дождя 7 октября, который лил как из ведра, не переставая, около 17 часов, что создало некоторые проблемы, такие как затопление дорог и улиц, а также палаточного городка.
К счастью, умные люди сообразили, что такой дождь на руку нам, и приготовили из всего найденного добра несколько десятков резервуаров. Уже под конец ливня резервуары были почти полны водой. Качество было сомнительное. Вскипятив, а после дополнительно профильтровав воду, она становилась кристально чистой. Что касается еды, то тут были проблемы. За 10 дней запас продуктов иссяк, а количество людей увеличивалось. Также не всем хватало мест для ночлега. Палатки или хижины собирали из подручных материалов. Ночью сжигали мусор в железных бочках, чтобы согреться. Свет на территории был. Огромную зону освещали десятки прожекторов, и то только в особые случаи, такие как, например, работы военных по зачистке или перемещение оборудования и техники. В остальное же время все использовали фонари на батарейках, если нужен был свет.
Также с каждым днём увеличивалось количество больных. У многих были подозрения на пневмонию или грипп. У кого-то начиналась лихорадка. Некоторые от полученных ранений лишались конечностей или умирали. Страшнее всего было за детей в этой зоне. Наверное, они единственные здесь, за кого шла борьба в теперь уже новом мире.
Я всё не мог забыть ту потасовку в подвале магазина. Катрин и Сэм. Где же они были? Живы ли они? Эти вопросы кружили в моей голове изо дня в день. Гуляя по городку или работая в пределах видимости гражданских, я всегда в надежде глядел на людей, чтобы увидеть среди них Катрин с Сэмом, но потом через военных я выяснил, что в лагерь они не поступали.
Ночью и так было тяжело. От холода, голода, плюс больные, которых тяжело было изолировать от остальных, а в любой момент на нас могли напасть, и неизвестно, выживем ли мы после этого. Так ко всему ещё периодически в городке кто-то погибает. В одну из таких ночей трое гражданских растерзали своих соседей по палатке, после чего продолжали нападать на остальных. Вспышку агрессии удалось остановить. Как потом выяснились, эти люди были больны, их лихорадило, их лица менялись, а кожный покров начинал разрушаться. К тому же постоянные кровотечения, а после и выпадение волос. Последняя стадия – неоправданная жестокость и полное затуманивание мыслей, что и приводило к убийствам. По этим симптомам можно было определить, обратиться ли человек в одержимого. За десять дней было выявлено три случая нападения на гражданских на территории зоны. 12 погибших плюс 8 убитых одержимых. После этого возле изолированных палаток больных всегда присутствовали несколько военных. Военврачи же были бессильны, и им оставалось лишь надеяться, что болезнь отпустит человека и им не придётся потом тащить тела в костёр. Да, всех одержимых или умерших от других болезней сжигали в костре. Для этого использовалась огромная яма у дороги, которую до конца света раскопали ремонтники.
Вечером двадцать девятого числа на территорию Таймс-сквер прибыла группа людей, которые жили на севере. Их было человек пятнадцать. Одним из них был Джон Коллни с офицерской выправкой, широкими плечами, серьёзным видом и пронзающим взглядом.
Спустя полчаса после прибытия Джона прозвучали выстрелы.
– Нападение! – кричал один солдат, пробегавший рядом с нами, голос которого был еле слышен в противогазе, натянутом на лицо.
Джон тут же побежал за солдатом в сторону поста. Звучали выстрелы, вновь гремели взрывы гранат. Вся защита держалась на бойцах Армии Спасения и её колоннах, но одержимые стали пробиваться, и нужно было принять меры. Сьюзи спряталась в медицинском фургоне, а я и Тодди устремились к посту.
На посту мы стали свидетелями яростной борьбы за жизнь на этом кусочке цивилизации. Несколько одержимых прорвались через небольшую брешь между стен. Некоторые вскарабкались на саму стену. Удивительно, но одержимые, имея в своём арсенале лишь крайнюю жестокость и сходство с людьми, умудрялись использовать друг друга в качестве опор, используя карабкающихся по стене, остальные, словно альпинисты, взбегали вверх. Конечно же, некоторые срывались вниз, но кому-то удавалось достичь своей цели и даже напасть на бойцов. Если же бойцы не справлялись, применялось тяжелое оружие. Такое оружие, как Браунинг М2, что возвышался на танковой башне и ещё на джипе. Использовать тяжелое вооружение приходилось лишь в крайнем случае по причине малого боезапаса. Никто не знал, сколько ещё будет таких набегов и надолго ли мы здесь.
Пока бойцы отбивали посты и стену от одержимых, я, несколько военных и Джон перекрывали доступ через брешь и отбивались от тех, кто проник внутрь.
Одним из главных плюсов в этом лагере было то, что военные не особо заботились о вооружении гражданских, а именно, никто тебя не обыскивал и не проверял на наличие оружия. Странно, но у меня складывалось ощущение, что я был одним из немногих, у кого вообще было какое-то оружие. Ведь когда уже с десяток одержимых проникли внутрь, гражданские лишь прятались в палатках или же в панике бежали в противоположную часть лагеря. И даже в такой момент я невольно задумывался: а нужно ли показывать найденный в той перестрелке в подвале пистолет и использовать его? Инстинкт сработал за меня. Когда на меня понёсся один из одержимых, я вынул свой пистолет и выпустил всего лишь одну пулю. Пуля легла ровно в центр головы. Мёртвое тело с обезображенным лицом рухнуло у моих ног. Я не чувствовал ничего по отношению к убитому монстру. Он уже не был человеком. Наверное, это нужно осознать, как можно скорее, иначе мораль тебя убьёт. И те мародёры в подвале мини-маркета явно осознали это раньше меня. Только вот они забыли, что это должно быть использовано лишь при убийстве подобных существ.
Джон тоже был, как и я вооружен. В его руках красовался помповый дробовик. Двумя выстрелами он положил трёх безумцев.
Через некоторое время набег одержимых подходил к концу. Брешь заделали, а одержимых становилось всё меньше. Теперь они и не успевали взбираться вверх. Бойцы их отстреливали ещё на подходе. Без погибших и раненых всё же не обошлось. Несколько одержимых проникли в лагерь и успели растерзать двух гражданских и одного солдата, что в последнюю минуту пожертвовал собой, взорвав в полумёртвом состоянии ручную гранату. После взрыва от трёх одержимых, что вцепились в бойца, остались лишь лужи и куски плоти вокруг, но от взрыва пострадали и гражданские. Один парень получил контузию. Второго же зацепило осколками. Пробили бедро и плечо. Этим вторым оказался Тодди. Его и других раненных срочно унесли в медицинский блок, где в считаные минуты сделали ему операцию, после чего у него остались лишь шрамы.
Сьюзи, что как раз была в медицинском блоке, на протяжении долгого времени находилась рядом с ним, я же помогал оставшимся собирать тела погибших. Становилось не по себе, наблюдая за тем, как тела гражданских и изуродованных одержимых сжигали в общей яме. Когда всё утихло, я стоял на посту вместе с уцелевшими солдатами и гражданскими, желающими помочь в обороне.
– Даже трудно представить, что будет дальше, – сказал вполголоса я.
На ночь на посту я не решался оставаться, так как усталость брала своё и глаза предательски закрывались. Через какое-то время я направился к себе в палатку. Там уже лежал Тодди, полностью замотанный в старые тряпки, которые заменяли бинты. Рядом с ним была Сьюзи.
– Тод, ты прости меня, что я не была рядом, когда всё началось, я так перед тобой виновата! —рыдала Сьюзи.
– Успокойся же ты! Я жив и здоров! Ты правильно сделала, что осталась в медблоке. Иначе кто бы проследил там за мной? Эти военные явно бы мне наскучили, —бодро заявлял Тодди.
Он увидел меня и тут же прервал неловкую паузу, повисшую между ним и Сьюзи.
– Ну что? Задали жару этим уродцам? – спросил меня Тодди.
– Да. Задали, – уставший и опустошённый, ответил я.
– Что ты такой кислый? Лучше ответь: какую тату мне набить, когда всё это закончится? Дракона с трупом одержимого в пасти? Или всё же Сьюзи со шприцом у моего сердца? – произнёс Тодди, постоянно поглядывая на Сьюзи, от чего та смущенно улыбнулась и закатила глаза.
– Дурак ты, – произнесла она, после чего слегка надавила на место ранения.
Ночь прошла спокойно.
На следующий день, проснувшись раньше всех, я вышел на улицу, чтобы осмотреться. На втором северном посту я увидел колонну из одного бронетранспортёра и двух танков. Их заправляли и подготавливали к вылазке. Утром, пока все спят, они собирались куда-то выдвигаться. Солдаты собирались рядом с колонной, среди них был и один офицер.
Вместе с солдатами он залез в БТР2, скрывшись за люком. Колонна двинулась и выехала за пределы безопасной территории. Здесь же, на Таймс-сквер, осталось лишь несколько танков и БТР. Солдат мало, гражданских полно, спасения всё нет, а тут ещё и техника покидает зону.
На территории осталось лишь два офицера. Под таким командованьем мы долго не продержались бы. Нападение могло произойти хоть в эту минуту, хоть в следующую. Я направился обратно в палатку. Тодди и Сьюзи проснулись, после чего я им всё рассказал о покинувшей безопасную территорию колонне.
